Глава 12
Он проснулся в отвратительном настроении. Проснулся много позже, чем ему предписывали правила. Правила, установленные отцом и братом отца. Плевать! Ему надоели эти чертовы навязанные ему правила. Надоела жизнь в лесу. Он возвращается.
Отец глупец! Данила даже зло хихикнул, поняв, что получилось в рифму. Да, он теперь так и станет его называть про себя: отец-глупец. О чем он думал, когда запирал его в этом заказнике? Что Данила станет на путь исправления, в одночасье превратится в эдакого Рэмбо? Благородного, сильного, честного?
А он пытался, если что! Пытался стать лучше, чище. Но не вышло! Даже в этом забытом Богом медвежьем углу, вдали от соблазнов, ничего не вышло. Он опять накосячил! И попробуй, докажи, что он накосячил из добрых побуждений. Кто ему поверит? Отец? Дядька? Не-ет. Вряд ли. Их гнев будет праведным и обоюдным. И теперь-то отец уж точно отправит его в армию.
И стоило тогда торчать здесь все это время?
Данила сбросил с узкой кровати ноги, резко сел, глянул в окно. Ветки деревьев мотало сильным ветром. С востока заходили грозовые тучи. Если пройдет дождь, то такси сюда не поедет. Его уже предупредили, что следующий вызов будет стоить ему дороже. Потому что водитель, сделавший в этот заказник три рейса, повредил заднюю левую дверь. И за ремонт ему теперь придется платить самому. И он сильно ворчал, когда вез его сюда.
Данила, конечно, мог бы угнать машину у дядьки. Она все равно стояла без дела. С полным баком бензина, он проверил. Машина была не заперта. Он мог бы доехать на ней до города. Оставил бы ее на одной из городских парковок, а потом позвонил. Все бы объяснил и попутно извинился.
Но беда в том, что не было ключей. Он перерыл весь дом от подвала до чердака. Обшарил все сундуки, роясь во всяком тряпичном хламе, провонявшем нафталином. Ключей не было! Видимо, дядька таскал их все время с собой. И зачем ему ключи от машины в чаще леса?
Этот вопрос – зачем – Данила задавал и себе. Не единожды с прошлой ночи. Он измучил себя этим вопросом.
Зачем?
Зачем он вернулся сюда после того, как забрал чужую машину с автосервиса и загнал ее в тупик в одном из гаражных кооперативов?! Зачем он вызвал такси и снова вернулся сюда, идиот?! Он же был в городе. Чего проще: приехать домой, завалиться спать, а утром выйти к завтраку как ни в чем не бывало? Ну, поорал бы отец, и что! Он бы ему все объяснил. Все! И главное, рассказал бы, что то место, куда отец отправил его на исправительные работы, вовсе не безопасное. Там гибнут люди! При странных весьма обстоятельствах гибнут!
А дядя – молчун хренов, который должен был обеспечивать безопасность Данилы, почти не появляется. И будто и не замечает, что творится у него под носом. Будто не понимает, что происходит во вверенном ему хозяйстве. А вот Данила понял сразу. Или почти сразу. И именно поэтому он сейчас отсюда уедет. Вызовет такси и уедет. И плевать ему на угрозы отца и…
Мобильный телефон зашелся старым скрипучим фокстротом. Отец!
– Спишь? – зло поинтересовался отец, стоило Даниле ответить. – Время к двум пополудни, а ты спишь?
Данила закатил глаза и замотал головой, стиснув зубы. Главное, было сдержаться, не поддавшись на провокации. Иначе поскандалят. Хорошего тогда мало. А так еще есть шанс его убедить отменить наказание в виде изгнания.
– Что ночью делал?
Он знает! Данила вскочил на ноги и заходил по комнате. Конечно, он знает. Ему приходили сообщения на мобильный телефон обо всех операциях по банковской карте, врученной Даниле на самый пожарный случай. И то, что Данила заплатил наличными за полировку машины, не спасло. Он же в ночь с воскресенья на понедельник снимал деньги? Снимал. Странно, что папаша два дня назад не обеспокоился.
– Ночью я был в городе, пап, – вдруг решил он начать с правды.
– Угу… – промычал отец, озадаченный откровением Данилы. – И что делал? В клубе отжигал? В каком? Странно, что мне еще не позвонили из полиции и не сообщили о разбитых витринах, зеркалах и…
– Я был не в клубе. Я забирал машину из автосервиса. – Данила назвал адрес крутого сервиса, услугами которого они с отцом обычно пользовались. – Можешь проверить.
– Машину?! – Отец странно хрюкнул и едва слышно выматерился. – Ты что, угнал машину? Твоя-то в гараже! Какую, мать твою, машину?! Данила!
– Машину Голубевой Екатерины Семеновны, – вспомнил Данила имя на документах.
