Глава тринадцатая
Любовь курсанта
Главной любовью Юрия Алексеевича Гагарина со времен аэроклуба, конечно же, была авиация. Но, как мы уже отмечали, монахом он не был и довольно рано начал заводить отношения с девушками: одно другому совсем не мешает.
Его советские биографы «щекотливую» тему либо обходили стороной, либо сочиняли романтические истории, достоверность которых трудно проверить. Постсоветские, наоборот, стараются отыскать и предъявить публике «пикантные» подробности. Например, Владимир Россошанский в книге «Феномен Гагарина» (2001, 2011) посвящает им целую главу «О любви», цитируя каких-то странных женщин, претендующих на то, чтобы считаться «близкими подругами» космонавта (при этом очевидная несогласованность их историй с известными фактами из жизни Юрия Алексеевича никого почему-то не смущает). Лев Данилкин в своем «Юрии Гагарине» не только скрупулезно собрал все слухи и домыслы на эту тему, которые смог разыскать в прессе, но и заявил, что как раз они «представляют особый интерес» в отличие от «скучной» техники. Вроде взрослый человек, а интересы, как у подростка, извините.
Не стоит идти по пути тиражирования слухов. Всё, что известно о девушках Гагарина до 1956 года, упомянуто выше. Здесь же нужно посвятить несколько слов его жене Валентине, с которой он познакомился в Чкалове-Оренбурге.
В принципе она сама рассказала подробности в своих документальных книгах «108 минут и вся жизнь» (1981, 1982, 1984, 1986) и «Каждый год 12 апреля» (1984). В работе ей помогал журналист Михаил Фёдорович Ребров. Здесь мы выделим главное.
Валентина Ивановна родилась 15 декабря 1935 года в многодетной семье Ивана Степановича (р. 1894) и Варвары Семёновны Горячевых (р. 1895). О семье сведений очень мало – очевидно, жена космонавта сама не захотела рассказывать о близких. Из книг биографов известно, что ее отец, уроженец Оренбурга, был поваром по профессии, причем высококвалифицированным: работал и в санаториях, и в ресторанах. Мать, родом из Рязанской области, занималась домашним хозяйством.
Жили Горячевы в Чкалове-Оренбурге по адресу: улица Чичерина, 35, квартира 2. В двух маленьких комнатах «коммуналки» на втором этаже старого купеческого особняка ютились двое взрослых и шестеро детей! Во время войны трех сыновей призвали в армию. Старший, Алексей, и младший, Михаил, погибли, средний – Иван сражался на Дальнем Востоке и вернулся домой. Из трех дочерей Валентина была самой младшей и к моменту знакомства с Юрием ей только исполнилось двадцать лет.
Первая встреча между будущими мужем и женой состоялась случайно. В клубе училища периодически проводились танцевальные вечера. 1 февраля 1956 года на один из таких вечеров впервые попали курсанты нового набора. Тут мы предоставим слово Валентине Ивановне, которая единственная и способна рассказать, как прошло знакомство:
«Память сохранила многое. И тот вечер в авиационном училище, кружащиеся в танце пары, музыку и вдруг появившуюся группу курсантов-первогодков, стриженых, суетливых, возбужденных своим первым выходом „в свет“ после карантина.
Тогда мы встретились впервые. Он пригласил меня танцевать. Вел легко, уверенно и сыпал бесконечными вопросами: „Как вас зовут? Откуда вы? Учитесь или работаете? Часто ли бываете на вечерах в училище? Нравится ли это танго?…“
Если откровенно, то первое впечатление от знакомства с Юрой складывалось как-то не в его пользу. Невысокий, худощавый. Голова большая, короткий ежик волос, торчащие уши. Говорит быстро, после каждой фразы как-то двигает припухлыми губами, будто припечатывает слова. Сказать о нем подвижен – значит ничего не сказать. Порой казалось, будто он одновременно находится в разных местах.
Потом был другой танец, третий… В десять часов музыка смолкла. Он проводил меня до выхода (выходить за проходную училища им тогда не разрешали) и, словно мы уже обо всем договорились, сказал:
– Итак, до следующего воскресенья. Пойдем на лыжах.
