Бент рассчитывал добраться до гарнизона за один день, но часа в три пополудни у младшего мальчика Ланцманов сильно заболел живот, и его мать попросила капитана сделать остановку, чтобы сын немного отдохнул. Несколько минут переросли в час. Тем временем на севере начала собираться гроза. Бент приказал соорудить для штатских навес, рассудив, что, раз опасности больше нет, можно остаться здесь на ночь, а на следующий день двинуться дальше. Солдаты ворчали, недовольные приказом. Всем хотелось попасть в казармы еще до отбоя. Но Бент не обратил на это внимания – его уже порядком измучила верховая езда, к тому же он был рад возможности снова проявить власть.

Сильный ветер пригибал траву и поднимал в воздух столбы пыли, но дождь так и не пошел. Через полчаса ненастье улеглось, оставив кавалеристов еще более раздраженными, чем прежде.

Лагерь решено было разбить на равнине, возле высохшего устья реки. Вдоль берега росло несколько тополей, там Бент расстелил свое одеяло и разжег свой собственный костер. Обычно офицеры устраивались рядом, но Чарльз предпочел держаться от капитана подальше.

Навес для гражданских поставили на открытой поляне, футах в двадцати от тополиной рощицы, где расположился Бент. Сгущалась темнота, и он спокойно попивал из своей фляжки, не опасаясь, что его кто-нибудь увидит. После пары основательных глотков он почувствовал себя гораздо лучше и с удовольствием вдыхал запах костра, прислушиваясь к мерному жужжанию насекомых и тихим голосам солдат. Потом он выпил еще. В голове стали возникать образы великих полководцев прошлого. Александр Македонский, Чингисхан, Наполеон.

Он уже окончательно оправдал свое поведение на ферме, возложив вину на сторонние факторы. Недостаток людей. Гибель солдат, посланных за подкреплением. Враждебность лейтенантов.

Что ж, одного вероломного офицера он устранил, скоро избавится и от другого. Он с удовольствием представил себе, как расстроится Орри Мэйн, узнав, что его родственничка с позором выгнали из армии.

Хихикнув, Бент снова поднес к губам фляжку. Вдруг его внимание привлекли голоса за навесом. Прислонившись к дереву, он застыл и стал наблюдать.

– Ну почему я должна тут лежать, если я не могу заснуть, мама? Разреши мне немного прогуляться.

Миссис Ланцман, держа в руках длинный австрийский мушкет, вышла следом за дочерью из-под навеса.

– Хорошо, но только недалеко. И возьми это.

– Зачем? – возразила Марта. – Ведь опасности больше нет – так делавэрец сказал.

Ее старший брат, который сидел скрестив ноги у гаснущего костра, засмеялся и широко раскинул руки:

– Когда вокруг столько солдат, нашей Марте хочется быть беззащитной.

– А ну, замолчи! – Девочка стиснула кулаки.

– Прогуляйся, если уж так надо, но чтобы таких разговоров я больше не слышала, – без улыбки сказала миссис Ланцман.

Она поставила приклад мушкета на землю и с тревогой посмотрела вслед своей уже такой взрослой на вид дочери. Когда Марта прошла всего несколько шагов по сухой шелестящей траве, мать окликнула ее:

– Не туда. Побеспокоишь капитана.

– Ах да, верно. Я забыла.

Девочка повернула в другую сторону, обходя рощицу. Она была благодарна матери за предупреждение. Ей не нравился капитан, с его некрасивым толстым лицом и маленькими глазками, которыми он так пристально ее разглядывал. Марта прекрасно понимала причину такого интереса. Она была достаточно взрослой, чтобы испытывать смутное волнение от мужского внимания, но все-таки еще слишком юной, чтобы испугаться.

Вскоре она вышла к другому небольшому костру. Там сидел этот красивый и смелый лейтенант, голый по пояс, и пытался заново перевязать ужасный порез на плече чистым лоскутом. Марта остановилась, чтобы помочь ему затянуть узел. Лейтенант поблагодарил ее с галантностью истинного южанина, и она, совсем смутившись, пошла дальше.

Чарльз прилег на землю, опираясь на локоть, и смотрел ей вслед почти как бдительный отец, пока она не скрылась в темноте.

Елкана Бент лежал, зажав ладонь между бедрами, сам изумленный такой неожиданной и сильной реакцией. Ведь эта девчонка, за которой он наблюдал из-за деревьев, была еще совсем ребенком.

Но уж точно не выше талии, подумал он, облизнув губы.

Прошло уже много времени с тех пор, как он спал с женщиной или хотя бы прикасался к ней. Разумеется, ни один офицер не осмелился бы обидеть столь юное существо. И все же Бенту нестерпимо хотелось поговорить с Мартой, а если повезет, он, возможно, даже придумает, как потрогать ее.

