Глава 39. Просто свет
Ирхан щедро поливал светом улицы, бликуя на белом мраморе и в грязных лужах. Алеста недоверчиво щурилась, косясь то на небо, то по сторонам. Йен, в свою очередь, косился на нее. В теплом ясном свете она стала совсем настоящей — гораздо реальнее, чем видение в полумраке ветхого домика, — и от этого стала еще красивее.
Они вышли из подворотен, шагали теперь по главной улице, и под ногами блестели белые мостовые, отражая свет, почти как отражал снег в Дааре. Люди, идущие навстречу, тоже казались другими, изменившимися.
"Совсем немного света — и они меняются, — удивленно подумал Йен. — По крайней мере, эти чище и определенно суше, чем те, что встречались раньше".
Подумал, что если бы не дожди, тут все могло бы быть по-другому. Весь город мог бы быть другим. И люди...
Они миновали несколько улиц, нырнули в пару подворотен, и все это время Алеста так крепко сжимала его руку, будто боялась отпустить. Будто боялась, что он рванет в сторону и скроется в очередной подворотне, стоит ей только ослабить хватку.
Пару раз отдернула в сторону от чересчур быстрых встречных прохожих, внезапно вынырнувших из-за угла, пару раз останавливала и прижимала к какому-нибудь забору — когда людей навстречу шло слишком много, и вдвоем мимо них было не протиснуться.
"Нужно никого не зацепить, ни к кому не прикоснуться, — понял Йен. — Не обратить на себя лишнее внимание, иначе морок спадет..."
Могла бы и сказать, в общем-то. Он вполне способен передвигаться, не сшибая на пути прохожих, даже если выглядит иначе.
"С другой стороны, — подумал Йен, — если б она мне сказала, то не жалась бы сейчас так близко, пытаясь удержать и направить. А она, может, как раз прижаться и хотела..."
Мысль была интересной, перспективы — захватывающими, и Йен так увлекся размышлениями, что не сразу заметил башню: только когда остановились у самого подножья. А башня была ослепительной. Сияла в лучах льющегося с небес света и сама стремилась ввысь: отсюда, снизу, казалось, она уже взлетела, уже неспешно плывет в черных и рваных нат-кадовских тучах, притягивая к себе взор небесного светила, что наконец, спустя века с последнего визита, показало Высокому городу свой лик сквозь дыры в разорванной темной пелене.
И сам Йен, и Алеста и даже якобы огромный забор, у которого они стояли, здесь, у подножья этой громадины, все казалось очень мелким, мизерным, приземленным по сравнению с башней.
"Когда-то в этом городе жили люди, которые воздвигли вот это, — подумал Йен. — А дожди, наверное, начались потом..."
Алеста ударила в ворота условным стуком, и ей открыли. Угрюмый здоровяк в дверях косо глянул на Йена, но ничего не сказал, развернулся и направился вглубь зарослей.
Заросли начинались сразу за забором и простирались до самой башни. Ее основания за ними и видно не было.
Как будто из города попал в кусочек леса.
“Не-ет, — мысленно простонал Йен, — только не деревья! Только не опять деревья! Почему просто нельзя было превратить меня в Зверя в каком-нибудь подвале?”
Он в общем-то догадывался, почему. Зверь и подвал разнесет, и дом сломает. А тут — высокие стены. Через такие и виверна без разгона не перелетит.
Йен огляделся, заметил за пышными кустами по правую руку черные голые стволы деревьев. Алеста потянула уже было из котомки на поясе бутылочку с оборотным зельем, но он жестом остановил ее, кивнул в сторону мертвых зарослей и тихо спросил:
— А там что?
— Ты сюда обращаться пришел, а не красоты смотреть, — напомнила она, снова оказываясь очень близко, заглядывая в глаза снизу вверх.
Потом покосилась на черные деревья и добавила:
— В ту сторону лучше не ходить.
— Ага, — кивнул Йен и пошел в ту сторону. Ведьма тяжело вздохнула за спиной и направилась следом.
— Озеро Скорби, — заговорила она, когда он вышел к черным стволам и замер, рассматривая воду перед собой. Несмотря на солнечную погоду, рядом с озером становилось не просто прохладно — пробирало до кости. Вода была темной и, казалось, совершенно не отражала свет, безвозвратно поглощая его. Над ней плотным тяжелым облаком висел белесый туман. У самой кромки воды была лежала груда белых камней — будто бы слепленных из этого тумана.
Йен поглядел на воду, на камни, на туман. Обернулся к остановившейся рядом и чуть позади Алесте, тихо уточнил:
— А вода тут чего дымится?
