Глава 24
Я протерла глаза – Мама, Большой Дядя и Бабушка-королева по-прежнему рядом. Я не помнила, как уснула, но проснувшись, сперва решила, что наша встреча мне приснилось. Постепенно события ночи начали проступать в памяти. Засыпая, я слышала, как дядя рассказал маме, куда его отвезли. Оттуда до Стынгкхае меньше дня на волах. Подумать только, мы жили так близко! Не расстояние – страх разделял нас, удерживая от попыток найти друг друга.
– Теперь это не имеет значения, – произнес Большой Дядя.
Теперь я слышала его голос так же явственно, как ощущала солнечный свет на лице. Я моргнула, стряхнув сон, с радостью убедившись, что дядя – не плод моего воображения.
Люди вокруг, проснувшись, растерянно озирались по сторонам, ощупывали свои лица и лица близких, а когда понимали, что для них все-таки настал новый день, счастливо улыбались.
Мы заметили движение у дороги. Приехал грузовик, и охранявшие нас солдаты Революции о чем-то спорили с водителем и сопровождавшим его солдатом. Около грузовика начала собираться толпа.
– …в город Ксать в провинции Кратьэх, – говорил водитель.
– Да нет же, – мотал головой солдат, – их нужно отвезти в провинцию Баттамбанг.
– Кратьэх ближе, и я все равно еду в ту сторону, – объяснил водитель, веселый парень с детским лицом. – Мне проще отвезти их туда, чем в Баттамбанг.
– Баттамбанг и Кратьэх в разных концах страны!
– Не спорю, но мы должны выполнить приказ руководства.
– Даже если руководство ошиблось?
– Да.
И подчиняясь этой странной логике, все четверо радостно кивнули, как мальчишки, которые наконец договорились о правилах игры. Нас везли в Кратьэх.
Солдаты приказали нам собраться. Один из них подошел к Бабушке-королеве и ткнул ее прикладом – мол, чего расселась. Большой Дядя и мама, взяв бабушку под руки, помогли ей подняться и дойти до грузовика.
Грузовик представлял собой причудливую конструкцию: детали от разных машин, сколоченные и спаянные в единое целое, похожее на раздавленного жука-навозника. Я не видела машин с того самого дня, когда нас привезли к Поку и Мае, и уже начала думать, что Революция уничтожила их. Грузовик весь проржавел. Как эта развалина доехала сюда? И самое главное, как она повезет нас дальше?
Подошла наша очередь садиться в грузовик. Задний борт с грубо припаянными к нему металлическими перекладинами был откинут, и первыми по самодельной лестнице взобрались мы с мамой. Затем Большой Дядя с помощью стоявших рядом людей подсадил Бабушку-королеву и поднялся сам. В кузове не было ни сидений, ни скамеек, только голый железный пол, местами до дыр проеденный ржавчиной. Держась поближе друг к другу, чтобы хватило места остальным, мы прошли вперед, к кабине водителя. Бабушка устроилась в углу рядом с другими стариками, а мама, дядя и я встали у борта.
Наконец кузов заполнился. Те, кто помоложе и посмелее, примостились на крыше кабины, где обычно перевозят багаж. Всего в грузовик поместилось человек пятьдесят-шестьдесят. Водитель включил зажигание, и грузовик закряхтел и закашлял, словно кошка, которая пытается отрыгнуть комок шерсти. После нескольких неудачных попыток мы все-таки услышали равномерное гудение, и мотор завелся.
– Подождите! Подождите моего сына! – закричала вдруг Бабушка-королева.
Мама наклонилась, чтобы успокоить ее:
– Он не поедет, он должен присмотреть за остальными.
– Аюраванн – мой сын, – пояснила бабушка сидевшим рядом старикам.
– Да, и у нас когда-то были сыновья, – закивали в ответ головы с беззубыми ртами. – И у нас была семья.
Около полудня мы въехали в Кратьэх. Дорога стала шире и ровнее, из бугристой спины крокодила превратившись в черную, блестящую спину питона. Мы проезжали небольшой, вытянувшийся вдоль реки город. У дороги, теперь совсем широкой, росли фруктовые деревья: манго, лонганы, саподиллы. Впереди показался храм с желтыми колоннами. Все двери и окна заколочены. Дорога вывела нас на заброшенную рыночную площадь, где сходились, переплетаясь меж собой, как стебли ротанга, улочки и тропинки. Затем грузовик прогремел мимо школы – двух длинных зданий горчичного цвета, стоявших друг напротив друга. На школьном дворе играли дети. Над их головами развевался флаг с нарисованным золотой краской знаменитым храмовым комплексом Ангкор-Ват.
Услышав, как чихает и кашляет наш грузовик, дети запрыгали и завизжали:
– Бензин, бензин! М-м-м, какой запах!
– Бунк-бунк! – просигналил грузовик. – Бунк-бунк!
Дети захлопали в ладоши и радостно загалдели. Рядом стояли учителя, одетые, как и солдаты Революции, во все черное. Похоже, появление грузовика вызвало у них не меньший восторг, чем у детей. Фигуры в черном махали нам, и водитель помахал им в ответ.
