Книга: Одноразовые люди. Новое рабство в глобальной экономике

Дальше: Глава третья. МАВРИТАНИЯ. Старые времена не забыты

Глава вторая.
ТАИЛАНД.
Потому что она похожа на ребенка

Шири просыпается около полудня. В самый момент пробуждения она точно знает, кто она и кем стала. По ее словам, саднящая боль во влагалище не позволяет забыть о пятнадцати мужчинах, которых она «обслужила» этой ночью. Шири пятнадцать лет. Проданная своими родителями год назад, она утратила желание сопротивляться и убежать из публичного дома, на смену им пришло приятие произошедшего и покорность.

В провинциальном городе Убон Ратчитани, расположенном в северо-восточном Таиланде, Шири живет и работает в публичном доме. С десяток борделей и баров, обветшалых и грязных зданий, выстроились вдоль улицы как раз за углом нового торгового центра в западном стиле. Между публичными домами рассеяны лавки торговцев едой. Женщина за прилавком, торгующая лапшой как раз напротив публичного дома, где Шири работает, выполняет также роль шпиона, тюремщика, сторожевого пса, сводни и экономки для Шири и еще двадцати четырех женщин, живущих в борделе.

Публичный дом окружен стенами с железной калиткой, выходящей на улицу. За стенами — пыльный двор, бетонный стол для пикников и обычный для этих мест молельный дом — маленькая часовня, стоящая отдельно от остальных зданий в тайском стиле. Низкая дверь ведет в бетонную комнату без окон, где не продохнуть от запаха сигарет, несвежего пива, блевотины и пота. Это комната «выбора» (hong du). Вдоль одной из стен комнаты сгрудились заляпанные столы и кабинки, вдоль другой — узкая приподнятая платформа со скамьей, занимающая всю длину комнаты. Скамейка ярко освещена, и ночью женщины сидят здесь, выставленные на всеобщее обозрение, пока мужчины пьют пиво и выбирают одну из них.

Пройдя через дверь у дальнего конца скамьи, мужчина, следуя за выбранной девушкой, проходит мимо окошка, где кассир берет с него деньги и записывает, какую девушку он выбрал. Отсюда его ведут в комнату девушки. За стенами бетонной приемной публичный дом выглядит еще запущеннее, превращаясь в беспорядочные трущобы, кроличьи норы крошечных спален, где девушки живут и работают. Шаткая лестница ведет наверх — туда, где прежде был, наверное, амбар. Верхний этаж являет ряд дверей, отстоящих примерно на пять футов одна от другой и открывающихся в комнаты размером 5-7 футов, в которых помещается лишь кровать и практически ничего больше.

Обрезки дерева и картона отделяют одну комнату от другой, Шири украсила стены своей каморки портретами популярных среди тинэйджеров звезд эстрады, вырезанными из журналов. Над ее кроватью, как и в большинстве комнат, висит в рамке портрет короля Таиланда, с потолка свешивается единственная лампочка. Рядом с кроватью стоит большая жестяная банка с водой, рядом крючок для полотенца. В ногах кровати рядом с дверью на полке сложена кое-какая одежда. Стены очень тонкие, слышно все, что происходит в соседних комнатах, крики кассира эхом отдаются внутри, неважно, закрыты двери или нет.

Проснувшись в середине дня, Шири моется холодной водой из общей лохани, которой пользуются все 25 женщин в публичном доме. Затем, одевшись в футболку и юбку, она отправляется к прилавку с лапшой, где получает горячий суп — тайский завтрак. В течение дня, если нет клиентов, она болтает с другими женщинами, попивая пиво и играя в карты, или они все вместе занимаются рукоделием. Если сутенера нет рядом, девушки могут пошутить и посмеяться, но когда он рядом, следует сохранять почтительность, все время помня о его присутствии, потому что он может избить их или использовать, как ему хочется. Мужчины-клиенты редко приходят днем, но у тех, кто приходит, обычно больше денег, и они могут купить девушку на несколько часов, если захотят. Некоторые даже назначают свидание заранее, за несколько дней.

Около пяти часов Шири и другим девушкам велят одеться, сделать макияж и подготовиться к ночной работе. К семи начинают собираться мужчины, покупая напитки и выбирая девушек, и Шири будет выбрана одним из тех 10-18 мужчин, что купят ее этой ночью. Многие мужчины выбирают Шири потому, что она выглядит гораздо моложе своих 15 лет. Со светлым круглым лицом, одетая так, чтобы подчеркнуть ее юность, она кажется одиннадцати- или двенадцатилетней. Поскольку она так молодо выглядит, ее можно продавать по более высокой цене как новенькую, примерно за $15, что в два раза больше стоимости других девушек.

Шири очень боится заразиться СПИД’ом. Задолго до того, как она узнала о проституции, она слышала о вирусе иммунодефицита, потому что многие девушки из ее деревни вернулись домой умирать от СПИД’а, после того как были проданы в публичные дома. Каждый день она молится Будде, пытаясь заслужить милость, которая защитила бы ее от болезни. Она также пытается требовать от клиентов, чтобы они пользовались презервативами, и в большинстве случаев она добивается этого, поскольку в этом ее поддерживает сутенер. Но если она обслуживает полицейского или самого сутенера, они поступают так, как хотят, если же она будет настаивать, ее просто изобьют и изнасилуют. Еще Шири боится беременности, и так же, как другим девушкам, ей делают уколы гормонального противозачаточного средства, которое нарушает менструальный цикл. Раз в месяц она проходит тест на ВИЧ-инфекцию, и до сих пор он был отрицательным. Она знает, что если тест окажется положительным, ее вышвырнут из борделя на улицу умирать от голода.

Хотя ей всего пятнадцать лет, Шири подчинилась своей участи проститутки. После того как ее продали и привезли в публичный дом, она поняла, что ее работа отличается от того, что она ожидала. Как у большинства жителей сельских районов Таиланда, детство Шири проходило в изолированном мире, и она не имела представления о том, что значит работать в публичном доме. Ее первый клиент причинил ей боль, и она убежала при первой же возможности. На улице, без денег, ее быстро поймали, вернули в бордель, избили и изнасиловали. В эту ночь ее заставили обслуживать целую цепь клиентов, одного за другим до самого утра. Избиения и подобная работа продолжались день за днем, пока она не была сломлена. Теперь Шири уверена в том, что она гадкий человек, настолько плохой, что заслуживает все, что с ней произошло. Когда я заметил, что на фотографии она выглядит очень хорошенькой, как эстрадная звезда, Шири ответила: «Я не звезда, я просто шлюха, вот и все». Она справляется с обстоятельствами, насколько это возможно. Ей доставляет известную гордость то, что ее цена выше, чем у других, и что ее выбирает больше мужчин. Это адаптация к существованию в концентрационном лагере, попытка придать смысл кошмару.

В Таиланде проституция незаконна, хотя таких девочек, как Шири, продают в сексуальное рабство тысячами. Публичные дома, в которых содержат этих девочек, всего лишь малая часть обширной индустрии секса. Как может существовать эта оптовая торговля девочками? Что заставляет ее работать? Ответ сложнее, чем можно было бы подумать: свой вклад вносят и стремительное развитие таиландской экономики, и мачо-направленность культуры, и общественное приятие проституции. Деньги, культура и общество сплелись новым и могущественным образом, превращая таких девочек, как Шири, в рабынь.

Рис на полях, рыба в реке, дочери в публичном доме

Таиланд — благословенная страна, богатая природными ресурсами, которые обеспечивают достаточное количество еды. Климат умеренно-жаркий, выпадают надежные дожди, бóльшая часть страны — равнина, хорошо увлажненная и плодородная. Надежное производство риса на протяжении столетий сделало Таиланд крупным экспортером зерна, которым он является и сегодня. Голод очень редок в истории страны, а социальная стабильность — норма. Старая и часто повторяемая тайская пословица гласит: «Всегда есть рис на полях и рыба в реке». И каждому, кто пробовал восхитительную тайскую кухню, знакомы замечательные блюда, которые можно приготовить из этих двух ингредиентов и местного перца чили.

Если и существует часть Таиланда, не так щедро одаренная необходимым для жизни, так это гористый север. На самом деле эта область не входила в Таиланд, первоначально известная как королевство Ланна, она была присоединена к Таиланду только в конце XIX века. Влияние Бирмы здесь очень сильно, как и культура семи основных горских племен, которая сильно отличается от доминирующих образцов тайского общества. Только десятая часть земель на севере может использоваться для сельского хозяйства, хотя то, что можно использовать, составляет наиболее плодородные земли страны. В результате владельцы хорошей земли более чем обеспечены, те же, кто живет выше, в лесах, напротив — бедны. Их в Новом свете, возможно, назвали бы «деревенщиной», и они испытывают те же сложности жизни, что и обитатели высокогорий повсюду в мире.

Суровость этой жизни составляет яркий контраст с жизнью, существующей на равнинах, изобилующих рисом и рыбой. Обычаи и культура также сильно отличаются, и одно из этих отличий является ключом сексуального рабства, существующего в Таиланде в наши дни. На протяжении веков многие люди на севере в борьбе за жизнь вынуждены были рассматривать собственных детей как средство выживания. Неурожай, смерть кормильца или долги семьи могли привести к продаже дочери (но никогда — сына) в рабство или услужение. В культуре севера это был порядок жизни, не вызывавший восхищения, но принятый — порядок, которому, как правило, следовали. В прошлом эта торговля питала небольшой, но устойчивый поток слуг, рабочих и проституток, вливающийся в тайское общество.

Два важных обоснования этой торговле дочерьми обеспечивала религия. Внутри того направления буддизма, который исповедуют в Таиланде, женщина рассматривается как существо низшее по отношению к мужчине. Женщина не может, например, достичь блаженства, которое является конечной целью верующего. На лестнице существования женщина расположена много ниже мужчины, и только за особые заслуги женщина может надеяться в следующей жизни быть рожденной мужчиной. Действительно, рождение в женском облике в этой жизни означает ужасающую и грешную предыдущую жизнь. В наставлении, записанном с его собственных слов, Будда предупреждает своих последователей об опасности, исходящей от женщин: они нечисты, плотски и полны соблазна. В своде буддистских писаний проституция санкционирована: вихаджа, или правила для монахов, перечисляют десять типов жен, первые три из которых характеризуются так: «их приводят за деньги, или они живут вместе добровольно, существующие для наслаждения или случайных встреч». Внутри буддистской системы верований секс не является грехом, напротив, секс рассматривается как часть физического и природного мира, мира страданий и иллюзий. Вывод — если вы должны заниматься сексом, делайте это настолько не включенно в партнера, насколько возможно.

Кроме того, тайский буддизм проповедует как важнейшее положение приятие и покорность перед лицом боли и страданий в этой жизни. Ужаснейшие вещи, которые происходят с человеком, в конце концов результат его собственных деяний, возмездие за грехи, совершенные в предыдущих жизнях. Что бы ни случилось — это назначенная судьба, карма. Чтобы достичь покоя, необходимого для блаженства, человек должен научиться принимать спокойно и полностью все страдания этой жизни. Для некоторых тайских детей боль этой жизни оборачивается насильственной проституцией. Они могут пытаться бороться с унижением, от которого они страдают, но большинство покоряется, принимая психологию рабства, которую мы рассмотрим далее в этой главе.

Религиозная вера в низшее положение девочек — не единственный культурный обычай, обрекающий их на рабство. Тайские дети, особенно девочки, неоплатные должники своих родителей и в космическом, и в физическом отношении. Сам факт рождения — великий подарок, воспитание и содержание — еще один, и оба требуют всей жизни для возмещения. От девочек в Таиланде всегда ожидали полной отдачи себя в бюджет семьи, беспрекословного исполнения обязанностей. В крайних проявлениях это означало продажу в рабство, принесение в жертву ради блага собственной семьи. В то же самое время некоторые родители быстро поняли, что можно получить неплохие деньги от продажи собственных детей.

Небольшое число детей, продаваемых в рабство в прошлом, превратилось в бурный поток в наши дни. Этот рост отражает огромные перемены, произошедшие в Таиланде за последние 50 лет, годы, когда страна проходила горнило индустриализации — процесс, терзавший Европу примерно столетие назад. Если мы хотим понять природу рабства в Таиланде, нам необходимо понять эти перемены, поскольку, подобно другим регионам мира, в Таиланде всегда были рабы, но никогда в таком количестве и никогда в такой системе отношений.

