Святое наслаждение

Видит и слышит меня Трисиятельный Бог: вот самая животворная для сердца уверенность, проникающая миром и радостью мое сердце. Видит меня и Благосердая Матерь Бога Слова и слышит мои молитвы и воздыхания к Ней — другая утешительная уверенность, оправдывающаяся постоянно на деле. Буду же я ходить в чувстве вездеприсутствия и всеведения Божия!

Умертвитель мой всегда близ меня или во мне и умерщвляет меня страстями плоти моей. Но и Сладчайший мой Спаситель и Бог близ меня и во мне и оживотворяет меня. Слава Его милосердию и долготерпению чудному.

Наивысшее благо в этой и в будущей жизни есть Бог, вечно живущий, всесовершенный, всеблаженный. Стяжавший это Благо, имеющий оное в душе своей есть счастливейший человек. Все прочее земное, житейское, признаваемое за благо, есть суета, пустота. То, что около меня или на мне, — не составляет меня; даже плоть моя, которою я обложен и из которой я состою, как из части моего земного бытия, не составляет собственно меня.

Невидимый, всеисполняющий Бог часто и ощутительно касается невидимой души моей, которая от Его прикосновения вкушает чудное спокойствие и небесную радость. Не глаза передают мне весть о моем Боге (чувства для низших предметов бытия), не слух только посредством слов и звуков голоса доносит до меня вещание о Непостижимом, но сама душа, так сказать, срастворяется с Богом.

При слезах покаяния и умиления как воск тают грехи наши, и душа наполняется росою благодати Божией, очищающей, освежающей, обновляющей, укрепляющей, умиротворяющей, веселящей сердце.

Сердечная вера в мир духовный, особенно в духовное всепросвещающее и всеоживляющее Солнце, радует, живит душу, имеющую непорочную совесть. Вера должна доходить до сердечного зрения. Это значит, что душа должна стать как бы выше чувственности, выше телесного, мрачного естества своего и проникнуть собою — возможно чистым зрением сердца — в мир духовный. Тут-то ей будет хорошо, тут-то ее истинная жизнь, ее успокоение и радость.

Отчего мы беспокоимся, терзаемся, не получивши ожидаемого или потерявши какое-либо сокровище? Оттого, что ожидаемое, равно как и потерянное сокровище, было кумиром нашего сердца, оттого, что сердце наше отступает от Господа, Источника живых вод, Который Один может наполнить и успокоить сердце наше.

Прилепимся всем сердцем к Богу, и никакая земная потеря, никакое неисполнившееся ожидание какого-либо блага земного, например: денег, знака отличия и проч. — что внешне и тленно, — не огорчит нас. Приучимся жить внутри себя. Будем обращать мысли к горним благам, к мзде небесной, которая одна вожделенна, верна и делает истинно блаженным получившего ее.

В храме особенно совершается тайна очищения грехов. Благоговей же к месту, где совершается очищение твоих душевных скверн, где ты примиряешься с Богом, где получаешь истинную жизнь духа. Сколько раз Господь подавал мне здесь очищение грехов моих, без которого я не мог бы наслаждаться дарами Божиими: величайшим даром жизни, дарами мира и радости и благами вещественными! Слава Тебе, Иисусе, Сыне Божий! Ты очищение о гресех наших, не о наших же точию, но и о всего мира! (1 Ин. 2: 2)

Мудрование бо плотское смерть есть, а мудрование духовное живот и мир (Рим. 8: 6). Какой человек не согласится с этими словами Апостола? Мудрование плоти действительно есть смерть. Приди сюда, человек сребролюбивый, любостяжательный, завистливый, самолюбивый, гордый, честолюбивый, и дай нам взглянуть на тебя, на твои поступки, на твою жизнь! Раскрой нам, если хочешь, свои помышления сердечные! Мы уверимся тобою — живым примером, что мудрование плотское смерть есть: ты не живешь истинною жизнью, ты мертвец духовный, ты при свободе связан внутренне; при уме — как безумный, потому что свет, иже в тебе, тма есть (Мф. 6: 23), ты получил от Бога сердце, способное наслаждаться чувствами всего истинного, святого, доброго и прекрасного; но ты мудрованием плотским подавил в нем благородные чувства, благородные порывы, ты мертвец, ты живота не имаши в себе (Ин. 6: 53). Но мудрование духовное — живот и мир. Какой угодно человек-христианин, провождающий жизнь по вере, истребляющий в себе страсти и помышляющий елика суть истинна, елико, честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, аще кая добродетель и аще кая похвала (Флп. 4: 8), — приди к нам и поведай нам, что ты ощущаешь в душе от мудрования духовного: — я, скажешь ты нам, ощущаю в сердце всегдашний мир и радость о Дусе Святе (Рим. 14: 17), я чувствую распространение сердца, преизбыток жизни, посмеваюсь всему плотскому, дивлюсь, как оно имеет такую великую силу над сердцами людей плотяных, и занимаюсь непрестанным созерцанием небесных, духовных, невидимых благ, уготованных любящим Бога.

Ко всенощной сегодня пришел в тесноте, щемлении и смятении сердца. Мертво было сердце, уныло… Но Господь опять покаяние мое принял: душу очистил, из мертвых душу мою воскресил, утешил, оживил, утвердил, распространил — и я имел праздничный дух. Слава Господу, воскрешающему мертвых и меня, непрестанно умерщвляемого грехами моими.

