16. «On your own». The Vevre

– Что ты до сих пор делаешь дома?

Я открыл глаза, увидел струящийся в окно солнечный свет и ноутбук Хейдена все еще у меня на груди, хотя он уже давно перешел в режим скринсейвера. Будильник прозвенел, но я, разумеется, его не услышал; тихо звучала музыка из плейлиста. В дверях комнаты стояла мама и хмурилась. Она, должно быть, только что вернулась с работы; на ней была мятая розовая рабочая одежда с маленькими обезьянками.

– Проспал, – сказал я надтреснутым голосом, поскольку до сих пор окончательно не проснулся. Ничего удивительного, раз я уснул, должно быть, около пяти утра.

Она вздохнула:

– Живо одевайся. Если я отвезу тебя, мы можем успеть к началу занятий.

Мне было хреново; она выглядела такой изможденной, каким я чувствовал себя в последнее время. Я почистил зубы, намазался дезодорантом и быстро, как только мог, напялил на себя одежду. Ну хоть синяк под глазом начал приходить в норму, и то хорошо.

– Ну что, всю ночь играл в «Битвы магов»? – спросила мама, когда я забрался в машину. – Или еще чем-нибудь занимался? Наверное, думал о Хейдене.

Она сумела охватить все мои занятия.

– Все перечисленное, – заметил я, потирая глаза.

– Расскажи, что происходит. – Она запустила руки в свои лохматые кудри, и я понял, что у нее не было времени причесаться до того, как ей пришлось снаряжать меня в школу. Мне было плохо от того, что я не дал ей поспать; я же понимал, каково это.

По дороге я смотрел в окно на убогие домишки соседей, уступившие место центру города, когда мы подъехали ближе к школе. Листья давно уже попадали, и улицы были устланы ими, влажными и покореженными ногами пешеходов и шинами автомобилей. Кое-кто уже начал готовиться к Хеллоуину – люди выставляли в окнах и рядом с домами праздничные украшения. Я отвернулся, завидев фальшивое надгробье с надписью «Покойся с миром», выведенной большими неровными буквами. Мне хотелось поведать маме все, но она лишь разволнуется, а у нее и так проблем выше крыши.

– Я просто очень много думал, – сказал я вместо этого. – О Хейдене и обо всем. Ты веришь, что после смерти с людьми что-то происходит?

– Ты про небеса? Арфы и пушистые облака?

Меня больше интересовали привидения, особенно в облике магов и волшебников, но с какой стати болтать об этом?

– Что-то вроде.

– Нет, я в это не верю, – сказала она. – Думаю, нам надо сосредоточиться на жизни, которой живем. А мертвые живут в наших воспоминаниях. И снах. После того как мама умерла, она часто мне снилась. И снится до сих пор. Сны бывают хорошими и плохими тоже. Но я не против плохих снов. Благодаря им она до сих пор кажется мне живой.

Может, со мной случилось именно это? Может, я заснул сидя – когда увидел Верховного мага?

– Насколько живой? Такой, словно она в одной комнате с тобой? – Я задержал дыхание.

– Не так буквально, – ответила она, сворачивая на школьную автостоянку. – Но достаточно живой – до такой степени, что даже сейчас я иногда просыпаюсь и забываю о том, что она умерла. И иногда чувствую, будто она за нами наблюдает. Кажется, она видела вас выросшими и потому счастлива. Но это всего-навсего мечты. Игра воображения.

– А может, и нет, – сказал я, открывая дверцу машины. Воздух был холодным, пахло гниющей листвой.

Мама улыбнулась:

– Никогда не знаешь. Хорошего дня тебе в школе. Можем поговорить позже, если хочешь.

Однако я знал, что хорошего дня в школе после вчерашнего прогула у меня не получится. Я не мог вечно избегать мистера Бомона; мой внеклассный учитель строго посмотрел на меня и заявил, что я должен немедленно подойти к нему. Я собрался и направился в его кабинет.

