Глава 20

Почему-то я не думала, что Рис может поехать вместе со мной к моим родителям. Наверное, дело в том, что я никогда прежде ничего не обсуждала с родителями в присутствии какого-нибудь парня.

Точнее, однажды я привела домой приятеля, но это была сущая случайность. Мне было девятнадцать, и я пошла на свидание из их дома, но забыла кошелек и удостоверение личности у них на столе. Встретившись с тем знакомым, мы заехали ко мне, чтобы забрать вещи. Несчастного парня встретило все мое семейство. Больше он мне так и не позвонил.

Впрочем, я сомневалась, что мои домашние устроят Рису выволочку. Зная своих родителей, я полагала, что они, скорее, расстелют перед ним красную дорожку.

Сначала мы заехали ко мне в квартиру. Рис настоял, чтобы он вошел первым, и я остановилась на пороге, ожидая, пока он проверит все комнаты. Вернувшись ко мне, он сказал:

– По-моему, все в порядке. Тебе помочь с вещами?

– Нет, спасибо.

Оставив Риса в гостиной, я вошла в спальню. Когда я огляделась, у меня по спине пробежал холодок. Кровать стояла незаправленной. Скомканное одеяло лежало так же, как я оставила его, поспешно покидая комнату.

Как ни странно, оказалось непросто собрать достаточное количество вещей, чтобы продержаться неделю-другую. В какой-то момент я даже смахнула со щеки глупую слезу. В этом месте я должна была чувствовать комфорт и безопасность, а не страх и паранойю.

Когда я вышла из ванной, Рис сидел на кровати. Взглянув на меня, он тут же поднялся.

– Ты в порядке?

– Конечно, – дрогнувшим голосом ответила я.

На его прекрасном лице промелькнуло сомнение, но он ничего не сказал. Сунув косметичку в чемодан с одеждой, я вымученно улыбнулась и закрыла его.

– Пожалуй, это все, – объявила я.

Наклонив голову набок, Рис спросил:

– Помнишь, что я тебе сказал?

– Ты много болтаешь – мне что, всегда слушать? – поддела его я.

Он удивился.

– В такой ситуации нормально переживать.

– А ты, я смотрю, мозгоправ. Уверен, что правильно выбрал профессию?

– Не огрызайся, а то отшлепаю, – сказал Рис, и его глаза стали темно-синими. – Кстати, офигенная идея.

С этим было не поспорить. Я вспомнила, как он приказал мне не шевелиться в процессе. От этого меня бросило в жар.

Застонав, Рис сделал шаг вперед и прикоснулся к моей щеке.

– Твое лицо для меня – открытая книга, – сказал он низким, хрипловатым голосом. – Тебе бы это понравилось.

Я закрыла глаза, наслаждаясь глубиной его голоса.

– Может быть.

– Никаких «может быть». Понравилось бы, как понравилось на кухне.

– Который час? – спросила я. – По-моему, у нас еще есть время проверить эту гипотезу, прежде чем ехать к родителям.

Рис рассмеялся, запрокинув голову.

– Малышка, у нас все вечно происходит чересчур быстро. В следующий раз я собираюсь раздеть тебя и насладиться по полной.

Этого обещания было достаточно, чтобы я вся затрепетала.

Он наклонился, быстро поцеловал меня и поднял чемодан. Вздохнув, я вышла из комнаты и взяла из гостиной ноутбук. Не позволяя себе оглянуться, я покинула квартиру.

– Ты не знаешь, Колтон уже связался с тем парнем, который может установить систему безопасности? – спросила я, закрывая дверь.

– Что? Тебе уже надоело со мной жить?

– Ага, – широко улыбнувшись, ответила я.

– Ты разбила мне сердце, – сказал Рис. Дождавшись, пока я спущусь с крыльца, он пошел к своему пикапу. – Не знаю, но сегодня спрошу у него о твоем телефоне. Твой запасной мобильник работает?

– Да.

Рис открыл для меня дверцу пикапа и аккуратно поставил все сумки за сиденья. Выпрямившись, он поправил мои очки и поцеловал в щеку. Мне ужасно захотелось хихикнуть, как маленькой девочке, ведь в поцелуях в щеку было что-то невозможно милое, но я сдержалась.

Заглянув в салон, я не поверила своим глазам и так и застыла в удивлении. За сиденьями были аккуратно сложены мольберт, чистые холсты и краски. Я и не слышала, как Рис выходил из квартиры и тем более как он заходил в соседнюю комнату, но…

Он упаковал мои краски!