Может, мы по дороге сюда пересекли какую-то невидимую границу и очутились в другом мире? Я изо всех сил боролась со сном. Вдруг, пока я буду спать, признаки цивилизации исчезнут и мы опять окажемся в лесу?
Мы поравнялись с небольшой повозкой, запряженной лошадью размером с пони. Правивший повозкой человек поприветствовал нас, приподняв соломенную шляпу. Грузовик, ворча и подрагивая, притормозил, и солдат, высунувшись из кабины, спросил, где находится городская администрация.
– Прямо, здание с большим бронзовым колоколом во дворе, – ответил человек на повозке.
Солдат поблагодарил его, и тот кивнул, пораженный – из кузова на него смотрели десятки изможденных лиц. Грузовик, полный скелетов, еще не трупы, но уже не люди…
Мы проехали еще несколько кварталов и остановились перед просторным двором, утопавшим в зелени деревьев. У входа возвышались две колонны, державшие резную балку, на которой висел внушительных размеров бронзовый колокол. Во дворе стоял большой дом из тикового дерева, окруженный открытыми павильонами с островерхими крышами с деревянной черепицей.
Наш водитель спрыгнул на землю.
– Похоже, сюда! – воскликнул он и, смеясь, постучал по грузовику.
Солдат подошел к группе мужчин, сидевшей в одном из павильонов. Мужчины встали со своих мест и недоуменно посмотрели в нашу сторону. Солдат протянул одному из них какую-то бумагу. Тот прочел ее и с еще большим недоумением помотал головой. Затем он сделал солдату знак подождать, а сам поспешил к дому и, поднявшись по лестнице, исчез в дверях. Через минуту мужчина вернулся и с серьезным видом начал объяснять что-то – судя по всему, очень важное – остальным. Все согласно закивали. Солдат пошел обратно к грузовику и, поднявшись в кабину, позвал водителя. Зафыркал мотор, и машина тронулась, сердито ворча, словно наше разочарование давило на нее тяжким грузом.
Я закрыла глаза, стараясь сдержать слезы. Еще одно долгое путешествие. Теперь мне хотелось поскорее забыться сном, найти в нем утешение. Внезапно грузовик резко остановился. Я открыла глаза. В этом месте дорога становилась извилистой и узкой. С одной стороны тянулись ряды домов: традиционные деревянные постройки перемежались с разноцветными виллами из искусственного мрамора. С другой, на склоне, плавно спускавшемся к реке, росли два огромных огненных дерева. Земля вокруг деревьев была усеяна россыпью кроваво-красных лепестков.
Солдат приказал всем выйти. Один за другим мы тихо и послушно, боясь, что иначе нас загонят обратно, спустились на землю и собрались под деревьями. Впереди текла переполненная муссонными дождями река. Полоса белоснежного песка вдоль берега так ярко сверкала в лучах полуденного солнца, что глазам было больно.
За грузовиком шумной вереницей следовали местные жители. Они приветствовали нас, предлагали помощь. От них мы узнали, что приехали в Ксать, бывший торговый город в провинции Кратьэх, расположенный на берегу Меконга.
– Чудесное место, – уверяла нас круглолицая женщина.
При этом она взволнованно хихикала, словно боялась, что нам не понравится в ее городе.
– Лучше не найти! – заявила девочка, стоявшая у нее за спиной.
Дочь, подумала я. Девочка – вылитая мать: те же круглые, как лунные пряники, щеки, те же глаза, превращавшиеся в черточки, когда она улыбалась.
– Отец! – воскликнула девочка.
К нам торопливо приближалась группа мужчин – тех самых, сидевших в павильоне. Увидев их вблизи, я сразу поняла: это местные камапхибали.
Однако они отличались от камапхибалей, с которыми нам приходилось иметь дело раньше. Отец девочки пожал руку Большому Дяде красивым, уверенным жестом, которым обычно приветствуют друг друга мужчины.
– Я товарищ Кенг, – радостно, с воодушевлением сообщил он. – Добро пожаловать, добро пожаловать в наш город!
Наш приезд стал для них неожиданностью, объяснил он извиняющимся тоном. Им должны были привезти инструменты, но, очевидно, произошла ошибка, и теперь им в срочном порядке нужно решить, где разместить нас. Товарищ Кенг показал на стоявшее через дорогу в тени каимито желтоватое здание виллы.
– Пока все не уладится, вы будете жить здесь, – сказал он и, заметив наши испуганные взгляды, добавил: – Не волнуйтесь, глава округа знает о вашем прибытии.
Мы вошли в тенистый сад, окружавший наше временное пристанище. Длинные ветви каимито зеленым пологом раскинулись над двором и балконом дома. Среди блестящей листвы висели восковые, идеально круглые фиолетово-зеленые плоды. Под деревьями стояли мраморные скамьи, все в опавших листьях и ветках, мозаичный мрамор покрыл толстый слой грязи. С одной скамьи на другую шествовала колонна муравьев.
