Глава 5
Медицина – дело темное. Особенно когда имеешь дело с темной материей

Раньше думалось – разбудить меня в пять утра под силу разве что соседу с перфоратором, который радостно приветствует новый день попыткой повесить очередной шедевр авангардизма. Например, кухонный шкафчик, чьи дверцы, открываясь, упираются в пол и стену, позволяя даже просунуть руку и наугад нащупать содержимое. Ну а чего хотят покупатели мебели для среднего класса, которую собирают пьяные дворники в промежутках между пошивом китайской обуви из корейской картонной искусственной кожи? Кризис… Все меньше хочется творить, все больше вытворять…

Ан нет! Скандры удивлять не переставали.

Я вскочила с постели как ужаленная, потому что невесть откуда, примерно из района потолка, громыхнул трубный глас Айливерта Мастгури. Наверное, ректор построил бы даже мертвых, не говоря уже о вампирах, зомби и Франкенштейнах. Никакого дневного сна, если Айливерт уже бодр и весел! Пора на войну, то есть на работу!

– Всем внимание! Темная материя движется на соседнее перекрестье, к Спецфаку всех перекрестных академий. На место она прибудет где-то через неделю. Остановить такой огромный сгусток не способен даже Езенграс, мой коллега из Академии Войны и Мира. Хотя управлять темной материей – его главный магический дар. Колдуны одного измерения постарались – начудили. Пытались разместить мелкие сгустки темной материи в одну ловушку. Короче говоря – горе от ума. С мозгами всегда так. Либо они есть, либо их нет. Причем одно не сильно отличается от другого. Потому что умные существа зачастую совершают гораздо большие глупости, чем недалекие и несмекалистые – этим не хватает таланта и воображения совершить нечто уж совсем нелепое и разрушительное. Но я отвлекся. Короче! Академия! Слушай мою команду! Ой, объявление, конечно же, объявление… У нас осталось меньше недели спокойной жизни. Новички – осваивайтесь, начинайте преподавать. Старички, насладитесь спокойствием и благоденствием. Через пять дней выдвигаемся. Едем в командировку. Всех медиков рекрутируем на место происшествия. Пострадавших может оказаться немало. Эвакуировать нам Спецфак некуда. Да и смысла нет. Похоже, сгусток нацелился на энергетику того перекрестья. Увезем народ – и темная материя последует за ним. Пострадает больше существ, чем ожидается сейчас. Будем вытаскивать травмированных практически с поля боя, – теперь в голосе Айливерта отчетливо прорезались ностальгические нотки. Словно он не о страшных событиях рассказывал, а делился очередными походными байками. – Занятия не отменим! Даже не надейтесь! Война войной, а учеба по расписанию! Студенты останутся с самыми слабыми магами выполнять задания своих преподавателей. Преподаватели с сильными способностями обязаны эти задания выдумать. Причем так, чтобы студенты ломали над ними головы несколько дней, лучше – неделю, а потом пошли в медблок чинить мозги. Я все сказал… Ах да! Доброго утра, Академия! Поздравляю с новым походом… Ой, с новым рабочим днем!

После такого «доброго утра» слабонервные могли и коньки отбросить. Айливерт орал так, что у меня зашумели лампы на потолке и даже кровать немного скрипнула. Но что самое удивительное – птицы за окном продолжали выводить мелодичные трели, не обращая на громогласное объявление ни малейшего внимания. Или у них сразу уши заложило? Я бы не удивилась. Где-то на соседней крыше самозабвенно орали коты, будто рассказывали друг другу стихи на своем языке. Зверушки местные, похоже, вполне ассимилировали. Теперь дело за малым – за мной. И вот только я так подумала, как ассимиляция навалилась со страшной силой, буквально налетела ураганом.

В общежитии мгновенно стало шумно и весело. Только теперь я поняла – если варваров разбудить, спокойствия не жди. Во всяком случае, не до следующей ночи.

– Мы едем на войну! Где моя швабра! – громыхнул низкий женский голос с верхнего этажа.

– Всегда знал, что ты ведьма! – ответил низкий мужской и добавил: – Ой, ой, ой! Моя ведьмочка-а-а… Ты такая страстная, когда злишься…

Раздался грохот, звон бьющейся посуды и победный мужской крик:

– Люблю, когда ведьмы такие несговорчивые!

Страстные стоны и возня тонко намекали, что соседка опровергла это утверждение напрочь. Оказалась очень даже покладистой и сговорчивой. Слева кто-то принялся ошалело бить в барабан – во всяком случае, звуки очень напоминали барабанную дробь для строевой подготовки.

– Не трогай эту кастрюлю! Там еще есть еда. На вот! – послышалось замечание высоким женским голосом.

– И это ты называешь едой? – удивленный мужской возглас перекрыл барабанную дробь. – Там же еще неделю назад от отравления погибли все тараканы!

– Они погибли не от отравления, а с горя…

– Не-ет! Они покончили с собой, чтобы никогда больше не пробовать твои кулинарные шедевры… Признаюсь, и меня порой посещают такие мысли… Но потом я вспоминаю, какая ты страстная после кулинарных подвигов. И как любишь меня, когда ем твою бурду… ой, еду, еду…

Барабан на секунду замолк, будто от удивления, и зазвучал громче прежнего.

– Еще одно слово, и это станет твоим головным убором! – предупредили всерьез. – На несколько дней, пока в медблоке не распилят. Я вобью тебе уважение в голову вместе с кастрюлей.

Послышалось бурчание, и барабан явно сменили – теперь он громыхал намного более звонко. Судя по всему, перспектива распилки кастрюли прямо на голове соседа не вдохновила совершенно.

Кто-то справа смачно грохнулся, наверное с кровати, и выругался так, что барабанщик сбился с ритма, а страстные крики резко оборвались.

– Эй ты, дятел! – послышалось сверху недовольным, хрипловатым мужским голосом любителя «ведьмочек со шваброй». – Продолжай, но в нормальном темпе! А то все удовольствие испортил.

– А ну всем прекратить! Если воздух не очистится от ваших бессмысленных децибелов, я прочищу вам уши и мозги так, что вторые вытекут из первых серой грязной струйкой! Если они там, конечно, есть!

Этот голос и варварский юмор я не узнать не могла. Из нижней квартиры вовсю командовал Димар Мастгури.

И, конечно же, он не мог не вспомнить про меня этим прекрасным академическим утром.

– Женщина-физик! – на все общежитие прокричал Димар. – Не нервничай, спокойно вставай и собирайся на работу! Ничего страшного! Темная материя пожирает магию и энергию. Ерунда на подсолнечном масле! Как говорят у вас в Зейлендии. Если надо, зайду, потру спинку, утешу.

Только что в общежитии воцарилась глубокая, почтительная тишина. Но последний возглас не дал соседям ни малейшего шанса избежать утечки мозгов из ушей.

Сверху женским голосом вскрикнули:

– Вот видишь! Нормальные мужчины вначале моют свою женщину, а только потом используют ее по назначению.

– Это когда их не тычут швабрами во все места. Теперь я понимаю, почему воительниц на Руси называли «поленницы». Они, наверное, поленом в мужей тыкали, – парировал мужской. – Какой же любовник останется нормальным после такого удара по самому ценному?

– Ой, не смеши меня! – захихикал женский голос. – Самое ценное у тебя совсем не там. А в зу-бу-гу…

Кому-то очень удачно заткнули рот. После чего сосед справа гаркнул в окно:

– Да ла-адно тебе! – и бабахнул в кастрюлю так, что два жука столкнулись на бреющем полете и принялись выделывать мертвые петли в воздухе. – Мы знаем, что самое ценное у тебя в тумбочке! Любимая дубинка отца. Именно после удара этой штуковиной по лбу твой мозг перестала ценить даже жена… И главное – ладно бы в походе, во время схватки с превосходящими силами противника ты получил это увечье… Дубина упала со стены во время предыдущего объявления ректора…

– Ничего-ничего. Зато жена очень ценит другие мои органы! – нескромно сообщил сосед сверху и горько разочаровал притихшую в ожидании сального окончания публику. – Зубы, например. Только с моими железобетонными зубами можно пробовать любимое печенье дражайшей супруги после того, как твоя жена дала ей пару уроков кулинарии… Бургуз рядом не стоял. Ой! Ой! Это же голова-а!