– А это кто такая?! Данилаааа!
Слова выходили у него странными. Отец почти задыхался. Даже стало чуть жалко его. В последний год у него частенько стало прихватывать сердце. И в этом, конечно же, была и часть его вины. Ну и мать добавляла проблем своими вечными капризами и запросами.
– Кто такая, спрашиваю?! Твоя очередная…
– Думаю, пап, это та тетка, которую нашли в лесу мертвой в понедельник.
– Что?!
В трубке что-то громыхнуло, отец вскрикнул, будто уселся мимо стула. Может, упал? Данила занервничал.
– Па, ты чего там? Чего подумал? Я ни при чем. Я, наоборот, человека спас.
– Какого человека ты спас, если говоришь, что ее нашли мертвой?! – простонал отец слабым голосом.
– Это ее нашли мертвой, а его я спас. Отвез на ее машине в… – Данила вспомнил умоляющие глаза, смотревшие на него из маски засохшей грязи. – В общем, не важно, куда я его отвез. Отвез в город. Отогнал машину на мойку. И полировку. Пришлось потратиться, пап. Всю исхлестал о кусты ночью. Сегодня ночью забрал ее и отогнал в тупик в гаражах. Помнишь, где ты меня нашел, когда я…
– Помню, – снова через стон отозвался отец. – Господи! Что же ты там опять творишь?! Серега где?
– А я знаю! – фыркнул Данила, высовываясь в открытое окно. – Во дворе не видно. Квадрика нет. Значит, опять укатил. Если вообще приезжал. Я его почти не вижу, пап.
– Все. Понял. Закончилось твое изгнание, сынок. Сиди тихо. За ворота не выходи. Я скоро приеду и заберу тебя. Будем вместе разбираться, кого ты там спас. Понял меня?
– Угу. – Данила подхватил со спинки стула майку, комкая, прижал к груди. – И что? Теперь куда меня отправишь?
– Никуда, – буркнул отец. И добавил со странным смешком: – Ты же теперь у нас герой. Куда же тебя теперь! Сиди, не высовывайся. Жди. Я скоро.
По деревянной лестнице на первый этаж он не спустился, он слетел. Уже с сумкой, в которую покидал свои вещи. Благо их было немного. Одежда, которую навязал ему отец, занимала ровно половину спортивной сумки. Он потрогал бок чайника. Холодный. Другой посуды на плите не было. Значит, дядя Сережа не приходил. Обычно завтрак он ему оставлял.
Данила недовольно поморщился и полез в холодильник. Сегодня, как никогда, есть хотелось особенно сильно. Хорошие новости от отца пробудили аппетит. И съесть он готов был что угодно. Даже старое соленое сало с узкой розовой прослойкой, уложенное на черствый черный хлеб, показалось невероятно вкусным. И травяной чай, от которого его иногда подташнивало, он подливал трижды.
Домой! Он сейчас уедет домой! И забудет все как страшный сон. И точно постарается больше не попадать ни в какие дурацкие истории, за которые отцу захочется его наказать. Он восстановится в универе. Наладит отношения с Машкой. Он вдруг понял, что жутко соскучился по ее голосу и смеху. И страсть, как захотелось похвастаться своим подвигом. Она одобрит, нет, его порыв?
Машка была единственной девушкой, которую не волновали деньги его отца. Единственной, которая его не простила, застав с другой. Единственной, о которой он вспоминал чаще, чем три раза в неделю. И если у него все получится, то после окончания универа он, может, на ней и женится.
Данила смахнул со стола крошки. Вымыл чашку. Подхватил сумку и вышел из дома. Дождя пока нет. Он подождет отца на улице. Подышит напоследок свежим воздухом. Он сел на деревянную скамейку, облокотившись спиной о край стола. Задрал подбородок к хмурому небу. И усмехнулся, подумав, что с радостью подышал бы сейчас удушливым городским воздухом. Потолкался локтями в час пик на проспекте. Постоял бы в пробке в центре города. И не сигналил бы нервно медлительным водителям. Он просто наслаждался бы жизнью. Комфортной, удобной, беззаботной. Той жизнью, которую обеспечивал ему его отец, и цену которой он понял только теперь.
Гул автомобильного мотора он услышал, еще когда тот напоминал гудение шмеля. Издалека. Отец? Так быстро? Данила глянул на часы. Прошло всего двадцать минут. Он не мог так быстро добраться из города. Хотя мог запросто послать кого-нибудь, если был занят. Или был не дома и стартанул оттуда, где его настигли опасные откровения сына. И все же, прежде чем открыть ворота, Данила позвонил. Телефон отца оказался вне зоны. Ну, все верно. Здесь во многих местах связи не было. Он проверял, когда гулял.
Значит, отец. Значит, точно был не дома, когда позвонил ему.