Одна девушка — один телевизор

Экономический бум последних двадцати лет (окончившийся кризисом 1997 года) оказал огромное влияние на северные деревни. В то время как центр страны — район вокруг Бангкока — стремительно индустриализировался, север оставался без изменений. Цены на продукты, землю и инструменты выросли вместе с ростом экономики, тогда как доходы от производства риса и других сельскохозяйственных продуктов оставались неизменными, поскольку такова была политика правительства, обеспечивающая низкие цены на еду для заводских рабочих Бангкока. В то же время север был затоплен потоком потребительских товаров — холодильников, телевизоров, легковых автомобилей и грузовиков, рисоварок, кондиционеров — весьма привлекательных для потребителей. Потребность в этих товарах была высокой, особенно если семья стремилась обрести статус преуспевающей. Обстоятельства сложились так, что стоимость участия в этом празднике консьюмеризма могла быть оплачена из прежнего источника, который теперь стал гораздо более выгодным: продажа детей.

В прошлом дочери продавались в случае серьезных семейных финансовых проблем. Под угрозой потери заложенных рисовых полей и грозящей нищеты семья могла продать дочь, чтобы выкупить свой долг, но в основном дочери в качестве домашних работников ценились так же высоко, как если бы они продавались. Модернизация и экономический рост изменили ситуацию. Теперь на родителей давит желание купить потребительские товары, которые были неизвестны всего двадцать лет назад: продажа дочери может принести достаточно средств, чтобы купить телевизор. Недавний опрос в северных провинциях показал, что семьи, продавшие дочерей, в ²/₃ случаев могли бы избежать этого, но «предпочли покупку цветного телевизора или видеотехники». И с точки зрения родителей, желающих продать собственных детей, ситуация на рынке никогда не была такой благоприятной.

Потребность публичных домов в проститутках стремительно растет. Тот же самый экономический бум, который питает потребительские запросы в северных деревнях, наполняет карманы рабочих в центральных районах страны. Бедные экономические мигранты с рисовых полей ныне работают на строительных площадках или новых фабриках, зарабатывая во много раз больше, чем они получали, работая на земле. Возможно, первый раз в жизни эти рабочие могут делать то, что более обеспеченные тайские мужчины делали всегда: посещать публичный дом. Покупательная способность этого растущего числа клиентов борделей усиливает потребность в девушках с севера и поддерживает растущий бизнес сводничества и поставки девушек в публичные дома.

История Шири типична. Посредник — женщина, сама родом с севера, обратилась к семьям той деревни, где жила Шири, с предложением хорошо оплачиваемой работы для девочек. Родители Шири, возможно, понимали, что эта работа — проституция, поскольку они знали, что другие девушки из их деревни были отправлены на юг в публичные дома. После переговоров они получили 50 000 батов ($2000) за Шири, что составляет весьма значительную сумму для семьи рисоводов. Этот обмен начинает цепочку долговых обязательств, которые обычно приводят к закабалению девушки. Согласно контракту между посредником и родителями, прежде чем девушка может оставить работу или начать посылать деньги домой, она должна погасить долг за счет своей работы. Иногда полученные суммы трактуются как деньги, взятые в долг родителями, и девушка выступает одновременно гарантом и средством возврата платежа. В этом случае чрезмерные проценты, начисляемые на долг, означают, что шансов возврата долга за счет сексуального рабства девушки практически нет.

Начальный долг Шири в 50 000 батов быстро растет. Привезенная на юг посредником, она была продана в публичный дом, где сейчас находится, за 100 000 батов. После насилия и избиений Шири сказали, что долг, который она должна вернуть публичному дому, составляет уже 200 000 батов. Кроме того, Шири узнала о других платежах, которые она должна делать, включая ренту за комнату в размере 30 000 батов в месяц, плату за еду и питье, медицинские взносы, штрафы, если она работает не в полную нагрузку или если клиент останется недоволен.

Общую сумму долга практически невозможно вернуть, даже учитывая высокую стоимость Шири — 400 батов. Примерно 100 батов, получаемые с каждого клиента, поступают Шири для выплаты долга, уплаты ренты и прочих расходов, 200 батов идут сутенеру и оставшиеся 100 — публичному дому. При таком раскладе Шири должна обслужить 300 мужчин в месяц только для того, чтобы заплатить за комнату, и того, что остается после вычета других расходов, хватает лишь на микроскопическое снижение первоначального долга. Для девушек, которые обслуживают клиентов за 100-200 батов, долг растет еще стремительнее. Долговые обязательства удерживают девушек под полным контролем до тех пор, пока владельцы публичного дома и сутенер считают это необходимым. Насилие усиливает контроль, и любое сопротивление заканчивается избиением и увеличением долга. С течением времени, если девушка становится хорошей и покладистой проституткой, сутенер может сказать ей, что она вернула долг и позволить посылать небольшие суммы денег домой. Эта «выплата долга» в действительности не имеет ничего общего с реальными расчетами заработков и расходов, но объявляется сутенером как средство увеличить прибыль, делая девушку более покладистой. В сочетании с нечастыми визитами домой эти деньги, посылаемые семье, помогают удерживать девушку в бизнесе.

Большинство девушек в публичных домах куплены у родителей, но существуют и другие пути закабаления. По всем деревням Таиланда путешествуют агенты, предлагая работу на фабриках или в качестве домашней прислуги. Иногда они дают взятку местным властям с тем, чтобы добиться их поручительства, или оказывают помощь монахам в местном монастыре, чтобы получить их рекомендации. Соблазненные обещаниями хорошей работы и деньгами, которые дочери будут посылать домой, обманутые семьи отправляют своих дочерей вместе с агентом, часто доплачивая за эту возможность. Когда же девушки приезжают в город, их продают в публичный дом, где насилуют, избивают и запирают. Девушек просто похищают. Это особенно часто случается с женщинами и детьми, которые приезжают в Таиланд из Бирмы или Лаоса навестить родных. На автобусных и железнодорожных станциях бандиты следят за женщинами и детьми, которых можно украсть или обманом заманить в публичный дом.

Но подобный способ прямого закабаления путем обмана или похищения девушек не находится в русле экономических интересов владельцев публичных домов. Устойчиво растущий спрос на проституток, потеря девушек из-за ВИЧ-инфекций и, особенно, повышенная потребность во все более молодых девочках делают необходимым для посредников и владельцев борделей поддержание устойчивых отношений с сельскими семьями, что создает условия для покупки большего числа девочек, достигших нужного возраста. В случае Шири это означает, что ей дозволяют поддерживать связи с семьей, а также уверения, что примерно через год она будет посылать ежемесячно 10 000 батов своим родителям. Ежемесячный платеж — это выгодное вложение средств, которое может убедить родителей Шири продать других дочерей публичному дому. Более того, молодые девушки сами начинают хотеть этого, когда старшая сестра или другие родственницы возвращаются на праздники домой, привозя истории о богатой жизни в городах на центральной равнине. Сельские девушки ведут уединенную жизнь, и появление женщины лишь немногим старше их с деньгами, в красивой одежде является сильным соблазном. Они восхищаются результатами той деятельности, которую называют проституцией, имея весьма неясные представления о том, что же это такое на самом деле. Недавнее исследование показало, что молодые девушки знают о том, что их сестры или соседки стали проститутками, но когда их спрашивают, что значит быть проституткой, чаще всего они дают ответ: «Носить западную одежду и посещать рестораны». Привлеченные этой блестящей жизнью, они не слишком возражают против того, чтобы уехать с посредником и влиться в стремительно развивающуюся индустрию секса.

По моим собственным умеренным оценкам, в Таиланде существует примерно 35 000 девочек, попавших в рабство как и Шири. Примечательно, что это лишь небольшая часть всех проституток. Действительное число проституток не известно, но несомненно много выше. Правительство утверждает, что проституток в Таиланде — 81 384, но эта цифра подсчитана, исходя из числа зарегистрированных (но все равно незаконных) публичных домов, массажных кабинетов и заведений, предоставляющих сексуальные услуги. Однако все бордели, бары или массажные кабинеты, которые мы посещали в Таиланде, были не зарегистрированы, поэтому никто из занимающихся этой проблемой не верит правительственным данным. На другом конце шкалы находятся оценки, полученные такими организациями, как Центр защиты прав детей. Эти группы утверждают, что проституток больше 2 миллионов. Мне кажется, что эта цифра слишком высока для страны с населением 60 миллионов. По моим собственным расчетам, основанным на информации, собранной в разных городах социальными работниками, занимающимися проблемами СПИД’а, число проституток составляет от 500 000 до 1 000 000.

Из этого числа примерно только каждая двадцатая попала в рабство. Многие стали проститутками добровольно, хотя некоторые — по причине долговых обязательств. Сексуальные услуги в Таиланде продаются повсюду — в парикмахерских, массажных салонах, курительных салонах и кафе, барах и ресторанах, ночных клубах и клубах караоке, публичных домах, отелях, даже монастыри оказывают подобного рода услуги. Проститутки варьируются от высоко оплачиваемых «профессионалок», которые работают достаточно автономно, через женщин, работающих по вызову или в массажных кабинетах, до превращенных в рабынь сельских девочек, таких как Шири. Многие женщины работают частично независимо в барах, ресторанах, ночных клубах — выплачивая взносы владельцу, они сами решают, когда работать, и могут выбирать клиентов. Большинство баров или клубов не могут использовать проституток-рабынь, таких как Шири, поскольку женщины часто выезжают по вызову и клиенты ожидают определенную степень дружелюбия и сотрудничества. Девочки-рабыни обслуживают самый «низкий» сегмент рынка: чернорабочих, студентов, работников, которые могут осилить плату лишь в 100 батов за полчаса. Это дешевый секс, и потребность в нем существует всегда. Для тайского мужчины покупка женщины означает почти то же, что покупка выпивки. Однако причины, по которым тайские мужчины так часто пользуются услугами проституток, не так однозначны и вырастают из культуры, истории и стремительно меняющейся экономики.

«Мне не хотелось, чтобы деньги пропали зря, поэтому я воспользовался ею»

Тайцы обожают свою королевскую семью и подражают ей даже больше, чем англичане. Нынешний король Бхумебол, известный также как Рама IX, демонстрирует стабильность королевского дома, который правит с XVIII века. На протяжении бóльшей части своей истории Таиланд был абсолютной монархией, где королевский дом имел полную власть над жизнью и смертью своих подданных. В XV веке Закон о гражданском порядке закрепил существование жесткой и всепроникающей социальной структуры. Закон приписал каждому лицу мужского пола различных рангов определенное количество условных рисовых полей, от 25 для обычного человека до 10 000 для государственного министра. Это определило понятную и измеримую стоимость каждого члена общества; даже крестьянам, крепостным и рабам, составлявшим основу общества, было отведено по 15 полей (шаг, отнюдь не означавший, что они когда-либо получили их во владение). Параллельно с официальным законом, который определял стоимость мужчины количеством рисовых полей, существовала другая мера статуса — число жен, любовниц и наложниц. До времени официального роспуска в 1910 году король содержал гарем из сотен наложниц, из которых кое-кто мог достичь ранга Королевской Матери или Младшей Жены. Эта форма полигамии была в точности воспроизведена добивавшимися высокого статуса аристократами и богатыми купцами, появившимися в XIX столетии. Практически все мужчины, имевшие хоть какое-то положение, содержали любовницу или младшую жену. Для тех, у кого не было на это средств, подходящей возможностью оказывалось использование проституток, это служило как бы рентой, замещавшей постоянное владение.

Даже сегодня в Таиланде каждый знает свое место внутри очень сложной и точной системы статусов. Любовницы и младшие жены по-прежнему придают вес положению мужчины в обществе, но потребление коммерческих сексуальных услуг выросло невероятно. Если экономический бум — это прилив, поднимающий все лодки, то огромное число тайских мужчин оказалось поднятым до такого уровня финансового благополучия, которое позволяет им регулярно покупать сексуальные услуги. Ничего подобного экономическому росту в Таиланде никогда не происходило на Западе; вот некоторые факты, показывающие масштаб события: в стране размером с Англию десятая часть рабочей силы переместилась с земли на фабрики в течение всего 3 лет — с 1993 по 1995 годы; число индустриальных рабочих удвоилось с менее чем 2 миллионов до более чем 4 миллионов в течение 8 лет с 1988 по 1995 годы; заработки горожан удвоились с 1986 по 1996 год. В наши дни Таиланд является самым большим в мире импортером мотоциклов и вторым по величине после Соединенных Штатов Америки импортером пикапов (эти два типа средств передвижения лучше всего соответствуют теплому Таиландскому климату и его не лучшим дорогам). За период между 1985 и 1995 годами величина валового национального продукта удвоилась, а валового внутреннего продукта — утроилась. До кризиса 1997 года Таиланд буквально сочился деньгами, превращая бедных рисоводов в хорошо обеспеченных рабочих и стимулируя потребительский спрос.