– Ну что, получил по темечку тортом изготовления любимой спутницы жизни? – поинтересовался Димар. – Главное, не выроните его после драки. Такую дыру в нашем общежитии придется магией заделывать. А вообще – всем цыц! Собираться на работу. И никакой паники!

И не важно, что никто паниковать и не собирался. Напротив, кажется, местные восприняли объявление ректора, как средневековые вельможи приглашение на королевский бал. То есть как возможность скрасить серые академические будни приятным и веселым членовредительством. В общежитии стало почти тихо. По крайней мере, орать перестали все до единого. Но шумные сборы соседей продолжились, как и возня наверху. Барабан ударил в последний раз, и звон кастрюли известил о том, что музыкальный инструмент благополучно стал украшением пола.

Я встала и отправилась в душ. Помылась, надела брюки с трикотажной блузкой, на случай, если придется куда-то бежать, что-то перелезать и вообще вести самый обычный варварский образ жизни, вошла на кухню и… обомлела.

За столом восседал Димар Мастгури собственной персоной. Белая футболка обтягивала его атлетический торс, красиво очерчивая мощные грудные мышцы. Хорош, ничего не попишешь… На лице скандра застыло самое невинное выражение. Наверное, так смотрит котяра после того, как умял всю хозяйскую колбасу, нарезанную к приходу гостей. На столе дымилась яичница с беконом и большая тарелка с бургузьими ляжками. Чайник с горячим чаем упоительно пах чабрецом, а блюдце со спелыми грушами – медом с кислинкой. Свежий, ароматный батон с хрустящей корочкой окончательно лишал трезвости мысли.

Я проглотила слюну. Димар демонстративно положил мне на тарелку два глазка яичницы, себе – десять, и широким жестом предложил:

– Садись, не стесняйся. Чувствуй себя совершенно свободно.

Тот факт, что вообще-то здесь моя квартира и стесняться должен кое-кто другой, а именно – незваный гость, начальника не смущал совершенно.

С минуту я медлила, решала, что сейчас важнее – вкусно и сытно позавтракать или дать понять Димару, какому варвару на моей кухне не место. Во всяком случае, уж точно не в роли «приглашающей к завтраку стороны».

Сердце возмущенно заколотилось в ушах, но желудок заглушил его неприлично громким урчанием. Кажется, мои органы тоже не остались равнодушными к дикому обаянию местных варваров. Только каждый по-своему.

Скандр правильно оценил диспозицию. Хитро прищурился, откинулся на спинку стула и многозначительно обвел взглядом накрытый стол. Меня разрывали на части противоречивые эмоции. Хотелось как следует отчитать Димара за нахальство и вторжение в мою частную собственность. Ну пусть и не в собственность, и, может, даже не в частную – общую, раз уж тут общежитие. Но все-таки… Все внутри закипало при мысли, что он вот так вот будет врываться сюда, как к себе домой. То записки оставить, то хозяйку дома принести-унести, то собрать мои вещи, то покормить завтраком-обедом. В общем, по любому благовидному поводу… И даже без такового.

Внутри разливалось предательское тепло от мысли, что Димар позаботился… Я вот понятия не имела – что приготовить. Нет, я знала, что еды в холодильнике навалом, но надо же еще сообразить, приложить усилия. А тут – все уже готовенькое, дымится, источает по всей кухне аромат специй и поджаренного мяса. Черт! Обо мне никто так не заботился!

Обычно мои мужчины наведывались утром на кухню с одной лишь целью – проинспектировать холодильник в поисках готовых блюд и возмутиться, если их нет. Как же! Он встал, даже, возможно, помыл голову раз в три месяца, а поляна еще не накрыта!

Приятные ощущения спорили с возмущением. Сердце билось неровно и часто, волнение накатывало удушливыми волнами. Я совершенно растерялась, и варвар, конечно же, поспешил на помощь. Как супермен, только не в красных трусах, а в плавках с какой-нибудь палицей впереди. Наверняка. Почти сто процентов.

Просто в отличие от героя комиксов, инопланетного эмигранта, Димар знал, что белье следует носить под брюками и лосинами, а не поверх одежды.

– Женщина-физик! Чего застыла? Не в силах преодолеть естественный восторг моими природными талантами? Или стесняешься? Не смущайся. Все-таки это твоя кухня!

Вот тут он явно перегнул палку. Тепло я ощущать почти перестала, даже желудок забыл о том, что его ждет чудесная яичница с беконом. В висках запульсировало, жар бросился мне в лицо, сердце заколотилось уже без особого волнения и восхищения. Скорее с яростным возмущением.

Я подбоченилась, фыркнула и процедила:

– Давай сразу договоримся, мужчина-медик, заведующий кафедрой, научный руководитель и варвар в одном лице! Да-да! Вот так длинно и пафосно! – добавила, заметив, что Димар приподнял брови. – Считай, это такие зейлендские почести. Последние почести… если ты понимаешь, о чем я. Если не прекратишь врываться сюда когда заблагорассудится. Запомни! Заходить в мою квартиру можно только с моего согласия и разрешения. Заранее договорился, подошел к двери, поднял кулак и осторожно постучал. Это называется проявить уважение к хозяйке дома, чтобы та не применила свой дар иссушения к незваному гостю. Возможно, она оценит и откроет. Если нет – развернулся и отправился дальше. Ясно?

Димара моя речь не смутила абсолютно, не разозлила и не раздосадовала ни капли. Он хмыкнул, закинул ногу на ногу и придвинул к себе тарелку.

– А теперь, если ты довольна тем, что я выслушал возражения, можно даже сказать – проникся… до глубины желудка… ой, души, души, ешь, пока не остыло, – с невозмутимым видом изрек варвар.

И вот тут я закипела окончательно. Схватила сковородку и собралась надеть ее кому-то на голову, по примеру бравой соседки с ее кастрюлей, барабаном и мужниным шлемом одновременно. Но меня внезапно прервали. Внезапность – второе имя скандров с перекрестий миров. Это я поняла еще вчера. Поэтому почти не удивилась, только вздрогнула от неожиданности и со звоном уронила сковородку на пол.

– Дима-ар! Надеюсь, мы турнир не отменяем? Не можем же мы сражаться с темной материей, не показав Гвенду, кто тут мужчина, а кто сальф?

Голос Бармалея из поезда я узнавала так же легко, как и зычный бас Димара. Голоса скандров, их незабываемый юмор и трепетное отношение к своим женщинам забыть не получалось. Первое – из-за шока, остальное – от восхищения. Кажется, Шейлана называла «малого» Ламар.

Начальник привстал, выглянул в окно, подмигнул мне и проорал на весь двор:

– Конечно же, проведем! Как ты мог усомниться? Это здорово поднимет дух нашего войска перед походом. Тьфу ты! Наших медиков перед поездкой. А теперь иди к жене, порадуй ее известием. Мне тут пока сковородкой угрожают. Должен же я, как уважающий себя варвар, позволить женщине хоть раз огреть себя кухонной утварью? В их Зейлендии это, видимо, самое сильное проявление любви и страсти! Слышал, тамошние знойные красотки встречают мужей скалкой по лбу, солеными огурцами в зубы и телепередачей о том, как почистить желчный пузырь народными методами и при этом не загреметь в больницу. Есть у них такие шоу с закодированным названием. Например, Малахов и крестик рядом с фамилией. Мол, хана вам, дорогие телезрители. Машины с красным крестом надолго станут вашим основным транспортом. Врачебный эксперимент – он на то и эксперимент, чтобы затем посчитать выживших и решить, сколько раз проводить его на территории противника. Да и вообще – какое же лечение без жертв? Врачи могут заскучать и сменить специализацию. На палачей, например! Вот тогда уже количество жертв будет гора-аздо больше!

– Да-а-а! – согласился Ламар с мечтательными нотками в голосе. – Вот когда Слася роняет на меня… кухонный чан весом в десять кило…

Он замолчал. То ли не мог вспомнить ничего после падения чана на голову, то ли утонул в чудесных грезах. Димар подмигнул мне еще раз, уселся на место и развел руки в стороны.

– Давай, женщина-физик! Удиви силой своей страсти! – предложил так спокойно, словно я собиралась его расцеловать.

М-да… Придется наказать скандра как-то иначе. Вот только как? Мне срочно нужно придумать очередное ДТП. Слишком уж Димар ведет в счете. Еще немного, и он объявит нас мужем и женой, не спрашивая моего согласия. А потом – массаж в ванной и переселение варвара в мою квартиру. Или наоборот. Мое переселение в квартиру к варвару на его мощном плече и массаж в ванне. Несущественно. Суть одна и та же.

