Глава 11

О том, что произошло покушение на Андропова, мне рассказал Витька. Новость беспрерывно крутили по всем «вражьим голосам», расцвечивая её выступлениями политологов, «советологов» и «экспертов по СССР». Наши молчали. Ни радио, ни телевидение своих программ не изменили. Значит, пока жив. Иначе по всем каналам сейчас бы звучала симфоническая. музыка.

Знакомыми путями, используя связи, блат и беззастенчивый флирт, раздобыл билет на ближайший рейс до Москвы. Здорово я наловчился в этом деле. Номер рейса и время прибытия наговорил Степану Арамовичу на автоответчик. Телефон с автоответчиком – это мой подарок ему на день рождения. Мы доработали лентопротяжный механизм для плеера и суём его теперь во все устройства, где требуется привод для кассет.

Зачем лечу в Москву, пока сам не знаю. Предчувствие. Не могу сказать, что есть сильное желание прогнуться перед «властьимеющими». Скорее, наоборот. Отстали бы они от меня, так только порадовался бы. Однако, время такое. Они мне нужны. Без «волосатой лапы» нынче никуда. Особенно мне, молодому мальчишке, мечтающему хоть немного изменить мир.

– Савельев? – крепкий незнакомый мужчина ухватил меня за рукав на последней ступеньке трапа. Я немного зазевался после посадки в Домодедово, размышляя, кому бы мне первому позвонить из аэропорта, если не увижу среди встречающих Степана Арамовича.

– Он самый, – признался я, не видя причин отпираться.

– Меня Виктор Николаевич за вами прислал. Пройдёмте в машину. Это у вас все вещи, или что-то в багаж сдавали? – кивнул мужчина на мой «тревожный чемоданчик», который я не так давно завёл для неожиданных командировок.

Чёрная Волга стояла чуть в стороне, прикрытая тушей длинного автобуса, в который неспешно брели пассажиры нашего рейса. На Виктора Николаевича, представлявшего в одном памятном разговоре интересы клана Андропова, я и сам планировал выйти через Микояна. Не ожидал, правда, что он первым проявит инициативу.

– Все, – коротко подтвердил я, и закинул свой баул – переросток в багажник, открытый вышедшим из автомобиля водителем, – Вот только меня встречать могут…

– Степан Арамович в курсе, если вы про него говорите.

– Отлично, – порадовался я. Значит с Микояном мои передвижения уже согласованы.

– В «кремлёвку», – скомандовал встретивший меня мужчина шофёру, и Волга, рыча форсированным двигателем, понеслась к неприметным воротам на краю поля.

«Кремлёвка» есть «кремлёвка». Здесь престижно и лечиться, и работать. Паркетные полы, «анкетные» врачи. Легендарное заведение. Люди верят, что если попал сюда, то тебя обязательно спасут.

Виктор Николаевич нашёлся в просторном фойе второго этажа. Сидел один, отрешённо уставившись в картину на стене, где красовался посредственно нарисованный пейзаж. В этом крыле здания шума не слышно. В коридоре безлюдно, если не считать маячащей у дверей охраны. Все кабинеты закрыты.

– Приехал? Вот и хорошо. Вовремя ты. Сможешь помочь? – невыразительным голосом спросил у меня «серый кардинал» андроповского клана, движением руки отпуская моё сопровождение.

Сразу видно, что он сильно устал, и порядком понервничал. Посеревшее осунувшееся лицо застыло, как маска, сам сутулится, пальцы подрагивают.

– Конечно помогу. Только с врачом надо сначала поговорить. Желательно с тем, который оперировал.

– Он сейчас в реанимации. Одного из наших сразу насмерть, а второй очень тяжёлый. Боятся, что не вытянут его.

– Юрий Владимирович как? – я прикрыл на секунду глаза, просчитывая варианты.

– Сказали, что состояние тяжёлое, но стабильное.

– Так. Мне срочно надо попасть в реанимацию. Делайте что хотите, но я там должен появиться очень быстро и в полном их обмундировании.

– Павел, вы наверное не поняли. В реанимации один из телохранителей, а Юра у себя в палате.

– Всё я понял. Человека спасать надо и лучше всего начать с телохранителя. Вы думаете врачи дадут мне нормально работать, если я не покажу, на что способен? – азартно потёр я руки, почувствовав, что нашёл верное направление, и ощутив просто ударную дозу Веры, подбросившую собеседника, – Сейчас вытащим безнадёжного, а потом и с тяжёлым поработаем.