В условиях обретенного благосостояния все большее число тайских мужчин становится посетителями публичных домов. Последние исследования показывают, что 80-87 % тайских мужчин занимались сексом с проститутками. До 90 % процентов сообщают, что первый сексуальный опыт они получили с проституткой. От 10 до 40 % женатых мужчин покупали сексуальные услуги на протяжении последних 12 месяцев, так же поступали до 50 % холостых мужчин. Хотя это сложно измерить, но упомянутые отчеты оценивают число регулярных потребителей сексуальных услуг от 3 до 5 миллионов. Но неверно представлять миллионы тайских мужчин, крадущихся одиноко вдоль темных улиц заполненных борделями: коммерческий секс — публичное событие, часть веселого вечера, проведенного с друзьями вне дома.

Около 95 % мужчин посещают публичные дома вместе с друзьями, обычно после вечера, проведенного за выпивкой. Компании отправляются отдохнуть и развлечься, главным образом — вместе выпить. Это строго мужское удовольствие, женщины в Таиланде обычно избегают употребления алкоголя. Мужские группы, отправившиеся развлечься вне дома, воспринимаются как абсолютно нормальное явление повсюду в Таиланде, и вся округа стремится услужить им. Большинство тайцев, как мужчин, так и женщин, воспринимают коммерческий секс как абсолютно естественную часть развлечений одиноких мужчин, и примерно ²/₃ мужчин и ¹/₃ женщин думают так же и в отношении женатых мужчин.

Для большинства замужних женщин визит мужа к проститутке предпочтительнее других форм внебрачного секса. Большинство жен согласны с тем, что мужчине необходимо много партнерш, и проститутки рассматриваются как наименее опасные для стабильности семьи. Проститутки не требуют долгосрочных соглашений или эмоциональной включенности. Когда муж пользуется проституткой, предполагается, что он просто следует своей мужской роли, но если он берет младшую жену или заводит любовницу, это значит, что его жена не справилась со своими обязанностями. Младшая жена — это обычно бигамная вторая жена, брак с которой оформляется по местным законам, отличным от федеральных (его проще заключить, поскольку общенациональная регистрация не ведется). В качестве жен они требуют расходов на содержание, жилища, регулярной поддержки, и их потомки имеют права на наследство; таким образом они несут серьезную угрозу благополучию основной жены и ее детей. Отношения могут быть не оформлены (полигамия незаконна), тем не менее они будут рассматриваться как обязывающие, и дети все равно будут иметь официальное право на поддержку. Для младшей жены из небогатой семьи связь с обеспеченным пожилым мужчиной является серьезной возможностью улучшить свое положение. Младшая жена, которая убеждает мужа оставить первую семью, что случается достаточно часто, является потенциальной катастрофой для основной жены, заставляя ее волноваться и быть настороже.

Принимая во внимание, что сексуальные услуги продаются повсюду и что некоммерческий секс гораздо опаснее для семьи, не удивительно, что тайские жены придерживаются принципа «не хочешь знать — не спрашивай» по отношению к проституции. Поскольку более высокая покупательная способность означает, что мужья могут покупать сексуальные услуги, если есть желание, большинство тайских женщин покоряются этому, надеясь, что интересы мужа не сместятся в сторону младшей жены. В этом контексте жены просто не обращают внимания на случайные визиты мужа в бордель с приятелями. Поскольку это часть принятого времяпрепровождения, большинство мужчин не испытывают стыда, покупая сексуальные услуги. Те небольшие сомнения, которые они могут испытывать, тают под влиянием алкоголя и дружеского влияния. Конечно, не всякий вечер развлечений заканчивается в публичном доме, но продвижение по службе, повышение оклада или другое празднование делают визит в бордель более чем вероятным. Не все дружеские компании отправляются в публичный дом, желая развлечься. Некоторые группы женатых мужчин никогда этого не делают, зато другие делают часто, их вечеринки с выпивкой естественным образом перерастают в путешествие по публичным домам. Существует правило, по которому один из участников выпивки расплачивается за всех, становясь хозяином вечеринки; оплата за всех по счету также является формой демонстративного поведения, призванной впечатлить сослуживцев. Эта модель поведения переносится и на бордель, часто определяя будет ли мужчина пользоваться услугами проститутки. Один мужчина, проинтервьюированный в недавнем исследовании, сказал: «Когда мы пришли в публичный дом, мои друзья взяли проститутку и заплатили за другую для меня. Это стоило им денег, мне не хотелось, чтобы они пропали зря, поэтому я воспользовался ею». Услуги оплаченной проститутки предполагают неформальное обязательство оплатить доброту друзей в следующую встречу. Это те расходы, которых многие мужчины постарались бы избежать на трезвую голову, но в моменты пьяного веселья большинство из них отваживаются на авантюру.

Покупка проститутки для другого происходит по разным причинам. Бизнесменам, участвующим в переговорах, предложат секс как часть процесса торговли. Для многих тайцев это абсолютно неотъемлемая и необходимая часть деловой практики, если фирма собирается развиваться и процветать. Мужчины, путешествующие по делам, также весьма вероятно воспользуются услугами проституток, пользуясь преимуществами пребывания вне родного города. Правительственным чиновникам, путешествующим по сельским районам, предлагают местные «цветы» как знак гостеприимства, и существует, поговорка, что мужчина до тех пор не побывал в данном месте, пока он не «попробовал» его. Даже студенты-первокурсники в первую неделю их пребывания в университете все вместе получают приглашение от старшекурсников в публичный дом как часть инициации. Подобное поведение становится легче в предположении, что пьяный мужчина не несет ответственности за свои поступки, и группы друзей спаивают друг друга до беспамятства — открытая бутылка виски должна быть обязательно допита. В тайской мачо-культуре пьяные обвинения в том, что если мужчина не пользуется проституткой, то он боится своей жены, практически всегда подталкивают мужчину к тому, чтобы принять предложенную проститутку. В тайской культуре также весьма значима групповая солидарность и избегание конфликтов, так что вынужденное приятие коммерческого секса часто выглядит более приемлемым, чем несогласие или смущение. И что бы ни случилось, мужчины хранят свои секреты. Друзья никогда не признаются женам или кому-либо еще, что происходило, когда они выпивали.

Для большинства тайских мужчин платный секс — принятая форма развлечения и сексуального удовлетворения. И это не только удовольствие: это ясное выражение статуса и экономического благополучия. Женщины в Таиланде — предметы, знаки мужской игры в статус и престиж. Поэтому не удивительно, что с некоторыми женщинами обращаются, как с домашним скотом: похищают, унижают, содержат, как животных, покупают, продают и выбрасывают, когда потребность в них отпадает. Когда это потребительское отношение сочетается с жесткостью новой экономики, ориентированной на прибыль, последствия для женщин просто ужасны. Тысячи из них превращаются в средство удовлетворения статусных потребностей мужчин, тысячи обращаются в сексуальное рабство, чтобы приносить прибыль хозяевам. А что же полиция, правительство, местные власти предпринимают по этому поводу? Каждый случай сексуального рабства влечет за собой различные преступления — обман, похищение, нападение, изнасилование, иногда убийство. Эти преступления не редки и не случайны, они происходят систематически, повторяясь в публичных домах тысячи раз каждый месяц. Но те, у кого есть власть остановить этот ужас, вместо этого помогают ему процветать и развиваться в очень прибыльном мире современного рабства.

Тигры-миллионеры и гуси-миллиардеры

Кто они, современные рабовладельцы? Некоторые из нас и все мы: некоторые — это те, у кого есть небольшой капитал для инвестиций. Те люди, которые кажутся владельцами проституток — сутенеры, мадам, содержатели публичных домов, — на самом деле лишь обычные наемные работники. Будучи наемными «мышцами», сутенеры и их помощники обеспечивают необходимую жестокость, удерживая женщин под контролем и осуществляя их коммерческую эксплуатацию. Являясь лишь наемными работниками, сутенеры тем не менее существуют неплохо. Часто живя в борделях, они получают зарплату и добавляют к своим доходам кое-что из дополнительных источников: например, еда и питье продается клиентам по завышенным ценам, и разницу сутенеры кладут в свой карман. Гораздо более прибыльным является контроль над ценами на сексуальные услуги. Хотя каждая женщина имеет свою цену, сутенер оценивает каждого посетителя и назначает стоимость услуги. Таким образом, клиент может заплатить в два-три раза больше стандартной цены, и все излишки достаются сутенеру. В союзе с кассиром сутенер регулярно обманывает проституток в тех небольших суммах, которые, как полагается, должны идти на выплату долга. Если сутенеры хорошо надзирают за сексуальными рабынями и используют все возможности, они легко получают денег в десять раз больше своей зарплаты. Это высокие доходы для бывшего крестьянина, основные навыки которого — насилие и запугивание, но ничто в сравнении с выгодой, которую получают посредники и действительные рабовладельцы.

Посредники и агенты, которые покупают девушек в деревнях и перепродают в публичные дома, лишь краткосрочные рабовладельцы. Их бизнес — отчасти рекрутинговое агентство, отчасти — компания по перевозке, частично — PR-компания, частично — банда, занимающаяся похищением людей. Их цель — купить подешевле, продать подороже, сохраняя значительный приток девушек из деревень. Посредник может быть как мужчиной, так и женщиной, и обычно он уроженец той же области, где занимается рекрутментом. Некоторые из них — местные жители, занимающиеся этим бизнесом в добавление к основной работе в должности офицера полиции, правительственного чиновника или школьного учителя. Положение в обществе, связанное с общественным доверием, — прекрасная стартовая позиция для приобретения молодых девушек. Несмотря на характер их занятий, обычно это весьма уважаемые люди. Их рассматривают как источник работы и значительных денежных выплат родителям, и они хорошо известны в своих общинах. Некоторые женщины-посредники в свое время были проданы сами, проработали некоторое время проститутками и теперь, достигнув, средних лет, зарабатывают на жизнь поставляя девушек в публичные дома. Эти женщины — ходячая реклама сексуального рабства. Их стиль жизни и доходы, их западная одежда и изощренный шик намекают на блестящие экономические перспективы девушкам, которых они покупают. То, что они выжили, проведя годы в борделе, исключение — многие молодые женщины возвращаются в деревню умирать от СПИД’а, но родители стараются быть оптимистами. Вне зависимости от того, живут ли посредники в данной местности, или они приезжие, они сочетают вербовку с другими занятиями. Вернувшаяся проститутка может жить вместе со своей семьей, приглядывая за своими родителями, владея одним или двумя рисовыми полями и параллельно приторговывая девушками. Как и у сутенеров, их бизнес весьма прибыльный, они удваивают деньги на каждой девушке в течение двух-трех недель, но как и у сутенеров, их доходы ничто по сравнению с прибылями реальных рабовладельцев.

Реальные рабовладельцы на деле оказываются бизнесменами средних лет. Они прекрасно вписываются в общество и не испытывают никакой социальной дискриминации за свои деяния. Если угодно, ими даже восхищаются как успешными разносторонними дельцами. Содержание публичного дома обычно оказывается лишь одним из многих деловых интересов такого рабовладельца. Безусловно, владельцы публичных домов имеют связи с организованной преступностью, но в Таиланде в организованную преступность вовлечены и полиция, и большая часть правительства. В самом деле, работу современного рабовладельца лучше рассматривать не как чистое преступление, но как прекрасный пример опосредованного предпринимательства. Владение борделем, в котором содержатся закабаленные молодые девушки, превращается в чисто деловой вопрос. Инвесторы могут заявить, что они создают рабочие места и способствуют повышению благосостояния. В их поведении нет фальши, поскольку они следуют важной социальной норме: получение большого количества денег является достаточным оправданием чего угодно. Разумеется, рабовладелец, живущий по соседству с респектабельными представителями среднего класса, постарается не выставлять напоказ признаки своей работы. Его соседи будут только знать, что он преуспевающий бизнесмен, и уважать его за это. Интерес к чужим делам — серьезное нарушение норм тайской культуры, «не суй свой нос в чужой вопрос» (yaa suek) — один из самых резких ответов в тайском языке. Так что рабовладелец получает все преимущества от эксплуатации и унижения молодых девушек без каких-либо социальных последствий.

