Часть четвертая
Рождение легенды

Биографию Юрия Алексеевича Гагарина привычно делят на две части – на период до полета (27 лет) и после полета (7 лет), что вполне резонно: права и возможности, которые первый космонавт получил по итогам своего орбитального рейса, несопоставимы с теми, которыми он обладал, будучи старшим лейтенантом ВВС. Впрочем, неимоверно возросли и обязанности: Гагарин больше себе не принадлежал, график его жизни расписывали на месяцы вперед, ему в кратчайшие сроки предстояло стать дипломатом и оратором, политиком и пропагандистом – как сказали бы сегодня, медийной фигурой высочайшего класса.

Поскольку реальная работа в ракетно-космической сфере оставалась засекреченной, то публике предлагалось с восхищением следить за общественно-политической деятельностью Гагарина. Тут всё было прозрачно: поездки, бесконечные митинги, бесконечные приемы и банкеты. Поэтому, наверное, в низовой памяти поколения закрепилось противоречивое впечатление о «послеполетном» Гагарине: дескать, он был молодец, конечно, и людям помогал, но при этом слишком уж много пил и развлекался. Само собой, постсоветские биографы и комментаторы не захотели игнорировать «кухонную» мифологию, и за последние два десятилетия появилось большое количество материалов, в которых активно смакуется тема веселых похождений первого космонавта. Часть псевдоисторических анекдотов собрали в своих книгах Лев Данилкин («Юрий Гагарин», 2011), Джеми Доран и Пирс Бизони («Гагарин. Человек и легенда», 2011). Любителей «клубнички» отправляю на поиски этих книг, благо они изданы приличными тиражами, – здесь же мы зафиксируем следующее: разумеется, Юрий Алексеевич участвовал в массе публичных мероприятий, выпивал и закусывал, делал комплименты женщинам и даже иногда хулиганил, но не эта унылая «бытовуха» составляла главное содержание его жизни после исторического полета. У нас не получится обойти вниманием некоторые «щекотливые» эпизоды, но в целом сегодня более чем достаточно материала для обсуждения роста Юрия Гагарина как профессионала. Благодаря публикации дневников Николая Петровича Каманина мы ко всему прочему можем сравнить Гагарина с другими космонавтами и сделать вывод, насколько он продолжал соответствовать статусу лидера, который был дан ему выбором на первый полет.

Начнем с заграничных поездок. В апреле 1961 года мир пребывал в восхищении от очередного триумфа советской космонавтики. Юрия Алексеевича Гагарина поздравляли и хотели видеть гостем во всех цивилизованных странах – официальные приглашения поступили из восьмидесяти государств! Советское политическое руководство с готовностью откликнулось на них, дабы продемонстрировать условную «открытость» СССР и получить дополнительные политические дивиденды от публичного обсуждения церемоний, встреч, выступлений.

К сожалению, о зарубежных поездках Юрия Гагарина сохранилось не так уж много информации, как следовало было бы ожидать. Кое-какие подробности можно найти только в нескольких книгах: Николая Каманина «Первый гражданин Вселенной» (1962), Николая Денисова «На орбитах мира и дружбы» (1963), «Хорошо, хорошо, Гагарин!» (1963) и Николая Смирнова «По орбите дружбы» (1963).

Странно, не правда ли? Тема благодатнейшая, но вокруг нее словно бы существовал «заговор молчания». Объяснение такому положению можно найти только одно: Гагарину было запрещено рассказывать о ракете и корабле, о товарищах по отряду и создателях космической техники, поэтому его выступления не содержали какой-либо новой информации и состояли преимущественно из пропагандистских клише и демагогических обобщений, а выжимка чего-то интересного читателю из самих визитов на фоне полетов новых космонавтов на орбиту казалась бесперспективным занятием.

Тем не менее вспомнить о зарубежных визитах надо, поскольку поездки, особенно самые первые, стали для космонавта серьезным испытанием: в тот период он сформировался как общественно-политический деятель высокого ранга и уверенный в себе популяризатор космонавтики.