Вот уж дудки! Не на такую напал. Я посмотрела, куда улетела сковородка. Она мирно покоилась возле стола, недвусмысленно указывая ручкой на дверь. Будто тонко намекала, что кому-то неплохо бы выйти, постучать с другой стороны и войти только с моего разрешения. Умная тут кухонная утварь, любо-дорого поглядеть.

Димар невозмутимо наблюдал за тем, как я ищу тот самый предмет, которым собиралась его ударить. Не удержался – подвинул сковородку ногой, и ручка повернулась в мою сторону.

– Вот видишь! Игра в бутылочку при помощи сковородки удалась! – внезапно выпалил скандр, подскочил, подхватил меня, уронил на свою руку и… поцеловал. М-м-м… У меня колени подогнулись, в голове поплыл сладкий туман, связные мысли куда-то испарились. Губы Димара – настойчивые и нежные одновременно, – бешеный стук его сердца под моей ладонью, что оказалась на груди варвара, жаркое дыхание и близость сильного мужского тела… Я совершенно потеряла ощущение реальности. Желудок перестал сжиматься, урчать, требуя наконец-то познакомить его с чудесной глазуньей с беконом поближе. Кажется, остальные мои органы проголосовали против такого расклада.

Димар целовался, как ни один из моих любовников. Пылко, страстно, ласково, будто и не варвар из дикого племени – древний вампир, что от нечего делать обучался любовной науке. Внизу живота стало тепло и томно, легкие спазмы напомнили, что меня уже очень давно не любил настоящий мужчина. Только те, кому не жалко почистить желчный пузырь каким-нибудь зверским народным методом. Например, водкой с уксусом. Хотя… возможно, от такого дикого шока органы очищались сами, во избежание… так сказать… Есть же еще подсолнечное масло с уксусом и горьким перцем…

И только мозг, почти не задействованный в страстной сцене, отравлял приятные минуты назойливым напоминанием. Счет уже пять – один в пользу Димара. Еще немного – и будет шесть – один, потому что я сдамся на милость победителя. Выброшу белый флаг… то есть позволю уложить себя на белую простынку в постель и делать все, чего только пожелает скандр.

Я млела и плавилась в объятиях Димара, а мозг тем временем вел активную подрывную деятельность. И достучался-таки до характера, чувства противоречия, феминистских взглядов и гордости. Все вместе они усиленно надавили мне на психику. Я едва дышала, плохо соображала, но все-таки поняла – пора заканчивать с ласками варвара, возвращать его в реальность и бросать в ДТП. Вот только фантазия резко отказала. Слишком увлеклась, представляя, что сделает со мной Димар в постели. Решила не поддерживать остальные нездоровые чувства, вредные черты характера и уж тем более мозг, который собрал такую коалицию против естественных женских радостей.

Но рассудок сдавать позиции не собирался. Еще ни один мужчина за последние десять лет не покорял меня вот так сразу, нахрапом. А Димар уже опередил всех предыдущих моих кавалеров как минимум на три корпуса.

Жаль только, стоящих мыслей в голову никак не приходило. Очередные грезы о том, чем продолжится наш с Димаром поцелуй, будоражили и волновали.

За неимением хороших идей я поступила так, как поступали студенты, не выучив предмет перед экзаменом, но пытаясь создать впечатление, что знают гораздо больше, чем кажется преподавателю. Прикидывались, что не в силах выразить восхищение физикой – ее невероятные законы и потрясающие формулы лишили бедолаг связности речи.

Я прервала поцелуй с Димаром и выпалила ему в лицо:

– Так! Давайте не будем торопиться, господин варвар. У меня осталось несколько очень важных испытаний как раз для такого, как вы. Вот перекушу, восстановлю силы, проведу лекцию, погуляю на обещанной вечеринке и… сразу примусь за испытания…

Скандр ловко поставил меня вертикально, окинул лукавым взглядом, в котором ясно читалось – Димар обо всем догадался. Просто давал мне фору. Как истинный мужчина и победитель, снисходительно отнесся к поверженному сопернику. Особенно если это женщина со сковородкой для игры в бутылочку.

Пока я судорожно пыталась отдышаться, Димар устроился на прежнем месте. Вид у него тоже был, прямо скажем, возбужденный. Глаза горят, дыхание учащенное, щеки пылают, даже волосы немного вздыбились. Но вел себя скандр так, словно ничего не случилось – ничего особенного. Так, обычный завтрак перед стандартным рабочим днем в Академии тока и шока.

Скандр взял вилку и начал неторопливо уплетать яичницу. Взглядом предложил и мне последовать примеру. Раз уж ничего более приятного нам этим утром не светит. Я выдохнула, демонстративно поправила одежду и уселась за стол.

Яичница мгновенно завладела моим вниманием. Желудок победоносно заурчал – видимо благодарил мозг в меру своих скромных способностей. Я отломила хрустящий кусочек хлеба, мазнула маслом и принялась за трапезу.

Самое поразительное – мы поели в почти спокойной обстановке. Ну как в спокойной? За окнами по-прежнему орали коты, будто выясняли, у кого громче голос и сильнее легкие. Сверху то и дело доносились стоны и восклицания. Соседи собирались на работу без спешки, вначале опробовали всю Камасутру, а заодно изобрели несколько новых поз.

Справа раздавался смачный хруст – похоже, неутомимая кулинарка снова кормила супруга чем-то бронебойным. Отважный варвар ел, не жаловался, только время от времени восклицал:

– Ой! Какое интересное новое блюдо, раскрашенное в новомодном зейлендском стиле непонятной мазни, которую они называют экспрессионизмом! Ах, это не блюдо? Это что, тоже ломоть пищи? Такой вот твердый, заскорузлый и больше похож на кусок бетона? Ну ладно, мы и не такое видали… едали…

Когда моя тарелка опустела, а бургузьи ляжки Димара превратились в гору костей, в окно влетел незнакомый предмет. Не то чтобы совсем незнакомый. Просто я с трудом представляла, как ЭТО могло пересечь кухню и вонзиться прямиком в разделочную доску – она очень удачно висела на стене, как мишень.

Димар улыбнулся, подошел к шприцу литра на два, дернул его вниз до гулкого дребезжания и покачал головой.

– Опять прогульщики пытаются избежать своевременной расплаты… ой, своевременного лечения, конечно же!

Я приблизилась к шприцу. Внутри бурлила зеленая жидкость – пенилась и постреливала разрядами. Хм… Неудивительно, что прогульщики отказались от такого замечательного лечения.

Вслед за шприцем в моей комнате стало одним варваром больше. Но я этому только обрадовалась. В дверь постучались и вошли, не дожидаясь ответа и приглашения. Шейлана, в своем традиционном небольшом халатике с роскошным декольте, оценила обстановку на кухне в мгновение ока.

– М? Завтракаете? Вдвоем? – приподняла она бровь и посмотрела на меня так, словно застукала нас как минимум в постели.

– Сестра! Женщина-физик не виновата, почти как метеорит на Земле, что сместил ось планеты, и от ледникового периода погибли все динозавры. То есть она – причина, но не движущая сила.

– Ну в том, что движешь всем ты, я ни капли не сомневалась, – прищурилась Шейлана, подбоченилась и сурово спросила у брата: – То есть ты хочешь сказать, что пришел на кухню к Гульнаре без приглашения и предварительной договоренности?

– Да-а! – радостно воскликнул Димар – так варвары рассказывают о захваченной в походе богатой добыче.

– Накрыл стол и ждал хозяйку дома, чтобы сделать сюрприз? – продолжала рассуждать Шейлана уже гораздо менее строгим тоном.

– Да-а! – еще веселее согласился Димар.

– Да ты времени даром не теряешь! – Скандрина протянула брату руку, и тот с удовольствием пожал предложенную ладонь.

И тут я решила, что Шейлана явилась как нельзя вовремя. Пусть она и поздравляет брата с победой над моим разумом и феминизмом, пусть открыто хвалит за беспардонный захват чужой кухни с хозяйкой в придачу. Но кто же лучше знает, как поставить варвара на место, какое ДТП наконец-то сравняет наш счет, как не женщина, чья жизнь прошла в обществе скандров. Детство, юность, взросление – все среди варваров. Она должна знать их как облупленных, понимать с полуслова и все уязвимые места перечислять, почти не задумываясь.