Ого, как у нас оказывается начальство умеет быстро двигаться! Виктор Николаевич моментально переместился на середину коридора, и целую минуту изображал из себя ветряную мельницу, превратившуюся в милиционера – регулировщика. Безжизненный коридор взорвался звуками, топотом и руганью. Двое здоровенных парней куда-то тащили упирающегося врача, а ещё один врач шёл за ними следом и отчитывал на ходу распоясавшуюся молодёжь.

Дежурная медсестра уселась к телефону и срываясь на крик, требовала прихода старшей операционной сестры.

Скрежеща колёсами, задребезжала чахлыми сочленениями каталка, на которой доставили пакеты со спецодеждой. Где-то громыхали двери, стучали, срываясь на бег, кованые каблуки.

В реанимационное отделение попали через пятнадцать минут. Именно столько времени потребовалось на облачение меня в одежду, умывание, протирание и тихий скандал за дверями хирургической палаты. Наконец в приоткрывшуюся дверь мне махнули рукой, разрешая зайти.

– Мне будет нужна ваша помощь, – предупредил я разгневанного хирурга, сердито сверлящего меня взглядом. Подозреваю, что широкая хирургическая маска скрыла от меня не только презрительное выражение его лица, но и изрядный румянец, оставшийся после жаркого спора с заведующим отделением, – Мне надо две – три минуты на диагностику, а пока коротко скажите, что с ним.

– Слепое пулевое ранение. Задето сердце. Большая кровопотеря. Рану почистили, мышцу ушили. Перикард дренируем, но наблюдается угасание, – нехотя выдавил из себя хирург, подозрительно разглядывая мои манипуляции с наложением рук и их перемещением по телу больного.

– Так, удачную проекцию нашёл. Сейчас, по моему кивку, наполовину выводите дренаж, а по второму кивку полностью его убираете. Работаем, – я постарался, чтобы мой голос прозвучал как можно увереннее. Всё-таки фокусировка заклинаний у меня отработана не настолько хорошо, чтобы я мог отвлекаться ещё и на голосовые команды помощникам.

Я закрыл глаза и сосредоточился. Сфокусировать проекцию заклинания до размеров грецкого ореха, чуть сплющить, вытянуть горизонтально, немного раздуть в центре. Этакая фигура выходит, похожая на нераскрытую ракушку устрицы. Киваю. Дренаж с места не двигается. В бешенстве вскидываю голову, и врач, сам себе не веря, начинает мне помогать, выводя дренаж из раны. Заклинание. Есть первый этап. Второй фокус размазываю в виде лепёшки, закрываю ей медицинский разрез мышцы. Снова киваю, и как только дренаж выходит из разрезанной мышцы, применяю ещё одно заклинание.

– Сведите края раны и держите. Без моей команды не отпускать, – командую я хирургу, меняя расположение рук. Мощное заклинание с браслета фокусировать сложнее. Долго перемещаю ладони, а то и отдельные пальцы, подбирая их оптимальное положение. В конце концов справляюсь и с этим. Наше переплетение рук со стороны наверно выглядит полным абсурдом. Забираю энергию из накопителя, выталкиваю из браслета заклинание и чуть подождав, на подрагивающих ногах отхожу в самый тёмный угол операционной. Ухватив по дороге пару марлевых салфеток, снимаю маску, очки и протираю слезящиеся глаза и потный лоб. Не рассчитал я с мощными осветительными лампами над столом. Под конец почти вслепую пришлось работать. Ослепили они меня.

– Вы что себе позволяете в операционной, – шипит из-под маски эскулап, удерживающий края раны.

– Отпускайте, – командую я вместо ответа, блаженно закинув голову с закрытыми глазами, и глупо улыбаясь. Хоть сил потратил и больше, чем рассчитывал, но зато я точно знаю, что только что справился со сложнейшей операцией. Труднее всего оказалось постоянно удерживать диагностику, так и норовившую сорваться в момент каста заклинаний исцеления.

Из состояния эйфории меня вывел усиливающийся гомон у стола. Пришлось надевать очки и выбираться из тёмного уютного уголка. У стола толпились три врача и две медсестры. Ну, допустим, завотделением я видел. Он в операционную зашёл вместе со мной и остался стоять у дверей. Медсестру я тоже заметил. Она что-то перебирала на столике у стены, негромко погромыхивая эмалированными кюветами. А вот когда остальные зрители появились, непонятно.