Обычно в поездках Юрия Алексеевича сопровождала целая делегация, но основную ответственность за успех мероприятий нес генерал-лейтенант Николай Петрович Каманин, который по своему опыту знал, что такое всемирная прижизненная слава, и собирался передать свое знание Гагарину. Интересно, что перед началом турне космонавт прошел пятидневное послеполетное обследование в Центральном научно-исследовательском авиационном госпитале в Сокольниках. Во время вынужденной отсидки он встретился и плотно поработал с корреспондентами «Правды» Сергеем Александровичем Борзенко и Николаем Николаевичем Денисовым, которым предстояло сделать литературную запись воспоминаний Гагарина для книги «Дорога в космос».

Первой страной, куда отправился космонавт, стала Чехословацкая Социалистическая Республика (ЧССР). 28 апреля 1961 года он прибыл в Прагу. Причем летел Гагарин на обычном рейсовом «Ту-104» (№ 42389), среди пассажиров которого были студенты из Объединенной Арабской Республики, граждане Китая и Чехословакии, а также группа советских туристов, направлявшихся в Италию. Присутствие космонавта тут же вызвало радостное оживление; к нему выстроились за автографами, а командир экипажа Павел Михайлович Михайлов (кстати, известный пилот и Герой Советского Союза) пригласил Гагарина в кабину и подарил книгу своих мемуаров «10 000 часов в воздухе» (1960). Юрий Алексеевич попросил бортрадиста соединить его с Прагой: «Я лечу в Чехословакию с чувством глубочайшего волнения, потому что сейчас волнуюсь, пожалуй, даже больше, чем во время космического полета. Мне довелось облететь весь земной шар, но за границу я направляюсь впервые. И мне радостно, что первая зарубежная поездка – поездка к братскому народу Чехословакии».

Когда «Ту-104» подрулил к зданию Рузинского аэропорта, пассажирам показалось, что самолет буквально потонул в человеческом море. Каждый встречающий стремился добраться до Гагарина, пожать ему руку, притронуться к плечу, сказать ему хотя бы пару слов… В тот же день, после приема в Пражском Граде (так называется чешская крепость, ставшая резиденцией руководителей государства) и короткого отдыха, космонавт посетил один из крупнейших машиностроительных заводов – «ЧКД-Сталинград». Узнав, что Гагарин – бывший литейщик, рабочие за ночь выполнили из бронзы фигуру литейщика и подарили ее космонавту. После этого Гагарин осмотрел достопримечательности Праги, побывал у памятника Национального освобождения на горе Витков.

29 апреля 1961 года чехословацкие газеты опубликовали Указ о награждении передовиков труда по случаю 1-го Мая. Перечисление награжденных начиналось с имени Юрия Гагарина: президент республики Антонин Новотный удостоил космонавта почетного звания Героя Социалистического Труда ЧССР. На торжественном заседании в честь этого события Гагарин взволнованно поблагодарил чехословацкое правительство за высокую оценку его труда: «Разрешите мне адресовать эту высокую награду нашему советскому народу, нашей славной Коммунистической партии, ее ленинскому Центральному Комитету во главе с дорогим Никитой Сергеевичем Хрущёвым».

Вернувшись из своей первой зарубежной поездки, Юрий Гагарин сначала поучаствовал в первомайской манифестации на Красной площади, а затем 7 мая с семьей отправился в Сочи. Там на Явейной даче (на территории санатория «Сочи»; построена на месте дома, до национализации принадлежавшего землевладельцу Василию Юрьевичу Явейну) отдыхали члены отряда космонавтов; к ним захаживал главный конструктор Сергей Королёв (тогда и появилась знаменитая коллективная фотография, которую через много лет будут скрупулезно изучать западные эксперты). Пользуясь случаем, генерал-лейтенант Каманин и группа специалистов 19 мая прилетели туда, чтобы обсудить будущие пилотируемые миссии на орбиту. На импровизированном совещании Королёв пообещал, что в ближайшее время состоится не менее десяти запусков кораблей «Восток», после чего начнутся летно-конструкторские испытания маневрирующих трехместных кораблей «Север».

22 мая 1961 года Юрий Гагарин, вылетев из Адлерского аэропорта, отправился во вторую свою поездку – в Народную Республику Болгарию (НРБ). На этот раз вместо Каманина с ним путешествовал Евгений Анатольевич Карпов – начальник Центра подготовки космонавтов. Подлетавший к Софии «Ил-14» был встречен почетным эскортом реактивных истребителей. По улицам болгарской столицы тем временем двинулось торжественное шествие. Местное руководство фактически воспроизвело московское чествование космонавта вплоть до того, что праздничный митинг начался прямо на аэродроме с приветственной речи первого секретаря ЦК БКП Тодора Живкова.