Рис тем временем уселся за руль. Он странно смотрел на меня, а я понятия не имела, что сейчас написано у меня на лице, но догадывалась, что выгляжу как чокнутая.

– Что? – наконец спросил он.

– Ты даже о красках подумал, – прошептала я.

Он взглянул на мольберт, а затем снова на меня.

– Ну да. Я решил, что тебе они понадобятся. У меня есть место в спальне для гостей.

Вспомнив, как прошлой ночью он сказал, что нужен мне, я заволновалась. Не знаю, почему я вообще об этом подумала, но признать это означало смириться с тем, что у меня к нему глубокие чувства, а в таком случае, потеряв его, я бы сошла с ума от боли. Одна мысль об этом казалась мне настоящим безумием.

Но он упаковал мои краски!

Стоя возле пикапа, я лишь смотрела на него как полная дура, пока он не окликнул меня.

– Малышка, ты садишься или нет?

Я держалась за ручку двери, чувствуя, как сердце раздувается у меня в груди. В какой-то момент мне показалось, что оно вот-вот разорвется. Для Риса это были пустяки, но мне они казались невероятно важными.

Он усмехнулся.

– Рокси.

– Я сажусь, – сказала я.

– В этом году? – спросил он с издевкой.

– Не торопи меня, – вспыхнув, бросила я, понимая, что выгляжу глупо. – Я не хочу потянуть мышцу, забираясь в этого монстра. Мне бы лестница не помешала!

Рис рассмеялся, а я состроила гримасу. В конце концов я перестала вести себя как идиотка и залезла в машину. Пока я пристегивалась, Рис спросил:

– Кто это?

Выглянув в окно, я увидела Кипа, который как раз спускался с крыльца. Дверь в вестибюль только что закрылась за ним.

– Это Кип. Не помню его фамилии. Он недавно переехал в квартиру сверху.

– Хм…

Кип посмотрел на меня, и я махнула ему рукой. Он помахал мне в ответ, хоть и не столь радостно.

Поправив ремень, чтобы он не сковывал движений, я взглянула на Риса. Он вывернул с обочины на дорогу. Посмотрев в зеркало заднего вида, он на миг повернулся ко мне и подмигнул. Я прищурилась. Он рассмеялся, и я поняла, что мои губы сами собой растягиваются в улыбке. У него был невероятно заразительный смех. Я откинула голову на подголовник. Было в нем что-то удивительное.

«Тебе нужен я».

Эти слова снова всплыли у меня в голове. Хотя мне и хотелось забыть о них, они не оскорбили меня. Я не сочла их намеком на то, что слаба или что любой женщине нужен мужчина. Все это было чепухой. Смысл этих слов был гораздо глубже. Я даже не знала, готова ли я его полностью осознать.

– Спасибо, – сказала я.

– За что? – взглянув на меня, спросил Рис. – За оргазмы прошлой ночи?

Я рассмеялась.

– За них тоже спасибо, но я о другом. Спасибо за краски. Это очень любезно с твоей стороны.

– Да я сама любезность!

Покачав головой, я поправила сползшие очки.

– А еще ты само нахальство!

– У меня много талантов.

Я громко фыркнула.

– Почаще себе это повторяй.

Когда мы доехали до дома моих родителей, я уже почти забыла, зачем мы вообще туда собрались. По дороге мы то и дело подкалывали друг друга, что давало мне прекрасную возможность отвлечься, но едва мы припарковались за черным «фольксвагеном» моего старшего брата, как мне тут же захотелось забиться под сиденье. Само собой, родители не могли быть одни. Это был закон Мерфи в действии.

Улыбнувшись, Рис взглянул на меня.

– Хочешь, поспорим?

– Что к концу визита я захочу броситься под поезд? – бросила я, отстегивая ремень.

Он рассмеялся, и в уголках его глаз появились мелкие морщинки.

– Нет. Что к концу визита твоя мама уже примет меня в семью.

– Боже, – простонала я, качая головой. – Не стану спорить, ведь так и будет. Вполне возможно, она примется вязать пинетки для несуществующего ребенка.

Рис снова рассмеялся, и от этого стал в моих глазах еще прекраснее. Большинство парней нарушит десяток законов, лишь бы только сбежать от мамаши, одержимой браком и детьми. Впрочем, я не собиралась ему об этом сообщать.

Вздохнув, я вышла из пикапа. Не успели мы ступить на ведущую к дому дорожку, как дверь отворилась и на пороге показалась мама. Она переводила изумленный взгляд с меня на Риса и обратно.

Я с трудом сдержалась, чтобы не выругаться.

– Милая, – сказала она, улыбаясь от уха до уха, – ты собираешься дать мне повод для гордости?