На самом деле в роли рабовладельца могут выступать товарищество, компания, корпорация. Начиная с восьмидесятых годов, на Таиланд щедрым дождем пролились японские инвестиции, эту миграцию огромных капиталов назвали «летящими гусями». Уверенное положение йены позволило покупать и строить по всему Таиланду, и в то время как электронные корпорации занимались строительством фабрик, производящих телевизоры, другие инвесторы обнаружили, что гораздо больше денег можно получить в индустрии сексуальных услуг. Следом за японцами пришли инвестиции так называемых «азиатских тигров» — Южная Корея, Гонконг, Тайвань, Сингапур, которые также обнаружили огромные возможности индустрии секса. (Кроме того, доказано, что все эти пять стран стали крупными рынками поставки закабаленных тайских девушек, о чем мы будем говорить ниже.) У этих гусей и тигров оказалось достаточно ресурсов для покупки местных криминальных авторитетов, полиции, администрации и достаточно собственности для того, чтобы начать коммерческий бизнес сексуальных услуг. Урожденные тайцы также вкладывали деньги в индустрию секса, которая процветала; имея меньше капиталов, они чаще создавали более дешевые заведения для рабочего класса.

В то время как молодые проститутки постоянно соприкасаются с полицией, они, возможно, никогда не встретятся со своими реальными владельцами. Отношения между рабовладельцем и рабом в современном Таиланде — модель опосредованного предпринимательства. Владельцы публичных домов, как индивидуальные, так и компании, особо не нуждаются в контактах с проститутками. Возможно, что некоторые совладельцы даже и не знают, что они владеют рабами, пребывая в уверенности, что они просто нанимают работников для секс-услуг. Высокая вероятность получения хорошей прибыли — мощный стимул инвестирования в новое предприятие, которое начал друг, и большинство тайцев вкладывают деньги в дело, которое ведут родные или друзья, а не в государственные ценные бумаги или акции. Разнообразные формы капиталовложений — новое дело для Таиланда, но его освоили быстро. Методы работы западных рынков и экономик с жадностью копируются новыми бизнесменами Таиланда. Глядя на развитые страны, они видят инвесторов, вкладывающих деньги в совместные акционерные фонды с целью получения высокой прибыли, а то, что принадлежащие фонду фирмы могут заниматься производством пехотных мин или орудий пыток, не волнует никого. Ну а дистанция, необходимая для сохранения неосведомленности, необязательно должна быть длинной; всего одного шага достаточно, чтобы отделить инвестора от его совести.

Неважно, отдельные ли это тайцы, товарищество или иностранные инвесторы, рабодержатели имеют много общих черт и служат хорошим примером сегодняшних работорговцев. Не существует никаких расовых или этнических различий между ними и их рабами (исключение — японские инвесторы). Рабовладельцы не чувствуют никакой потребности объяснять рабовладение расовыми причинами. Они не связаны наследственным правом со своими рабами или их детьми. Они вообще не заинтересованы в своих рабах, разве только как в фундаменте своих инвестиций. Если бы они не вложили свои деньги в рабовладение, они пустили бы их еще в какой-нибудь бизнес, но серьезных стимулов для этого нет, поскольку бордели — прекрасное вложение денег, гораздо более стабильное, чем рынок ценных бумаг. Вклад в экономику является сильным моральным аргументом в Таиланде, и рабовладельцы могут гордиться своим вкладом — они воспринимают себя как создателей рабочих мест и даже как благодетелей, позволяющих бедным сельским девочкам выбраться из нищеты. Ни один из этих вопросов морали не важен потому, что рабодержателям нет нужды думать о женщинах в публичных домах — ни о том, откуда они пришли, ни о том, что с ним станет в будущем.

Чтобы понять современную систему рабовладения, нам нужно знать кое-что об экономических условиях, в которых эта система существует. Несмотря на экономический бум, средние доходы в Таиланде очень низки с точки зрения западных стандартов. В модернизирующихся странах миллионы людей по-прежнему живут в нищих деревнях. Если у сельской семьи есть свой дом и рисовое поле, она может выжит при месячном доходе примерно 500 батов в месяц (около $20). Эта абсолютная нищета подразумевает рисовую диету дополненную насекомыми (сверчки, черви, личинки широко используются как элементы меню), дикорастущими растениями и рыбой, которую можно самим поймать. Ниже этого уровня жизни, который может поддерживаться только в сельской местности, находятся только голод, а также потеря дома и земли. Для многих тайцев уровень дохода от 2500 до 4500 батов в месяц (от $100 до $800) является нормой. Правительственная статистика декабря 1996 года помещает ²/₃ населения в эту страту по доходам, все еще означающую нищету: в городах плата за квартиру съедает больше половины среднего заработка, кроме того, цены постоянно ползут вверх. При этом уровне доходов приходится во многом себе отказывать, но люди не голодают, поскольку политика правительства заключается в искусственном удержании низких цен на рис (что приводит к обнищанию крестьян). Рис продается по 20 батов за килограмм (примерно 75 центов), семья из 4 едоков съедает примерно килограмм риса каждый день. С голоду не умрешь, но тайцы, живущие на эти нищенские доходы, мало что еще могут себе позволить. В городах ли, в деревнях ли, для того чтобы заработать эти деньги, тайцам приходится работать 6-7 дней в неделю по 12-14 часов. Болезнь или травма могут быстро свести на нет даже этот уровень жизни. Системы социального обеспечения или здравоохранения не существует, а дырявый бюджет не оставляет возможность делать сбережения. Для семей с подобным уровнем жизни сумма в двадцать - пятьдесят тысяч батов ($800-2000), вырученные за продажу дочери, составляет годовой доход. Такая огромная сумма является мощным искушением и заставляет родителей закрывать глаза на ужасы сексуального рабства.

Всегда процветающий «ресторан»

Публичные дома — лишь один тип многочисленных заведений коммерческого секса, но благодаря быстрому обороту именно они обслуживают бóльшую часть мужчин, покупающих сексуальные услуги. В среднем в борделе работает от 10 до 30 проституток, чаще всего — двадцать. В сельской местности публичный дом может быть просто чьим-то домом, обычно в нем работают 3-4 женщины, но закрепощенные проститутки содержатся именно в городских борделях. Многие публичные дома выигрывают за счет агломерации, располагаясь рядом друг с другом в районе красных фонарей. Если они и используют какой-либо опознавательный знак над дверями заведения (но большинство — не используют), то загадочно нейтральный. Один из публичных домов для рабочих, в котором я был, имел над дверями небольшую светящуюся вывеску, гласящую «всегда процветающий». Ниже, более мелких шрифтом и другим цветом, было добавлено — «ресторан». Мне сказали, что эта добавка была сделана для полиции, хотя внутри не предлагали никакой еды. Сами здания, как правило, выглядят обветшалыми, грязными, в подтеках, слепленными на скорую руку из строительных отходов. Они переполнены крысами и тараканами, санитарные условия — минимальные. Женщины, которые вынуждены там работать, — молоды, мало кому из них за тридцать, чаще всего им меньше восемнадцати. Между ними и их клиентами нет социальной дистанции: и они, и их клиенты происходят из бедной среды, хотя девушки чаще всего уроженки северных регионов. На крайнем юге Таиланда мужчины-клиенты могут оказаться малайскими или сингапурскими мусульманами, но девушки и здесь — уроженки северных районов Таиланда, исповедующие буддизм. В последнее время из этого правила все больше исключений, благодаря поставкам из Бирмы и Лаоса женщин, которые становятся рабынями в публичных домах. Импорт женщин позволяет удовлетворить растущую потребность в новых проститутках.

Принудительная проституция — замечательный бизнес. Низкие предварительные затраты, быстрый оборот, огромная прибыль. В этом исследовании я попытался впервые в деталях описать деловую сторону этой формы рабства, продемонстрировать масштабы эксплуатации и те выгоды, что она приносит. Это очень, очень далеко от капиталоемкого рабства прошлого, требовавшего долговременных капиталовложений и приносящего постоянную, но небольшую выгоду. Заменяемость женщин, особая выгода, которую можно получить от детей, — все это гарантирует высокоприбыльное предпринимательство с низким уровнем риска. При всей своей разрушительности и безнравственности публичные дома — это высокоэффективная машина, которая уничтожая девушек, превращает их в золото.

Для организации публичного дома требуются относительно небольшие затраты. За примерно 80 000 батов ($3200) можно купить всю необходимую мебель, оборудование и нужные для обустройства вещи. Само помещение можно арендовать по цене от 4000 до 15 000 батов ($160-$600) в месяц. Кроме проституток, борделю необходим сутенер (часто у него есть помощник) и кассир, иногда на работу нанимают и повара. Сутенеры получают зарплату от 5000 до 10 000 батов в месяц ($200-$400), кассир — примерно 7000 ($280), повар — не больше 5 000 батов ($200). Плата за электричество и другие коммунальные расходы составляют примерно 2000 ($80) в месяц. Может закупаться также пиво и виски для последующей реализации посетителям. Остается еще только две статьи расходов — еда и взятки.

Питание одной проститутки стоит от 5 до 80 батов в день, то есть 2-3 доллара. Рабодержатели не экономят на еде, потому что клиенты любят внешне здоровых девушек с полными фигурами. Здоровый вид очень важен в стране, страдающей от эпидемии иммунодефицита, и молодых, выглядящих здоровыми девушек принято считать самыми безопасными. Взятки не являются чрезмерными и непредсказуемыми, в большинство публичных домов полицейский заходит один раз в день, чтобы получить примерно 200-400 батов ($8-$16), что составляет около 6000 батов ($240) в месяц; кроме того, полицейскому могут предложить девушку на часок, если он выскажет желание. Полиция уделяет самое пристальное внимание стабильности существования публичных домов: небольшая улочка борделей приносит от $32 000 до $64 000 ежегодных, не требующих особых усилий доходов. Более дорогие массажные салоны и ночные клубы платят значительно бóльшие взятки и требуют больших вложений, чтобы начать дело. Доходы, которые приносят взятки, основная причина того, что старшие офицеры полиции рады платить за получение своей должности и конкурируют за наиболее выгодные позиции.

Доходы публичного дома существенно превосходят расходы. Каждая из двадцати девушек приносит борделю доход примерно в 125 батов ($5) с каждого клиента, каждый день она принимает от 10 до 18 клиентов, получая с них 1250-2250 батов ($50-90). Каждый день приносит публичному дому доход от 25 000 до 45 000 батов ($1000-1800) только за сексуальные услуги. И, как видно из таблицы 1, у борделя существуют другие способы заработать копеечку.

Доходы от продажи выпивки, в основном пива и виски, трудно подсчитать. Приведенная в таблице сумма в 700 000 батов являются умеренной оценкой, основанной на том, что каждый клиент возьмет одну кружку пива, за которую публичный дом заплатил 20 батов, а получил — 80 батов. Рента, которую проститутка платит за комнату, составляет в среднем 30 000 батов в месяц, и если половина девушек вынуждена расплачиваться по долговым обязательствам, то это составит еще 15 000 батов в виде «процентов» в месяц. Продажа презервативов — чистая выгода, поскольку они поставляются Министерством здравоохранения в публичные дома бесплатно в надежде снизить распространение СПИД’а. Посетители платят за презерватив 10 батов, и большинству клиентов приходится его использовать. Шири рассказала, что она расходует 3-4 коробки презервативов в месяц, в каждой коробке — 100 презервативов.

Доход, обозначенный как «доплата за девственность», требует некоторых разъяснений. Некоторые посетители, особенно китайцы (и приезжие, и жители Таиланда), готовы платить очень большие деньги за секс с девственницей. За этим явно выраженным предпочтением стоят две причины. Первое — древнее китайское верование, что секс с девственницей возвращает сексуальную силу и продлевает жизнь. Предполагается, что женская девственность является мощным источником ян (прохлады), который успокаивает и замедляет инь (жар) процесса старения. Богатые китайцы, и местные, и приезжие (так же как и китайские секс-туристы из Тайваня, Сингапура, Малайзии и Гонконга), стремятся заниматься сексом с девственницами так часто, насколько это возможно, и хорошо платят за эту возможность. Когда новенькую привозят в публичный дом, ее не выставляют на выбор с другими проститутками, а помещают в специальную комнату — hong bud boree sut (комната, где познают девственниц). Здесь ее будут показывать, возможно, вместе с другими детьми, и по поводу ее цены будут торговаться с сутенером. За дефлорацию мужчины платят от 5000 до 50 000 батов ($200-$2000). Это часто происходит не в публичном доме, а в специально для этого арендованной комнате отеля. Сутенер или его помощник часто ассистируют, поскольку обычно приходится избивать девушку, чтобы добиться покорности.