В ходе этой пятидневной поездки Гагарин посетил несколько городов Болгарии. В Софии и Пловдиве его избрали почетным гражданином города. Он побывал у знаменитого памятника на Холме Освободителей («Памятник солдату Алёше»), установленного в Пловдиве, и у величественной скульптурной композиции на Шипкинском перевале. Встретился с кооператорами села Семеновец, с жителями Плевена, Варны, Стара-Загоры. Студенты третьего курса сельскохозяйственного техникума города Преслав в честь приезда Гагарина организовали «Неделю русского языка». Как и в Чехословакии, болгарское правительство захотело наградить космонавта, и он был удостоен почетного звания Героя Социалистического Труда с вручением высшего знака отличия – ордена Георгия Димитрова.

Помимо этого, 24 мая космонавт принял участие в праздновании Дня просвещения, культуры и славянской письменности (праздник «Кириллица»), которое сопровождалось массовыми танцами на центральной площади Софии. Интересно, что во время шествия колонны демонстрантов выпускали голубей. Эффектное зрелище навело присутствовавшего там корреспондента «Комсомольской правды» Павла Романовича Барашева на мысль запечатлеть первого космонавта с белым голубем. После демонстрации он подозвал нескольких болгарских пионеров с птицами, Гагарин взял одну из них в руки. Голубь, прижавшись к его груди, широко раскрыл свои крылья. Фотоснимок, сделанный Барашевым, в то время стал самым тиражируемым из всех изображений Гагарина.

После посещения Болгарии космонавт вернулся в Сочи, откуда 1 июня семья Гагариных вылетела в Оренбург, где провела неделю. Разумеется, Юрия Алексеевича были счастливы видеть в 1-м Чкаловском военном училище летчиков. Оттуда Гагарины вернулись в Москву. Там 8 июня космонавт выступил с приветствием на X пленуме ЦК ВЛКСМ, посвященном подготовке XXII съезда КПСС: получился целый доклад с рассказом о космических впечатлениях (хотя и без упоминания возникших проблем).

13 июня Юрий Гагарин приехал в Калугу – город теоретика Константина Эдуардовича Циолковского. Там он участвовал в закладке Музея космонавтики и произнес речь на митинге, посвященном этому незаурядному событию. Вероятно, после этого у него созрела идея организовать собственный музей в Звёздном городке: первым экспонатом стала фигура литейщика, подаренная коллективом чешского завода «ЧКД-Сталинград». 17 и 18 июня космонавт побывал в Гжатске и Клушине, навестил родственников, учителей и школьных друзей – понятно, что теперь частный визит превратился в непрерывные митинги.

Третий зарубежный визит Юрий Гагарин совершил в Финляндскую Республику. 30 июня 1961 года космонавт по приглашению общества «Финляндия – Советский Союз» поехал поездом на ежегодный летний праздник советско-финской дружбы в городе Кеми. По мере движения число пассажиров в вагоне, где ехал Гагарин, увеличивалось: все хотели его увидеть, поговорить, получить автограф. На вокзальной площади Хельсинки космонавта, как обычно, встречала необъятная возбужденная толпа с самодельными плакатами. Один из руководителей общества «Финляндия – Советский Союз» сказал по этому поводу: «Наш народ сдержанный, молчаливый, неохотно идет на встречи. Чтобы нас расшевелить, нужен… как бы это сказать?… эффект. Сильный эффект! Кажется, „эффект“ Гагарина всколыхнул многие сердца».

По дороге в Кеми космонавт побывал в Хяменлинне (родном городе композитора Яна Сибелиуса), Тампере (там проходила 1-я конференция РСДРП, на которой председательствовал Владимир Ильич Ленин, что не забыл подчеркнуть Гагарин в своей торжественной речи на торговой площади) и губернском центре Оулу.

