Глава 21

Диана присыпала остатки костра землей, чтобы он не разгорелся снова, и подумала, не стоит ли извиниться перед Алией. Когда Алия скрылась на холме, они долго глядели друг на друга в молчании; Тео неловко переминался с ноги на ногу.

– Может, мне… – отважился он.

– Нет, – сказала Ним. – Дай ей успокоиться, а потом сделай вид, что ничего не произошло.

– Но…

– Она права, – сказала Диана, хотя ей и самой хотелось пойти за Алией. Она на своей шкуре узнала, что такое унижение, когда тащилась позади матери и других амазонок, – всегда самая медленная, самая последняя, вычеркнутая из их понимания мира. Когда ее гордости наносили удар, ей не хотелось, чтобы кто-то напоминал ей о ее провалах. Ей хотелось уединения скал. Ей хотелось побыть одной, пока обида не уляжется, не уменьшится настолько, чтобы ее можно было спрятать с глаз долой. – Дайте ей побыть одной.

Джейсон недоверчиво уставился на Тео.

– Она послала тебе любовное письмо?

– Ну и что?

– Почему ты никогда об этом не говорил?

Тео сунул руки в карманы.

– Она же была ребенком. Я не хотел ее смущать.

– Зачем ты вообще задал этот тупой вопрос? – угрюмо поинтересовалась Ним.

Он растерянно пожал плечами.

– Я думал, она скажет что-нибудь глупое, например, что она напилась в летнем лагере фруктового пунша и ее стошнило на постель.

– Звучит как личный опыт, – заметила Диана.

– Да такое с каждым могло произойти. Разве нам не нужно отдохнуть? Завтра большой день. Мистическое очищение.

– Я пойду в машину, – сказала Ним. – Я понимаю, что Алии нужно побыть одной, но если я сейчас не уйду, то попытаюсь утопить Тео в пруду.

Ним ушла, но пока они собирали пустые пакеты от чипсов и бутылки от лимонада и тушили костер, Диана продолжала думать об Алии. Хотя истории о лассо и о том, к чему может привести его использование, были настолько разнообразны, что она не знала, чего ожидать, она все равно испытывала чувство вины.

Смертные не должны играть с такими вещами – ее мать была бы в ярости, узнай она, что Диана использует священное оружие для забавы. Впрочем, она подозревала, что по сравнению с остальными ее прегрешениями это показалось бы Ипполите мелочью. Она провела пальцем по золотым волокнам, и лассо слабо засветилось, отвечая на прикосновение. Оно излучало странное дружелюбие, словно путешествовало с ними, как еще один спутник. Как-то она читала об украшениях, которые тускнеют, если их долго не носить. Она не могла отделаться от ощущения, что браслеты, лассо и даже камень сердца, лежащий у нее в кармане, были дарами, которые нельзя запирать в витрину.

Она подняла голову и обнаружила, что Джейсон ее изучает.

– О чем думаешь? – спросил он.

– А что? – Она встала, отряхнула одежду, и они начали подниматься на холм.

– Он надеется, что ты думаешь о нем, – захихикал Тео.

Джейсон слегка толкнул его, и Тео едва не влетел в дерево.

– Эй! – возмутился он. – Полегче!

Диана искоса глянула на Джейсона. Челюсть сжата, плечи, как обычно, напряжены. Действительно ли он думал об этом? Или, как сказала бы Алия, Тео просто вел себя как типичный Тео?

Она прочистила горло.

– Интересно, что принесет завтрашний день. Что-то не верится, что нам достаточно будет просто найти источник. Неизвестно, что нас может ожидать.

– Конечно известно, – сказал Тео, хлопнув ладонью по ветке дерева. – Мы едем к источнику, Алия исцеляется. Мы спорим, как должен выглядеть победный танец спасителей человечества.

– Мне нравится твой оптимизм, – сказала Диана.

– А я восхищаюсь твоей способностью без всяких усилий поднять машину над головой и выглядеть при этом потрясающе. – Тео отвесил ей поклон.

– И почему мне кажется, что все будет сложнее, чем ты описал? – протянул Джейсон.

– Потому что ты из тех, у кого стакан наполовину пуст.

– А ты, видимо, из тех, у кого все непременно сработает прекрасно, а если нет, об этом позаботится кто-нибудь другой?