– О боже, – простонала я.

Тихонько усмехнувшись, Рис обошел меня и поднялся на крыльцо. Не успел он и слова сказать, как мама заключила его в объятия, которые, как я знала, были весьма крепкими. Когда мама действительно хотела кого-то обнять, она не просто обхватывала этого человека руками, но и раскачивала из стороны в сторону в порыве нежности.

– Мам, – вздохнув, сказала я, – Рис сейчас задохнется.

– Цыц, – ответила мама. – Не каждый день мне выпадает шанс обнять красивого молодого парня, которого не я родила.

– О господи, – пробормотала я.

Рис рассмеялся, но мне не помогло и это. Впрочем, когда он наконец смог высвободиться из крепких объятий моей мамы, он обернулся и подмигнул мне. Я пронзила его сердитым взглядом и поднялась на крыльцо, но он раньше меня сказал:

– Сдается мне, моя девочка скоро даст вам повод для гордости.

От удивления у меня раскрылся рот.

– Твоя девочка? О! – Мама всплеснула руками и позвала папу. – Какие прекрасные новости…

– Мам, – перебила я ее, готовая поколотить их обоих. – Мы приехали не за этим, да и…

– Не омрачай мне радость, – отрезала мама и отвернулась, а я закатила глаза. На пороге уже стоял удивленный отец. – Уит, ты не поверишь! Рис только что назвал нашу малышку своей девочкой!

– Ну наконец-то, – сказал папа и кивнул Рису. – Давно пора, сынок.

Проходя мимо Риса, я с силой ткнула его локтем в живот. Он охнул, и я пошла дальше, довольная собой.

Едва не плача от счастья, мама суетилась на крыльце, чуть не сбивая горшки с яркими сиреневыми и оранжевыми хризантемами. Вдруг она остановилась и повернулась к Рису.

– Я должна позвонить твоей маме. Нам нужно…

– Ради всего святого! – воскликнула я, воздевая руки к небу. – Кто-то вломился ко мне в квартиру посреди ночи и сфотографировал меня во сне. За мной, возможно, следят. Поэтому я и приехала!

Родители пораженно уставились на меня.

– А ты умеешь сообщать новости, – сухо заметил Рис.

Папа повернулся ко мне, выпустив дверную ручку, отчего дверь с грохотом закрылась у него за спиной.

– Что? – спросил он.

Мне захотелось упасть на пол и забиться как ребенок в истерике.

Рис положил руку мне на талию.

– Может, войдем в дом и поговорим? Нам нужно рассказать вам, что случилось.

Так мы и поступили, только, прежде чем успели выложить все новости, Гордон с женой, которые как раз готовили фрикадельки на кухне, решили, что завтра мы с Рисом съезжаемся, на следующей неделе женимся и рожаем ребенка раньше Меган.

Меган сидела за дубовым столом, а мой брат стоял возле кухонного островка. Я понятия не имела, как у них получалось работать вместе. Мясо было у Гордона. Яйца и хлеб – у Меган. Между ними было метра два, не меньше. Эта схема просто не укладывалась у меня в голове.

Мой брат был крепким, как отец, но унаследовал плохое зрение от мамы. Однако его очки в тонкой оправе, казалось, никогда не соскальзывали с носа, в отличие от моих. Гордон улыбнулся, и по этой улыбке я сразу поняла, что он собирается меня смутить.

– Ты знаешь, что она с пятнадцати лет была в тебя влюблена?

– Милый, – укоризненно сказала Меган, качая головой.

– Знаю, конечно, – улыбнулся Рис.

– Это все знали, – продолжил Гордон. – Она даже нарисовала тебя на стене в своей спальне, так что папе пришлось закрасить…

– Гордон! Заткнись уже! – закричала я.

На кухню вошел папа.

– Да, Гордон, помолчи, – сказал он. – Твою сестренку кто-то преследует.

Гордон поднял над миской запачканные фаршем руки и мгновенно стал серьезным.

– Что?

Я села за стол напротив Меган, решив, что этот разговор лучше вести сидя. Мы с Рисом рассказали все по порядку, точнее, почти все. Я не стала упоминать о трусиках в посудомойке, ведь мне вовсе не хотелось делиться этим с родителями. По очевидным причинам я не стала упоминать и о диком, животном сексе.

Как и ожидалось, мама не на шутку перепугалась, а затем разозлилась.