Прослышав о том, что 2 июля на празднике будет сам первый космонавт, в Кеми съехались не только финны, но и граждане Норвегии и Швеции. На платформе Юрия Алексеевича встретили юноша и девушка в национальных костюмах. Хор исполнил песню «Завоеватели космоса». Потом несколько дюжих ребят подхватили Юрия Алексеевича на руки и пронесли через переполненную привокзальную площадь к трибуне. В честь космонавта были устроены выступления народных ансамблей и спортивные состязания. Делегации от разных организаций подносили подарки.

4 июля Гагарин самолетом вернулся в Хельсинки, где состоялась пресс-конференция. Западные журналисты засыпали Гагарина вопросами, на которые он мог отвечать только уклончиво. Николай Николаевич Денисов, представлявший «Комсомольскую правду», приводил в своей книге «Хорошо, хорошо, Гагарин!» (1963) такой пример:

– Мистер Гагарин, – спросила она на ломаном русском языке, – какие марки вин и коньяков вы предпочитаете?

– Скажите, – спросил Юрий Алексеевич, – какой вес способны поднимать американские ракеты

– Около двух тонн.

– А сколько весит советский „Восток“? Вы, вероятно, знаете, ведь об этом сообщалось в прессе.

– 4725 килограммов, – подсказал сосед спорщика.

– Ну, вот, – заключил Гагарин, – почти пять тонн. Выходит, советские ракеты в два с половиной раза мощнее американских.

И в самом деле оставалось только веселиться. В процитированном фрагменте очень выпукло показано, что советская сторона не оставляла шанса получить хоть какую-то конкретную информацию по любому из вопросов. Спрашивать о личном нельзя, потому что это уводит от темы достижений советской науки и техники. Спрашивать о достижениях нельзя, потому что это сведения, не подлежащие разглашению. Получается, спрашивать можно только о том, что и так уже растиражировали советские газеты. Гагарину, видно, даже доставляло некоторое удовольствие остроумно парировать – он был молодой, азартный и, видимо, не понимал, как унизительно, когда тебе на корректно поставленный вопрос (пусть даже и «пикантного» свойства) отвечают невпопад, словно ты и не заслуживаешь ответа. Впрочем, надо отдать космонавту должное – вскоре он подобрал слова, которые не обижали корреспондента, а делали его союзником.

После пресс-конференции советская делегация на автомобилях поехала в Турку (город-порт, древняя столица Финляндии), где Гагарин познакомился с работниками железнодорожных мастерских. Они показали ему свое производство, а он прочитал для местного пролетариата небольшую лекцию по общим основам космонавтики. Вечером того же дня Юрий Гагарин был тепло принят президентом Урхо Кекконеном. Вслед за этой аудиенцией состоялась встреча с делегацией местных коммунистов, на которой Юрию Алексеевичу вручили золотой значок партии.

Четвертым заграничным вояжем Юрия Гагарина стало посещение одного из главных оплотов западной цивилизации – Великобритании. Понятно, что оно вызвало повышенный интерес в мире, подробно освещалось, а впоследствии обросло множеством мифов. Например, изучая этот вопрос, я с удивлением обнаружил, что до сих пор тиражируется байка о ломтике лимона, который Гагарин на завтраке с королевой якобы выудил из чашки с чаем и непринужденно съел, продемонстрировав английскому двору «деревенскую неотесанность». В действительности эпизод «неотесанности» выглядел несколько иначе, но важно в этой поездке совершенно иное – в послевоенном мире статус Великобритании как державы сильно изменился, она находилась на распутье, и чаша политических весов могла качнуться в любую сторону, в том числе и в сторону партнерства с Советским Союзом. Понимал ли это Юрий Алексеевич? Несомненно! И он сделал всё от него зависящее, чтобы очаровать чопорных англичан.

Поводом для визита стало официальное приглашение, направленное Дэйвом Ламбертом, генеральным секретарем Объединенного профсоюза литейщиков, который резонно считал Юрия Гагарина коллегой и хотел бы видеть его в числе почетных членов своей организации. Само путешествие решили приурочить к открытию Советской торгово-промышленной выставки в Лондоне.

Интересно, что перед визитом космонавта возникла протокольная коллизия. Каких-либо инструкций на случай приема космонавта иностранного государства не существовало. После дебатов правительство решило, что Гагарина будет встречать секретарь министра по вопросам науки Фрэнсис Тэрнбулл, что, конечно, вызвало насмешки у язвительных англичан. «Daily Mail» писала: «Дорогой Юрий, извини наш протокол, но мы никогда не встречали до этого человека из космоса».