Я многозначительно посмотрела на Шейлану. Скандрина поняла сразу, без объяснений. Собиралась что-то сказать Димару, но из окна донесся истошный крик:

– Ну какая же инъекция, если шприца нет? Да и Шейланы нет, она же у вас главная по пыточным уколам… ой, лечебным инъекциям!

– Ничего-ничего! – ответили низким женским голосом – он словно шел из глубокого колодца. – Шприцев у нас завались. Правда, остались только трехлитровые. Ну, ничего страшного. Чем больше лекарства введем, тем быстрее дурь из башки… то есть болезнь из организма выйдет.

Раздался отчаянный крик: «Не надо-о! Я уже здоров и бодр! Безумно хочу учиться! Даже больше, чем сбежать от вас!» Громыхнуло так, словно несколькими этажами ниже пронеслось стадо мамонтов, и все стихло. Шейлана легким движением руки извлекла шприц из разделочной доски и обернулась к брату:

– Так! Ты давай иди, руководи. Запугивай, стращай, доводи до суеверного ужаса… Ну чем ты там обычно занимаешься, чтобы подчиненные-варвары не баловали? Дальше я сама. Все новенькой покажу, расскажу, объясню.

Димар в последний раз обвел взглядом мою фигуру, словно прощался с возможностью все же закончить то, что началось с поцелуя. Хитро прищурился и произнес:

– Строите женский заговор против бедного варвара? – Бровь скандра изогнулась, глаза весело блеснули. – Давайте-давайте! Чем же еще заниматься любящей сестре?

Шейлану вопрос не смутил совершенно. Она скрестила руки на груди, расставила ноги на ширине плеч – я прямо залюбовалась – и сообщила:

– Скажи спасибо, что только так. Мое незабываемое детство с тремя братьями-варварами могло толкнуть и не на такое… Но я незлопамятная. Не переживай. Легкие травмы, совместимые с жизнью… того, кто их нанес, небольшие моральные издевательства, после которых многие загремели в психушку… И, считай, мы квиты.

Я думала – Димар уйдет восвояси. Он даже двинулся в сторону двери. Но скандр решил удивить напоследок. Подскочил, обнял, быстро коснулся губами губ и стремительно ретировался в коридор.

– Варвары! – пожала плечами Шейлана.

Я оглянулась и обомлела. Грязные тарелки со стола испарились, использованные приборы тоже исчезли, посудомойка усердно начинала работу. Стоп! А когда он успел-то?

Шейлана проследила за моим взглядом, устроилась за столом и налила нам чаю.

– Пока ты отвлеклась на нашего прогульщика, – невозмутимо пожала плечами скандрина, словно прочитала мои мысли. – Соплеменники очень быстрые и бесшумные… если потребуется для дела. Только особенно никому не рассказывай. Мы предпочитаем другой имидж. Громких, диких и необузданных варваров. Собственно, усердно его и поддерживаем!

Я поневоле расхохоталась:

– Да уж, заметно – сразу и без усилий. Особенно по переговорам из квартиры в квартиру.

Шейлана налила мне полную чашку и указала рукой на стул.

– Это наша фишка с некоторых пор! – задорно подмигнула скандрина. – Есть внутренняя связь, а есть – внешняя. Внутренняя – всякие там громкоговорители. Техника, что с нее взять. – она небрежно отмахнулась. – Это для важных существ, вроде нашего ректора. А внешняя – крики, вопли и ор – для всех остальных. И важно, чтобы первая не перекрыла вторую. Тут случай был…

Шейлана подтолкнула ко мне чашку с чаем. Я так заслушалась скандрину, что даже пить перестала, хотя напиток Димар заварил потрясающий – с травами и шиповником.

– В общем, соседи у нас поругались. Вроде как один случайно уронил на пол со шкафа свою походную амуницию. И все бы ничего. Ну сколько могут весить брезентовые штаны и рубашка с титановыми щитками на разных местах? Мелочи! Но вот ботинки, ремень с титановой флягой на десять литров… А там еще хранился мортвейн вместо воды… Они гораздо тяжелее… для желудка и восприятия… Короче говоря, нижнему соседу пришлось вытаскивать из своего супа кусок потолка. Он не обрадовался. Нет бы попробовать. Соран – твой сосед справа, мрагул, кстати, каждый день такое ест и даже почти не возмущается. Попробовал бы! Жена-то у него наша, в смысле скандрина. Я вас чуть позже с ней познакомлю. Рамитта – мировая женщина. Своей стряпней доконает любую вражескую армию за считаные часы! А те, кто выжил, будут завидовать покойникам. Ибо со сломанной челюстью не особенно повоюешь. Так вот… Те парни здорово сцепились. А ректор решил сделать объявление. Ну и внешняя связь наложилась на внутреннюю. В итоге, представь: приемная ректора – а вещал он про делегацию из Академии Внушения и Наваждения. Являются туда наши преподы – кто с кастрюлей на голове вместо шлема, кто с ведром, кто в одних плавках, кто с любимой дубинкой, кто с палицей. Внушатели перепугались не на шутку. Забились в кабинет ректора и не выходили, пока толпа в приемной не рассеялась. Айливерт-то перечислял возможные подарки гостям. А спорщики рассказывали, что друг другу куда наденут. Вот народ и не понял фишки.

Я глотнула немного чаю. С Мастгури никогда не удавалось понять – шутят они или серьезно. Скандровские байки звучали и как анекдоты, и как случаи из реальной варварской жизни. Разбери их, властелинов тока и шока! Тут без «поллитры» никак не управиться. К несчастью, пьют в Академии только мрагулскую настойку. Боюсь, ее мой организм не выдержит. Не доживу до равенства в счете с Димаром. Погибну во цвете магических лет, не поразив местных даром иссушения и исцеления. Не дав прочувствовать – что такое разом и внезапно лишиться любимого органа. Не важно какого, главное – любимого!

– Слушай, а ты меня на кафедру-то проводишь? Аудитории покажешь? Группу номер «ДУБ-2» найти поможешь? – вспомнила я странное обозначение из расписания.

Шейлана с готовностью закивала:

– «ДУБ-2» – дикие и ужасные бездельники. Это наш ректор придумывает названия. Хорошо, душевно у отца получается. Преподы всегда в диком восторге. Цивилизованный восторг у наших не получается – не доросли еще, только с деревьев спустились.

– А почему два? – удивилась я.

– Потому что двоечники. Что ж тут непонятного? Колышников мы тебе пока не дали. Решили пожалеть. Пока не привыкла. Позже. Когда окончательно адаптируешься, поучаствуешь в настоящем боевом походе. Ой… Ну ты поняла. В поездке по ликвидации темной материи.

Я только сглотнула. Креатив в Академии тока и шока, включая расписание и нумерацию групп, выпирал буквально из каждой щели. Что ж, таких «Дубов-2» в моем вузе тоже осталось навалом. Справлюсь. Где наша не пропадала?

Шейлана посмотрела на меня с уважением и показала большой палец.

– Молодец! Так держать! Так тебе испытания подкинуть? Или не надо? Сама управишься? – хитро прищурилась скандрина.

– Димар рассказал? – догадалась я, чуть не заподозрив Шейлану в телепатии.

Скандрина охотно кивнула и выпалила:

– Значит, так, ближе к делу. Конечно же, к телу Димара тоже. Скажи-ка мне честно. Ты хорошо готовишь?

Я пожала плечами.

– Неправильный ответ! Двойка за сообразительность! Помнишь, я тебе про Рамитту рассказывала?

Я невольно улыбнулась, представляя Димара с куском бетонных оладий в зубах.

– Закончишь с занятиями и сегодняшними делами, сходим к Рамитте, поближе познакомимся. Она мировая, вот увидишь! В ее овощном рагу с перцем и уксусом однажды растворились три гвоздя и две кнопки. Соран принес с лекций по математике. Студенты пытались над ним подшутить. А в результате подшутила жена. Десерты, прочные как строительные камни, соленья, кислее лимонного сока, лучше Рамитты никто не готовит. Вот пригласишь брата на ужин, накроешь ему такую поляну. И наблюдай – как отреагирует. Должен вести себя как истинный варвар. Есть, нахваливать, местами подшучивать. Сплюнет, откажется, тяжко вздохнет – все, можешь считать, раунд выиграла. Поверь, только по-настоящему любящий мужчина способен съесть шедевры Рамитты. И только лошадиное здоровье варваров может вынести такой сокрушительный удар. Хорошая бойня рядом не стояла.