– Это нечестно.

– Я не шучу, Тео. Если все пойдет прахом, перезагрузки не будет. Засеяться не получится.

– Засейвиться. И да, приятно знать, что ты переживаешь, хоть ты и считал меня предателем.

– Тео…

Тео похлопал Джейсона по спине.

– Да понял я, понял. Просто попробуй чуть больше мне доверять. Вы же моя семья. И гораздо более близкая, чем когда-либо был отец. И потом, без меня вы бы сейчас тащились по горам на осле.

– Осел бы меньше болтал, – заметил Джейсон.

– Да и пахнул бы, наверное, получше.

Неужели это так просто? Пошутить, похлопать по спине, получить прощение, не предложив извинений? Она видела, что Джейсона раздражают увертки Тео, а Тео возмущает легкость, с которой Джейсон поверил в его предательство. Но они, похоже, с удовольствием закрыли эту тему, просто отказавшись ее обсуждать. Мужчины поистине существа странные.

Диана оставила Джейсона и Тео обустраиваться по другую сторону площадки, на которой стоял «Фиат». Через окно машины она видела, что Алия и Ним уже задремали. Ей ужасно жаль было их будить.

– Прости, – прошептала она, скользнув внутрь, и связала руки Ним вязаными носками.

– Все нормально, – сонно сказала Ним. – Мама приматывала мне скотчем прихватки к рукам, когда я болела ветрянкой.

Диана не совсем поняла, какое отношение к этому имеют кухонные принадлежности и инфекционные заболевания, но из вежливости помычала в ответ.

Она переместилась на пассажирское сиденье, устраиваясь поудобнее и вслушиваясь в ночную тишину. Ей хотелось спать, но в машине было ужасно тесно, а в голове роились мысли. Возможно, пробежка ей поможет.

Она выбралась из машины, стараясь не шуметь. На другой стороне площадки кто-то громко храпел; по тембру Диана предположила, что это Тео. Она потянулась и направилась к скале, чтобы послушать шум водопада и поискать другую тропу.

К своему удивлению, она обнаружила там Джейсона, который стоял и смотрел на воду. Он снова снял рубашку, вероятно, чтобы связать Тео руки, и на его коже бисером оседала водяная пыль.

Как будто почувствовав ее присутствие, он резко обернулся.

– Извини, – сказала она. – Я не подглядывала. Просто не могла заснуть.

Ну, может, и подглядывала немного. Ей нравилось на него смотреть. Хотя Ним, кажется, говорила, что это нравилось большинству девушек?

– Я тоже, – сказал он. – Тео храпит.

– Я слышала.

Джейсон снова повернулся к водопадам.

– Что, если не сработает? – сказал он негромко.

Диана не стала спрашивать, что он имеет в виду.

– Оракул не лгала.

– Тогда, возможно, она ошиблась. Оракулы не всегда бывали правы.

– Эта не ошибается.

Он прислонился к скале рядом с колокольчиком и скрестил руки на груди.

– Ты бы сыграла, если бы мы продолжили?

– С лассо? Не знаю. А ты?

Он коротко фыркнул.

– Ни за что.

Диана пристроилась рядом с ним у скалы.

– Я тогда говорила искренне. Прости, что использовала на тебе лассо.

Джейсон пожал плечами, и мускулы мягко перекатились под кожей.

– Кто я, на что я способен – я скрывал эти вещи много лет. А скрытность быстро входит в привычку.

– Мне не стоило этого делать. Правда, которой делятся добровольно, значит гораздо больше.

Он закинул голову, глядя на звезды.

– Сперва родители заметили, что я сильнее и быстрее других детей. И что мне нравится драться. Я чуть не стал первым хулиганом в школе. Они научили меня сдерживаться, чтобы никому не навредить. Но иногда я чувствую, как оно течет у меня в крови, – желание использовать силу, показать, на что я способен.

Диана постаралась скрыть удивление. Именно так ей описывали типичное поведение смертных. И все же Джейсон распознал склонность к насилию, которая передалась ему по линии Кералисов. Он боролся с ней, пытался ее обуздать.

– Из-за этого ты так ценишь контроль?

– Да. Но еще и из-за того, как меня воспитали. Мама всегда говорила, что деньги не смогут защитить нас с Алией от всего. Что люди будут ждать, когда мы оступимся, чтобы доказать, что мы не заслуживаем того, что имеем.