– Да как он смеет так поступать с моей дочерью?! – воскликнула она и ударила кулаком по столу, отчего стоявшие на нем тарелки звякнули. Затем она повернулась к Гордону. – У тебя еще остался дробовик? Стоп. – Она подняла руку и взглянула на Риса. – Сынок, заткни уши. Сейчас я предложу нарушить несколько законов.

Рис ничего на это не ответил.

– Мам, – неуверенно запротестовала я.

Она пропустила мою реплику мимо ушей.

– Так у тебя остался дробовик? Возьми его, переночуй у нее в квартире, а если кто-то появится…

– Миссис Арк, я думаю, это не лучшая мысль. Подозреваю, Гордон хочет быть дома, когда родится его первый внук, – разумно заметил Рис. – Рокси в безопасности. Сейчас это главное.

– Главное – поймать этого больного козла, – сказал папа, скрестив руки на груди.

Рис объяснил, что уже делается. Мой телефон изучали на предмет отпечатков пальцев. Квартиру собирались снабдить системой безопасности. Я же пока жила у Риса.

Родители и брат успокоились не сразу. Не то чтобы я винила их за такую реакцию. Они любили меня и беспокоились обо мне. Я вовсе не хотела, чтобы они волновались, как не хотела и бояться безымянного, безликого извращенца.

Примерно через час, когда с кухни донесся запах чеснока и мяса, мама пригласила нас присоединиться к их еженедельному воскресному ужину. Когда я взглянула на Риса, он кивнул, и бабочки у меня в животе окончательно обезумели, словно пытаясь вырваться наружу. Я встала, чтобы достать тарелки, и вдруг поняла, что кого-то не хватает.

– А где Томас? – спросила я, поставив стопку тарелок на стол.

Папа вытащил из холодильника пиво.

– Он у друга, поклоняется сатане или что-то в таком духе.

Медленно нахмурив брови, я встретилась взглядом с Меган. Она улыбнулась и наклонила голову.

– Интересно у них там.

– Да уж, – улыбнулся Рис. – Что может быть лучше воскресного поклонения сатане?

Когда папа вернулся к столу, мама шлепнула его по руке.

– Томас со своей девушкой. И они делают уроки, – сказала она.

Гордон фыркнул.

– Смотрите, что вы наделали! – Мама всплеснула руками в кухонных рукавицах. – Я забыла достать чесночный хлеб. – Вытащив противень, она повернулась ко мне, и хлеб чуть не свалился на пол. – Кстати! Совсем забыла тебе рассказать. Мы ведь вчера не увиделись, но это и к лучшему, а то я сразу бы стала охотником за головами и вышла на тропу войны.

Папа вздохнул.

Не в силах сдержаться, я хихикнула и села рядом с Рисом.

– Теперь я только на тропе войны тебя и буду представлять, – заметила я.

– Я очень воинственна, – сказала мама и сложила хлеб в корзинку. – Так вот, я встретила мисс Спонсито. Помнишь ее? Она работает куратором в одном из городских музеев.

О нет. Я подняла свой стакан.

– Да, я ее помню.

Гордон пустил по кругу миску с соусом, а мама принялась сверлить меня взглядом.

– Помнишь, я показывала ей твои работы?

– Как такое забыть? – буркнула я и взглянула на свой чай, жалея, что в нем нет ни грамма алкоголя.

Все уселись за стол, но мама упрямо продолжала атаку.

– Она по-прежнему заинтересована.

– О, – пробормотала я, забирая себе самую большую фрикадельку. – Ты лучше всех готовишь фрикадельки, – сказала я Гордону. – Я тебе раньше об этом говорила?

Гордон улыбнулся.

– Заинтересована в чем? – спросил Рис.

– Ни в чем, – тут же ответила я.

Мама пронзила меня взглядом.

– Пару месяцев назад я показала мисс Спонсито несколько работ Рокси. Она хочет заказать несколько картин. Это ведь здорово, – сказала мама, глядя на меня. – Получаешь деньги за любимое дело. Что может быть лучше? Но Рокси пока не согласилась.

Я состроила гримасу, наматывая спагетти на вилку, а затем чуть не вскрикнула, когда мне на бедро легла ладонь Риса. Я с удивлением взглянула на него. Он прищурился.

– Почему ты не согласилась?

Хороший вопрос. Как только на него ответить? Я пожала плечами.

– У меня не было времени. Я подумала, что ей нужно… что-то новое, серьезное.

– Поэтому тебе и стоит бросить свою проклятую учебу, – сказал отец, подхватывая спагетти вилкой.

– Пап, я пытаюсь получить образование. Разве не этого каждый родитель хочет для своего ребенка? – спросила я.