Данила отпер ворота, широко распахнул, подставив под каждую воротину по большому камню, чтобы их не закрыло ветром. Встал, прислушиваясь к нарастающему гулу мотора. Нет, все же это не отец. Машина была не его. Не то чтобы Данила был таким знатоком и мог по звуку отличить марку двигателя, но все же дизель по звуку отличался. А у отца был дизель. Ехал кто-то другой.
Он вдруг почувствовал странное беспокойство. Мелькнула мысль о противном полицейском, как там его – Бодряков, кажется. Машину в тупике обнаружили, вышли на автосервис, и там его сдали. Болтливый приемщик долго к нему приглядывался, оформляя машину на полировку. Сдал! И теперь капитан едет сюда за объяснениями.
Он бросил еще один взгляд на часы. Шестнадцать десять. Нет, не верится, что полиция сработала так быстро. Пока автомобиль в тупике обнаружат, пока с ним поработают эксперты, пока выйдут на автосервис.
Нет, это не Бодряков.
Полицейская машина раскручивается медленно. Кому, как не ему, об этом знать. Его однажды сутки продержали в обезьяннике, пока отец доказывал, что его сын не верблюд. Сутки! А тут прошло времени всего ничего. В лучшем случае, приедут к ночи. В худшем – завтра.
Данила сразу успокоился. Его к тому времени здесь не будет. Он будет дома, под защитой отца. И даже, пользуясь его поддержкой и ощущая рядом его твердое плечо, может позволить себе рассказать полиции всю правду.
Рев мотора сделался оглушительным, видимо колеса попали в глубокую колею в ста метрах от дома, догадался Данила. В этой колее почти не высыхала влага. Даже в жару трава оставалась мокрой. Подземные воды близко. Может, родник пробивался. Так объяснил ему дядя Сережа, когда он спросил – почему так.
– Может, тут скоро к чертям вообще все размоет. И весь заказник уйдет под воду. И превратится в одно большое, непроходимое болото, – не без удовольствия закончил дядя Сережа. И погрозил ему пальцем. – Поэтому нечего высовывать нос за ворота…
Мотор надрывался еще минуты две-три. На мгновение сделалось тихо, и следом зазвучал ровный гул подъезжающего автомобиля. Черный бампер большого внедорожника вынырнул из-за поворота почти сразу, как Данила решил запереть ворота. Он сам не мог понять, откуда возникло это нехорошее тревожное чувство, и решил подстраховаться. И не успел. Машина резво устремилась в его сторону, выруливая и останавливаясь передними колесами так, чтобы не дать ему закрыть ворота. Мотор заглушили. Со стороны водителя хлопнула дверь. Раздались шаги.
– Привет.
Мужчина, который с ним поздоровался, был ему незнаком. И отца он вряд ли знал, слишком непривычно для его круга выглядел. У отца не было таких знакомых. Поношенные неряшливые штаны неопределенного цвета. Выпачканные грязью туфли. Хотя он мог запачкаться, когда буксовал. Мог просто вылезать из машины и осматриваться. Рубашка вполне себе ничего. Вроде даже выглажена. Может, отец пригнал кого-то из своей службы безопасности? У него там часто менялся персонал. Всякие встречались.
– Ты ведь Данила? – Мужчина широко улыбнулся, но его взгляд оставался пустым и неподвижным.
– Ну да. А вы кто?
– А я – Гена. Геннадий Иванович, – поправился мужик, которому на вид было лет пятьдесят, а то и больше. – Не меня ждешь?
– Вряд ли.
Пожимая протянутую руку, Данила уловил, что пальцы неожиданного гостя подрагивают. И ладонь у него липкая и влажная. Неприятно. И тут же понял, что этот человек не мог работать на его отца. Отец не доверял людям с потеющими ладонями. Считал, что у них проблемы со здоровьем. Либо с физическим, либо с душевным.
– Отца жду. Вот-вот подъедет. – И он машинально глянул на часы. И понял, что отцу от города еще минут тридцать езды. И все же соврал: – С минуты на минуту.
– Ага… Понятно. – Мужик, назвавшийся Геннадием Ивановичем, низко опустил голову, демонстрируя обширную проплешину на макушке, едва прикрытую зачесанной назад челкой. – Отец – это хорошо. Мой давно… неважно. Нет у меня отца. И матери теперь нет. И ты, как будто последний, кто ее видел в этом лесу.
Данила только теперь понял, как стынет в жилах кровь. Его будто выморозили. Будто кто-то обдал его изнутри жидким азотом. И если он сделает сейчас хоть один шаг, то точно рассыплется со звоном, точно стеклянный.
– Не понял, – произнес он, удивляясь тому, что голос не пропал.