Шейлана настолько радостно улыбалась, словно всю жизнь мечтала скормить брату неповторимую стряпню Рамитты. Только не знала, как это сделать. И вот наконец-то появилась я! Реальный шанс отомстить варвару за трудное детство любимой сестры.

– И я тебе еще слабенькие испытания придумала. Так, на устойчивость к общественному мнению.

Я радостно подперла голову ладонью. Шейлана лукаво взглянула и поведала:

– Начни с проверки на варварскую душевность. Попроси подбодрить Гвенда перед турниром. Оказать настоящую моральную поддержку. Причем на глазах у благодарной публики. Посмотрим, как братишка управится с заданием. Варвар, что утешает сальфа… Такого наши еще не видели. Шок будет у всех, и у Гвенда тоже. Заодно и его на выдержку проверим.

На лице скандрины прописалось такое выражение, что даже мне стало слегка не по себе. Так смотрит жертва нападения грабителей на то, как преступника публично колесуют. М-да… Интересные у них семейные отношения, а уж любовные так вообще без комментариев. Заметив, что я слегка ошарашена, Шейлана улыбнулась и отмахнулась:

– Да ла-адно тебе! Ничего же страшного! Скандры – народ крепкий и очень закаленный. Бои, походы, общение со слизняками… Так мы называем некоторые расы. Но если возмужают, признаем, как Гвенда. Немного помучаем, слегка постращаем, доведем до легкого нервного тика – он, кстати, полезен для развития лицевых мышц. Подергаются глаза и щеки с недельку – и никаких морщинок не появится. Даже крема не надо! А как лицом играют после нашей терапии… Закачаешься… Знаменитые клоуны всех перекрестий обзавидуются. Ламар убедительно это доказал. На примере пленных крипсов – расы зеленых великанов, любителей захватывать иномирных женщин. Какие они строили гримасы после нервного тика! Полный восторг! Шаманы первобытных племен рядом не стояли. Зейлендские мимы попросили бы пару уроков.

Она восхищенно вздохнула.

– А главное – делов-то? Ламар предложил переместить пленных с электрического стула на электрическую кровать. Ну не работает стул, скоропостижно сломался. Один наш студент постарался, прогульщик. Убегал от укола, схватил стул, вырвал вмурованные в пол ножки вместе с кусками плит и ловко подставил под шприц. С тех пор стул искрит, потрескивает и отстреливается молниями. Будто ненавязчиво предупреждает… любителей подставить чужую плоть под уколы. А где коротнуло, никак не найдем. Обиделся стул на ненужную инъекцию. Лечение всегда должно быть своевременным. И непременно только по показаниям. Показал нелюбовь к наукам и склонность к прогулам – получай укол для интеллектуального развития. В крайнем случае – для полного послушания. Или, как говорят братья, для полного и безграничного исцеления. Что-то из этого точно проявится. Ни разу не видела другого эффекта. Прогульщики после укола как шелковые. Лоботрясы бегут выполнять лабораторные, учить предметы и сдавать экзамены.

Я слушала Шейлану и понимала. Видела я местные шприцы и «лекарства». От таких любого потянет учиться. Главное – больше никогда не болеть и никогда не оказываться в пыточном медкорпусе. Абсолютно гениальное в своей простоте решение. Жаль, только варвары смогут выдержать. Обычные люди не переживут экзекуции – погибнут во цвете лет полными неучами.

Мы с Шейланой допили чай, посудомойка закончила работу. Я вытащила из агрегата чистую посуду и решила подобрать наряд для занятий. Все-таки первый день, надо соответствовать.

Шкаф содержал мои земные наряды. Брючные костюмы, чуть менее строгие с юбками-колоколами, платья-футляры и лосины с туниками для неофициальных выходов. Шейлана осмотрела мой гардероб внимательно, перебрала вешалку за вешалкой. И решительно помотала головой:

– Такое к нашим надевать нельзя. Лучше сразу в бассейн с мезозаврами. Больше шансов на выживание.

Я с удивлением взглянула на скандрину. Это она всерьез или опять потешается? Шейлана выглядела сурово, серьезно, лукавство исчезло из глаз совершенно.

– Ну как убегать-то в платье-фуляре? А вдруг пожар, наводнение, взрывы? У нас в лабораториях творится и не такое. Особенно когда смешиваем эликсиры, над всякими там лекарствами химичим… Думаешь, наш факультет фармакологии и лекарственного дела просто так называют факультетом взрывологии и расчлененного тела? Тут без риска для жизни не обходится… Как заставить варваров учиться, когда у них перед глазами такое? Естественно, они думают о своем, о мужском, и ошибаются с ингредиентами… Фатально.

Скандрина провела в воздухе руками, словно очерчивала изгибы гитары.

– Ну не в скафандр же мне маскироваться? – нерешительно протянула я, оценив масштаб катастрофы.

– Нет, конечно! Даже не думай! Скафандр студентов вообще вырубит. И не на день – на месяц, не меньше. Будут думать, гадать – что же под ним такое, что потребовалось так тщательно скрывать от общественности. Совсем учиться не смогут, бедолаги, – вполне серьезно возразила Шейлана и с головой погрузилась в размышления, а с руками – в мой платяной шкаф.

Я оставила их наедине, позволив скандрине вволю похозяйничать в гардеробе. Сама пошла убирать на кухне. Сполоснула кружки после нашего чаепития, повесила их над мойкой, на гвоздик, протерла стол и смела крошки.

Еще немного посидела у окна. На улице сновали деловитые студенты. В основном, конечно же, скандры с мрагулами. Сальфы, истлы и таллины выглядели рядом с ними словно березки среди секвой. Леплеры сверху казались пеньками, ради хохмы наряженными в новогодние елки. Преподы попадались немного реже. Но выглядели почти так же, как династия Мастгури. Кто-то повыше, кто-то пониже, кто-то пошире, а кто-то поуже. Но варварские черты присутствовали у всех.

Как и варварский стиль в одежде. Женщины и мужчины наряжались одинаково. В узкие футболки, рубашки, толстовки и брюки размера на три больше нужного. Хм… интересная у них тут мода, неожиданная. Немного однообразная, зато почти как униформа. С нижнего этажа крикнул младенец, но тут же замолк и умильно зачавкал. Хм… Если бы все дети так мало плакали, почти не капризничали и не дергали родителей! Я бы давно завела карапуза.

Скандры удивляли с самых пеленок. Хотя не уверена, что пеленки им требовались. Боюсь, скандры сразу использовали горшки, а то и вовсе – душ и уборную. Наверное, и ходить начинали немедленно, дабы враги не застали врасплох. А главное – не застукали любимые родственники. Мало ли отец решит потренировать, мало ли мама захочет помочь, мало ли братья и сестры позаботятся. Надо бежать и прятаться в шкаф, на худой конец – сразу под ванну. И вылезать только покушать.

Спустя недолгие минут тридцать-сорок Шейлана сама явилась на кухню.

В одной руке ее трепетали брюки – свободные, мешковатые, светлые, льняные. В другой красовалась черная блузка из тонкого, но достаточно плотного трикотажа.

– Белье сама подберешь, одевайся. Главное, чтобы исподнего не было видно. Любят зейлендки иногда демонстрировать: бретельки от лифчиков, резинки от трусиков. Видимо, так ваши женщины сообщают: белье, мол, надели, можно снимать. Или демонстрируют, что вполне чистоплотные – бюстгальтеры-трусики свежие, стираные. Значит, женщина не лентяйка, к гигиене приучена, антисанитарию в доме не разводит. Вот только наши хозяйственность не оценят. Полпары будут пялиться на бретельки-резинки, потом начнут оценивать преподскую фигуру… и полсеместра вспоминать-смаковать. Что ни надень, как ни рассказывай, какими шприцами парням ни грозись – кровь к мозгам вернется уже очень не скоро… Решит, что расположиться пониже – логичней по физике, исключительно в целях минимизации энергии. Закон притяжения неумолим. Мужских глаз к женским прелестям, а крови к самому дорогому. Его никакой дисциплиной не переспоришь.

Скандрина торжественно вручила мне вешалки и тут же высунулась по пояс в окно. Я отправилась в спальню – переодеваться. Шейлана тем временем общалась с братом. В истинно варварской незабываемой манере. Без телефонов и другой сложной техники. Криком, который гораздо громче, чем все мобильники и радио Зейлендии.

– Лама-ар! Ты как сына-то назвал, сознавайся! Я тебя еще вчера об этом спрашивала! Требую озвучить имя племянника!