– Мне это знакомо, – признала она.

Он покосился на нее с недоверием.

– Неужели? Это стало для нас ловушкой. Нам с Алией всегда приходится быть лучше. Нам всегда приходится быть на шаг впереди. Но чем сильнее становишься, чем больших высот достигаешь, тем больше люди хотят указать тебе на твое место. – Он прижался затылком к скале. – Это тяжело. И потом, вся эта осмотрительность не оставляет места для величия.

А может, ей только показалось, что она его понимает. На острове Диана знала, что ее неудачи значат больше чужих, но она также знала, что ее достижения будут принадлежать ей, что если она будет бежать достаточно быстро, сражаться достаточно храбро, мыслить достаточно живо, то ее сестры отнесутся к ее победам с уважением.

Она слегка толкнула его локтем.

– Это вовсе не глупость. То, что ты сказал в самолете. Нам всем хочется свой кусочек величия.

Джейсон повернул к ней голову.

– А если хочется больше кусочка?

Что-то в его словах заставило ее пульс участиться.

– Насколько больше?

– Не знаю. – Он снова перевел взгляд на небо. – Ты откусываешь. Потом откусываешь еще раз. Как понять, когда ты наешься?

«Я вижу тебя насквозь, дочь Земли. Я вижу, что ты мечтаешь о славе».

– Значит, твое желание управлять «Кералис Лэбс», наследием твоих родителей…

– Их наследием, – повторил он с горьким смешком. – Знаешь, часть меня хочет верить, что это сила Алии вызвала автокатастрофу, в которой они погибли.

Диана резко вздохнула, и он посмотрел на нее мерцающими темными глазами.

– Как тебе такая правда? – спросил он. – Потому-то я и заставил Майкла провести тщательное расследование. Я хотел вскрыть заговор, найти объяснение, причину. Если мечтать о великих деяниях – не глупость, то это – именно она. Так рассуждают маленькие дети.

Что значит потерять столько в одну ночь? Кто бы на его месте не искал порядка, хоть какого-то контроля над своей жизнью?

– Ты хотел понять, ради чего они погибли. В этом нет ничего плохого.

Джейсон оттолкнулся от скалы и побрел к краю утеса.

– Я хотел переделать мир. Превратить его во что-то понятное. – Он скрестил руки, устремив взгляд вперед, и Диана вспомнила, как он стоял в фруктовой роще: каменный часовой, несущий свой дозор. – До сих пор хочу.

– Поэтому ты хочешь сохранить контроль над компанией.

Он склонил голову набок и медленно вернулся к скале.

– Почему из нас двоих в конечном итоге всегда говорю я?

– Может, я просто хороший слушатель?

Он фыркнул.

– Давай заключим сделку. Ты отвечаешь на двадцать вопросов, а я прощаю тебя за лассо.

Она отмахнулась.

– Двадцать – это слишком много.

– Десять.

– Три.

– Три? – недоверчиво переспросил он. – Это ничто!

Она догадывалась, о чем он захочет спросить, и была готова рассказать ему правду о том, кто она такая, – может, не всю, но хотя бы часть. Эту информацию она вытянула из него силой. Ее она могла ему вернуть.

Диана пожала плечами.

– В сказках всего всегда по три. Три желания. Три вопроса.

Он вздохнул и снова прислонился к скале рядом с ней.

– Хорошо. Но ты должна отвечать правдиво.

– Постараюсь.

Он в предвкушении потер руки.

– Итак, Диана Принс. Там, откуда ты приехала, у тебя есть парень?

Она засмеялась. Такого вопроса она совсем не ожидала.

– Нет.

– Девушка?

– Нет. Ты же понимаешь, что эта игра – не твой конек, да? Минус два вопроса.

– Но…

– Правила есть правила. Последний вопрос, Джейсон Кералис.

Она ждала. Она знала, какой вопрос он задаст.

– Ну ладно, – сказал он. – Что это за легенда о двойной звезде?

Она удивленно выпрямилась. Никаких вопросов о ее доме? О ее народе?

– Ты запомнил?

– Да. И видел, что ты не хочешь мне ее рассказывать.

Она поморщилась.

– Меня так легко прочитать?

– Может, я просто хороший слушатель. Давай. Легенда.