11 июля 1961 года самолет с космонавтом прибыл в аэропорт Лондона. Хотя моросил дождь, десятки тысяч горожан вышли на улицы, чтобы восторженно приветствовать Гагарина. Ему предоставили автомашину с персональным номером «YG1», что некоторым образом искупало низкий статус встречи: такой чести был в свое время удостоен только президент США.

По дороге к советскому посольству произошел маленький инцидент. Космонавту бросилось в глаза, что при проезде по Посольской улице, на одной стороне которой находятся частные здания и дворцы, никого не было, а все встречающие расположились на другой стороне. Он повернулся к ним лицом и проехал так всю улицу, отвечая на приветствия лондонцев. Но оказалось, что на «свободной» стороне под дождем стояла принцесса Маргарет, которая была большой поклонницей идеи космических полетов. Гагарин, получается, не обратил на нее внимания, о чем не замедлила ехидно сообщить пресса.

Впрочем, недоразумение никак не сказалось на программе визита. Во второй половине дня Гагарин с сопровождающими направился в выставочно-спортивный центр «Эрлс корт» (Earls Court Exhibition Centre), где в те дни разместилась Советская торгово-промышленная выставка. Надо сказать, что она производила довольно-таки скромное впечатление: продукция советских заводов не могла удивить англичан, привыкших к передовым технологиям и разнообразию. Однако появление космонавта вызвало ажиотаж. Горожане, собравшиеся у центра заранее, в возбуждении прорвали полицейские кордоны и окружили машину космонавта, стремясь пожать ему руку. Толпа скандировала: «Юрий! Юрий!»

Гагарин выступил с коротким приветствием в зале космических исследований, после чего состоялась пресс-конференция, на которой присутствовало около двух тысяч представителей средств массовой информации; при этом вопросы и ответы транслировались в прямом эфире по радио и телевидению. Николай Николаевич Денисов вспоминал:

– Среди них есть интересные книги, – ответил Юрий Алексеевич, – и с научно-технической стороны близкие к действительности. Но плохо, что герои этих книг рисуются некими сверхчеловеками. А жизнь показывает, что космос будут осваивать не какие-нибудь супермены, а самые простые, но хорошо подготовленные во всех отраслях знаний люди. Строителей наших космических кораблей, да и всех моих товарищей космонавтов никак нельзя причислить к каким-то сверхчеловекам. Все они представители рабочего класса трудового крестьянства, нашей интеллигенции. Всего несколько лет назад я был рабочим-литейщиком, а теперь летчик-космонавт. Посмотрите, разве я похож на сверхчеловека?»

Свидетельство Денисова забавно тем, что является одним из классических образцов пропаганды того времени, которая часто использовалась применительно к космическим достижениям. На самом деле Гагарин не мог всерьез рассуждать о современной ему западной фантастике, потому что с начала 1930-х годов она издавалась на русском языке чрезвычайно редко (знаменитая серия переводных книг издательства «Мир» стартовала в 1965 году), поэтому советский читатель мог почерпнуть свои познания о ней только из отдельных журнальных публикаций и пересказов лукавых литературоведов. Если бы Гагарин имел возможность почитать западную фантастику, то он убедился бы, что всё было с точностью до наоборот: в начале 1960-х годов она как раз принципиально выбирала в качестве персонажей обычных людей из «глубинки» – на их фоне как раз герои «Туманности Андромеды» выглядели настоящими сверхчеловеками.

После завершения пресс-конференции в том же зале директор Британского межпланетного общества (British Interplanetary Society) Уильям Максвелл вручил Гагарину специально учрежденную медаль для лиц, внесших важный вклад в исследование космического пространства: Юрий Алексеевич стал первым, кто был отмечен такой наградой.

Вечером у советского посольства случилось еще одно незапланированное событие. Девушка, пробившись сквозь любителей автографов, подскочила к Гагарину, когда он заходил в здание, и запечатлела на его щеке страстный поцелуй. То была 23-летняя медсестра Оливия Брайден, заявившая позднее любознательным журналистам: «Теперь я вошла в историю – я первая английская девушка, которая его поцеловала. Я решилась на это сразу, как только его увидела, – он стал самым первым из тех, кто заставил затрепетать мое сердце».