Еще одна причина, по которой публичные дома могут получать дополнительные доходы от продажи девственниц, общая боязнь СПИД’а. Тайские мужчины или другие клиенты-некитайцы не верят в инь и ян, но они верят в ВИЧ-инфекцию. Считается, что девственница не может быть заражена этим вирусом, и даже после того как девушка потеряла девственность, она может быть продана за более высокую цену как «чистая» или «свежая». Одна бирманская девушка рассказала, что ее продавали как девственницу четырем клиентам. Чем моложе девушка, или чем моложе она выглядит, тем выше ее цена, как в случае Шири. Дополнительные выплаты могут быть сделаны публичному дому и другим, более дорогим заведениям сексуальных услуг. Специальные закрытые клубы или массажные салоны могут получить заказ от клиента на девственницу или ребенка. Если у публичного дома в данный момент нет подходящей кандидатуры под рукой, он может договориться с посредником о поставке или, если время поджимает, — о похищении. Большинство дорогих заведений обычно не хотят иметь дело со сводничеством и предпочитают платить публичным домам за подбор подходящей девушки. Использованная подобным образом девушка далее начинает работать с остальными проститутками в публичном доме, обеспечивая постоянный поток доходов.

Этот поток доходов делает сексуальное рабство необычайно прибыльным. «Всегда процветающий» бордель выручает что-то около 26 400 000 батов в год ($1 056 000), что составляет возврат 856 процентов от расходов. Ключ к такому высокому уровню доходов лежит в низкой стоимости девушек. Покупка новой девушки за 100 000 батов требует вложения менее чем 5 % месячной прибыли. Только продажей ее тела и рентой, которую она выплачивает, публичный дом покрывает расходы на ее покупку за 2-3 месяца. В индустрии секса именно рабодержатели получают самые высокие прибыли. Добровольные проститутки в ночных клубах и массажных кабинетах стоят дороже, но они обслуживают только 3-5 клиентов в сутки. Девушки по вызову могут иметь всего одного клиента за ночь. Добровольные поставщики сексуальных услуг, получающие гораздо бóльшую часть заработанных ими денег, имеют также некоторую свободу выбора клиентов. В отличие от этой ситуации полный контроль над проституткой, осуществляемый рабодержателем как в том, что касается числа клиентов, которых она должна обслужить, так и денег, которые она получит, означает огромную выгоду. Нет достоверных оценок значимости индустрии секса для тайской экономики, а общее число работающих в этом бизнесе — повод для горячих дискуссий. Но если мы посмотрим на 35 000 таких девочек, как Шири, удерживаемых в долговом рабстве, то ежегодный доход, который они приносят, огромен. Если публичные дома, где они работают, следуют той же схеме, что и «Всегда процветающий», то ежегодная прибыль, которую эти девочки приносят, превосходит 46 миллиардов батов ($1 850 000). Правда, следует учесть еще один вид расходов, противостоящий доходам, — цена, которую девушки платят своим телом, рассудком, здоровьем.

Одноразовые тела

Девушки настолько дешевы, что нет никакой необходимости заботиться о них в долгосрочной перспективе. Расходы на медицинское обслуживание или профилактику в публичных домах — редкость, поскольку рабочая карьера девушек, попавших в долговое рабство, на редкость коротка — от 2 до 5 лет. За это время все доходы, которые можно получить от девушки, уже высосаны, и ее выгоднее выбросить и заменить свежей. Ни один публичный дом не берет на себя ответственность за больную или умирающую девушку.

Закабаленные проститутки в публичных домах сталкиваются с двумя основными угрозами своему здоровью и жизни: насилием и болезнями. Насилие присутствует всегда, само порабощение происходит с помощью изнасилования, избиений или угроз. Это типичный переход девушек в их новый статус сексуальных рабынь. Практически каждая девушка, у которой мы брали интервью, повторяла одну и ту же историю: после того, как она попала в публичный дом или к своему первому клиенту как девственница, каждая попытка сопротивления или отказа заканчивалась избиением и изнасилованием. Некоторые девушки рассказывали, что им дали наркотик, а потом напали, другие говорили о насилии под дулом пистолета. Непосредственное и мощное применение террора — это первый шаг на пути закабаления. На протяжении часов после продажи в публичный дом девушки испытывают боль и шок. Как и другие жертвы пыток, они часто впадают в оцепенение, пытка парализует их мозг, а иногда и тело. Для молоденьких девочек, плохо понимающих, что с ними происходит, травма оказывается сокрушительной. Разбитые и обманутые, они часто мало что помнят о произошедшем.

После первого нападения у девушек обычно не остается сил сопротивляться, но насилие не кончается никогда. В публичном доме насилие и террор — окончательные судьи в любом вопросе. Нет ни дискуссий, ни апелляций. Неудовлетворенный клиент означает избиение, посетитель-садист — еще больше боли; для того, чтобы было легче запугивать и обманывать проституток, сутенер терроризирует их, отбирая по собственному произволу. Девушки обязаны делать все, что потребует сутенер, если они не хотят быть избитыми. Избежать этого невозможно. Одна девушка рассказывала, что когда ее поймали на попытке освободиться, сутенер избил ее и приволок в комнату «выбора»; с помощью двух помощников он снова избил ее на глазах всех остальных проституток. После этого ее заперли в комнате на 3 суток без еды и питья. Когда ее освободили, ее немедленно заставили работать. Две другие девушки, которые пытались бежать, рассказывали, что сутенеры раздели их донага и избили стальным плечиками для одежды. Полиция выступает в роли преследователя, когда какой-либо девушке удается бежать; если их ловят, девушек избивают и насилуют в полицейском участке еще до того, как отсылают в публичный дом. Большинству девушек скоро становится ясно, что они никогда не смогут освободиться, единственная надежда на облегчение их участи — ублажать сутенера и как-нибудь выплачивать долги.

Со временем замешательство и неверие уходят, уступая место страху, подчинению и разрыву здравых связей между разумом и телом. Теперь девушка делает все, что требуется, лишь бы уменьшить боль, приспособиться к жизни, которая означает быть использованной пятнадцатью мужчинами ежедневно. Реакция на это существование приобретает разные формы: вялость, агрессия, отвращение к себе и попытки самоубийства, дезориентация, самоунижение, депрессия, развивающиеся психозы, галлюцинации. У девушек, которые были освобождены и помещены в убежища, обнаруживаются все эти симптомы. Работники, занимающиеся реабилитацией, говорят, что девушки страдают от эмоциональной неустойчивости, они не верят в нормальные человеческие отношения и не в состоянии их поддерживать, не могут вновь приспособиться к миру вне публичного дома, познавать этот мир и адекватно развиваться. К сожалению, психологическое консультирование практически неизвестно в Таиланде, поскольку в культуре существует сильная установка на сокрытие любых ментальных проблем, и практически никакая терапия с девушками, освобожденными из публичных домов, не проводится. Мы не знаем пока, какими будут долгосрочные последствия этого.

По поводу физических болезней, которые приобретают девушки, можно нарисовать более ясную картину. Существует множество болезней, передающихся половым путем, и девушки приобретают большинство из них. Многочисленные инфекции снижают иммунитет и увеличивают вероятность болезней. Если заболевание снижает способность заниматься сексом, то его могут лечить, но серьезные хронические болезни часто остаются без лечения. Предохранение от беременности часто также наносит вред здоровью девушки. Некоторые рабодержатели дают контрацептивы девушкам сами, не делая никаких перерывов. Таким образом, у девушек прекращаются месячные, и они могут работать больше. Некоторые девушки получают по 3-4 таблетки контрацептивов ежедневно, другим сутенер или кассир делают гормональные уколы. Одна и та же игла используется для всех, передавая ВИЧ-инфекцию от одной девушки к другой. Большинство забеременевших девушек посылают на аборт. Аборты в Таиланде запрещены, проводится подпольная операция со всеми вытекающими из этого последствиями. Некоторые женщины продолжают работать во время беременности, поскольку некоторым клиентам нравится заниматься сексом с беременными. Когда рождается ребенок, публичный дом забирает его и может продать, а женщина возвращается к работе.

Не удивительно, что СПИД достигает размеров эпидемии среди закабаленных проституток. В настоящее время в Таиланде самый высокий уровень ВИЧ-инфекций в мире. Официально правительство признает 800 000 случаев, но работники здравоохранения утверждают, что больных как минимум в два раза больше. Мечаи Веравайдья, специалист по планированию семьи, который был настолько успешен, что слово «мечаи» превратилось для тайцев в название презерватива, предсказывает, что к 2001 году число ВИЧ-инфицированнных составит 4.3 миллиона человек. Эпидемия практически охватила группы высокого риска — поставщиков сексуальных услуг и наркоманов, в некоторых районах страны уровень инфицированных в этих группах достигает 90 %.

В настоящее время группа с наиболее быстро растущим уровнем ВИЧ-инфицированности, это жены, заразившиеся из-за визитов их мужей к проституткам. В некоторых деревнях, являющихся регулярными поставщиками девушек, уровень заболеваемости превосходит 60 %. Недавние исследования показывают, что чем моложе девушка, тем более она восприимчива к вирусу иммунодефицита из-за недостаточного развития защитной оболочки слизистой влагалища. Несмотря на то, что презервативы поставляются правительством бесплатно, некоторые публичные дома не настаивают на их использовании. Многие молодые девушки мало что знают о СПИД’е и о том, как им можно заразиться. Некоторые полагают, что использование презервативов доставляет слишком много боли, когда нужно обслужить 10-15 мужчин за ночь. Действительно, повреждения влагалища, причиненные повторяющимися половыми актами с использованием презервативов, могут увеличить шансы заражения СПИД’ом в ситуации, когда в следующий раз презерватив не будет использован. Даже в тех публичных домах, где презервативы продаются и применяются, девушки не всегда могут обязать мужчину использовать их. Огромное число северных деревень стало приютом для молодых женщин, вернувшихся домой умирать от СПИД’а. Иногда их сторонятся, иногда выживают из деревни. Существует несколько реабилитационных центров, организованных благотворительными организациями и правительством, которые работают с бывшими проститутками и женщинами, имеющими положительную ВИЧ-реакцию, но они могут принять только малую толику тех, кто нуждается в помощи. За стенами публичного дома для этих женщин нет места, и некоторые из них остаются в борделе, даже когда у них появляется возможность его покинуть.

Мы теперь ни для чего другого не годимся

Время от времени правительство организует рейды по публичным домам и берет всех девушек под опеку. Это делается напоказ, когда газетные публикации или интерес зарубежных стран становится особо настойчивым. Во время таких рейдов проститутки прячутся или стараются убежать от полиции. Поскольку полиция обычно работает в интересах рабодержателей, девушки предполагают самое плохое, а никак не освобождение. Видеосъемки, предпринятые во время таких рейдов, показывают девушек, парализованных страхом, замерших в оцепенении в комнате выбора или, позднее, в полицейском участке. Иногда их привозят в убежище, но реабилитационные работники уже поняли, что некоторых из них невозможно удержать от побега обратно в публичный дом. Один из работников убежища рассказывает: «Когда девушек впервые привозят сюда, мы им говорим: не надо разбивать окна, если вы хотите уйти; смотрите, мы все сейчас идем к доктору для проверки, дверь открыта; пожалуйста, уходите, если хотите, потому что бесполезно удерживать их здесь силой».

Сложные взаимоотношения между рабом и рабодержателем помогают объяснить, почему молодые проститутки бегут обратно в публичный дом, испытав там такое жестокое обращение. Со стороны все кажется просто — один человек управляет другими с помощью насилия, похитив их свободу. Но рабы должны продолжать жить, будучи рабами, они должны найти способ адаптироваться к своему закабалению. На деле всякая адаптация к ужасу может быть сама по себе ужасна. Подобная реакция воспроизводит слова психолога Р. Д. Лэйна, который утверждал, что некоторые душевные болезни являются способом «привнести порядок, позволяющий жить, в ситуацию, в которой жить невозможно». В публичном доме примерно половина сексуальных рабынь впадает в состояние депрессии и изоляции от внешнего мира, другая половина находит более активные способы адаптации, которые могут включать в себя идентификацию с сутенером и рабодержателем. Подчинение, покорность имеют важное преимущество, снижая уровень насилия, от которого страдает проститутка. Поскольку освобождение кажется невозможным, то любое действие или послушание, которое освобождает от боли, делает жизнь хоть немного приемлемей, становится руководством к действию, неважно, насколько это унизительно или нелогично. Способ адаптации, избранный девушкой, может зависеть от того, как много она знала о жизни в публичном доме до своего приезда. Некоторые родители подтверждают, что они понимали, куда и для чего продают дочь. Некоторые девушки догадывались, что они, возможно, станут проститутками, и знали кое-что о том, что это значит. Для этих девушек адаптация может проходить легче. Другие девушки, особенно очень молодые, ожидали, что будут работать на фабрике или в ресторане. Они слышали о проституции, но не представляли, что это такое на самом деле. Для этих девушек физическое насилие, изнасилование могут оказаться разрушительными, и они впадают в шок и оцепенение.