– Но как? Как это возможно? Вы посмотрите, даже рубца не осталось, – сотрясал воздух хирург, помогавший мне при операции. Зря он так. Рубчик есть. Правда совсем незначительный, но всё равно заметно, что рана тут была.

В это время наш больной открыл глаза и попробовал пошевелиться. Быстро он в себя пришёл. Цвет лица ещё землистый, но дышит уже хорошо. Грудь ходуном ходит. Мощный парень.

– Лежите, лежите, – первым среагировал я, – С вами всё в порядке. Вы потеряли много крови, так что дня два надо будет отлежаться. Да и организм – штука инерционная. Он у вас ещё не перестроился обратно. Отоспитесь, кровушку восстановите и с чистой совестью на выписку.

Похоже, что я сказал что-то не то. Ишь, как врачи-то на меня уставились…

– Два дня… Вы с ума сошли… – прервал меня заведующий отделением.

– Ай, да хотите завтра выписывайте. Только тогда сегодня ему сок гранатовый найдите, а завтра грамм сто вина красного хотя бы дайте на завтрак, и мяса побольше, – с досадой выдал я этому скопидому. Я понимаю, что больница у них не резиновая, но могли бы и совесть иметь. Парень-то сколько крови потерял…

– Не – де – ля. Это минимум после реанимации и такой операции, – назидательно продекламировал хирург, выделяя каждый слог взмахом указательного пальца.

Упс-с… Промашечка вышла. Первый раз столкнувшись с целителями – магами, я тоже был поражён эффективностью их лечения. Вроде совсем недавно мимо тебя пронесли окровавленного и израненного воина, а к вечеру смотришь, он уже с друзьями в трактире отмечает своё выздоровление и избавление от ран. Пусть ещё немного бледный, но уже здоровый, пьяный и весёлый.

Мда, позабыл я на радостях об иных реалиях в этой жизни. Врачи тут лечат всерьёз и не торопясь, раз уж тебя угораздило попасть к ним в лапы.

– Да сбежит он от вас дня через три – четыре, – предрёк я наиболее вероятный исход событий, представив, насколько сильно надоест за это время здоровому мужику валяться без дела на больничной койке. Я сам год назад из больницы удрал, как только смог.

От дальнейших разговоров сбежал, напомнив присутствующим, что у нас есть ещё один пациент. Вяло сопротивляющегося хирурга я вытащил следом за собой, собираясь его подробно расспросить, что и как он делал с Андроповым. Кстати, а почему он обе операции проводил? Других не нашли? Выяснить эту пикантную подробность не успел. Виктор Николаевич, меривший коридор энергичными шагами, по военному чётко развернулся через плечо на звук открываемой двери и устремился к нам навстречу.

– Что с Игорем? – с неподдельной тревогой в голосе спросил он у меня.

– С ним всё хорошо. Скоро выпишут, – поторопился я его успокоить.

– Не может быть! Врачи сказали, что он не жилец…

– Я не врач, – сходу открестился я от вовлечения меня в подобный круг избранных, и тут же сообразил, что ответ неверный. Виктор Николаевич сердито вскинулся, а хирург, чуть слышно пискнув, попытался скрыться мне за спину. Пришлось на ходу выкручиваться из сложившейся ситуации, – Но хирургу нашему вы крепко задолжали. Рану он шикарно почистил и обработал. Всё зашил. Мне осталось только три царапины заживить. Делов-то на пять минут оказалось. Кстати, можете сходить, пообщаться. Парень в сознании и весьма в неплохом состоянии.

Издав негромкий рык, Виктор Николаевич тут же позабыл про нас и ринулся к дверям. Вряд ли его смогут удержать поредевшие ряды обитателей операционной. Шансов у них, как у стада овец против атакующего волкодава.

Я только сейчас сообразил, кого же мне напоминало лицо прооперированного больного. Самого же Виктора Николаевича, помолодевшего лет этак на тридцать – тридцать пять.

Полчаса в кабинете хирурга мы провели с пользой. Поговорили, выпили кофе, поели. Обед организовала медсестра, с доставкой в кабинет. Сложности нынче с передвижением по больнице. Не будь у нас сопровождающего, из подчинённых Виктора Николаевича, мы бы и до кабинета не добрались.

Картина с лечением Андропова выглядит не лучшим образом. Две пули. Одна прошла навылет, вторую достали. Даже если я полностью восстановлюсь, за один раз мне всё не осилить.