Диана снова прислонилась к скале, слушая, как воет в соснах ветер. Это была тайна другого рода. Она уже призналась ему, что эта история была ее любимой. Ей не хотелось выглядеть глупо.

Она устремила взгляд в ночное небо.

– Знаешь, как найти Большую Медведицу?

– Большой Ковш? Конечно.

Она вытянула руку, проводя в небе линию.

– Если мысленно продлить ручку, сбоку будет Арктур. А если двигаться еще дальше, то увидишь звезду, известную как Рог или Ацимех. Это одна из самых ярких звезд в небе.

– Ее сложно не заметить.

– Но у нее есть секрет.

Он поцокал языком.

– Ничем хорошим это обычно не заканчивается.

– Точно. На самом деле это две звезды, которые вращаются вокруг общего центра, так близко, что их почти невозможно различить. Говорят, что жила когда-то на свете великая воительница по имени Зораида, которая поклялась, что отдаст свое сердце только равному. Но никому не удавалось победить ее в бою.

– И тут на сцену выходит герой.

– Зораида и есть герой. Но другой воин – человек гордый и сильный – действительно пришел и бросил ей вызов. Он поклялся, что одолеет ее или умрет, и тогда они сошлись на рассвете: Зораида с верным боевым топором и Агатон с мечом, сверкающим, как утреннее солнце. – Диана прикрыла глаза, вспоминая слова легенды. – С самого начала было видно, что их силы равны, и долина заполнилась звоном оружия, которое они обрушивали друг на друга. Бились они несколько дней и ночей. И когда топор Зораиды разбился о латную рукавицу Агатона, а меч Агатона сломался о щит Зораиды, они продолжили бой, ибо никто не хотел уступать.

– И кто победил?

Диана открыла глаза.

– Никто. Или оба. Зависит от того, с какой стороны посмотреть. Но пока они сражались, их уважение друг к другу росло. Они полюбили друг друга, но равны они были не только в силе, но и в упрямстве. Они умерли в объятиях друг друга и с последним вздохом произнесли слова брачного обета. Боги поместили их на небо, где они останутся навсегда, и свет одной звезды никогда не затмит свет другой, и каждая из них будет править своей частью неба в надменном одиночестве.

– И это твоя любимая история? – Джейсон недоверчиво вскинул брови. Диана ожидала от него подобной реакции.

– Да, – сказала она с вызовом.

– Довольно мрачная сказка. Надо полагать, «Ромео и Джульетту» ты тоже обожаешь?

Диана презрительно фыркнула.

– Ну нет. Я предпочитаю Бенедикта и Беатриче.

– Но они же не были прокляты!

– Проклятие – условие не обязательное.

– Но желательное?

Диана развела руками.

– Это трагическая история любви.

– Ну, с «трагической» не поспоришь.

– Она романтичная. Они нашли равных себе.

Легенда о Зораиде заворожила Диану с того самого дня, когда она впервые ее услышала. Казалось, в ней собраны все опасности и соблазны мира людей. Каково это – желать кого-то так сильно, но держаться своих убеждений, несмотря ни на что? Если бы она отдала сердце Агатону, сдалась бы она или осталась верной клятве? Возможно, в этой легенде было чуть больше драмы, чем необходимо, но это не мешало Диане ее любить. Она повернулась к Джейсону и обнаружила, что он снова смотрит на нее.

– Почему ты не спросил меня об острове? – поинтересовалась она. – О том, откуда я родом?

Он улыбнулся, и на его щеке появилась ямочка.

– Правда, которой делятся добровольно, значит гораздо больше. – Он кивнул в сторону долины. – Как думаешь, далеко отсюда до той горы?

Диана ухмыльнулась.

– Давай выясним.

С хохотом они бросились вниз по склону мимо пруда, через серебристый лес.

Диана обогнала Джейсона, перемахнула через упавшее дерево, нырнула под низкой веткой, чувствуя, как радостно стучит сердце при виде открывающегося ей леса. Она вырвалась из-под крон деревьев и скорее проскользила, чем пробежала по каменистому склону холма. Пыльная почва сменилась мелкой галькой, брызнувшей из-под ног. Она слышала, как позади нее Джейсон азартно завопил, безуспешно пытаясь ее догнать, но явно наслаждаясь каждой минутой гонки.