В мире, в котором они живут, как и в концентрационном лагере, есть только те, у кого абсолютная власть, и те, у кого нет никакой власти. И награда, и наказание исходят из одного источника — от сутенера. Девушки часто считают, что построить хорошие отношения с сутенером — правильная стратегия. Сутенеры чаще всего просто бандиты, но они используют разные средства контроля, не только насилие. Они — мастера манипуляции, поддержания чувства неуверенности и зависимости. Сутенеры могут быть иногда добрыми, они могут относиться к девушке с приязнью, чтобы усилить ее податливость и зависимость от них. Культурные нормы также способствуют управляемости и подчиненности сексуальных рабынь. Девушке постоянно говорят, что ее родители будут страдать, если она откажется сотрудничать и не будет работать как следует, что на ее плечах долг, который она обязана выплатить. Призыв к необходимости подчиниться и принять семейную ответственность будет звучать снова и снова. Половые роли в Таиланде четко определены, и от женщины ожидается покорность, уступчивость и послушание, что повторяется девочкам неоднократно. Религиозные убеждения девушек также способствуют этому промыванию мозгов. Тайский буддизм предполагает, что каждый должен заплатить кармические долги, накопленные в прошлых жизнях, страданиями в этой. Эти убеждения побуждают девушек искать причину в себе, поскольку они понимают, что должны были совершить ужасные грехи в прошлой жизни, если заслужили рабство и унижение в этой. Религия подталкивает их испить эти страдания, примириться с ними, принять свою судьбу.

В итоге девушки становятся готовыми рабами, верными и послушными. Когда я встретил Шири, она как раз пересекла эту невидимую линию между желанием сопротивляться и покорностью. Всего лишь пятнадцатилетняя, она смирилась с жизнью проститутки. Она объяснила, что это ее судьба, ее карма, и каждый день она молится Будде, чтобы он послал ей силы принять происходящее. В прошлом она пыталась освободиться, теперь она мечтает о том, чтобы заработать достаточно денег на постройку дома в своей деревне. Ее гнев и негодование ушли, и она добровольно идет навстречу желаниям сутенера, гордясь своей привлекательной внешностью и более высокой ценой. Ее сопротивление сломлено, теперь ее выпускают из публичного дома, чтобы она могла сходить в храм. В своем господстве над Шири ее сутенер имеет мощного союзника — ее мать. Мать Шири останавливалась во «Всегда процветающем» публичном доме на несколько дней, когда мы были там. Она приехала из деревни по просьбе сутенера, потому что Шири нужно было делать операцию. (Шири не сказала нам, какую именно операцию она делала, но сообщила, что это стоило 10 000 батов.) Сутенер опасался, что когда Шири будет поправляться, она может начать думать об освобождении. Ее мать помогла осуществить контроль над подобными мыслями, обеспечивая уход, но в то же время напоминая Шири о ее обязанностях и важности выплаты долга публичному дому и своим родителям. Со временем сутенер может позволить Шири уезжать на праздники домой, как он позволяет некоторым другим девушкам. Угроза побега девушек мала, поскольку они знают, что сутенер всегда сможет найти их в их деревне; они убеждены, что куда бы они ни спрятались, их отыщут.

Эта вера во всеведущего сутенера поддерживается другими, более опосредованными связями, складывающимися у девушки с рабодержателями и правительством. Все официальные лица — полицейский, который каждый день приходит в публичный дом, шеф полиции в городе или районе, политики, перед которыми отчитывается шеф полиции, и далее вверх по ступенькам правительственной лестницы — весь государственный аппарат служит машиной порабощения. Это не значит, что полиция или правительство непосредственно превращают девушек в рабов в борделях, — они обеспечивают систему защиты и принуждения, которая делает рабство возможным. На всех уровнях власти официальные лица не желают видеть преступления рабства. Целый свод законов лежит невостребованным: закон запрещает поставку женщин в бордели, проституцию, насилие, сексуальное унижение меньшинств, организацию публичных домов, похищение людей, работу по принуждению, долговую кабалу и рабство. Некоторые чиновники получают дополнительный доход от взяток, другие сами регулярно посещают публичные дома. Результатом является неофициальная, но очень эффективная система государственной поддержки сексуального рабства. Власть сутенера безмерно усиливается властью государственной полиции. Премьер-министр Таиланда Чуан Ликпай признал в 1992 году, что «проблема сексуального рабства не была бы столь сложной, если бы те, кто имеет оружие и представляет закон, не были бы в это вовлечены», но он добавил, что «если проблема неразрешима, я не стал бы заставлять власти заниматься ею». С 1992 года вовлеченность полиции в секс-индустрию только возросла.

В тот день, когда премьер Чуан сделал это заявление, было раскрыто трагическое убийство в Сонгхле, которое ясно показало связи между полицией и владельцами публичных домов. Молодая тайская проститутка Пассавара Самрит, родом из северной деревни Чиангмай, была найдена мертвой с перерезанным горлом. Столкнувшись с угрозами убийства со стороны сутенера и полиции, когда она пыталась убежать из публичного дома, Пассавара обратилась в местный госпиталь и попросила о помощи. Персонал госпиталя отправил ее в департамент социального обеспечения префектуры в Сонгхле, и чиновник отдела позвонил в полицию. В конце дня, все еще находясь в отделе социального обеспечения, Пассавара пошла в туалет и исчезла. Ее тело было найдено на следующее утро. Пристальное внимание прессы сделало невозможным для полиции покрывать убийц, и через месяц следствие предъявило обвинение шестерым: двум чиновникам префектуры, двум офицерам полиции, зятю владельца публичного дома и сутенеру. Парламентское расследование показало, что местный полицейский участок получал регулярные выплаты от владельца публичного дома. По результатам расследования 20 полицейских были переведены на другую работу как несправившиеся с обязанностями и «допустившие неприятный казус».

Освободиться и быть арестованной

Тот же самый экономический бум, который увеличил потребность в проститутках, может со временем положить конец сексуальному рабству в Таиланде. Индустриальный рост подразумевает увеличение рабочих мест для женщин. Образование и профессиональное обучение стремительно распространяются в Таиланде, и женщины в очень большой степени вовлечены в этот процесс. Неосведомленность и социально-культурная депривация, на которых в значительной степени основывается закабаление девушек, сокращаются, а более образованные девушки в меньшей степени склонны поддаваться на посулы посредников. Традиционные обязанности по отношению к семье, включая обязательства перед родителями, тоже становятся менее значимыми. Продвигаясь на север Таиланда, индустриализация приносит фундаментальные перемены. Телевизионные программы, которые можно смотреть по телевизору, купленному на средства от продажи одной из дочерей, могут принести предупреждение ее младшим сестрам. Девушки с севера, узнавая больше о новых рабочих местах, о СПИД’е, о судьбе тех, кто попал в публичные дома, отказываются следовать за своими сестрами на юг. Рабство лучше всего развивается и процветает, когда отсутствуют альтернативы, а образование и средства массовой информации открывают тайским девушкам мир выбора.

Для рабодержателей эти события представляют серьезную проблему. Они сталкиваются с растущим спросом на проституток и сокращающимся предложением — уже сейчас цены на молодых тайских девушек стремительно растут. Их единственная возможность — найти другие регионы, где нищета и неосведомленность все еще правят бал. На самом деле ничего не может быть проще, поскольку еще остаются большие угнетенные и изолированные группы населения, достаточно отчаявшиеся, чтобы поверить обещаниям посредников. Из Бирмы на западе и из Лаоса на востоке прибывают тысячи экономических и политических беженцев, ищущих работу, они беззащитны в стране, где являются нелегальными чужаками. Техника, которая так хорошо работала в случае с тайскими девушками, применяется снова, но уже за границами страны. Исследователи из организации Human Rights Watch, которые провели специальное исследование в 1993 году, отслеживая эти поставки, пишут:

Поставки бирманских женщин в Таиланд ужасают своей эффективностью и безжалостностью. Влекомые желанием максимизировать выгоду и страхом перед СПИД’ом, агенты, действующие по поручению владельцев публичных домов, проникают даже в самые отдаленные области Бирмы в поисках ничего не подозревающих жертв. Девственницы — предмет особой охоты, поскольку они стоят дороже и представляют меньше угрозы с точки зрения половых заболеваний. Агенты обещают женщинам и девушкам работу официанток или посудомоек с хорошей оплатой и новой одеждой. Члены семьи или друзья обычно сопровождают женщин до границы с Таиландом, где и получают плату в размере от 10 000 до 20 000 батов от представителя публичного дома. Эта выплата становится долгом, который обычно удваивается за счет процентов, которые девушки должны компенсировать своей работой, но не как официантки или посудомойки, а оказывая сексуальные услуги.

Попав в публичный дом, бирманские девушки оказываются в той же ситуации, что и тайские, даже хуже: поскольку они не знают языка, их изоляция еще глубже, а так как они незаконные иммигранты, по отношению к ним возможно еще больше оскорблений. Сутенеры без конца повторяют им, что если они высунут нос за пределы публичного дома, их немедленно арестуют. А арестованные бирманские и лаосские женщины не имеют никаких гражданских прав. Очень часто они задерживаются полицией без суда и следствия на долгое время. Традиционная сильная антипатия между тайцами и бирманцами увеличивает вероятность для бирманских женщин столкнуться с дискриминацией и произволом. Бирманские женщины оказываются ниже даже той печальной позиции, которую занимают их тайские сестры. Объясняя, почему так много бирманских женщин содержится в борделях города Ранонга в южном Таиланде, глава полиции региона заявил: «С моей точки зрения, это позор — позволять бирманским мужчинам (работающим в местной рыбной промышленности) пользоваться тайскими проститутками. Поэтому я с пониманием отношусь к возможности бирманским проституткам работать здесь».

Особая запуганность, которую испытывают бирманские и лаосские женщины, является хорошей возможностью вновь закабалить их, когда они оказываются за дверью публичного дома. Убежали ли они или были выгнаны владельцами борделя, они быстро оказываются в поле зрения полиции, поскольку у них нет денег, чтобы уехать домой, и они не знают языка. Будучи замеченными полицией, бирманки оказываются в тюрьме, где встречаются с женщинами, арестованными во время периодических рейдов по публичным домам, которые попадают в тюрьму в том, что на них было надето. В местных тюрьмах иностранных женщин могут содержать без суда до восьми месяцев, применяя к ним насилие и унижая их. Со временем их могут послать в Иммигрантский изоляционный центр в Бангкоке или в специальную тюрьму в Паккрете. В обоих учреждениях унижения и вымогательство со стороны персонала продолжаются, а некоторых девушек продают обратно в публичные дома. Для депортации приговор суда не нужен, но на многих женщин заводят дело и обвиняют их в проституции или незаконном въезде в страну. Суды проводятся на тайском, без участия переводчиков, те, кому предъявлены обвинения, штрафуются. Если у них нет денег, чтобы заплатить штраф, а у большинства их нет, то их посылают на фабрику-тюрьму, чтобы заработать деньги для выплаты штрафа. Там они производят электрические лампочки или искусственные цветы, работая по 12 часов в день; а тюремное начальство решает, когда они заработали достаточно, чтобы оплатить штраф. После фабрики-тюрьмы женщин посылают обратно в камеры полицейских участков или в Иммигрантский изоляционный центр. Большинство содержится там, пока не сможет заплатить стоимость транспортировки (иностранцы, нелегально въехавшие в страну, по закону обязаны заплатить за собственную депортацию), остальных депортируют без промедления.

Граница между Бирмой и Таиландом очень неупорядочена и опасна. Только часть ее контролируется военной диктатурой Бирмы, другие же части находятся в руках племенных вооруженных формирований или полевых командиров. После прибытия на границу депортируемые содержатся иммиграционной полицией в камерах в течение 3-7 дней. Все это время полиция вымогает деньги и подвергает заключенных физическим и сексуальным издевательствам. Полиция также использует это время, чтобы договориться с владельцами публичных домов и посредниками и ставит их в известность о месте и времени депортации. В день депортации женщин везут в течение нескольких часов вдоль границы в сельскую местность, подальше от населенных пунктов, а затем выталкивают из грузовиков для скота, которые используются для их перевозки. Брошенные в джунглях, в десятках километров от какой-либо крупной дороги, без воды и питья, они даже не представляют, где они находятся и куда идти, чтобы попасть в Бирму. Как только иммиграционная полиция уезжает, появляются агенты и посредники, которые следуют за грузовиками от самого города по договоренности с полицией. Посредники предлагают работу и перевозку обратно в Таиланд. Брошенные в джунглях женщины часто видят это предложение как свой единственный шанс на спасение. Тех же, кто воспринимает это иначе, просто уводят насильно. В любом случае замкнутый круг долгового рабства и проституции начинается снова.