12 июля Юрий Гагарин посетил портовый город Манчестер, где обосновался Исполнительный комитет Объединенного профсоюза литейщиков, приславший приглашение. В тот день там был страшный ливень, и организаторы опасались, что встреча будет сорвана. Однако Гагарин еще раз показал себя с лучшей стороны: увидев, сколько людей вышло на улицы встречать его, он проехал весь маршрут, стоя в открытой машине. Космонавт вымок так, что перед торжественной церемонией в профсоюзе ему пришлось переодеться. Президент профсоюза литейщиков Фред Холлингсуорт вручил Гагарину грамоту об избрании героя космоса «почетным членом союза номер один», после чего приколол ему на грудь золотую медаль, на которой были отчеканены слова: «Вместе мы отольем лучший мир». Затем на митинге, прошедшем на заводском дворе, выступил и сам Юрий Алексеевич, надевший по такому случаю парадный мундир. Он говорил не спеша, вкрапляя в русскую речь английские фразы: «Мне бесконечно радостно пожать здесь, в Манчестере, ваши мозолистые руки, которые, как и во всех странах, создают самое прекрасное на Земле. ‹…› Наступит время, когда на межпланетных станциях и кораблях космонавты различных стран будут встречаться как друзья и коллеги. В космосе всем хватит места. И русским, и американцам, и англичанам».

Обратите внимание: именно во время поездки по Великобритании стал формироваться особый стиль выступлений первого космонавта, нащупанный им скорее интуитивно, чем по советам старших товарищей. Он, конечно, продолжает поминать партию и правительство, но всё чаще в его речах проскальзывает чисто «космическая» риторика. Гагарин почувствовал, что именно этого от него ждут в первую очередь, а не дежурных заклинаний о «борьбе мирового пролетариата за мир во всём мире», и стал активно пользоваться. Позднее он даже переписывал подготовленные для него доклады, привнося в трескучие бессодержательные тексты дух космической романтики, причем таким образом, чтобы любой слушатель вне зависимости от социального статуса и профессии ощутил свою причастность к величайшему предприятию человечества.

После митинга автомобиль с Гагариным сквозь ликующую толпу направился в сторону мэрии Манчестера, над которой был поднят красный флаг. У центрального подъезда военный оркестр исполнил гимн Советского Союза. Мэр города Биггс, надевший по такому случаю золотую цепь, пригласил гостей на ланч. Юрий Гагарин сердечно поблагодарил за теплый прием, вручил сувениры и раздал сотни фотографий с автографом.

13 июля космонавт посетил знаменитый лондонский Тауэр, осмотрел Уэйкфилдскую башню, где хранятся королевские драгоценности, в том числе и короны британских монархов. Затем нанес визит в «Мэншн-хаус» (Mansion House) – резиденцию лорда-мэра Бернарда Уэли-Коэна, после которого направился в Королевское общество (Британскую академию наук). Там его ожидали видные английские ученые во главе с президентом общества Говардом Флори. После модерируемой дискуссии, посвященной перспективам развития космонавтики, Флори вручил Гагарину в качестве подарка два тома переписки Исаака Ньютона.

Другим важнейшим событием дня стало посещение временной резиденции премьер-министра Гарольда Макмиллана, разместившегося в адмиралтействе. Он показал космонавту свой рабочий кабинет и помещение, где проводятся заседания министров. В благодарность Гагарин подарил премьеру только что присланную из Москвы книгу «Дорога в космос», что стало полной неожиданностью для Макмиллана: ему пришлось импровизировать и в качестве ответного подарка Гагарину вручили серебряное блюдо с вензелем королевского двора.

Из резиденции космонавт в окружении тысяч англичан отправился к Кенотафу (Cenotaph) на улице Уайтхолл – монументу погибшим британским солдатам и офицерам. Там он возложил венок из пурпурных роз; на ленте была надпись: «От майора Юрия Гагарина».

В тот же день состоялся прием, устроенный министром авиации. Высшие офицеры британских ВВС, известные летчики и командиры эскадрилий чествовали первого космонавта планеты. В беседе поминались имена советских пилотов-рекордсменов, отдавалось должное достижениям советской авиации. Говорили о самолетах, показанных на параде в Тушино 9 июля 1961 года. Один из присутствовавших полковников-ветеранов рассказал о своей службе в русских авиационных подразделениях во время Первой мировой войны. Потом собеседники незаметно перешли к проблеме противостояния держав, и тут Юрий Гагарин с огромной убежденностью высказался о необходимости преодоления взаимного недоверия на пути к более совершенному безопасному миру.