– Рад снова видеть тебя, Сэм, – сказал мистер Бомон, сидя в одном из больших удобных кресел и призывая меня жестом сесть в другое. – Хотя я просил тебя прийти вчера. Не ожидал, что придется действовать через учителя.

– Знаю, – ответил я. – У меня просто не было свободного времени, вот и все.

– Понятно, – произнес он, но я знал: если у него есть копия моего расписания, он уже в курсе, что вчера днем у меня должны были быть часы для самостоятельных занятий. – Ладно, давай замнем этот вопрос. Нам надо много о чем поговорить сегодня.

– Да? – Я гадал, что он знает, что нет, и о чем имеет смысл рассказать ему. Какое-то мгновение я думал над идеей поведать о Верховном маге, но представив, что говорю об этом вслух, показался себе еще более безумным, чем был на самом деле.

– Боюсь, да. Все утро я встречался с людьми и разговаривал с ними о том, что произошло в этот уик-энд с Тревором. В том числе и в полиции.

Сердце заколотилось.

– В полиции?

– Да, в полиции. – Мистер Бомон говорил жестко, не дружелюбно, демонстрируя полную противоположность себе, каким он был во время нашей первой встречи. – Насколько я понимаю, на прошлой неделе пострадали два мальчика из вашей школы. А ты находишься далеко не в лучших отношениях с ними обоими.

Я почувствовал, как краснею, надеясь, что это не придаст мне виноватого вида. Значит, полиция занимается и тем, что произошло с Джейсоном? Я думал, он не желает, чтобы она вмешивалась. По крайней мере, так сказала Рейчел. Я стал гадать, кто мог видеть, как я собачусь с триадой на похоронах.

– Это не так, – с трудом выдавил я. На большее меня не хватило.

К моему удивлению, мистер Бомон кивнул. Я откинулся в кресле, не осознавая прежде, что сидел очень прямо и напряженно.

– Я сказал полицейским, что встречусь с тобой и что я не считаю тебя способным на такую жестокость. Теперь требуется подтверждение моих слов.

– Конечно нет! – Но я не мог изгнать нотку сомнения из своего голоса.

– Позволь мне рассказать тебе, что я знаю, а потом ты расскажешь мне, что знаешь ты, – начал мистер Бомон. – Я знаю, что у тебя с Джейсоном произошла перепалка на похоронах Хейдена, а потом к Джейсону пристал кто-то, кого он не видел. Я знаю, что вы с Тревором подрались на вечеринке в прошлый уик-энд в присутствии большого числа людей, и я могу добавить, что той ночью кто-то напал на Тревора, также сзади, и он опять же никого не видел. Я знаю, что Джейсон и Тревор – лучшие друзья Райана Стивенса, и все трое, по твоим же словам, очень плохо обращались с Хейденом. И я знаю, что ты сердит, и огорчен, и скучаешь по своему лучшему другу, и всего на прошлой неделе мы говорили о необходимости держать себя в руках. Я надеюсь, это был хороший разговор, и хочу верить, что ты прислушался ко мне. Вот почему я сказал полиции то, что сказал. Но ты должен понимать, как все это выглядит.

О, я понимал. Прекрасно понимал. Я взглянул на свои джинсы. Они были чуть порваны на колене; я потянул за ниточку и выдернул ее из ткани. И это как-то успокоило меня.

– Сэм, мне нужно, чтобы ты посмотрел мне в глаза и сказал, что ты этого не делал.

Я вспомнил наш разговор с Астрид о лжи. Мне не хотелось считать себя лжецом. Я не знал, как быть. А сказать что-то надо.

– Я не делал этого. – Это была не совсем ложь, раз я не помнил, что это моих рук дело.

Мистер Бомон посмотрел на меня. Я вспомнил, что прежде мне казалось, будто он почти читает мои мысли, и стал гадать, а способен ли он на это сейчас.

– Почему ты не говоришь, где был, когда на мальчиков напали? У меня станет спокойнее на душе, и тогда, может, я сам вместо тебя поговорю с полицией.