Используя хлебный мякиш и черкаясь на бумаге, попробовал объяснить Борису Львовичу, нашему хирургу, как я фокусирую зоны воздействия своего лечения. Да, с малыми заклинаниями я работать могу, и форму им меняю, а вот с тем, что у меня в браслете, всё сложнее. Если я его и могу сфокусировать, то только в шар, с небольшими изменениями в размере. Перекрывать общим, мощным заклинанием не долеченные точечно участки, дело опасное. Можно наделать кучу ненужных шрамов и спаек, или не полностью долечить какой-то участок.

Следующая проблемка в том, что повторно наркоз делать никто не разрешит, а Андропов хоть и в тяжёлом состоянии находится, но он в сознании. Понятное дело, что лечение у меня менее болезненное, чем хирургическая операция, но тоже ощущения такие бывают, что мало не покажется. На себе прочувствовал.

Понемногу начал складываться план. Лечить стоит в два – три этапа. Точнее будет ясно после диагностики. Диагностику буду делать когда появится Виктор Николаевич и обеспечит доступ к телу. Пока сидим, отдыхаем, разговариваем.

– Борис Львович, а как так получилось, что обе операции пришлось проводить вам? Неужели во всей больнице не нашёлся ещё один хирург? - пользуясь возникшей передышкой, задал я вопрос про заинтересовавший меня непонятный момент.

– Хех, – довольно отозвался хирург, поудобнее устраиваясь в кресле и со вкусом потягиваясь, до хруста суставов, – Расскажу вам одну притчу. Богатому бизнесмену как-то в руки попал большой алмаз. Только вот беда, он был с трещиной посередине. Если его удачно расколоть на две части, то после огранки могли бы получиться два дорогих бриллианта. Но ни один ювелир не брался за работу, опасаясь, что при раскалывании камень разлетится на много маленьких осколков. Согласился один лишь старый Цимерман. На глазах у клиента он позвал к себе ученика и велел расколоть камень. Взяв камень, паренек положил его на ладонь и один раз ударив по алмазу молоточком разбил его на две части. «Вы знаете шо это за камень и сколько он стоит, и я знаю, а Моня не знает. Поэтому рука его была тверда и он таки это сделал» – объяснил ювелир свой поступок потрясённому клиенту. Вот и у нас, в медицине, так же. За каждым маститым врачом стоят коллективы, кафедры, больницы, институты. Не хотят они рисковать. Такой специалист в консилиуме охотно поучаствует, а вот резать доверит мне.

– Знакомая тактика, – улыбнулся я, слушая рассказчика, – В случае непредвиденного итога никто из именитых не пострадает, а в случае удачного исхода – это они приняли правильное решение.

Поговорить на интересную тему не удалось. Неожиданно появившийся Виктор Николаевич заметно ожил, но от этого не стал менее напряжённым, скорее наоборот, лихорадочного блеска в глазах добавилось.

– Надумали что-нибудь? – сходу поинтересовался он у нас.

Мы с хирургом переглянулись, и я коротко изложил наш план, не особо вдаваясь в подробности.

– Пять дней? – повторил Виктор Николаевич срок, который я озвучил в конце. Он покачал головой и недовольно выпятил губы, – Много. Очень много. Недопустимо много. Неужели нельзя сделать так же, как с Игорем?

– Нет. Даже если я полностью восстановлюсь, то и в этом случае сил не хватит. Незалеченные ранения внутренних органов опасны тем, что при общем хорошем самочувствии они могут подвести в любую минуту. Одно дело, когда Юрий Владимирович лежит. Но вы же хотите, чтобы он смог начать двигаться. А если от нагрузок у него что-нибудь лопнет? Борис Львович, покажите Виктору Николаевичу перечень повреждённых органов.

– Не надо, – отмахнулся Виктор Николаевич, – Уже знакомили. Пошли-ка Павел, прогуляемся.

Прогулялись мы быстро. Почти бегом добежали до уже знакомого фойе, где Виктор Николаевич включил цветной телевизор и указал мне на диван перед ним.

– Тут можно спокойно говорить, а в кабинетах и палатах не стоит, – как о чём-то совершенно обыденном сказал он, оставив звук телевизора включённым, – Как ты думаешь, кто стоит за покушением?