Судьба определенно вновь поворачивалась к нему лицом. Бент поднял фляжку, встряхнул и опрокинул ее содержимое в рот. А потом, все еще испытывая некоторые неудобства, встал на ноги и скользнул в темноту, подальше от света костров.

Помня о словах матери, Марта не ушла слишком далеко, а просто спустилась к реке, протекающей за тополиной рощей. В лунном свете, на удивление ярком, все было хорошо видно. Девочка сложила руки на груди, откинула назад голову и с наслаждением вдохнула ночной воздух.

Легкий ветерок ласково обдувал ее, шурша травой под ногами. Марта начала тихонько напевать «Old Folks at Home» и вдруг услышала чьи-то шаги.

– Кто здесь? – резко обернулась она.

– Всего лишь капитан Бент, моя милая.

Неуклюже ступая, Бент вышел из-за деревьев. Он был без шляпы и не слишком твердо держался на ногах. Сердце Марты заколотилось сильнее, но она тут же мысленно отругала себя. Разве можно бояться армейского офицера, нельзя быть такой глупой.

– Мне послышался какой-то шум, – продолжал Бент, приближаясь к ней, – и я очень рад, что это не враги.

Его фальшивая сердечность насторожила девочку. От капитана несло виски и по́том. Стоя спиной к луне, он напоминал уродливого двуногого слона.

– Прекрасная ночь, не правда ли? – сказал капитан, подойдя ближе.

– Не знаю. То есть да. Мне пора возвращаться…

– Так быстро? Пожалуйста, не торопись!

Как же учтиво и ласково он говорил – ни дать ни взять, милый добрый дядюшка, заслуживающий доверия. И все-таки что-то в его голосе пугало девочку.

– Ну вот, так-то лучше, – сказал Бент, приняв ее нерешительность за согласие. – Я просто хочу показать, как хорошо я к тебе отношусь.

Да он пьян, подумала Марта, вот в чем дело. Она не раз видела своего бедного покойного отца навеселе и хорошо знала, как ведут себя пьяные.

– Ты очаровательная девочка. И такая красивая для столь юного возраста… – Его большая круглая голова загородила луну, когда он сделал к Марте еще один шаг. – Мне бы хотелось стать твоим другом.

Он протянул руку и коснулся ее волос, рассыпанных по плечам. От испуга Марта окаменела, а он начал перебирать пальцами локоны девочки сначала легонько, а потом все настойчивее, пока наконец не притянул ее к себе, дыша как паровоз.

– Пустите меня. Пожалуйста…

Бент замер, мгновенно растеряв всю свою вежливость.

– А ну-ка, закрой рот. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь услышал. – Вероятно, для того, чтобы она лучше поняла, он грубо схватил ее за руку повыше локтя; Марта негромко вскрикнула. – Заткнись, черт тебя побери! – воскликнул Бент в панике. – Не смей, говорю тебе! – Но она вскрикнула еще громче, и Бент тоже повысил голос: – Прекрати! Прекрати, слышишь?

Встряхивая девочку, он уже ничего не соображал, пока не увидел вдруг, как в ее освещенных луной глазах вспыхнуло облегчение. Он резко развернулся с видом человека, который вот-вот увидит перед собой палача, и отскочил от нее. К ним шел Чарльз Мэйн.

А за его спиной из-за деревьев выбегали старший брат девочки и их мать. В руках женщины поблескивал мушкет.

По лицам Бента и девочки Чарльз сразу все понял. Миссис Ланцман бросилась к дочери. И тут все закричали одновременно, заглушая друг друга.

– Марта, что он с тобой сделал? – вопил брат.

– Я так и знала, что не надо тебе гулять! – сокрушалась мать.

– Ничего я ей не сделал. Ничего! – хрипло и растерянно ныл Бент.

– Нет, сделал! – не сдавалась Марта. – Он трогал мои волосы. Я его просила отойти от меня, а он не слушал…

– Тихо! – прикрикнул Чарльз. – Замолчите все!

Все разом смолкли. Чарльз увидел, что к ним идет часовой и следом за ним еще несколько солдат. Он быстро обошел миссис Ланцман и замахал им рукой.

– Возвращайтесь в лагерь! – крикнул Чарльз. – Ничего не случилось.

Они повернули назад. Чарльз выждал, пока солдаты не скроются за тополями, а потом повернулся к Бенту, смерив его яростным взглядом. Капитан был весь мокрый от пота и едва стоял на ногах. Глаза он старательно отводил.

– Марта, с тобой все хорошо? – спросил Чарльз.

– Д-да…

– Уведите ее под навес, миссис Ланцман, и не отпускайте от себя больше.

Сжимая мушкет маленькими кулачками, женщина не двигалась с места. Она так пристально смотрела на Бента, что казалось, вот-вот прожжет в нем дыру.