Если женщинам все-таки удается попасть в Бирму, то в лучшем случае они оказываются в заключении. Если их задерживают бирманские пограничники, им предъявят обвинение в «незаконном отъезде» из Бирмы. Если женщины не могут заплатить штраф, а большинство не может, то они получают 6 месяцев принудительных работ. Содержание в заключении применяется ко всем таким обвиняемым — мужчинам, женщинам, детям. Если женщину или девушку подозревают в том, что она была проституткой, она может получить дополнительный штраф или длительное наказание. Женщин, дающих положительную реакцию на СПИД, помещают в тюрьму и казнят по распоряжению военной диктатуры Бирмы. Согласно сообщениям организации Human Rights Watch «обычно депортированных арестовывают, содержат в заключении, подвергают унижениям, заставляют быть носильщиками для армии. Пытки, изнасилования и казни задокументированы подразделениями ООН, международными гуманитарными организациями и правительствами».

Ситуация на восточной границе Таиланда с Лаосом поддается оценке в гораздо меньшей степени. Граница более открыта, и через нее происходит интенсивное движение в обоих направлениях. Полиция, государственные чиновники, лидеры общин в Лаосе участвуют в обеспечении поставок женщин, действуя как агенты и выплачивая деньги родителям, живущим в данной местности. Они действуют безнаказанно, поскольку лаосским девушкам очень трудно освободиться и вернуться обратно в деревню; те же, кому это удается, считают опасным сталкиваться с полицией или властями. Один из моих собеседников сказал мне, что если вернувшаяся девушка заговорит о том, что с ней было, ей никто не поверит, ее будут считать проституткой и избегать. Нет никакого способа вывести посредника на чистую воду и ему не грозит никакое наказание — девушка просто должна примириться со своей судьбой. Невозможно узнать, сколько лаосских девушек и женщин были привезены в Таиланд. На северо-востоке многие жители Таиланда говорят на лаосском языке, что делает затруднительным определить, является ли проститутка местной тайкой, или она на самом деле приехала из Лаоса. Поскольку они являются незаконными иммигрантами, лаосские девушки всегда заявляют, что они местные уроженки, и часто имеют фальшивые документы, подтверждающие это. В публичных домах образ их жизни такой же, как и у тайских женщин.

«Они не думают, что это — люди»

Поток женщин и девушек течет через границы Таиланда в обоих направлениях. Экспорт кабальных проституток — верный бизнес, находящий спрос в публичных домах Японии, Европы и Америки. По оценкам таиландского Министерства иностранных дел, в 1994 году до 50 000 тайских женщин жило незаконно в Японии, занимаясь проституцией. Их ситуация в других странах аналогична ситуации бирманок в Таиланде. Соблазн и обман тайских женщин осуществляется по уже знакомому образцу. Тайские девушки и женщины, которым обещают работу уборщиц, домашней прислуги, посудомоек или кухарок, платят большой взнос нанимающему их агенту, чтобы зарезервировать для себя рабочее место в богатых, развитых странах. Их долговые обязательства значительно выше, чем у женщин, ставших проститутками в Таиланде, поскольку сюда включаются авиабилеты, взятки чиновникам иммиграционной службы, стоимость фальшивых паспортов, а иногда и деньги, заплаченные иностранным мужчинам с целью фиктивной женитьбы и облегчения въезда в страну.

В различных странах существует своя специфика сексуального рабства. В Швейцарию девушки привозятся по «артистическим» визам в качестве экзотических танцовщиц. В дополнение к проституции они должны работать в качестве стриптизерш, чтобы соответствовать условиям найма на работу. В Германии — это обычно девушки в барах, и они продаются мужчинам барменом или вышибалой. Некоторые девушки просто помещаются в публичные дома или на квартиры, контролируемые сутенерами. После того как в 80-х годах начались секс-туры японцев в Таиланд, Япония быстро стала самым большим импортером таиландских женщин. В Японии растет боязнь СПИД’а, что увеличивает спрос на девственниц. Японские мужчины, поскольку у них есть свободные средства, в состоянии платить значительные суммы за молодых сельских девушек из Таиланда. Японская организованная преступность, якудза, вовлечена во все этапы процесса поставки, иногда переправляя женщин через Малайзию или Филиппины. В городах якудза содержит бары и публичные дома, где и продают тайских женщин. Женщины перекупаются из одного борделя в другой, для контроля над ними используется жесточайшее насилие. Попытка сопротивления может закончиться убийством. Поскольку тайские девушки являются незаконными иммигрантами и часто приезжают в страну по фальшивым паспортам, японские бандиты редко останавливаются перед убийством девушки, которая рассердила их или перестала приносить выгоду. Кроме того, тайские женщины, депортированные из Японии, говорят, что гангстеры сознательно приучают девушек к наркотикам, чтобы сделать их более управляемыми.

Гангстеры, обычно китайские или вьетнамские, также контролируют публичные дома в США, где используют тайских женщин-рабынь. В ходе полицейских рейдов в Ныо-Йорке, Сиэтле, Сан-Диего, Лос-Анджелесе были освобождены более 100 женщин и девушек. В Нью-Йорке более 30 тайских женщин были заперты на верхних этажах здания, использующегося как публичный дом. Железные решетки загораживали окна, а целый ряд автоматических укрепленных дверей блокировал выход на улицу. Во время полицейских рейдов женщин прятали в потайной комнате в подвале. Оказавшись в тюрьме, владелица публичного дома показала, что она купила женщин, заплатив от $6000 до $15 000 за каждую. Женщины платили по $300 долларов в неделю за комнату и стол; они работали с 11 вечера до 4 часов ночи и продавались клиентам по часам. Китайские и вьетнамские гангстеры были «крышей» этого публичного дома, получая деньги за защиту и охотясь за сбежавшими проститутками. Гангстеры владеют рядом публичных домов и массажных салонов, в которых они меняют местами тайских женщин, чтобы сбить с толку закон. После освобождения из нью-йоркского борделя некоторые женщины исчезли, но только для того, чтобы через несколько недель объявиться за 3000 миль в борделях Сиэтла. Одна из спасенных тайских женщин, которой обещали работу в ресторане, а превратили в сексуальную рабыню, показала, что владельцы публичного дома «когда покупают что-нибудь, то хотят использовать это полностью, и они не думают, что это — люди».

Тайские женщины импортируются в Северную Америку для работы на фабриках так же, как и для сексуального бизнеса.

В конце 1995 года шестьдесят восемь тайцев, в основном женщины, были освобождены от потогонной работы на фабрике одежды в Лос-Анджелесе. Большинство из этих женщин работало по этой же профессии в Таиланде и заплатило агентам за возможность хорошей работы в Соединенных Штатах. Когда они приехали, у них забрали паспорта, и они оказались связанными долговыми обязательствами. Вынужденные жить взаперти в фабричных зданиях, они работали по 16 часов в день под наблюдением вооруженной охраны. Им сказали, что они должны выплатить долг примерно $5000, а получали они около $10 в день, из которых вычитали стоимость еды.

Как и многие развивающиеся страны, Таиланд экспортирует своих граждан как дешевую рабочую силу. Таиландских мужчин часто можно встретить работающими в качестве строительных и заводских рабочих на Среднем Востоке и других странах Азии. Разветвленная индустрия коммерческого секса в Таиланде превратила его в основного экспортера женщин. Статус женщины в Таиланде очень низок, кроме того, женщины с детьми часто оказываются брошенными, когда мужчины уходят к другим женам, — все это создает слой женщин, мечтающих найти способы поддержать свою семью. Будучи наслышанными о женщинах, получивших легальную работу за границей, они залезают в огромные долги, чтобы заплатить агентам и посредникам. А попадают в кабалу и жесточайшую эксплуатацию, за которой следует нужда, ждущая их после возвращения в Таиланд. Их нищета усугубляется долгами на покупку авиабилетов, которые они должны вернуть друзьям или родственникам.

Должностное равнодушие и растущая экономика

Во многих отношениях Таиланд напоминает другую страну, переживавшую стремительную индустриализацию и экономический бум примерно сто лет назад. В то время Соединенные Штаты, переполненные экономическими мигрантами, управлявшиеся коррумпированными политиками и криминализированной полицией, переживавшие отток рабочей силы с ферм и беспрецедентный экономический рост, столкнулись со многими проблемами, которые Таиланд переживает сегодня. В 1890-х годах политическая машина, которая свела вместе организованную преступность, полицию и политические круги, контролировала проституцию, защищала рэкет, продажу наркотиков и вымогательство в американских городах. Им противостояло очень слабое и неорганизованное реформаторское движение и антикоррупционная пресса. Я привел это сравнение, так как важно понять, почему правительство Таиланда так беспомощно, сталкиваясь с закабалением собственных граждан, а также, чтобы напомнить, что условия могут меняться со временем. Разговоры с тайцами об ужасающей природе сексуального рабства часто заканчивались оценками вроде: «этого ничто не изменит… проблема слишком серьезная… те, кто у власти, не допустят перемен никогда». И такие оценки даются, хотя социальные и экономические основания рабства в Таиланде все время меняются, иногда к худшему, иногда к лучшему. Никакое общество не может оставаться неподвижным, тем более Таиланд, переживающий такие революционные изменения.

Даже беглый анализ ситуации показывает, что большинство тайских политиков не принимает проблему рабства всерьез. Хотя и существуют законы, полностью запрещающие порабощение, поставку рабов и их эксплуатацию, на деле они не применяются. Точнее будет сказать: они применяются очень редко, когда публичный скандал вынуждает политиков демонстрировать свою активность. Когда вынужденные «решительные мероприятия» действительно происходят, они обретают форму комической оперы. После шокирующих материалов о детской проституции и сексуальном рабстве, появившихся в прессе в 1992 году, правительство быстро решило создать специальные подразделения для борьбы с проституцией. Подразделению было велено провести рейды в каждом публичном доме страны, в котором использовали малолетних или закабаленных проституток. Вся эта блестящая кампания была реализована шестью мужчинами, имеющими в своем распоряжении одну машину. И когда это небольшое подразделение, всерьез отнесясь к своей работе, совершило несколько рейдов, невзирая на сопротивление местной полиции, его полномочия не подчиняться местной полиции были отозваны. После дальнейшей успешной работы по освобождению кабальных проституток и детей (при поддержке благотворительных организаций) подразделение было распущено, чтобы освободить место другой группе, которая бы сотрудничала с местной полицией более тесно. В 1994 году это специальное правительственное подразделение арестовало 64 владельца борделя, 472 тайских проститутки, 9 иностранных проституток и спасло 35 детей и проституток-рабынь, и это в стране, где, по оценкам, существует миллион работающих в индустрии секса.

Когда арестовываются бирманские или лаосские девушки, тайская полиция обычно нарушает свои собственные законы. Закон против поставок людей от 1928 года запрещает заключение в тюрьму или обложение штрафом женщин, которые были обманом привезены в Таиланд. Тем не менее полиция регулярно штрафует их и, как мы уже говорили, регулярно помещает в тюрьму, так что владельцы публичных домов могут получить обратно своих женщин, заплатив их «штрафы», которые включают взятку полиции. Договоренность между гангстерами, полицией и иммиграционными службами делает возможной поставку женщин в широких и только возрастающих масштабах. Когда полиция или чиновники уличаются в подобных деяниях, они получают лишь незначительное наказание. Кара полицейскому обычно заключается в переводе на другую работу. Такое же нежелание применять наказание распространяется и на владельцев публичных домов. Читая газетные отчеты о полицейских рейдах, поражаешься увертливости содержателей борделей. В то время как все проститутки оказываются арестованными, хозяевам борделей, рейд за рейдом, удается скрыться. Даже оказавшись арестованными, очень немногие попадают в суд (большинство отпускается на поруки), и еще меньше получают приговоры. Полковник Сурасак Суттхаром, глава подразделения по борьбе с проституцией, объяснил, что, когда ему удается начать слушания в суде, содержатели публичных домов имеют право просить о рассмотрении дела по более мягкой статье, после чего платят штраф или добиваются прекращения судебных слушаний. Препятствия в расследовании и очень долгие проволочки в судебных процедурах, иногда длящиеся до трех лет, делают уровень наказаний крайне низким. И даже сам полковник Сурасак относится к владельцам публичных домов с симпатией: «Эти грешные люди, — говорит он, — иногда делают добро, помогая вывести этих бедных девушек из нищеты их домов к лучшей жизни».