– Тальхар! – гаркнул на весь корпус Бармалей. – Слася, любимая, не надо, не надо! Зачем ты достала свои булавы? Испачкаются, помнутся о… мои твердые мышцы… Жалко, все-таки антикварное оружие. Еще бабушка твоя ими мужа воспитывала… В промежутках между военными походами.

– Ребенок уснул. Не ори во все окна. Иначе начну жонглировать булавами. Мне вообще надо срочно набирать форму. А то совсем растолстела, как эта… Как Оля называла ту зейлендскую живность? Рогатую, толстую и вечно жующую…

– Козлы? – высунулась из окна вторая роженица. Она кричала тише и намного мелодичней – мягким, поставленным лекторским голосом.

– Да не-ет! Те, что толстые и громко мычат, – настаивала на описании коров Слася.

– Мужья, которым постоянно изменяют зейлендки? – предположил сосед сверху, чем-то похрустывая – наверное, все еще дожевывал завтрак.

– Это почему же? – полюбопытствовала Оля.

– Проще простого, понятней понятного. Женщины нормальным мужикам не изменяют. Только тем, что весят, как иные автобусы. Видел я некоторых зейлендских мужчин. Такое ощущение, что они сами сподобились собственных детей в животах вынашивать. Причем годами, как слонихи слонят. Рогатые, естественно, по той же причине. Мычат потому, что нормальные зейлендки никогда не будут слушать претензии мужчин с животом, как у беременных на стопятом месяце. Дали в челюсть – и дальше пошли куролесить.

– Эпично он о ваших женщинах и мужчинах, – отозвался Вархар, обращаясь, видимо, к жене. – Кстати, Оленька, с гордостью и любовью отчитываюсь. Мелкого покормил, спать уложил, одеялом укутал, колыбельную сбацал. На ложках, в ритме походного марша, на барабанах сыграю попозже… Сын тут бегать недавно начал, но я осадил, убедил не спешить. Пусть пока ходит, так выглядит солидней. Не то подумают – спасается бегством, маленький, вот всего и боится. А мой сын не боится вообще ничего. Разве что моего отцовского слова. Жесткого, почти как Сласин антиквариат. Но только когда воспитывать потребуется и проснется бравый дух варвара…

– Бегать – это правильней, это по-скандровски, – вмешалась Шейлана, пока я судорожно пыталась понять – как ребенок двух дней от роду умудрился хотя бы подняться на ноги. – Не убежал от любимой родни – получи несколько часов незабываемого общения. Сюси-пуси, муси-дуси, а заодно попытки научить самому главному. Уклоняться от удара, отползать по-пластунски, ломать рога мамонту и крылья тираннозавру.

– У мамонта нет рогов, а тираннозавр не летает! – немедленно поправила скандрину Оля.

– Во-от! Представь, как сложно сломать рога, которых нет у животного и в помине! А крылья при полном их отсутствии? Задачка явно не для детского ума. Тут как зейлендские великие воители. Крылья нелетающим противникам обламывают, рога, а копыта заставляют отбросить. И тоже при полном отсутствии таковых.

– Вархар, а вы как первенца-то назвали? – внезапно сменила тему Шейлана – рогатые беременные зейлендские мужчины скандрину, похоже, совсем не вдохновляли.

– Рельхар, в честь моего отца. А будет девочка, назовем Рената… ой, ой… Оля! Ну что я такого сказал-то? Оставь мужчине хоть парочку ребер. Мало ли, кто-то захочет огреть, да и в драке опять же… печень защищают. Я же не Адам из зейлендской мифологии. Ему и ребра выломали, и женщину на шею посадили. Она от секса отказалась, все яблоки в саду сорвала и съела. И, главное, ходила постоянно голой, смущала мужчину своим совершенством. А он даже заесть желание не мог – плоды на деревьях скоропалительно закончились. Жестоко, однако… Почти беспощадно! Один, без малейшего противника в драке… Так и загнуться от печали недолго.

– Еще раз намекнешь про второго ребенка, и придется тебе вынашивать его самостоятельно. Прямо как зейлендские беременные мужчины. Только со схватками, родами и кормлением, – всерьез предупредила мужа Оля.

Я прямо порадовалась за землячку. Умеет же обращаться с местным контингентом. Надо бы и у нее получить мастер-класс. Дрессировка варваров сродни спорту. Нужен грамотный тренер, частые повторы и крепкий, как сталь, снаряд для тренировки. Такой у меня сейчас как раз под руками – Димар Мастгури собственной персоной. Не все же варварам других испытывать. Пора прочувствовать все прелести ДТП. Конечно, для них что тысячи вольт, что булыжником по лбу, что стадо мастодонтов, напуганных до смерти в период гона… Слегка удивились, засияли энергией, лоб почесали, зверей остановили, байками ошарашили и надели ошейники… И дальше отправились по срочным делам.

Поразительно! Но в наряде, подобранном Шейланой, смотрелась я очень даже неплохо. Свободные брюки висели на бедрах, подчеркивая их соблазнительные округлости. Блузка облегала узкую талию и вполне себе аппетитную, высокую грудь. При этом вызывающе я точно не выглядела.

Как только я появилась на кухне, Шейлана прервала варварский монолог и оглядела меня с ног до головы. Кажется, осталась довольна.

– Отлично! Идем, покажу тебе кафедру.

Она покосилась на окно. Подумалось, Шейлана собирается продолжить беседу, пообщаться с братьями на всю округу, а то и до родного мира докричаться, спросить, как дела у дедушек и бабушек. Но вместо этого скандрина ткнула куда-то пальцем и произнесла:

– Уже полдвенадцатого. У тебя лекция в час. Пойдем, пока еще время осталось. Такую экскурсию быстро не проведешь. Но все, что ты не увидишь перед занятиями, посмотришь после. Так даже эффектней.

Я внимательно вгляделась в лицо Шейланы. Скандрина хитро прищурилась и прокомментировала:

– Ну а что? После встречи с нашими варварами уже никакие лаборатории не страшны. Даже те, где вечно что-то взрывается, взлетает на воздух или возгорается.

И я не могла не согласиться с Шейланой. Варвары из Академии тока и шока закаляли гостей и преподов почище, чем огонь и вода булатную сталь.

Но как же скандрина время-то определила? Я внимательно вгляделась в окно, на здание напротив – там, на одной из дальних башен, вместо флюгера стояли часы и вращались, ловя направление слабого ветра. Минутная стрелка достигла низа, и… из часов выскочила фигурка варвара с улыбкой до ушей. Примерно такого же, как подарок Димара. Выглядело словно он вышел из корпуса, выломав неровный кусок из часов. Ударил дубиной по корпусу, циферблату – и снова скрылся в недрах ходиков, а выломанный кусок закрылся, как дверца.

Ну да… А чего я еще ожидала? Ладно, не прохожих «дубиной» шокировал – вплоть до полного и безграничного одурения. Чтобы исцеление уже не почувствовали.

С таким вот бодрым, веселым настроем мы отправились наружу, в коридор общежития. Когда Димар тащил меня на плече, как истинный варвар незаконную добычу, я заметила лишь толстые каменные стены из очень крупных бежевых блоков, местами испещренных желтоватыми прожилками. Да и встречная толпа бронтозавров-студентов не слишком располагала к созерцательному настроению.

Сейчас коридор почти пустовал. Учащиеся исправно чудили на занятиях. Знаниями доводили преподов до глубокого шока, а фееричными выходками – до окончательного ступора. Мне удалось оценить высоту потолков – все метров двадцать, если не больше. Коридоры были рассчитаны на орду воителей, с топорами, мечами и алебардами наголо. Даже кавалерия на тяжеловозах свободно проехалась бы по нашему общежитию. Да что там кавалерия! Танковая дивизия!

Потолок испещряли белые лампы. Небольшие, похожие на сплюснутые пирамидки, они прямо ослепляли с первого же взгляда.

Дверь гулко захлопнулась за моей спиной. Я оглянулась, некстати подумав, что ключа у меня нет и никогда не было. Шейлана улыбнулась и подтолкнула вперед.

– Спокойно! – поравнялась со мной скандрина. – Подойдешь, приложишь палец к замку – и все само собой откроется. Никаких зейлендских ключей здесь не потребуется. Охранная магия квартир в общежитии настраивается на ДНК нынешней владелицы.