– Каждый родитель хочет, чтобы ребенок был счастлив, – поправил меня отец. – А диплом графического дизайнера тебя счастливой не сделает.

Я глубоко вздохнула.

– Я уже счастлива.

По выражениям лиц я поняла, что никто мне не поверил. Мне стало обидно. Я хотела закричать, что счастлива, насколько вообще можно быть счастливой в таких обстоятельствах. Не стоило все же забывать, что какой-то тип фотографировал меня во сне, Генри разгуливал на свободе, а Чарли…

Чарли снова отказывался от еды.

Аппетит у меня пропал.

Рис не сводил с меня глаз.

– Все твои работы, которые я видел, весьма хороши, – сказал он.

– Это правда, – улыбнулась Меган. – Ты нарисовала нам плюшевого мишку в детской. Всякий раз, входя в комнату, я поражаюсь, каким реальным он кажется.

– Спасибо, – смущенно пробормотала я. Взглянув на Риса, я заметила, как он усиленно о чем-то размышляет. Если честно, я бы предпочла поговорить о сталкере и моих трусиках в посудомойке.

Но это была моя семья, так что беседа вскоре стала еще более неловкой.

– Как дела у твоего отца? – спросил папа у Риса.

Я застыла и метнула в его сторону предупредительный взгляд. Отец не заметил моего намека.

– У него все хорошо. Разводится в пятисотый раз, – равнодушно бросил Рис, хоть я и понимала, что его сильно задевает полная неспособность его родителя хранить супружескую верность. Впрочем, это не было идеей фикс, иначе он не смог бы смириться с моей ложью. И все же это было ему не по душе. – В общем, все по-старому.

Папа смутился.

– Что ж, надеюсь, рано или поздно твой отец найдет свое счастье. Счастья заслуживают все.

Правда? Я в этом сомневалась, но мои родители пребывали в приподнятом настроении. Когда после ужина Рис вместе с отцом, Гордоном и Меган ушел в гостиную, а я осталась, чтобы помочь маме убрать со стола, она обрушила на меня целый водопад мечтаний будущей бабушки.

– Вы зайдете к его маме, прежде чем уехать? – спросила она, загружая посуду в посудомойку.

Стоп: мы собирались к ней зайти? Я об этом даже не подумала. И очень сомневалась, что выдержу второй раунд.

– Не знаю, – честно сказала я.

Мама забирала у меня тарелки, которые я предварительно ополаскивала в раковине. Ненадолго повисла пауза.

– Так что же все-таки между вами? И не говори мне, что не знаешь. Когда мы в прошлый раз болтали о личном, о нем никто и не вспоминал, а теперь он тут как тут.

Я открыла рот.

Мама не замолкала.

– И я знаю, что брат не упустил возможности тебя поддеть, – сказала она и повернулась, чтобы взглянуть мне прямо в глаза. – Но, милая, все ведь знают, что ты была влюб…

– Мы встречаемся, – выпалила я, не дав ей закончить. – Такой ответ устраивает? Думаю, именно это между нами и происходит. Ничего серьезного. Ладно? Мне уже не пятнадцать.

Мама удивилась моей резкости.

И я уже не рисовала его у себя на стенах. Я писала его портреты красками. Я отошла от мамы, собрала все приборы и поместила их в один из отсеков посудомойки.

– Милая, – сказала мама, касаясь моей руки, – я волнуюсь за тебя.

Выпрямившись, я облокотилась на раковину.

– Из-за Риса? – тихо спросила я.

Мама улыбнулась, но ее улыбка получилась такой печальной, что у меня кольнуло в груди.

– Да. Я ведь знаю, что он много лет тебе небезразличен, а теперь он рядом, с тобой. Он рядом, а ты ведешь себя так, словно в этом нет ничего особенного.

– Мам…

Она подняла руку, не давая мне продолжить.

– С музеем ты тоже не хочешь попробовать. А теперь к тебе еще и в квартиру вломились. Это, конечно, никак не связано с двумя другими вещами и с тем, что я хочу тебе сказать. Но пора поговорить откровенно.

О нет.

– То, что Чарли прикован к постели, не означает, что ты должна лишить себя всех радостей жизни.

Я отпрянула, словно она ударила меня.

– Что?

– Милая, мы с папой понимаем, что тебя терзает чувство вины и что…

– Рокси!

В кухню вошел Рис. Вслед за ним порог переступили папа и Гордон. Суровое выражение всех трех лиц сразу подсказало мне, что случилось неладное.

– Что случилось? – спросила я.

– Нужно ехать к тебе, – ответил Рис и подошел ближе, глядя мне прямо в глаза. – В твою квартиру вломились.