Анна

– А ты чего это дома? – Голос Миши в трубке звучал удивленно. – Говорила же, что к нему поедешь с самого утра.

– Почему ты решил, что я дома? – еще не совсем проснувшись, я бросила взгляд в окно и поняла, что уже далеко не раннее утро.

– Потому что машина твоя припаркована на своем месте. – На подоконнике завибрировал брелок автомобильной сигнализации, а снизу донеслись противные звуки.

Я выбралась из-под одеяла, выглянула во двор – Миша стоял возле моей машины, мигавшей аварийками.

– Так поднимайся, чего машину лягаешь? – Я выключила сигнализацию и повернулась в поисках халата.

– Открывай, сейчас поднимусь.

Соседи уже уехали на дачу, Даша убежала на занятия, в квартире стояла тишина. Впустив Мишу, я быстро приняла душ, умылась и, натянув спортивный костюм, принялась готовить завтрак.

– Ты чего меня одного-то бросила? – Миша возник в дверном проеме кухни, потягиваясь и жмурясь, как кот на солнышке. – Посижу с тобой? Соскучился.

– Садись, конечно.

– Курить-то можно здесь?

– Да, кури, сосед мой всегда в кухне курит.

Миша вынул сигареты, взял протянутую пепельницу и, щелкнув зажигалкой, поинтересовался:

– Ты точно не созрела, чтобы отдельную квартиру купить?

– Зачем? – обжаривая на сковороде кусочки белого батона для гренок, спросила я. – Какая разница, куда ночевать приходить? Соседи у меня отличные, чего еще желать?

– Ну, ты не всю жизнь будешь одна. А замуж если выйдешь?

– Издеваешься?

– Ань, ты ведь знаешь, я тебе только добра желаю, – серьезно сказал Миша, глядя мне в глаза. – Сейчас вот только дельце это провернем, я тебе денег дам…

– Мне не надо денег, – перебила я. – Я обещала помочь и сдержу слово, но сделаю это не ради денег.

Миша согласно кивнул, но промолчал, а мне захотелось плакать. Нет, я отлично понимала с самого первого дня, что между нами никогда ничего не будет, мы же как брат и сестра, но иногда меня вот так накрывало, и я начинала думать, что вдруг… а почему нет… возможно… Но – нет, невозможно, совершенно, абсолютно, никогда. Я отвернулась к плите, но Миша, тоже знавший меня сто лет, сразу понял, в чем дело:

– Эй, ты ревешь, что ли? Ань… – Я не отзывалась, пытаясь справиться с эмоциями, и Миша подошел ко мне сзади, обнял за талию, положил подбородок на плечо: – Анют… ну, чего ты? Смотри, хлеб горит. – Он протянул руку и сдернул с плиты сковороду со сгоревшими ломтиками.

– Пусти, – попросила я глухим от слез голосом, но он не убрал руку:

– Успокойся сперва.

– Да я спокойна, чего мне нервничать.

– Ага, вижу, – Миша развернул меня к себе и легонько щелкнул по носу пальцем: – Тебе не идет плакать, у тебя нос краснеет.

– Плакать никому не идет.

– Анютка, ну, серьезно – прекращай. Я себя чувствую каким-то чудовищем, заставляю девушку делать то, чего она не хочет. Кстати, а почему все-таки сегодня ты не у него? Вроде сказала же, что договаривались?

Миша вернулся за стол, а я принялась заново нарезать батон.

– Он мне вчера позвонил, сказал, что ждет сегодня кого-то.

– Да? – насторожился Миша, сразу подобравшись и став похожим на поисковую собаку, учуявшую след. – Не сказал, кого именно?

– Нет. Просто сказал – «человек придет».

– Погоди, я сейчас. – Миша вышел из кухни, и я поняла, что направился звонить присматривавшим за квартирой Гека парням.