— Это туман...
— ...туманится?
— Озеро Скорби, — сказала Алеста, очертив рукой широкий круг, будто очерчивала береговую линию. - Ни один человек, попавший в эти воды, не выходил из них. Эти воды мертвы, отравлены самой смертью. Кто попадет сюда, останется здесь навеки...
— Ага, — понимающе кивнул Йен. Помолчал и уточнил. — А дымится-то оно чего?
Ведьма некоторое время сверлила его взглядом, потом тяжело вздохнула и устало попросила:
— Просто не лезь в воду, ладно?
Йен пожал плечами. Ему в общем-то и в голову не пришло бы лезть в воду, особенно — в такую. Конечно, хорошенько помыться нужно было давно, но здесь, рядом с этими водами, хотелось только поплотнее запахнуть плащ, а сверху еще и в теплую шкуру завернуться.
— Я-то не полезу… — задумчиво сказал он. — А твой этот… Затхэ…
— Ты и есть Затхэ, — тихо сказала она. И покосилась вверх, в небо. Йен глянул на нее, на небо. Что-то придало ей уверенности в том, кто он такой. Ирхан, что ли?
Тот все еще пытался согреть их. Просто сюда, к озеру, его лучи не добирались. Искривлялись где-то над водами и рассыпались в разные стороны.
Это место принадлежало не ему.
— Очень надеюсь, что нет, — пробормотал Йен. — А камни тут зачем? Добивать, если кто в воду полез?
— Башня и камни — одна скульптурная группа, — сказала Алеста.
— Скульптурная груп-па... — задумчиво, старательно выговаривая, повторил Йен, рассматривая камни. — Это от башни камни остались, а строителям было их лень вывозить, да? А теперь — скульптурная груп-па…
— Ты понимаешь, что твоя судьба сейчас в моих руках, но все равно издеваешься над культурным наследием нашего города? — уточнила она, недобро сощурившись. И очень знакомо сощурившись.
— О, милая, — отмахнулся Йен, — не принимай на свой счет. Я над всем издеваюсь, это хобби. Итак, еще у вас тут скульптурные группы есть?
— Хватит, — решительно сказала Алеста. — Ты оттягиваешь момент обращения. Но больше тут смотреть не на что. Так что раздевайся.
Йен изумленно вскинул брови и уточнил:
— Раздеваться — чтобы появилось на что смотреть? Нет, ты мне, конечно, нравишься, но вот так…
— Одежду сними, — раздраженно фыркнула она. — Чтобы потом было что надеть. Тоже мне, оборотень.
— Вот и я говорю, — согласился Йен, сбрасывая плащ под ноги, — какой из меня оборотень? И этот… как его...
— Затхэ.
— Да, этот, — взялся за рубаху, остановился на мгновение, глянул ей в глаза и серьезно спросил. — Ты уверена, что устоишь? Передо мной? Сыном Эйры?
— Это не шутки! — ведьма, кажется, рассердилась. Швырнула ему пузырек с зельем, он машинально поймал. А она сухо заявила. — Сам разберешься. Выпей до дна. Это ты наверняка умеешь!
Развернулась и направилась прочь.
— Эй! — крикнул Йен ей вслед. — Ведьма!
Но заросли уже сомкнулись за ее спиной. Йен стянул рубаху, сел на землю, холодную и влажную здесь, на берегу Озера Скорби. Покосился на белые камни рядом. И показалось, что холодом веет именно от них. Не от воды — та просто поглощает свет. И если верить ведьме, всё, что в нее попадет.
А холодный морозный воздух идет от камней.
Подошел к ним, легонько пнул. Камни стояли. Приложил ладонь к одному из них. Обычный холодный мрамор. Рука не примерзла.
Попытался оттащить один из камней в сторону, но они крепко держались вместе.
“Оставь камни в покое, — сказал себе. — Ведьма права. Ты оттягиваешь момент обращения. Так что — оставь камни в покое и снимай штаны”.
Йен фыркнул и осторожно поставил зелье рядом с собой. Сел на камни и принялся стаскивать с ноги сапоги. Подошва от сапог отрывалась.
Йен подумал, что подошву можно перемотать. Как у Рэя.
Пока не купит новые.
***
Тейрин стоял на залитом дневным золотым светом балконе и смотрел на Нат-Кад. Город выглядел иначе. Тейрин не помнил его таким, не видел никогда таким — не в тени от черных тяжелых туч.
— Что это значит? — спросил он у Сорэн.
— Это просто свет, Тейрин, — рассмеялась она в ответ.
Но Тейрин услышал: Сорэн растеряна.