Я промолчала: на лыжах так на лыжах. Уже дома подумала: „А почему я должна идти с этим „лысым“ на лыжах? И вообще, почему он держится так уверенно? Знакомы мы всего один день…“
Па лыжах мы не пошли. Не было самих лыж, не было и погоды. Пошли в кино. Не помню, какой фильм мы смотрели, но наши мнения о нем разошлись. Сначала спорили, доказывали друг другу свою точку зрения. К единому суждению так и не пришли. Спор перешел на другую тему и тоже как-то не получился. Потом разговор стал совсем скучным. Долго шли молча. Около нашего дома он так же, как и в тот первый вечер, сказал:
– Итак, до следующего воскресенья. Пойдем…
Вот тут он замолчал и посмотрел на меня. Посмотрел и добавил:
– Пойдем в гости.
– Это к кому же? – удивилась я. – К нам, что ли?
– К вам.
Сказал он это просто, словно я сама пригласила его, словно мы давным-давно знаем друг друга.
Позднее, когда я лучше узнала Юру, мне стало ясно, что одно из самых примечательных свойств его характера – умение легко и свободно сходиться с людьми, быстро осваиваться в любой обстановке. Какое бы общество ни собралось, он сразу же становился в нем своим, чувствовал себя как рыба в воде.
В ту пору нам было по двадцать. Далеко идущих планов мы не строили, чувства свои скрывали, немного стеснялись друг друга. Сказать, что я полюбила его сразу, – значит сказать неправду. Внешне он не выделялся среди других. Напротив, ребята-старшекурсники выглядели более степенно, прически их делали их более привлекательными, девчонкам они нравились больше. Ну а мой кавалер? Мой „лысый“?…»
Волосы в конце концов отросли – еще до того, как Гагарин стал «старшекурсником». Но самое интересное в этой важной линии биографии Юрия Алексеевича то, как вновь проявилось его удивительное умение совмещать романтику с прагматизмом. Он понимал, что пришло время жениться. Ему понравилась девушка Валентина. Он захотел узнать ее поближе и старался поступать так, чтобы она лучше узнала его. Поскольку контакт проще устанавливать при общении с семьей, то Юрий сразу напросился в гости. Вновь обратимся к воспоминаниям Валентины Ивановны:
«Не сразу я поняла, что этот человек если уж станет другом, то на всю жизнь. Но когда поняла… Много было у нас встреч, много разговоров по душам, долго мы приглядывались друг к другу, прежде чем, объяснившись в любви, приняли решение связать навсегда свои жизни и судьбы.
Как он сказал о своей любви? Очень просто. Не искал красивых слов, не мудрил. Но такая безоглядность, такая окрыленность были в его объяснении и признании…
Мы стали встречаться чаще, думать о будущем.
– Любовь с первого взгляда – это прекрасно, – говорил Юра, – но еще прекраснее – любовь до последнего взгляда. А для такой любви мало одного сердечного влечения. Валя, – продолжал он, – давай действовать по пословице „семь раз отмерь, один раз отрежь“.
Я понимала, что такое его серьезное отношение к решающему жизненному шагу не имеет ничего общего с осмотрительной расчетливостью. Юре был чужд эгоизм. Он думал обо мне: не пожалею ли я, не спохвачусь ли, когда будет уже поздно передумывать?
Юра вообще больше думал о других, чем о себе. Это я поняла еще задолго до того, как мы стали мужем и женой».
В общем-то в двух вышеприведенных цитатах содержится всё, что захотела рассказать Валентина Гагарина о первых месяцах знакомства с Юрием Алексеевичем. Известно, конечно, что их всё чаще видели вместе. Они гуляли по городу, ходили на киносеансы и в местный театр, бывали на застольях у Горячевых-старших. Юрий познакомил девушку с некоторыми из своих друзей-однокурсников. Когда он уехал на аэродром, то писал письма, а при случае возвращаясь в город, на несколько часов заглядывал к Валентине. Кому-то может показаться, что в этой истории мало романтических приключений и душераздирающей страсти, но в том-то и дело, что романтика сближения симпатичных друг другу людей проявляется в мелочах, которые навсегда остаются только между ними.