Живое представление пред лицом своим Господа есть источник мира и радости для души. Сомнение в Его присутствии производит смущение, скорбь и тесноту. Сердечная молитва — источник покоя сердечного, а бессердечная, поверхностная, невнимательная производит уязвление сердца.

Благодарю Тебя, многомилостиве Господи, яко многократно сегодня спас еси мя вследствие глубокого внутреннего покаяния от злоб моих… Благодать Твоя воскресила меня от смерти духовной к жизни, успокоила, распространила, радовала мое сердце, избавляя от смятения, тесноты, скорби, тоски. Она и в лице моем сияла. Дивен Ты, Господи, и во мне, многогрешном: идеже умножися грех, то есть во мне, преизбыточествова благодать (Рим. 5:20).

На всё полезна и сильна благодать: благо жити во благодати паче богатства и славы мир сего, паче всех наслаждений мира, — она есть и богатство, и чудное, святое наслаждение.

Вот и опять опытом я убедился, что нет ничего на свете дороже благодати Божией, — и если нет в сердце мира, любви к ближнему, а есть алчность к земным благам, скупость, сребролюбие, то жизнь человека делается мукой, а с благодатию и при малом имуществе христианин счастлив, доволен и спокоен.

Когда станешь на молитву, обременный грехами многими и одержимый отчаянием, начни молиться с упованием, духом горящим, вспомни тогда, что Сам Дух Божий способствует нам в немощах наших, ходатайствуя о нас воздыхании неизглаголанными (Рим. 8, 26). Когда ты вспомнишь с верою об этом в нас действии Духа Божия, тогда слезы умиления потекут из очей твоих и на сердце будешь ощущать мир, сладость, оправдание и радость о Духе Святе (Рим. 14, 17), ты будешь глаголом сердца вопиять: Авва Отче!

Все мое счастье и несчастье заключается в сердечных мыслях и расположениях. Если мысли и расположения моего сердца согласны с истиною Божиею или с волею Бога моего, тогда я покоен, исполнен духовного света, радости, блаженства; если нет — беспокоен, исполнен духовного, душетленного мрака, тяжести, уныния. Если совершенно переменю мысли и расположения сердца ложные, богопротивные на истинные и Богу приятные, — тогда опять покоен и блажен.

Хорошо иногда на молитве сказать несколько своих слов, дышащих горячею верою и любовью ко Господу. Да, не все чужими словами беседовать с Богом, не все быть детьми в вере и надежде, а надо показать и свой ум, отрыгнуть от сердца и свое слово благо, притом же к чужим словам как-то привыкаем и хладеем. и как приятен бывает Господу этот наш собственный лепет, исходящий прямо от верующего, любящего и благодарного сердца — пересказать нельзя: надобно только то сказать, что душа при своих словах к Богу трепещет радостью, вся разгорячается, оживляется, блаженствует. Несколько слов скажешь, а блаженства вкусишь столько, что не получишь его в такой мере от самых длинных и трогательных чужих молитв, по привычке и неискренно произносимых.

Что успокаивает меня в мыслях и в сердце моем, то да предастся письмени в память для меня и в постоянный покой сердца моего среди попечений и сует жизни. Что же это такое? Это — христианское, полное живого упования и чудной упокоительной силы изречение: все для меня Господь. Вот бесценное сокровище! вот драгоценность, с которою можно быть спокойным во всяком состоянии, с которою можно быть и в бедности богатым, и при обладании богатством — щедрым, и с людьми любезным, с коим и по согрешении нельзя потерять упования.

Что соединение наше с Богом в будущем веке последует и что оно будет для нас источником света, мира, радости, блаженства — это мы отчасти познаем опытно и в нынешней жизни. По молитве, когда душа наша всецело бывает обращена к Богу и соединяется с Ним, мы чувствуем себя прекрасно, покойно, легко, радостно, как дети, упокоеваемые у груди матерней, или, лучше сказать, как-то невыразимо хорошо: добро нам зде быти (Лк. 9: 33). Итак подвизайся неослабно за будущее нескончаемое блаженство, которого начатки ты опытно знаешь и в настоящей жизни, но внимай: это только начатки земные, несовершенные, видимые только отчасти, как бы в зерцале и гадании (ср. 1 Кор. 13: 12); каково же будет нам, когда мы самым делом приискренне соединимся с Богом, когда образы и тени пройдут, и настанет царство Истины и видения? О! до смерти нужно подвизаться за будущее блаженство, за будущее единение наше с Богом.

Восхищаемся мы обыкновенно хорошею, ясною, теплою погодою и любим говорить о ней; но в небесных селениях Ангелов и святых человеков светлость, благорастворение, прохлада несравненно лучшие: отчего же мы не любим говорить о тамошних обителях, о тамошней жизни, о тамошней светлости, о тамошнем блаженстве? Радостно, животворно, блистательно солнце, но свет лица Божия, которым наслаждаются Ангелы и души праведных, бесконечно радостнее, животворнее, блистательнее. О, сподоби, Господи, со святыми Твоими в вечной славе Твоей царствовать. Спаси люди Твоя, Господи, и благослови достояние Твое, и исправи я и вознеси их во веки (из песни «Тебе, Бога, хвалим»).

Господи, даруй мне Тебя Единого иметь в сердце моем. Ты — Источник всех благ. Ты — Источник жизни, света, мира, радости, силы!