Аделина

Несложно забыть человека. Сложно забыть те воспоминания, что нас с ним связывают. И пока перебираешь эти воспоминания, как бусины на четках, кажется, что человек все еще живет в твоей душе, в твоем сердце, кажется, что все еще возможно вернуть, наладить. Но это не так. Потому нужно выкинуть эти «четки», и все постепенно пройдет.

Я давно постигла эту нехитрую истину и смогла вычеркнуть из своей памяти образ Одинцова. Беда в том, что он решил вернуться и сделал это не в самый подходящий момент. Хотя, как по мне, подходящего момента для воссоединения с ним в моей жизни быть вообще не могло.

В понедельник меня перевезли в мою клинику, где уже подготовили палату в отделении реабилитации. Я сразу предупредила всех, что никакого особого внимания к моей персоне я терпеть не стану, и лучше бы всем сделать вид, что ничего не произошло. Мне не терпелось остаться одной и уснуть, так как предыдущую ночь я провела без сна. Причиной стал звонок брату. Вернее, добрый десяток звонков, оставшихся без ответа, а после полуночи телефон просто выключили. Меня охватила паника – мы договаривались, что он всегда снимает трубку или хотя бы пишет сообщение, если не имеет возможности ответить. Что могло случиться? Я просрочила платеж на двое суток, у меня нет возможности перевести деньги немедленно, и я вынуждена буду просить помощи. Вот только опять возникает вопрос – у кого? Я твердо решила не впутывать больше сюда Оксанку, а это значит, что остается у меня только Анна. Ну, что ж… выбора нет.

Она пришла ко мне сразу после обеда и выглядела как-то странно, словно не выспалась – лицо серое, тени под глазами, взгляд блуждающий.

– Ты нас здорово напугала, – произнесла она, садясь на край кровати.

– Я сама здорово напугалась. Как Настя?

– Она пока ничего не знает. Ингу Иосифовну жалко. – Анна прикусила губу.

– Добрые дела иногда наказуемы.

– По этой логике на твоем месте должен был оказаться Мажаров.

– Думаю, Инга просто не знала его фамилии и назвала мою.

– Ужасно…

– Аня… – Я долго думала, как именно начать, и, не придумав ничего умного, решила импровизировать: – Мне нужна помощь.

– Какая? – с готовностью откликнулась она.

– Я забыла перевести деньги в один фонд. Ты не могла бы сделать это вместо меня? Я дам номер карты.

– Карты? А почему не на счет?

Что-то она подозрительно проницательна для поварихи…

– Им так удобнее, да и мне проще. Ну, сделаешь? Я дам тебе свою карточку и скажу пароль.

– Не боишься?

– Тебя? Ты с ума сошла?

– Ну, да. Все верно. – Анна грустно улыбнулась. – Ты отлично знаешь, что я тебя не кину. А может, ты зря так во мне уверена?

– Что с тобой? Ты какая-то странная.

– А ты слишком доверяешь тем, кому не надо.

– Да? И кому же?

Анна только головой покачала. Ее слова меня, в принципе, не заставили особенно задумываться о чем-то, потому что ей я доверяла и знала, что она, пожалуй, единственная, с кем я могу хотя бы частично побыть откровенной. Ну, не считая, разумеется, Оксаны. Да, мне стыдно, что я использую Анну втемную, не раскрывая мотивов и причин, но по-другому в этой ситуации и не получится. Я не имею права рисковать головой брата.

– Я с работы поеду и сделаю, – сунув карту в карман робы, сказала Анна, и в ее голосе мне вдруг послышалось что-то незнакомое. Как будто моя просьба доставляет ей неудобства. – Тебе, может, что-нибудь особенное приготовить?

– Нет, спасибо, не нужно. Ты не беспокойся, у меня все в порядке.

– Что-то по тебе не видно.

– Ну, под руку этого сумасшедшего кто угодно мог попасть. Хорошо еще, что Мажаров вовремя… – И тут она меня перебила, оживившись:

– Мажаров?! А вот это уже интересно. Ну-ка, рассказывай, каким образом Мажаров там оказался?

Я немного растерялась. Мне казалось, что Мажаров должен был рассказать всю историю от начала до конца, не умолчав о своей роли в ней, но, кажется, я его недооценила.

– Погоди… а что вообще говорят?

– Что на тебя на парковке у дома напал отец Насти Котовой, и тебе чудом удалось избежать удара по голове.

Я, кажется, покраснела. Выходит, Мажаров промолчал. А Анна, уловив мое замешательство, стала вдруг настойчивой:

– Аделина, не темни. Откуда там Мажаров взялся?

И я сдалась:

– Только я тебя прошу – никому, ладно?

– Карточку банковскую доверила, а это боишься? – улыбнулась она.

– Не боюсь. Просто он сам ничего не сказал, и я подумала, что, может, ему неловко.

– А что было-то?

Я рассказала все, что произошло – ну, во всяком случае, то, что помнила, не умолчав и о том, что Мажаров стал моим донором. Анна слушала затаив дыхание, как слушают увлекательную историю.

– Обалдеть… – выдохнула она, когда я закончила. – Слушай, даже не подумала бы, что он так может.

– Только, Ань, я тебя прошу – не распространяйся об этом, хорошо?

– Я же пообещала. Слушай, а он тебе вообще как?

– В смысле – как?

– Ну, как мужчина?

Странное дело, но за все это время мне и в голову не пришло оценивать Мажарова именно с этой точки зрения. Я воспринимала его как коллегу, теперь вот как человека, фактически спасшего мне жизнь дважды, – но ни разу как мужчину. Я, кажется, даже не помнила, как он выглядит. Ну, то есть я могла воссоздать его облик в памяти, но описать его, допустим, словами не сумела бы.

– Ань, ты ведь знаешь, я…

– Знаю. Кстати, Алка сказала, что тебя с утра какой-то человек из министерства спрашивал. Но Мажаров распорядился не говорить, что ты после операции. Велел сказать просто, что тебя нет и когда будешь, неизвестно.

Я, разумеется, прекрасно поняла, кто именно этот загадочный человек из министерства, и в душе поблагодарила Мажарова за догадливость. Но, зная Одинцова, я понимала, что просто так он не уедет, и прятаться от него вечно я тоже не смогу.

– Ты в лице изменилась, – уличила меня Анна. – Это кто-то важный?

– Это кто-то ненужный. Но мы не станем это обсуждать.

– Дело твое. Я пойду тогда? Если чего-то захочешь, позвони мне.

– Я хотела тебя еще об одной услуге попросить.

Анна с готовностью посмотрела на меня:

– Говори.

– Ты можешь ко мне домой заехать, собрать кое-какие вещи?

– Конечно.

– Вот ключи. Из квартиры позвони, я расскажу, что где брать. Спасибо, Анюта, я бы без тебя пропала, – вручая ей связку ключей, совершенно искренне призналась я.

– Ой, глупости. Все, я побежала. Ты, главное, раньше времени не вставай.

– Да у меня и сил нет, – призналась я, чувствуя, как сильно устала за время этого разговора.

Анна ушла, а я закрыла глаза и постаралась уснуть, почувствовав, что голова кружится, а веки стали тяжелыми.