– Хо… Вопросы у вас, однако… – удивлённо выдохнул я, невольно оглядевшись вокруг, – С моим знанием ситуации возможны только наиболее очевидные предположения. И то без гарантии, что не попаду пальцем в небо. Как я догадываюсь, у Юрия Владимировича появилось приличное количество недоброжелателей. Про чистки среди коммунистов вся страна говорит. Наверняка номенклатуре нравилось жить спокойно, и чувствовать себя «непотопляемыми». Скорее всего, ниточки и наверх повели. Для организации покушения одного человека с пистолетом недостаточно. Должна быть заинтересованная группа лиц. Выгодоприобретатели, так сказать. Скорее всего у них и кандидатура преемника подготовлена заранее.

– Да, кубло мы знатное разворошили. И с ниточками ты угадал. Есть они, на самый верх порой тянутся. Кандидатуру тоже, похоже, приготовили. Послезавтра внеочередное заседание Политбюро назначено. Дело к тому идёт, что Юру могут сместить и отправить восстанавливать здоровье, а на его место…

– Черненко, – эту фамилию я выдавил сквозь зубы, и по реакции собеседника понял, что угадал.

– Кто сказал? – прошипел мне в лицо Виктор Николаевич, больно ухватив меня за запястье. Словно стальной наручник стиснул. Силён, старикан.

– Сон приснился, вещий. Сначала Черненко музыкантов сажает и реформу образования проводит, потом Горбачёв виноградники рубит и страну разваливает, – поделился я некоторыми знаниями из будущего.

Слишком мощно сработала в голове логическая цепочка на Черненко, и связанные с ним аресты музыкантов по сфабрикованным делам. Я – музыкант. Если честно, то причину, чтобы меня можно было посадить, с моими-то фокусами, безусловно можно найти. Тех же усилителей с колонками лет на десять хватит, при творческом подходе нынешних следователей и судей. Есть среди них «специально обученные люди», которые не стесняются в методах и средствах. Такие кого хочешь посадят.

– А дальше? – потребовал Виктор Николаевич продолжения рассказа.

– Дальше… Дальше СССР закончился, ГДР и ФРГ объединились, союзные республики ушли в самостоятельное плавание, и крепко невзлюбили капиталистическую Россию. Страны СЭВ быстренько перекрасились под соседей капиталистов, поцеловали их главнюков в попу, и зажили счастливой жизнью «банановых» республик.

– Ладно. Сон свой позже расскажешь. Думаю, не один я захочу послушать, что же такое может в кошмарах привидеться. Я тебя сюда не для этого вытащил. Ответь честно – есть ли хоть какая-то возможность сделать так, чтобы послезавтра утром Юрий Владимирович смог появиться на заседании Политбюро?

– Серьёзно вас припёрло, – как бы про себя заметил я вслух, прокручивая в голове различные варианты своей возможной помощи.

– Ты даже не представляешь, насколько, – вполголоса подтвердил Виктор Николаевич, почти заглушенный скороговоркой спортивного комментатора, доносящейся из телевизора.

Варианты… Есть ли у меня варианты… По самым радужным подсчётам, в одно лицо я Андропова может и подниму, но времени на реабилитацию у него почти не останется. Своим ходом он может и не дотянуть до нужного кабинета в Кремле. А то и там упадёт не в самый подходящий момент. Теоретически, можно его не долечивать. Ставки, похоже так высоки, что о частичной потере здоровья уже можно не думать. Как говориться – или пан, или пропал. Может сработать, а может и нет. Целитель из меня аховый. На что-то серьёзнее, чем откровенный примитив и послойное лечение, я не гожусь. Так что точные медицинские прогнозы – это явно не то занятие, которым мне стоит заниматься. Чем я рискую при этом варианте, и как могут упасть кости Судьбы? Не радостно, если подумать. Тем не менее идею сохраняем, как плохой, но рабочий вариант, гораздо менее рисковый, чем первый.

Третий вариант – чистая афёра. Я успею зарядить накопитель, и тогда у меня появиться возможность дважды, вслепую, запустить заклинание с браслета. Теоретически такого лечения должно хватить с избытком. Что там и как срастётся – один сарматский бог ведает. Или тот сарматский производитель, кто этот браслет создавал. Повезёт – вылечит, не повезёт… так не повезёт.

Эх, мне бы как в той притче, про ювелира… Ученика, который не думая бы бац, и в дамках. Хм, есть у меня двое ученичков в Свердловске, оба будущие медики, но они пока не потянут.