– Значит, вот каких людей посылают служить в Техас? Ни стыда ни совести у вас нет…

– Миссис Ланцман, это лишнее, – перебил ее Чарльз. – Ваша дочь не пострадала. Да, случай неприятный, но мы все так много пережили… Не сомневаюсь, капитан Бент сожалеет о своей досадной неучтивости…

– Досадной? – воскликнул брат девочки. – Да он пьян! Вы понюхайте!

– Как ты смеешь, наглый щенок! – взорвался Бент и уже хотел ударить мальчика, но Чарльз перехватил его поднятую руку и с силой опустил вниз; капитан охнул и разжал кулак.

Чарльз легонько взял за плечи Марту и ее брата и повернул обоих в сторону рощи.

– Идите под навес и постарайтесь об этом забыть, – сказал он. – Я уверен, что капитан Бент принесет всем вам свои извинения.

– Извинения?! Да я никогда и ни за… – Внезапно Бент умолк на полуслове и через секунду прошептал: – Да. Считайте, уже извинился.

У миссис Ланцман было такое лицо, будто она сейчас выстрелит.

– Идите, – мягко сказал ей Чарльз. – Пожалуйста.

Женщина передала мушкет сыну, а сама обняла дочь за талию и повела ее в сторону навеса. Бент прижал ладони к лицу, постоял так несколько мгновений, потом опустил руки.

– Спасибо, – сказал он Чарльзу.

Тот не ответил.

– Хоть я и не понимаю, почему вы мне помогли, но я… благодарен.

– Что толку, если бы она вас застрелила? Во-первых, сама бы потом пожалела, а во-вторых, настоящее наказание за ваш поступок должны выносить другие люди.

– Наказание? О чем вы?

Чарльз снова промолчал. А потом, так и не произнеся больше ни слова, быстро пошел прочь.

В пяти милях от гарнизона Бент догнал Чарльза, который скакал впереди. Их небольшой отряд выехал сразу после завтрака и теперь двигался под моросящим дождем. Чарльз чувствовал себя совершенно разбитым, как, очевидно, и все остальные.

Рядом послышался осторожный кашель Бента. Можно было без труда догадаться, о чем пойдет речь.

– Я ценю ваши действия в мою защиту этой ночью, – сказал Бент. – Я еще тогда пытался выразить свою признательность, но вы были не в настроении выслушать. Вот я и подумал, что стоит попробовать снова.

С трудом скрывая отвращение, Чарльз посмотрел на него из-под намокших полей шляпы.

– Я сделал это не ради вас лично, капитан, а ради мундира, который вы носите, – отчеканил он. – И ради чести полка. Вам понятно?

– Да, конечно. Я и не надеялся… на ваше хорошее отношение ко мне. Просто хотел спросить… Ведь мы скоро вернемся в гарнизон… Как вы думаете, о чем именно расскажет миссис Ланцман?

– Ни о чем.

– Что?! – Бент смотрел на него с такой тошнотворной надеждой, что Чарльз не выдержал и, отвернувшись, сплюнул.

– Она ничего не расскажет. Я поговорил с ней после завтрака. Она понимает, что все ее обвинения ни к чему не приведут. А вот Марта, возможно, получит ценный урок на будущее. Позиция миссис Ланцман проста и в высшей степени порядочна: раз никакой реальной беды не случилось, то и губить ей вас незачем.

Далее следовала самая коварная часть плана. И пусть замысел Чарльза выглядел не слишком добропорядочно, цель его вполне оправдывала. Обдуманно выдержав небольшую паузу, он посмотрел Бенту прямо в глаза и спокойно продолжил:

– Но я точно знаю, что она может вернуться в гарнизон или даже приехать в форт Мэйсон, если я ее попрошу. В том случае, если мне понадобится ее свидетельство на трибунале в мою защиту.

Брови Бента взлетели вверх. Он все понял. Значит, ускользнув от одной ловушки, он тут же попал в другую, еще более унизительную. На его лицо снова вернулось прежнее враждебное выражение.

– Ваша тактика больше подходит для преступника.

– Чушь, капитан! Я спасаю свою карьеру и даю вам возможность спасти свою. Так что успокойтесь и просто помалкивайте. Но если вам не нравится мое предложение, мы можем во всех подробностях изложить, как все было, майору Томасу. Он не раз заседал в военных трибуналах, так что я вполне могу положиться на его решение.

– Нет, нет… – Бент взмахнул одной из своих дорогих перчаток, чуть разорванной сверху. – Я принимаю ваши условия. Никаких обвинений не будет.

– Я так и думал, – сказал Чарльз и холодно улыбнулся.

После этого он коротко козырнул и, повернув лошадь влево, поскакал вдоль строя. Из-под копыт взметнулись комья грязи, забрызгав золотую вышивку на левом обшлаге Бента.