Я до сих пор так и не могла понять, что конкретно натворил Гек и что конкретно хочет от него Миша. Я задавала Геку те вопросы, которые просил задать Миша, но ни разу не получила на них вразумительного ответа. Из обрывков разговоров Миши с кем-то, кого он называл «Дед», я вынесла информацию о том, что Гек должен кому-то крупную сумму денег, но причина вовсе не в этом, и долг его – чистой воды постановка, подстроенная для того, чтобы через Гека повлиять на какого-то другого человека. На кого конкретно – выяснить я пока не смогла, да мне и не особенно было интересно. Меня же Миша попросил втереться в доверие к Геку с единственной целью – иметь возможность доступа в его квартиру, приходить туда свободно, потому что подозрительный и запуганный Гек никого к себе не подпускал – только двух приятелей. Наше знакомство было целиком срежиссировано Мишей, он продумал все до мелочей, вплоть до того, как я должна быть одета и как накрашена. Это сработало – Гек повелся, попросил мой номер телефона, позвонил. Мы стали встречаться, и буквально через пару недель Гек пригласил меня к себе. С тех пор у нас пропала необходимость выбираться куда-то, потому что Гек панически боялся людных мест, как, впрочем, и безлюдных тоже. Миша был очень мной доволен – от момента, когда я довольно мастерски разыграла свое падение в магазине прямо под ноги Геку, и до сегодняшнего дня я не совершила ни единой ошибки, ни единого прокола, не дала Геку ни малейшего повода подозревать меня в чем-то. Проблема заключалась только в том, что за это время я не продвинулась ни на йоту в том, чтобы понять, имеет ли Гек влияние на того мифического человека, который нужен Мише на самом деле.

Более того – я даже не поняла, кто этот человек вообще, а Миша, хоть и знал, не говорил, объяснив, что это не мое дело.

– Прислушивайся ко всему, что он говорит, будь внимательна к мелочам, к телефонным разговорам, но особенно к воспоминаниям, – наставлял он меня всякий раз. – Пытайся как-то незаметно вывести его на эти воспоминания, сама что-то расскажи, глядишь, и он тебе в ответ что-то расскажет.

Я не понимала, как это может помочь, но не перечила Мише. Я давно приучила себя ни в чем ему не возражать, потому что он сделал для меня так много, как никто. Он меня спас. И если бы не стечение обстоятельств, то и дальше продолжал бы поддерживать, и со мной не случилось бы всего того, через что мне пришлось пройти. Но я не винила его в этом – Миша не обязан посвящать мне свою жизнь, не обязан нести ответственность и вообще как-то заботиться, ведь мы, в сущности, чужие друг другу люди. Мы всего лишь жили в одной приемной семье – он и я.

– Да что с тобой такое сегодня? – Миша вернулся в кухню и буквально выдернул у меня из руки сковороду с вновь сгоревшими до углей гренками. – Ань, серьезно – ты здорова?

Я села за стол и обхватила руками голову. Физически я была совершенно здорова, но внутри происходило что-то такое, чему я не могла найти объяснения и что никак не могла обуздать. Миша, кажется, немного растерялся – он не привык к тому, что я могу вот так развалиться на куски, он знал меня другой. Жизнь заставила меня постоянно быть начеку, всегда ждать подвоха и сопротивляться, не киснуть и не позволять кому-то взять надо мной верх. Но такой я была до того, как он оставил меня. И вот уже пять лет я учусь заново быть такой, но пока, увы, не всегда получается.

– Ань. – Он обнял меня за плечи, поцеловал в макушку. – Анютка, ну, что с тобой? Так невыносимо?

– Если ты про Гека, то уже нет, я привыкла.

– Тогда – что?

– Не знаю. Мне кажется, что я на грани, что вот-вот случится что-то непоправимое.

– И ты думаешь, что я подталкиваю тебя к этому?

– Да при чем тут ты…

– Тогда что?

– Не знаю. Я, наверное, устала просто, такая неделя на работе выдалась… и девочка еще, Настя… словом, ты не обращай внимания, я справлюсь.

– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – все еще обнимая меня, проговорил Миша, а я прижималась щекой к его руке и хотела только одного – чтобы он не отпускал меня.

Нет, меня не влекло к нему как к мужчине, мне просто нужно было его присутствие в моей жизни, его защита, его поддержка.

– Анют, мне пора, – сказал Миша, размыкая объятия.

– Я тебя даже не покормила…

– Ничего. Заеду вечером – покормишь.

– А ты заедешь?

– Заеду. Надо обсудить, как ты завтра будешь действовать, наметим, так сказать, план. Все, мне на самом деле пора бежать.

Я проводила его, заперла дверь и, вернувшись в свою комнату, бросилась на кровать, сунула голову под подушку и заплакала.