Делегация готовилась к отлету в Советский Союз, когда стало известно о желании британской королевы Елизаветы II пригласить космонавта на завтрак, назначенный в Букингемском дворце. Утром 14 июля во дворец отправились четверо: Юрий Алексеевич Гагарин, Николай Петрович Каманин, советский посол Александр Алексеевич Солдатов и корреспондент Николай Николаевич Денисов, полноправный соавтор книги «Дорога в космос». В гостиной дворца космонавта с сопровождающими приветствовали начальник штаба обороны лорд Луис Маунтбеттен, главный староста столицы Кейт Калдер, один из руководителей партии консерваторов Поль Бриан. В просторном приемном зале, устланном огромным ковром бледно-зеленых тонов, с окнами, выходящими в ухоженный парк, ожидало два десятка придворных. И тут в гостиную легкой походкой вошла приятная женщина средних лет, одетая в скромное платье, без каких-либо украшений и следов косметики, – это была королева Англии. За ней появились ее муж, принц Филипп, и десятилетняя дочь, принцесса Анна. Поздоровавшись с каждым за руку, Елизавета II стала смеяться, шутить, расспрашивать Гагарина о его жене и дочках, о том, как ему понравился Лондон и его жители.

При встрече сразу установилась атмосфера доброжелательности. Вскоре все перешли за стол, накрытый в так называемом Белом зале – в нем более ста лет назад принимали царя Николая I. Юрия Гагарина, конечно же, посвящали в тонкости протокола, чтобы он не допустил какой-либо оплошности. Однако такой ускоренной подготовки было явно недостаточно, и космонавт нашел совершенно неожиданный ход. Обратившись к королеве, он сказал: «Ранее я не бывал в таком высоком обществе и совершенно не знаю, как правильно себя вести. Пожалуйста, помогите мне в этом». Елизавета II успокоила Гагарина, сказав, что тонкости этикета ей тоже подсказывают «специалисты». Возможно, именно из этого эпизода и выросла вышеупомянутая байка о ломтике лимона.

Во время завтрака Юрий Алексеевич сидел рядом с королевой, напротив них – ее муж Филипп, герцог Эдинбургский, хорошо разбирающийся в военной авиации: он очень быстро нашел с Гагариным общий язык. Все участники завтрака оживленно беседовали. Говорили не только о космических делах – затрагивали вопросы политики, литературы, искусства, спорта. Высказывались о прошлом СССР и Великобритании, вспоминали выдающихся ученых.

После завтрака в Букингемском дворце космонавт во второй раз съездил на Советскую торгово-промышленную выставку для короткой лекции перед студентами и отправился на Хайгейтское кладбище, где похоронен основоположник теории классовой борьбы Карл Маркс, который был одним из «идолов» для любого советского человека. Понятно, что Гагарин не мог обойти его могилу стороной. Он возложил к памятнику Марксу венок из красных и белых гвоздик, отдал честь и постоял рядом две минуты, храня молчание. Вечером состоялся прием в посольстве для членов Общества англо-советской дружбы, а утром 15 июля Гагарин покинул Лондон и направился в Москву.

Космонавт сумел очаровать англичан. Рассказывают, что от непрерывных рукопожатий у него сильно разболелась правая кисть. Однако он держался стойко, излучал дружелюбие, вежливо отвечал на самые разные вопросы. Он стал настоящим дипломатом, умеющим вращаться в любом обществе и сглаживать неловкости, в том числе за счет непринужденного поведения. Он показал, что советский офицер – это не пьяный дуболом в ушанке, шубе и валенках верхом на медведе, а интеллигентный остроумный человек, который способен общаться даже с королевой. Он сумел заронить семена надежды на то, что холодная война и впрямь скоро закончится. Наверное, этот визит смог бы повлиять на смягчение отношений между Великобританией и СССР, однако впереди всех ждал Карибский ракетный кризис, едва не поставивший цивилизацию на грань тотального уничтожения.