Мы проследовали к вилле с квадратными колоннами и поднялись по парадной лестнице. За двустворчатой дверью начинался длинный коридор, в конце которого, судя по всему, располагалась кухня. Повсюду лежала пыль, висела паутина, валялись засохшие насекомые. Не считая нескольких оставленных прежними хозяевами вещей, комнаты были совершенно пустыми.
– Можете пользоваться всем, что найдете в кладовых, – сказал один из камапхибалей, показывавших нам виллу. – Там могут быть старые подушки и одеяла, а еще тарелки, кастрюли, сковороды и всякая мелочь.
Все комнаты быстро разобрали, и нам в итоге досталась кухня – прямоугольное помещение с боковой дверью, ведшей на черную лестницу. На стенах повсюду виднелись уродливые царапины, а в одном из углов, где, видимо, раньше стояла печь, на деревянном полу темнел выжженный полукруг. Рядом в бамбуковой корзине лежала кухонная утварь, вся в пыли и паутине. Других предметов в комнате не было, и оттого она казалась огромной. О лучшем мы и мечтать не могли.
Спустились сумерки. Небо потемнело, как синяки, что остались у нас после долгой езды по ухабам. Мы пришли к зданию городской администрации, где, как выяснилось, жил глава округа. У входа молодой солдат Революции звонил в колокол, оповещая всех о начале собрания. Похоже, наша дальнейшая судьба беспокоила жителей города не меньше, чем нас самих. Многие из тех, кто пришел на собрание, принесли нам еду. Они составили блюда и кастрюли на стол в одном из павильонов и накрыли их пальмовыми листьями – от мух. Я смотрела на это изобилие, сглатывая голодную слюну, и не могла вспомнить, когда в последний раз видела столько еды. Я едва сдерживалась, чтобы не броситься к столу и не проглотить все в один присест.
Колокол прозвонил во второй раз, и когда звон стих, на пороге дома появились камапхибали. Впереди шел высокий, широкоплечий мужчина, подпоясанный красно-белой кромой. Он выглядел как киноактер в роли крестьянина. Мужчина шел по двору широким, уверенным шагом, и все взгляды были прикованы к этому красавцу.
– Откуда он взялся? – спросила я, замерев от восхищения.
Большой Дядя удивленно посмотрел на меня.
– Оттуда. – Он кивнул на дом. – Он здесь живет. Ты же видела. Он только что вышел оттуда.
– Вот как. – Мне казалось, он упал с неба. Он двигался так, словно умел ходить по воздуху. – А кто он?
Дядя снова удивился.
– Глава округа.
– Что это значит?
– Он главный в одной большой области.
Возможно, он и есть Организация, мелькнуло у меня в голове.
Глава округа подходил ко всем, приветствовал, называл привычными словами: «брат», «сестра», «дядя», «тетя», «племянник», «племянница». Переходя от одного человека к другому, он складывал руки в сампэах и слегка кланялся. Я лишилась дара речи.
Поздоровавшись с каждым, глава округа поднялся по лестнице и обратился к толпе.
– Мы не ждали вас. Но это не важно. Мы вам рады. Добро пожаловать!
Стоявшие у него за спиной камапхибали захлопали в ладоши. Убедившись, что теперь это место – наш дом, все вздохнули с облегчением.
Кивнув в сторону реки, глава округа продолжил:
– Приближается муссон. Скоро Меконг выйдет из берегов и затопит все вокруг. Но вместе мы построим дамбы и обуздаем могучего дракона. Мы докажем, что сообща можно голыми руками построить прочное, как горный хребет…
Он вдруг замолчал. Словно из-под земли у ворот возникла повозка с солдатами Революции. Солдаты направились к нам. Их предводитель, громко топая, поднялся по лестнице и, подойдя к главе округа, сказал что-то ему на ухо. Тот помотал головой. Солдат настойчиво шипел ему в ухо. Обратившись к толпе, глава округа попросил его извинить и, не говоря больше ни слова, в сопровождении камапхибалей поспешил к повозке у ворот.
Толпа загудела. Солдат на лестнице повернулся к нам лицом, и на правой щеке у него я заметила длинный, изогнутый, как серп, шрам.
– Тихо! – рявкнул солдат, и шрам резко дернулся. – Пусть останутся только те, кто приехал сегодня! Остальные – уходите!
Никто не сдвинулся с места.
– ЖИВО!
Местные жители один за другим потянулись к выходу, ворча себе под нос, стараясь не встречаться взглядом ни с нами, ни с солдатом. Они, похоже, хорошо знали, с кем имеют дело, и, судя по их поведению, перечить этому человеку не стоило. Когда во дворе остались только те, кого днем привез грузовик, солдат объявил:
– Если у вас есть пропавшие родственники, расскажите, кто вы и откуда. Нам нужны полные и точные сведения, настоящие имена – ваши и ваших близких. Как, когда и почему вы разлучились. Мы поможем вам отыскать их. Но для этого мы должны знать правду. – Он обвел нас цепким взглядом. Шрам на щеке плясал, словно живой. – У кого есть пропавшие родственники – поднимите руки.
Люди осторожно поднимали руки. Все, кроме Большого Дяди и мамы. Солдат пристально посмотрел на нас, сощурив глаза. Меня бросило в холодный пот.