Эврика! У меня же есть УЧЕНИЦА! Маг Жизни!! Правда, совсем ещё маленький, и не совсем ещё маг…

Так. Успокоился. Взял себя в руки. Считаем…

Маги Жизни – явление среди волшебников не частое. Иногда Жизнь называют Пятой стихией. С моей точки зрения – это надуманный комплимент, который лишь частично совпадает с правдой. Сильные маги этой школы могут трансформировать свое или чужое тело и придавать ему любую форму. Все живые существа становятся глиной скульптора в руках Мастера Жизни. Его команды управления жизнью безупречны, они привносят идеальную гармонию в потоки жизненной энергии.

Ольга, внучка Микояна, как Целитель уже превосходит меня по эффективности лечения. До Мастера ей ещё очень далеко. Занимался я с ней совсем немного. Я успел научить её трём целительским заклинаниям начального уровня, а однажды мы даже потренировались «на кошках».

Котёнок, найденный во дворе – маленький и отважный комочек ярости и боли, не давал себя осмотреть. В конце концов мы замотали его в полотенце, оставив снаружи только голову и раненую лапку. Котёнок пострадал в неравной схватке с дворовыми псами. Нижняя часть передней лапы безвольно болталась, и причиняла ему не шуточную боль.

Заклинание Целительные Ладони Ольга изучала под моим контролем. Использовать мыслеформы она ещё не умеет, поэтому ей приходиться заменять их жестами и тихой речью. Сформировав плетение, которое я проверил, Ольга положила свои ладони поверх моих и активировала заклинание. Котофейка замер и впервые за всё время нашего с ним знакомства, перестал издавать звуки. До этого он не умолкая ни на секунду пищал, шипел и фыркал. Положив котёнка, завёрнутого в полотенце, на диван, я совсем было приготовился к диагностике, но тут кошару начало сильно корчить. Он выгибался, катался с боку на бок и отчаянно скрёб всеми лапами, стараясь освободиться от пут. Я слегка помог котику, ухватив край полотенца, о чём тут же пожалел. С диким мявом котёнок ринулся с дивана, совершая кульбиты в воздухе и разматывая полотенце, а потом начал забег по комнате. Первый круг он прошёл низом, но уже на втором начал набирать высоту, перейдя на стулья, стол, тумбочку, телевизор, штору и спинку дивана.

Разбушевавшегося разрушителя удалось выпереть в подъезд с помощью веника, которым я ловко подправил траекторию его перелёта со шкафа на гардины. Из подъезда раздался стук ведра, покатившегося по гранитным ступеням лестницы, затем во дворе коротко и озадаченно протявкали собаки, заплакал ребёнок и загремело железо на гаражных крышах.

– Сначала прибираемся, пока мама не пришла, а потом начнём разбираться, что мы не так сделали, – предложил я юной волшебнице, оглядывая учинённый котярой разгром.

Конечно же, мы не успели. Нашей магией не заштопать порванную штору, не собрать пух из разорванной подушки и не собрать обратно разбитый цветочный горшок.

К счастью, ругать нас не стали. Смеющаяся женщина, вернувшись с балкона, рассказала нам о победном шествии нашего пациента на улице. Судя по её словам, по двору пронёсся не вылеченный котик, а скачущий чертёнок на реактивной тяге.

Разбираться с магией пришлось долго. Ольга явно плеснула котейке лишней Силы, но я почему-то не ощутил значительного её переизбытка, когда контролировал создание заклинания. Тем не менее котёнок вылечился очень быстро, и превратился в ураган.

Когда-то давно, совсем в другой жизни, одна знакомая студентка – целительница рассказывала мне про «эффект Вельмины». Высочайшие проявления Сострадания позволяют опытным целителям дотягиваться до бесплотных сущностей Древних Хранителей, заимствуя у них частичку мастерства. Заклинания исцеления становятся в разы сильнее, и приобретают новое качество идеального исцеления.

Скорее всего Ольга прилично «страданула», жалея котика, и эйфория животинки от рвущейся наружу энергии превзошла даже знаменитый эффект валерьянки.

От воспоминаний меня оторвало демонстративное покашливание Виктора Николаевича. Видимо я опять ненадолго ушёл в себя, и не назвал даты возвращения. Впрочем, у меня это уже входит в привычку. Иногда помогает выбрать верное решение.

– Итак, мы остановились на вопросе про послезавтрашний день. Сможешь успеть поставить Юру на ноги? – напомнил мне задачу Виктор Николаевич.