В конечном итоге Юрий и Валентина привязались друг к другу. Если между ними и бывали конфликты, то не столь существенные, чтобы нарушить развитие отношений. Семья Горячевых тоже приняла Юрия как родного: он производил хорошее впечатление – всегда опрятный, подтянутый, начитанный, коммуникабельный, жизнерадостный. Еще Гагарин знал много стихов и любил декламировать, в том числе Сергея Есенина, творчество которого находилось тогда под «мягким» идеологическим запретом (время от времени издавались отдельные лирические сборники, но о полноценном собрании сочинений поклонникам оставалось только мечтать). Возможно, планы Юрия казались со стороны немного «наполеоновскими», но биография говорила сама за себя: он был очень перспективным молодым человеком.
Сам Гагарин принял окончательное решение, вероятно, к осени 1956 года. В ноябре он поехал в Гжатск. Его мать Анна Тимофеевна вспоминала (цитирую по книге «Память сердца», 1985):
«Приехал он с уже отросшей шевелюрой, в форме с нашивками сержанта. Конечно, ему сразу же захотелось всё осмотреть, повидать. Привез нам подарки. Вообще ни разу не было случая, чтобы Юра приехал с пустыми руками. Даже когда учился в ремесленном, где денег у него было – меньше некуда.
Я чувствовала, что Юра хочет о чем-то поговорить со мной наедине. И догадывалась, о чем. В последних весточках из Оренбурга часто мелькало имя: Валя Горячева.
Я сама в его годы познакомилась с гармонистом Лёшей Гагариным. Вот только радостью мне с родителями не пришлось поделиться: отец и мама к тому времени умерли. Не с кем было посоветоваться.
В один из вечеров, когда мы с Юрой остались одни в доме, подошла я к нему. Поняла, что сам он всё никак не решается начать, и спросила:
– Расскажи, сынок, про Валю.
Он обрадовался – трудное начало пройдено, поведал, что познакомился с девушкой на танцевальном вечере в училище. Юра рассказал о Волиной семье. Там было шестеро детей.
– Хорошо, когда в семье много ребятишек! Значит, все к труду приученные, неизбалованные, – сказала я.
Это я знала по опыту.
Валя была самая младшая среди трех братьев и трех сестер. Она работала на телеграфе, а теперь поступила в медицинское училище.
– Я у них часто бываю, – сказал Юра, – эти праздники тоже отмечал у Горячевых.
Разговор у нас был откровенный, я спросила:
– Думаешь расписаться?
Юра неопределенно пожал плечами. Но мне показалось, что вовсе не от нерешенности, а потому, что он очень ответственно относился к своему слову. Сказал – значит, так и будет. Он же еще был курсантом, не мог содержать семью, поэтому, видно, считал, что о женитьбе говорить рано.
Мне хотелось напутствовать его. Знала, что и не спрашивая, он ждет моего слова. Поэтому сказала:
– Если любишь, то женись. Только крепко, на всю жизнь, как мы с отцом. И радости и горе – всё пополам.
Говорила я с ним о женитьбе как о деле решенном, и Юре это было по душе. Разговор у нас с ним был долгий. Семейные дела сложные, всяко бывает.
На другой день Юра сказал, что хочет возвратиться в Оренбург. Я поняла его, не стала упрашивать остаться: его ждала любимая девушка».
Для Гагарина, выросшего в деревне под присмотром матери, было важно получить ее «благословение». И когда он нашел поддержку, то больше не колебался. 23 ноября, прервав отпуск, Юрий вернулся в Чкалов-Оренбург. Позднее в книге «Дорога в космос» он напишет по этому поводу: «Товарищи по эскадрилье и командиры поняли меня без слов. А Валя обрадовалась: она знала, почему я вернулся».
Совместимы ли романтика и прагматизм? Совместимы, если между ними нет низости – с любой стороны.