Я бодро направилась вслед за Шейланой – к ближайшему тупику или повороту, на ходу размышляя и недоумевая. А как Димар прорвался в чужую квартиру? Не имея моего ДНК под рукой? Когда нес меня спящую, еще понятно. А когда вломился в день переезда?

Шейлана ничего пояснять не планировала и выглядела как разведчик в стане врага. Собранная, спокойная, с лицом человека, который врет не только самозабвенно, но фантастично и профессионально. Ага. У них какая-то семейная тайна, и я непременно ее разузнаю. Сразу после того, как увижу кафедру и проведу свою первую лекцию в Академии. В крайнем случае после нашего кафедрального торжества, что обещал с барского плеча Димар.

Мы почти достигли угла-тупика, когда сзади кто-то негромко пробасил:

– А ничего эта новая физичка на вид-то. Формы качественные, волосы неплохи… Да и лицо… того… очень даже смазанное…

– Смазливое… Смазанное у нашей Штукатурки. Я бы даже сказал – вымазанное, – поправили чуть более высоким мужским голосом. – Штукатуркой и скорее всего краской для стен. У них с сестрой это семейное. Не выходить из дома без трехслойной штукатурки и любимых прибауток в фамильном стиле. Мадам Страшила из Академии Войны и Мира рассказывает свои неповторимые страшилки. В честь них и получила такое прозвище. Штукатурка травит медицинские анекдоты. Они, пожалуй, пострашнее будут. Жахнет такой на собственной лекции – и не то что на учебе, ночью в общежитии уже не заснешь без литра успокоительного. А на новую физичку особенно не засматривайся. Димар за это обещал ноги вырвать и уши от головы оттянуть метра на три.

– А почему, интересно, ноги и уши? Я же засматриваюсь на физичку глазами! – поразился наивный обладатель баса.

– Вот ты ж недогадливый! – усмехнулся его собеседник. – Ноги – чтобы ты не догнал Гульнару. А уши – чтобы не услышал ее ответ. Вдруг девушка захочет немного экстрима. Например, сходить с тобой на свидание.

– И почему это свидание со мной – экстрим?

– А по-твоему, свидание, когда парня забрасывают на самую высокую башню Академии или сажают на электрический стул, еще не экстрим? Веселое развлечение?

– Так Димар что, хочет за ней сам приударить? – удивление обладателя грудного баса разнеслось по всему коридору общежития.

– Ударить или прибить он захочет тебя. Да и любого, кто подступится к женщине, которую выбрал мужчина из рода Мастгури.

Шейлана усмехнулась и оглянулась. Кому же не хочется посмотреть на студентов, что оценивают «качественность» женщин по смазанности лиц? Но я решила, как порядочная «физичка», сделать вид, что совершенно ничего не расслышала. После утреннего объявления нашего ректора это никого не должно удивлять – Айливерт способен оглушить любого, даже совершенно глухого от рождения.

За тупиком обнаружилась широкая лестница с внушительными, грубовато вытесанными перилами. Мы спустились на три этажа, миновали коридор и остановились возле двери на улицу. Таких дверей я еще не видела! Высоченная, из толстого листа бронзы, она словно предназначалась для каких-то великанов. Хотя… скандрам не требовался трехметровый рост, чтобы с легкостью решать такие задачки. Если бы они так и физические решали… Впрочем, я опять бегу впереди паровоза…

Я изо всех сил нажала на дверь, но та приоткрыла лишь маленькую щелку. Шейлана посмотрела с сочувствием и выдала:

– Ничего… привыкнешь, ты же не сальфийка!

И небрежно толкнула дверь… двумя пальцами.

Бронзовая махина послушно распахнулась и остановилась неподалеку от стены. В отличие от мужчин династии Мастгури Шейлана действовала гораздо бесшумней. Хотя сила ее и варварские привычки поражали порой намного сильнее.

В лицо повеяло молодой листвой – так пахнет весной, когда распускаются почки.

Академия напоминала рыцарский замок с переходами между соседними корпусами. Постройка змеилась, ветвилась, скручивалась в спираль, но нигде не обрывалась и не заканчивалась. Пройти между корпусами позволяли арки: высокие, прямоугольные, с грубоватыми узорами. С некоторых свисали подозрительного вида тяжелые металлические цепи, похожие на те, что украшали стены ректорского кабинета. Я поневоле представила, как пленников – каких-нибудь враждебных, злобных магов – подвешивали в арках, и каждый прохожий угощал их легким ударом тока. А особо одаренные вроде Димара одним объяснением, что можно сделать с беспомощно подвисшим в арке пленником, доводили несчастного до нервного истощения. И тот слезно умолял каждого прохожего о гуманном ударе тока, чтобы отключиться и больше ничего подобного не слушать.

Между корпусами петляли брусчатки из знакомого бежевого камня с желтыми прожилками. Повсюду, хаотично разбросанные по территории, зеленели неправильной формы газоны. Неправильной для газонов, но очень правильной для варваров. Одни формой напоминали меч, другие – алебарду, третьи – дубину. И что-то подсказывало – сходство неспроста. Не садовник после мрагулской настойки создал такие фееричные газоны – местные намеренно держали марку.

Цвели здесь только кусты и деревья. Высокая трава, сродни осоке, выставила острые пики листьев, словно без табличек предупреждала, что по «насаждениям» ходить нельзя. Чревато обрезанием лишних ног. Белые и голубые разлапистые соцветья – и те странным образом напоминали оружие. Нечто вроде японских сюрикэнов и своеобразных миниатюрных палиц, усеянных наверняка острыми колючками. Пахло от них чем-то ядреным, а еще цукатами и рябиной. Будто какой-то абориген-самогонщик настаивал фрукты и ягоды на спирте.

– Гляди! Уже и мортвиллия зацвела, – от души обрадовалась Шейлана. – Из нее мортвейн изготавливают. Собирают цветы и маринуют дня три. Затем добавляют уксус, перец… немного лимонного сока – всего-навсего половину сосуда. И маринуют еще несколько дней. Забористая, скажу тебе, штука выходит. Правда, почти безалкогольная. Градусов восеемьдесят, максимум восемьдесят пять.

– А что такое мортвейн? – заинтересовалась я, смутно понимая, что должна была сталкиваться с этим напитком.

– Как это что? – округлила глаза Шейлана. – Это же мрагулская настойка! Легкая, почти как виноградный сок! Только зейлендцы почему-то не выдерживают. Не то чтобы совсем… в сознании не выдерживают…

– Та, которую вы пили в поездке? – потрясенно произнесла я и едва не напоролась на куст мортвиллии, со всеми вытекающими из этого последствиями. Колючками в боку и ядовитым соком на коже. Думаю, пробежка по зарослям крапивы после этого показалась бы праздником.

– Ага-а! – бодро произнесла Шейлана.

Я стремительно привыкала к фантасмагории в Академии. Одежда леплеров почти не ослепляла, лишь заставляла мое чувство прекрасного забиваться поглубже, моля о мортвейне – для глубокой и непроходящей анестезии. Скандры с мрагулами почти не пугали ни богатырским телосложением, ни скоростью, с которой они проносились мимо. Думаю, ни танк, ни бронетранспортер не избежали бы сокрушительного столкновения с варварами и уж точно не остались бы после этого целыми. Превратились бы в бесформенный кусок металла. Редкие сальфы в шелковых рубашках и штанах нормального, человеческого размера почти не вызывали сочувствия и жалости, хотя заметно сторонились варваров. Истлы реагировали на них так же, но одевались намного скромнее: в водолазки, рубашки и свободные брюки в основном темных оттенков палитры. Таллины с корой-кожей и проволочными волосами, в нарядах, достойных тибетских монахов, вскоре перестали удивлять совершенно.

Я приживалась семимильными шагами. Главное, дотянуть до окончательной ассимиляции и желательно полного слияния с коллективом. Морального, конечно… Уж если физического… То исключительно с Димаром Мастгури…

Я осторожно покосилась на Шейлану. Скандрина прищурилась – хитро и загадочно, словно на лету ловила мои мысли, но не проронила ни единого слова.

Мы миновали десяток арок, несколько корпусов и добрались до нужного. Его я заметила легко и сразу. На самой высокой башне здания красовалась формула:

Как-то сразу повеяло физфаком – науками вполне себе человеческими, не варварскими. Но Шейлана быстро меня разубедила.

– Правильно! Ориентируйся на это предупреждение! – ткнула она пальцем в громадную формулу. – Прогул равно масса проблем на жо… ну в общем на жесткие мышцы бедра. Вархар придумал и фразу, и формулу. Он у нас мастер на такие штуковины.