– Мне надо позвонить Анастасу Ивановичу. Без его разрешения один из вариантов не осуществить, – проговорил я, стараясь, чтобы это прозвучало как можно твёрже и весомее. Без решения Микояна я никому про Олю и слова не скажу.

Виктор Николаевич какое-то время разглядывал меня прищурившись, словно диковинную зверушку, но потом согласно кивнул головой. Мы пошли в один из кабинетов на этом же этаже.

– Подожди меня в коридоре, я сначала сам объясню Анастасу ситуацию, – скомандовал он, открывая дверь своим ключом.

Спустя несколько минут я тоже переговорил со старшим Микояном, терпеливо дождавшись, пока Виктор Николаевич не оставит меня с ним один на один, выйдя в коридор.

– Он согласился? – спросил он у меня, запирая дверь.

– Да, – ответил я.

Мы вернулись в фойе.

Там я слегка прокашлялся, готовя речь. Ещё незабвенный Королёв, отец советской космонавтики, выработал необходимые требования к объяснениям проектов перед партийной элитой. «Чтобы было понятно даже шестиклассникам» – говорил он своим сотрудникам.

Оба варианта: один мой сольный, а второй с участием Ольги, я изложил коротко и понятно. Скрывать слабые стороны, неизученность приёмов и возможные последствия тоже не стал.

– Значит, внучка Микояна… Понятно теперь, что он так за тебя переживает. Уверен, что можешь держать её лечение под контролем?

– Постараюсь. Полной уверенности нет, но хуже точно не сделаем, – пообещал я и направился ближе к электричеству. Начнём лечение часа через два, поэтому я договорился о «подзарядке» около местной трансформаторной станции.

– Откуда здесь дети? Почему шум в коридоре? Немедленно покиньте помещение, – уже с минуту бушевал перед нами забавный толстячок в белом халате, периодически топая ногой и тараторя с такой скоростью, что я не успевал вставить ни одного слова в его нескончаемый словесный поток.

Анастас Иванович и Виктор Николаевич ушли что-то «организовывать», хотя я думаю, что они просто собрались обсудить сложившуюся ситуацию подальше от любопытных глаз и ушей.

Мы с Олькой устроились у телевизора в фойе, и смотрели очередной выпуск «Ну, погоди», смеясь над проделками зайца и комментируя неудачи волка. Тут-то на нас и налетел этот крендель, и сходу начал нас строить. Я встал с диванчика, и сделал полшага вперёд, прикрывая девочку. Впрочем, сердитый врач девчонку не испугал. Она пристроилась у меня под рукой и боевито выглядывала оттуда время от времени.

– Бу-у, – услышал я её голос, и одновременно увидел высунувшуюся из-за меня руку. Девочка негромко щёлкнула пальцами, выпятив указательный в сторону врача, словно пистолетик. И наступила тишина…

Орущий недавно врач беззвучно пошлёпал губами, постучал себя по. горлу и с ужасом уставился на девочку.

– Это я на Сашке Игнатьеве натренировалась. Та-акой дура-ак. Думает, раз у него дедушка генерал, так и он на всех орать может. Правда здорово? – спросила Ольга, дёргая меня за рукав.

– И надолго ты его права голоса лишила? – любуясь притихшим врачом, поинтересовался я у девочки.

– Сашке на всю перемену хватает, – пожала плечами юная хулиганка.

– Здорово, – восхитился я, глядя, как мужик делает ещё одну попытку для проверки своего звукоизвлечения, – Научишь?

– Я не умею так же, как ты показывать. Давай я на него чуть помедленнее ещё раз бумкну, а ты посмотришь, – сделав невинные глазёнки, предложила мелкая хитруля.

Врач, догадавшись, что ему уготована роль безмолвного манекена, начала наших экспериментов дожидаться не стал. Резко стартанув с места, он покинул зону конфликта весьма бодрой рысцой. Сообразительный попался.

От перевозки Андропова в хирургическую палату мы отбрыкались с трудом. Мне там мешает свет, а Ольге не дотянуться до тела, лежащего на столе. После недолгого спора со знакомым хирургом мы нашли компромиссный вариант. Повязки с больного снимут, но наружные отверстия ран будут до последнего момента закрыты стерильными накладками. Такой вариант нас полностью устраивал, да и девочке рановато ещё раны рассматривать.