– А что тут непонятного. – Хмурое лицо Геннадия Ивановича осветилось странной улыбкой. – Я совершенно точно знаю, что ты последний видел мою мать в этом лесу. Не советую отрицать, парень.
Он блефует? Может быть, может быть. Идиот, не слушал советов отца! Сколько раз тот пытался научить его играть в покер. Убеждал, что это поможет как в игре, так и в бизнесе. Да и в жизни самой. Почему он был таким идиотом?! Почему не слушал?! Инфантильный урод, не задумывающийся о серьезной взрослой жизни! А она тут как тут, подстерегла. Да так проблемно, блин!
– Может, и видел. Только я был в тот момент не один. Много народу ее в тот момент видело. Капитан Бодряков, к примеру. Не знакомы, нет? Его помощница. Не помню звания и фамилии.
– Малахова, – подсказал все с той же странной улыбкой Геннадий Иванович. – Лейтенант Малахова.
– Может быть, не вникал. – Данила нервно передернул плечами, вывернул губы и покачал головой, пытаясь выразить непонимание. – Так что вам к ним. Ах да! Еще потом целая группа приезжала. Эксперты, кто-то еще. Фотографировали, много писали. К ним вам надо, Геннадий Иванович. Но пофамильно, сразу оговорюсь, никого не знаю.
Данила изо всех сил старался, чтобы голос его звучал нагло и развязно, как бывало раньше, когда он пьяным пытался объясниться с представителями власти. Ему тогда было все нипочем. Он ничего не боялся. У него был иммунитет в лице его всесильного отца. Он знал, что отец приедет, защитит, вытащит из любой ямы.
Сейчас отец опаздывал.
– Я выслушал тебя, юноша. – Геннадий Иванович подошел к пассажирской двери своего старого внедорожника, распахнул ее и кивком указал на нее Даниле. – Полезай.
– Зачем? – Данила судорожно сглотнул, внутренности снова съежились от омерзительного холода.
– Поедем, покажешь мне, куда отвез того человека, который убил мою мать, а потом скрылся с места преступления. – Геннадий Иванович ткнул в его сторону подрагивающим указательным пальцем. – Не без твоей помощи!
– Я никого никуда не отвозил, – неуверенно возразил Данила и запнулся.
Это вокруг сделалось так тихо? Как бывает перед грозой? Или он просто оглох от парализующего ужаса, потому что в грудь ему был нацелен пистолет. Самый настоящий пистолет, не игрушка. Заряженный смертоносными пулями, не обещающий хорошего исхода, долгой и счастливой жизни, если он – Данила – не будет умным и сговорчивым.
– Лезь в машину, пацан, – противным, скрипучим голосом приказал Геннадий Иванович. – И не вздумай шутить. Я хорошо, без промаха стреляю. Не пропил еще навык, поверь.
Он поверил и полез в машину. У него не было выбора. Именно сейчас. И вся душа его сморщилась и иронично хмыкнула, вспомнив слова отца про то, что выбор всегда есть.
– Вот, молодец, – похвалил его Геннадий Иванович, спутывая ему запястья скотчем и набрасывая на них ветровку, которую достал с заднего сиденья. – Будешь хорошо себя вести, уже сегодня вечером будешь ужинать в кругу семьи. Если надумаешь вытворить что-нибудь в дороге, не обессудь.
– Не надумаю, – пообещал Данила слабым голосом.
И тут же возненавидел себя и за голос такой, и за трусость. Отец никогда не позволил бы себя связать и тыкать в грудь пистолетом не позволил бы. Он что-нибудь придумал бы. В зубы дал бы этому плешивому уроду. Или пистолет отобрал.
Нет. Не так. Сначала отобрал бы пистолет, а потом дал в зубы. Именно в такой последовательности.
– Вот и молодец, парень, – приговаривал Геннадий Иванович, усаживаясь за руль и заводя машину. – Мы сейчас поедем туда, куда ты отвез человека, убившего мою мать. А в дороге поговорим.
– О чем? – угрюмо отозвался Данила и отвернулся.
На смену страху пришло раскаяние. Ему стало тошно.
Он ведь дал слово! Дал слово человеку, умолявшему его не выдавать. Человек этот нашел кучу аргументов в свою защиту. Данила ему поверил и пообещал молчать. Что бы ни случилось.
– О чем поговорим-то?
Геннадий Иванович защелкнул ремни безопасности, выкатил машину за ворота и вырулил в противоположную сторону от той, откуда приехал. Объяснил, поймав недоуменный взгляд парня:
– Чтобы снова не забуксовать. Ну и чтобы на папашу твоего не нарваться. Я же понял, что ты кого-то ждешь. Сумка с вещами стоит на скамейке. Поговорим?
– О чем? – повторил Данила.
– Ну хотя бы о том, как я понял, что это именно ты помог убийце моей матери скрыться с места преступления.