Я лишь сморгнула от такого креатива – слов на комментарии уже не оставалось. Вот как теперь использовать эту формулу на занятиях и не расхохотаться прямо при студентах? Дверь корпуса неожиданно поддалась чуть легче, чем тяжеленная дверь общежития. Словно они думали, сообща решали – стоит ли идти мне навстречу или упереться всеми металлическими боками. Кажется, постройки медленно, но верно принимали меня за свою, за местную…

Пространство первого этажа делилось надвое длинным коридором с кафедрами биологии и математики на концах. Между ними вытянулся длинный коридор, упираясь в далекую дверь с табличкой – она раскинулась на всю поверхность. «Переход в Анатомический корпус. Живым обязательно надевать бахилы. Трупам разрешается посещать анатомический театр без бахил, минуя гардероб и ординаторскую. Разденем, вскроем, покажем такой театр, что встанете как миленькие и бегать научитесь». Фирменный юмор династии Мастгури сочился буквально из каждой строчки. А скорее даже стрелял на поражение – как и положено всему, что исходило от варваров.

Студенты суматошно шарахались по холлу и в дикой панике искали аудитории. Я даже удивилась подобному рвению. Неужели варвары так любят учиться? Прямо не верилось после увиденного. Я мазнула взглядом по потолку – и все сразу встало на свои места. Вместо люстр над головами зависли черепа, светили лампочками из пустых глазниц и мерно покачивались на толстых цепях. На каждом черепе болталась цепочка с внушительным булыжником и запиской-шедевром: «Он опоздал на лекцию», «Он не сдал экзамены», «Он слишком долго сидел в столовой», «Он не смог сделать лабораторку. Взорвался на месте от восторга»…

Шейлана проследила за моим взглядом, небрежно отмахнулась и пояснила:

– Это пособия из чистого пластика. Но сделаны на совесть – от настоящих не отличишь. Повешены тут в воспитательных целях. Работают прекрасно. Папаня придумал! С тех пор как они нам холл освещают, студенты почти перестали опаздывать. Веселые черепушки светят глазницами, и учащиеся несутся к свету знаний…

Лицо скандрины сияло восхищением, а взгляд лучился неподдельным оптимизмом. М-да-а-а… Что ж за студенты учатся в Академии, если приходится их так мотивировать? Что-то меня это не сильно вдохновляло…

Шейлана улыбнулась мрагулу-первокурснику – он рысил мимо нас в поисках аудитории. Оскал скандрины подействовал на парня так же, как акулий плавник на купальщика. Мрагул испуганно подскочил на месте и так припустил, что аж пятки засверкали. Остальные последовали его примеру. Холл моментально очистился от студентов, и Шейлана потянула меня на лестницу: широкую, каменную, разумеется, бронзированную.

Фирменные врачебные шутки Мастгури и здесь не заставили себя долго искать. Вместо кеглей балясин скрючились в страшных позах пока еще не знакомые мне гуманоиды. Двухвостые, лысые, из оранжевого камня и зеленые великаны с огромными глазами. Не удивлюсь, если глаза у неведомых существ от рождения вполне себе нормального размера. Академические будни довели статуи до глубокого и непроходящего шока: студенты, преподы, взрывы, занятия, которые мало чем отличались от взрывов.

Шейлана хмыкнула, ткнула пальцем прямо в глаз одной из оранжевых статуэток, так же прицельно вставила мизинец в ухо зеленой и сообщила:

– Враждебные многим мирам колдуны-варвары. Должны же и они на что-то сгодиться. Отец всегда говорил, помню с детства: даже врага можно употребить с пользой в хозяйстве. А уж в медицине – святое ж дело. Сколько чудесных открытий совершает врач, имея под руками с десяток пленных… Особенно если вовремя вставить им кляп. Если не вставить… открытия приумножатся… Только уже в области языка. И я сейчас вовсе не об изощренной ругани. Над языком тоже можно проделывать множество великолепных медицинских опытов. К примеру, ток. Ну как же без этого? По влажному языку проходит мощнее…

Скандрина мечтательно закатила глаза – так девушки вздыхают о сказочных принцах, в крайнем случае – о фейри и эльфах из фэнтези.

Два этажа наверх, крутой разворот – и мы в очередном гигантском холле. Хоть Олимпийские игры устраивай. Здесь переход обещал незабываемую встречу с Хирургическим корпусом и сразу после этого – с кафедрой травматологии. Будто бы тонко намекал, толсто предупреждал о последствиях… Для тех, кто не посещает вовремя лекции, не изучает дотошно мастерство хирурга, неверно отвечает на вопросы преподавателей…

Большой плакат уже обещал напрямую, без всяких там расшаркиваний и рассусоливаний: детальное и наглядное объяснение разницы между безмозглым существом и безголовым. На примере самых злостных прогульщиков. Мелким шрифтом внизу плаката дополнялось: «Если вы почувствовали внезапное облегчение где-то в районе шеи, в области затылка, но все еще бегаете по медицинскому корпусу, считайте, что просто легко отделались. Мозг мало чем занимался в вашем бренном теле… А теперь он очень пригодится нам, для опытов. Не жадничайте, все равно же вы им не пользовались… Отдайте тому, кто найдет ему применение».

Медицинский юмор, куда ж без него…

Кафедру физики я заметила сразу, по очередной формуле, с подтекстом-предупреждением. Кажется, ничего здесь не происходило без нежного вмешательства тяжелой руки и едкого, как мортвейн, сарказма скандров.

– Думаешь, это про импульс? – хмыкнула Шейлана.

Я автоматически помотала головой. Было бы странным и даже нелепым, если бы знаменитый Вархар не прошелся по студентам и этой формулой тоже – как катком или, на худой конец, снегоходом.

– Правильно! – охотно кивнула скандрина. – Импульс матерый второгодник получает такой, что сразу фонтанирует энергией и долго еще о лоботрясничестве не думает. Наверное, ваши физики произошли от варваров! Какие формулы знаковые придумали!

Я сморгнула, сглотнула и вынужденно согласилась. Возле кафедры сновали уборщицы-леплерки – работали впятером, слаженно и четко. Убирали шелуху, бинты, какие-то тряпки, салфетки, пустые стаканчики от чая, пластиковые ложки и прочие украшения вузовского пола. Ну хотя бы тут без буйства сюрпризов. Пока я еще к предыдущим привыкаю, можно даже сказать – прихожу в себя. Я прямо загляделась на то, как удачно использовали особенности национальных костюмов леплерки.

На пестрые браслеты с множеством шипов уборщицы надевали упаковки с моющими средствами. Небольшие такие, размером с полведра каждая. На пряжках их ремней болтались бутылки с оригинальными подписями: «Дезинфектор для сильно загаженного помещения», «Дезинфектор для помещения, которому уже все, кирдык», «Дезинфектор для лаборатории, которой больше нет», «Дезинфектор для анатомического театра. В глаза трупам не брызгать – они у нас и так скальпелями обиженные».

Завидев Шейлану, уборщицы замерли, а через секунду выстроились по стенке, отдали честь и внезапно… заметили меня. Я думала, что рядом с бравой скандриной произвожу впечатление хомяка-джунгарика, что ползает по клетке неподалеку от дога.

Но уборщицы вытянулись еще сильнее, и одна шепнула на весь коридор:

– Та самая? О которой Димар предупредил?

Вторая кивнула и отдала мне честь.

– Сейчас-сейчас! – бодро воскликнула третья так, что у меня ненадолго заложило ухо. И понеслась впереди нас, намывая полы.

Благодаря усердию шустрой леплерки мы с Шейланой вышагивали почти по чистому. Почти, потому что с потолка и стен тоже порой что-то осыпалось. То оттуда падали какие-то бумажки и осенними листьями кружили по воздуху. То цветные капли неведомой жидкости гулко встречались с каменными плитами и растекались по ним грязными лужицами.

Чувствую, скучать здесь не придется ни секунды. Разве что надоест варварский антураж и я отправлюсь в анатомический музей. Прикинусь трупом – судя по всему, к ним тут самое гуманное отношение.

– В занятые лекционные лучше не входить. В лаборатории во время занятия тоже, – будничным тоном рассуждала Шейлана. – Ничего, привыкнешь, – отмахнулась она, поймав мой растерянный, опасливый взгляд. – Посмотрим аудитории, что пока свободны.