– Смотри, как я буду делать и запоминай, – наладив Контакт, я стал транслировать Оле действие заклинания диагностики, – Начнём мы с самого донышка. Я формирую шарик заклинания, а потом подвожу его к нужному месту. Теперь, чтобы вылечить весь участок, я немного сожму его в лепёшечку. Тебе хорошо видно?

– Да. Па-аш, а почему ты не хочешь сразу обе плёночки вылечить? – спросила Ольга, рассматривая транслируемую картинку, на которой повреждённые участки выглядели, как плёнки разного цвета и толщины.

– По одной надёжнее, да и где мы потом найдём такого доброго дядю, чтобы потренироваться. Опять придётся на кошках учиться.

– Да уж… – протянула девочка, и с сомнением посмотрела на Андропова, – Надеюсь этот потом не станет по шкафам носиться.

– Первую плёнку лечу я, а вторую ты. Смотри, как я это делаю, – я ненадолго замолчал, и использовав заклинание, показал, как затягивается ранка.

– Теперь ты. Формируй заклинание, а я его сфокусирую. Так. Можешь запускать, – Оля махнула правой рукой, продолжая левой держаться за меня, – Нормально получилось. Ты как себя чувствуешь, Силы хватает?

– А мы сегодня только этого дядю лечить будем? – поинтересовалась юная целительница.

– Да, а что?

– Пф-ф. На этого у меня и одной Силы хватит, – гордо повела она плечиком.

– Ой, кто-то у нас похоже похвастаться любит, – подбодрил я Олю обычным нашим трёпом, – Ладно. Теперь снова моя очередь. Тут у нас мышца повреждена. Видишь, как её искромсали, когда пулю вытаскивали. Значит заклинание мы вытянем вдоль разреза длинненьким язычком.

Потихоньку, слой за слоем, мы закончили с обеими ранами. Моего запаса Силы не хватило и пришлось немного позаимствовать из накопителя, а Ольга работала спокойно. В отличии от меня она почти всю операцию простояла с закрытыми глазами, сосредоточившись на картинке диагностики. Поэтому вряд ли заметила, что слушая наши разговоры Андропов нет-нет да и сдерживается, чтобы не расплыться в улыбке. Больно уж губы у него подозрительно подрагивают.

– Ну всё. Мы закончили, – сообщил я хирургу, и притихшим в углу Анастасу Ивановичу с Виктором Николаевичем, – По моему пациента. неплохо заштопали.

– Не то слово. Просто замечательно вылечили, – похвалил нас Андропов, открывая глаза, – Я и сам наблюдал, как и что у вас получалось. Даже глаза побоялся открывать, чтобы картинка не пропала. Спасибо вам, юные доктора.

Упс-с. Выходит моя трансляция через Контакт не только Ольге была видна. Недоработочка вышла. Как-то я не подумал о такой возможности.

– Это вам спасибо, дядя Юра. Если бы не вы, Паша меня опять бы на кошках тренировал, а они такие вредные, царапаются и подушки рвут, – выпалила Оля, застеснявшись, – А вам больше никого не надо вылечить?

– Оля, нам на сегодня хватит. А завтра дядя Юра выздоровеет, и сам кого надо так вылечит, что мало не покажется, – строгим голосом сказал я маленькому чуду, прижимая её к себе.

– Обязательно вылечу, – пробормотал Андропов, поворачиваясь к подошедшему Виктору Николаевичу и старшему Микояну.

– Павел, вы ещё что-то будете делать? – спросил у меня Виктор Николаевич.

– Да. Я бы с часок понаблюдал на всякий случай, а то мало ли что, – кивнул я ему в ответ.

– Отлично. Тогда я провожу наших спасителей, и вернусь. Как раз успеете нам про сны свои вещие рассказать.

С «вещими снами» мы в час не уложились. Из палаты я ушёл заполночь. Сам не смог успокоиться, пока не рассказал про космос, электронику, финансовый бум и мирное противостояние, как я его себе вижу. Выкладывал только факты. Выводы и без меня сделают.

Внеочередное заседание Политбюро ещё не началось, когда в зал, неожиданно для всех зашёл Андропов.

– Извиняюсь за опоздание, но почему-то меня никто не соизволил известить о проводимом заседании, – звучно проговорил он во всеобщей тишине, – Разрешите, Михаил Андреевич, я займу своё место? – подойдя к председательскому креслу, навис он над Сусловым.

В зал зашли шестеро крепких сотрудников, и под их надзором трое участников заседания покинули зал. Черненко, которого выводили последним, попытался оглянуться в дверях, но не успел.