Они снова оказались на открытой местности, на пологих холмах, усеянных валунами и кустарниками, льнущими к неровным каменным проплешинам. Диана услышала уверенные шаги Джейсона, и в следующую секунду он догнал ее и побежал с ней наравне. Он больше не сдерживается, поняла она. Она засмеялась, и в темноте сверкнула ответная улыбка.

Диана перестала осторожничать и ускорилась. «Ты участвуешь не для того, чтобы проиграть».

Она чувствовала, как шлепают сандалии по земле, как звезды сияют над головой. Она не пыталась выровнять ритм и не думала, далеко ли до горы и какой она высоты. Она просто бежала, и звук шагов Джейсона подгонял ее, как гончая, преследующая оленя, – но она чувствовала не страх, а приятное возбуждение. Ей не нужно было беспокоиться о том, что она может проиграть, или о том, как она, принцесса, должна себя вести. Была только гонка, желание победить, восторг от дикого стука сердца, которое звучало в унисон с сердцем Джейсона, когда они перепрыгнули через каменистый ручей и начали подниматься по крутому горному склону, продираясь через колючие заросли и ароматные сосны, пока… да, это была старая проселочная дорога – едва различимая, заросшая сорняками и разбитая корнями деревьев.

Диана торжествующе завопила, выскочив на тропу, и кинулась к вершине, где деревьев было меньше, а их стволы, открытые всем ветрам, изгибались под причудливыми углами. Они напоминали женщин, которые застыли в безумном танце, распустив волосы и целиком отдавшись порыву, выгибались в исступленном восторге, склонялись в молитве и танцевали, увлекая Диану вверх по горному склону.

«Беги, – шептали они, – ибо вот что бывает, когда ты позволяешь себе пустить корни». Разве не такую жизнь выбрали для себя сестры Дианы? Привязанные к одному месту, защищенные от невзгод, но вычеркнутые из потока времени, посвятившие себя подготовке к войне, которая, возможно, никогда не наступит?

Дорога свернула, и Диана увидела перед собой вершину горы, маленький алтарь у самой макушки, фигурку Богоматери, окруженную увядшими цветами, пакетиками сладостей и другими мелкими подношениями. Откуда-то она знала, что алтари были здесь всегда, что это были священные места, где звучали имена богов, где возносились в черное бескрайнее небо молитвы.

Она сделала последний рывок, удлинила шаг, пронеслась мимо алтаря к вершине и закричала, вскинув руки в победном жесте.

Сзади послышались мягкие шаги: Джейсон догнал ее, замедляя бег на последних ярдах. Он тихо засмеялся и согнулся пополам, уперев ладони в колени.

– Не очень-то вежливо так злорадствовать, – задыхаясь, заметил он.

– Надо было заключить пари, – ухмыльнулась Диана.

Она устремила взгляд мимо долины к горным вершинам Тайгета вдалеке. Мир был окрашен в черный и серебристый, из темной бездны неба на них смотрели звезды. Казалось, мир был бесконечен, и ни моря, ни другие преграды не могли его удержать, а чтобы исследовать его, потребовалось бы прожить сотню человеческих жизней. Но когда они доберутся до источника, ей придется оставить эти просторы.

– Да, Агатон из меня так себе, – сказал Джейсон. – Я еле тебя догнал.

Она кивнула с невольным уважением.

– Ты хорошо держался.

– Правда? – спросил он, и почему-то ей показалось, что на самом деле он спрашивает о другом. Свет звезд выхватил из тени его профиль, когда он повернулся к ней.

– Да, – сказала она, и у нее перехватило дыхание.

Джейсон подался вперед, и она почувствовала, как ее тело смещается, словно притянутое тяжестью его тела, формой его рта, движением мышц под его кожей. Его губы, теплые и мягкие, коснулись ее, как полный обещания первый летний плод; голод распустился в ней и, как живая лоза, развернул свои побеги внизу живота. Он запустил руку ей в волосы, притягивая ее ближе. Но за его силой и скоростью она ощущала его смертную хрупкость, быстротечность его жизни, подобную одному поцелую, одной проскочившей искре. Его век короток. И потому она позволила себе ощутить яростное биение его сердца, жар его кожи, свирепую жажду жизни, которая засияет на одно мгновение и исчезнет навсегда.