На мгновение я почувствовал облегчение, но тут же вспомнил: у меня практически нет алиби ни на одну из ночей. Успокаивало одно – то, что мистер Бомон склонен мне верить, даже если долго это не продлится.

– В субботу вечером я был на той вечеринке, – начал я. И рассказал ему о появлении Тревора, о том, как он начал приставать ко мне, как я впервые в жизни напился и заснул у «7-Eleven». – Я был очень пьян и, клянусь, в полной отключке.

Мистер Бомон нахмурился:

– Кто-нибудь видел тебя у «7-Eleven»?

– Только парень, который там работает. Он разбудил меня утром. – Лицу по-прежнему было жарко, словно я врал, но я говорил правду. Насколько я сам это знал.

– Во сколько ты ушел с вечеринки?

Я отрицательно помотал головой:

– Не помню, но думаю, раньше полуночи – хотел успеть до комендантского часа, но я уже сказал, что был очень пьян. – Стыдно признаваться в таком, но другого выхода я не видел.

– А как насчет ночи, когда пострадал Джейсон? Где ты был тогда? – Мистер Бомон почти пылал надеждой. Могу поручиться, он не хотел, чтобы это оказался я. Хотя его желание не было таким сильным, как мое.

– Дома. – Это прозвучало неубедительно.

– С кем?

– Один. Мама часто работает ночью, сестры тоже не было. По крайней мере, я так думаю.

– Думаешь? – Он поднял брови.

Я вздохнул:

– Я мало спал с тех пор, как Хейден умер. И живу как в тумане. Я не помню, была ли Рейчел дома; помню только, что это она рассказала мне о том, что Джейсона избили. На следующий день.

Мистер Бомон подался вперед, оперся локтем о колено и положил подбородок на руку. Совсем как тот парень, который мыслит.

– Немного неприятно, что никто не может поручиться за тебя. Ты можешь походить по окрестностям, поспрашивать, видел ли кто тебя у «7-Eleven», или поговорить с сестрой, заходила ли она домой той ночью. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе, но, возможно, полицейские все-таки захотят встретиться с тобой лично.

– Это значит, что вы верите мне? – Я постарался, чтобы в моем голосе не звучала откровенная надежда, но у меня это плохо получилось. Если он поверил мне, тогда, вероятно, я действительно говорю правду.

Он поколебался всего секунду, и я понял: меня отпустили с крючка.

– Хочу верить. Но хорошо бы иметь какие-нибудь доказательства. Ты думал о том, кто может стоять за этим?

Не считая Хейдена и Астрид, я только о том и думал. Но ни до чего не додумался.

– Все они обыкновенные засранцы. Должен быть еще кто-то, кто имеет на них зуб.

– Ты сказал «все», а имел в виду только Джейсона и Тревора?

– Я причисляю к ним и брата Хейдена – Райана, третьего члена триады хамов.

Мистер Бомон рассмеялся.

– Их так называют? Прости, я понимаю, ничего смешного тут нет. Хотя это точная их характеристика.

Мне стало лучше от его смеха. Если бы он считал меня виноватым, то разве мог бы смеяться?

– Это Хейден придумал. Вряд ли кто-то, кроме нас двоих, их так называет. Я знаю только о том, что они сделали ему. Понятия не имею, имелась ли у них на примете еще одна жертва.

– Хейден был гораздо умнее, чем казался, верно? – мягко спросил он.

Хорошо, что кто-то наконец понял это.

– Намного умнее.

– Райан был третьим. Но напали только на Джейсона и Тревора, – отметил мистер Бомон.

– Руки не дошли, – сказал я и тут же пожалел об этом.

– Что ты имеешь в виду?

– Клянусь, это сделал не я, и я ничего такого не планирую. Просто считаю, что Райан худший из трех. По крайней мере, таким он был по отношению к Хейдену. Если кто-то навредил Джейсону и Тревору, значит, он наверняка доберется и до Райана.

И я не знал, хочу ли остановить его. Хотя если полиция идет по моему следу, выбора, похоже, у меня нет.