Хотя это лишь небольшая часть проблемы, но сотрудничество Таиланда с европейскими силовыми структурами упрочилось. В 1992 году Таиланд присоединился к Акту о международном сотрудничестве в области уголовного права. Этот закон позволяет генеральному прокурору собирать показания против иностранцев, совершивших преступления в Таиланде, и пересылать материал в страны, гражданами которых являются преступники. В рамках этого закона были взяты показания у таиландского ребенка, чтобы наказать шведского педофила. Швед был арестован в Таиланде, но выпущен на поруки и исчез. Вновь арестованный на основании представленных показаний, он предстал перед судом и был осужден в Швеции. Осуществление подобного судебного преследования в Европе потребовало экстерриториальной юрисдикции, которая некоторое время уже существует в скандинавских странах. Недавно, после кампаний, проведенных сетью организаций «Прекратим детскую проституцию в азиатском туризме» (ECPAT), подобные законы были приняты в Австралии, Бельгии, Франции, Германии, Новой Зеландии и Соединенных Штатах. ECPAT и другие организации также убедили генерального прокурора Таиланда в будущем не выпускать на поруки иностранцев, уличенных в сексуальных домогательствах по отношению к детям.

В начале 1997 года Таиланд пересмотрел закон о проституции. Новое положение значительно усилило систему штрафов и тюремного заключения для тех, кто занимается сексом с проститутками моложе 18 лет (до 60 000 батов и 3 года тюрьмы) или до 15 лет (до 400 000 батов и 20 лет тюрьмы). Это значительное улучшение Закона о преодолении проституции от 1960 года, который предусматривал наказание любого, вовлеченного в индустрию секса, кроме клиента. Проституция все еще незаконна, но теперь взрослая проститутка подвергается всего лишь штрафу в 1000 батов и одному месяцу тюрьмы. Проститутки моложе 18 не наказываются, но после ареста они поступают в реабилитационные центры на срок до 6 месяцев, а затем направляются на курсы обучения какой-либо профессии сроком на два года. Закон устанавливает также штрафы и наказания для родителей, которые продают своих детей, а также для сводников, посредников, агентов и владельцев публичных домов, которые этих детей покупают. Это хорошее начало, если мы говорим о сексуальном рабстве, но оно может иметь не слишком большой эффект. Помимо вопроса о том, будет ли этот закон действительно применяться, существует много других ловушек и проблем. Например, не существует достаточного количества реабилитационных центров, чтобы принять тех молодых проституток, которые подпадают под действие этого закона. Ключевая проблема, тем не менее, состоит в том, что проституция остается криминализрованной настолько, что позволяет сутенерам и полиции продолжать работать рука об руку, используя закон как угрозу в целях достижения контроля над работающими в секс-индустрии.

Для таких девочек, как Шири, закон не будет иметь, скорее всего, серьезного значения. В провинциальных городах вроде того, где она работает, индустрия секса прочно «схвачена» местной полицией, которая мало беспокоится по поводу общегосударственных политических решений, еще меньше их беспокоят международные проблемы. Существует достаточное количество простых рекомендаций, цель которых помочь таиландскому правительству снизить уровень сексуального рабства. В 1993 году организация Human Rights Watch опубликовала программу из 17 пунктов, которые правительство могло бы осуществить для борьбы с поставками женщин. Но у закона не такие крепкие зубы, как у полиции, которая в первую очередь служит рабодержателям и лишь затем — обществу. И пока из публичных домов в карманы полиции поступают серьезные барыши, с какой стати полиция будет проводить в жизнь закон, имеющий такую низкую общественную поддержку? Большинство тайцев, особенно мужчин, не видят ничего плохого в использовании проституток и не слишком много плохого в использовании малолетних девочек. То, что девушки выплачивают долг, прекрасно вписывается в культурный контекст. То, что инвестирование в публичные дома — великолепный бизнес, еще одна причина не задавать лишних вопросов о системе, обеспечивающей торговлю девушками и женщинами.

Несмотря на новый закон, все еще не ясно, на чьей стороне правительство. На протяжении 60-х годов Министерство внутренних дел публично приветствовало расширение индустрии секса для развития туризма. Вскоре после того как в 1960 проституция была объявлена незаконной, появился Закон о предприятиях обслуживания, который узаконивал «развлечения» как отрасль. Закон пояснял, что от женщин, работающих в сфере развлечений, ожидают оказания «специальных услуг», иными словами — секса. Закон давал владельцам публичных домов в качестве «поставщиков развлечений» (что разрешено законом) власть над проститутками (запрещенными законом). Это привело женщин, независимо работавших в индустрии секса, в публичные дома и установило официальную категорию для этих «предприятий обслуживания». В 60-х и начале 70-х годов эти «предприятия обслуживания» прекрасно справлялись с 40 000 американских солдат, размещавшихся в Таиланде, и большим количеством тех, кто приезжал в отпуск во время вьетнамской войны. Когда американские военные базы закрылись в конце 70-х годов, тайское правительство обратилось к туризму и сексу как серьезному источнику дохода, который может восполнить утраченные прибыли. В 1980 году вице-премьер призывал провинциальных губернаторов создавать больше учреждений по оказанию сексуальных услуг, чтобы привлечь туристов в провинцию: «В течение ближайших двух лет нам понадобятся деньги. Поэтому я прошу всех губернаторов обратить внимание на природные ландшафты в своих провинциях и на определенные формы развлечений, которые некоторые из вас могут считать неприятными и постыдными, но мы должны принимать во внимание рабочие места, которые будут созданы».

Стремительный рост сексуального туризма, скрыто поддерживаемого правительством, является частью таиландского экономического бума. Число иностранных туристов, прибывших в страну, выросло с 2 миллионов в 1984 году до 4 миллионов в 1988 году, в 1996 году приехало более 7 миллионов. Две трети туристов — мужчины без сопровождающих: иными словами, примерно 5 миллионов одиноких мужчин посетило Таиланд в 1996 году. Существенную их долю составляли те, кто приехал за сексом. Поскольку правительство опасается сокращения валютных поступлений, получаемых от секс-туристов, официальные лица постоянно опровергают слухи об ухудшении ситуации с ВИЧ-инфекцией на протяжении 80-х годов. Не далее чем в 1989 году, премьер-министр заявил, что СПИД не является проблемой в Таиланде. Благодаря сексуальному туризму, СПИД в настоящее время принял в Таиланде форму эпидемии, но сексуальный туризм продолжает оставаться основным источником поступлений иностранной валюты, и правительство не собирается его ограничивать.

Но важно понимать, что прямые связи между сексуальным туризмом и рабством невелики. Исключая детей, проданных педофилам, большинство работающих в индустрии секса, обслуживающей туристов, не являются рабами. Не представляет сомнений, что женщины, работающие в этой сфере, подвергаются эксплуатации и унижениям в высшей степени, но большинство из них не закабалены посредством долговых обязательств, которые связывают девушек в основном в публичных домах, предназначенных для бедных или рабочих. Тем не менее косвенное влияние более чем значимо: сексуальный туризм создал особый деловой климат, благоприятный для сексуального рабства. Тайская культура, как уже говорилось, всегда относилась к женщине и сексу как к предметам потребления, которые можно использовать, покупать или продавать. Хотя наложницы и многоженство стали уже историческими образцами, эти старые культурные формы сексуальной эксплуатации были трансформированы в новые деловые возможности, когда Таиланд вступил в мир бизнеса и экономики XXI века. При поддержке правительства традиционные формы сексуального угнетения женщин были модернизированы и расширены необычайно. Брошюры европейских компаний, которые кинулись продавать секс-туры, не оставляют у читателя никаких сомнений в том, что они продают.

Стройные, смуглые, сладкие, они любят белого мужчину страстно и жертвенно. Они мастера искусства любви от природы, искусства, которого мы, европейцы, не знаем («Life Travel», Швейцария).

Многие девушки мира секса — выходцы из бедных северовосточных регионов страны и из трущоб Бангкока. Уже стало обычаем, что одна из привлекательных дочерей занимается этим бизнесом, чтобы заработать деньги для бедной семьи.., у вас может сложиться впечатление, что нанять здесь девушку так же просто, как и купить пачку сигарет… маленькие рабыни, которые подарят вам настоящий тайский огонь («Kanita Kamha Travel», Нидерланды).

По мере того как страна принимает новую материалистическую этику западного образца, повсеместная продажа сексуальных услуг получает ясный смысл — женщину можно закабалить и эксплуатировать с целью получения прибыли. Сексуальный туризм помогает создать условия для распространения сексуального рабства.

Сексуальный туризм также приносит доходы, которые тайские мужчины используют для оплаты собственных визитов в публичные дома. Никто не знает точно, сколько именно денег секс-индустрия дает экономике Таиланда, но если мы предположим, что хотя бы четверть занятых оказанием сексуальных услуг обслужит по 6 туристов и каждый клиент заплатит столько, сколько обычно платят Шири, мы получим цифру в 656 миллиардов батов ($26,2 миллиардов) в год. Это в тринадцать раз больше того, что Таиланд зарабатывает сборкой и экспортом компьютеров, одной из основных отраслей экономики страны, и это деньги, которые приходят в страну без какой-либо связанной с этим необходимости строить фабрики или улучшать инфраструктуру. Это часть экономического бума, улучшающего в целом уровень жизни в стране и позволяющая покупать услуги коммерческого секса еще большему числу мужчин из рабочей среды. Тысячи и тысячи мужчин покупают секс на постоянной основе, и те, кто именно сейчас начал чувствовать вкус нового благополучия, не хочет этого лишиться. Женщины выступают знаком успеха и достижения, к которому все больше мужчин стремится после вступления Таиланда в мировую экономику.

Присоединение Таиланда к мировой экономике чудесным образом изменило доходы в Таиланде и нанесло серьезный урон обществу. Процитируем Пасука Фонгпайхита и Криса Бейкера, экономистов, которые анализировали экономический бум в Таиланде.

Правительство позволяет бизнесменам грабить человеческие и природные ресурсы страны для достижения роста экономики. Оно не следит за тем, чтобы эти долги возвращались. Во многих отношениях последняя волна экономического бума была просто катастрофой. Леса уничтожались. Экология в городах ухудшилась. Мало что делается для того, чтобы сократить промышленные выбросы и вредные отходы. Для многих людей, чей труд создал весь это бум, условия работы, здоровья и безопасности ужасающи.

Ни закон, ни мораль не оказались в состоянии уменьшить социальную цену, заплаченную за экономический рост. Бизнес зарождался в атмосфере общей вседозволенности и произвола. Механизмы социальной защиты оказались очень хрупкими. Законодательная система страдает серьезными изъянами. Правосудие не вызывает доверия. Полиция ненадежна. Власти регулярно пытаются помешать массовым организациям защищать права человека.

Механизмы социальной защиты настолько не эффективны, что делают возможными продажу и покупку рабов. Куда это приводит нас и тех, кто оказался закабален? Множество правозащитных организаций обращается к правительству с просьбой начать проводить в жизнь существующие законы. Действительно, если бы они выполнялись буквально, то рабства бы не было. Но, как мы видели, закон мало что может сделать против совместных усилий сексистской мужской культуры, религиозной доктрины, аморальной эксплуатационной экономики и коррумпированного правительства.

Таиланд сидит на игле рабства. Прибыль, приносимая рабством, течет из деревень в города и обратно. Поскольку власти и деловые круги привыкли к этим дополнительным деньгам, поскольку любые этические возражения потоплены в них, очень легко придумать оправдания рабства, а тайская культура и религия предоставляет их. Ситуация напоминает Соединенные Штаты в 50-х годах девятнадцатого века, когда значительная часть экономики зависела от рабского труда, а религия и культура были рады объяснить, почему это всем во благо. Но есть также и важная разница: это новое рабство — и его временный характер, а также усилия правозащитных организаций вселяют некоторую надежду.

Во всем Таиланде и люди, и организации борются с рабством. Центр защиты прав детей вытаскивает детей из публичных домов, обеспечивая им медицинскую и психологическую помощь и предоставляя убежище для реабилитации. Женский фонд и родственный ей Всемирный альянс против поставок женщин непрестанно оказывают давление на правительство с целью добиться последовательного выполнения законов. ЕСРАТ и Специальная комиссия за прекращение детской сексуальной эксплуатации добились большого успеха, пробудив обеспокоенность в Европе и Северной Америке и, самое важное, инициировав появление законов, по которым можно подвергнуть наказанию «западных» людей, вступивших в сексуальные отношения с тайскими детьми. Но эти усилия — попытки сдвинуть гору общественного безразличия в Таиланде. Излишек потенциальных рабов, особенно в политически нестабильных соседних странах — Бирме, Лаосе, Камбодже, их низкая цена, приносящая огромные прибыли, блокируют работу реформаторов. В лучшем случае эти организации могут только помочь части рабов в Таиланде, но мало что могут сделать для атаки на сами истоки рабства, хотя, как мы увидим в следующей главе, где эта работа будет рассмотрена в контексте старого рабства в Мавритании, и это является большим успехом.

Назад: Глава первая. Новое рабство