Наверное, я до последнего ждал… чего-то. То ли ловушки, то ли фантасмагорического превращения милого итальянского городишки в дремучий лес, в котором скрывалось чудовище. На деле же за калиткой меня ждала обыденность. Настолько пронзительная и непримечательная, что хотелось протереть глаза.

Двухэтажный белый домик, ничем не отличающийся от пары десятков вокруг. Автомобиль – светло-серый «Ситроен», причем не самой дорогой модели и не слишком-то свежего года выпуска. Пара деревцев. Аккуратно постриженный газон, на котором гоняли мячик двое детей – мальчик и девочка. Лет пяти-восьми, но девочка чуть постарше. Именно она первая заметила меня и приветливо помахала ручкой.

Дети. Обычные человеческие дети!

Я чуть не провалился на третий слой Сумрака, пытаясь разглядеть хоть малейшие признаки ауры Иного. Ничего. Женщина в джинсовом комбинезоне, постригавшая кусты чуть поодаль – по-видимому, мать семейства, – тоже человек.

– Buon giorno! – поздоровалась девочка.

Я не заметил, как она подошла ко мне. Темные кудряшки, короткое платьице и глазки-пуговки. Самая обычная девочка.

– Привет, – пробормотал я.

Способности Иного позволяли мне понимать итальянский, но говорить на нем в обычном мире я уж точно не мог. Впрочем, это вряд ли было обязательно.

– Ты, наверное, к папе. К нему иногда приходят такие – р-р-р-р-р! – Девочка зарычала, скаля крохотные зубки, и изобразила пальцами то ли рога, то ли уши. – Но ты хороший. Пойдем, я тебя отведу.

К папе?! Да как такое вообще могло произойти?! Конечно, древний оборотень вполне мог бы надежно замаскировать свое потомство, но я почему-то не сомневался – и у детей, и у их матери ауры настоящие. Человеческие. Что ж… мне ли задумываться о причудах Старших? Выдохнув, я взялся за тонкие детские пальчики. Хотелось надеяться, что это не было нарушением каких-нибудь неписаных правил.

Мы прошли наискосок через лужайку и свернули за угол дома. Первое, на что я почему-то посмотрел, была мебель. Стол и пара стульев. Обшарпанный белый пластик – такой обычно ставят около дешевых кафешек или отвозят на дачу.

Сколь вразвалку сидел на одном из стульев. Обычный среднестатистический мужик лет сорока с небольшим. Чуть тронутые сединой короткие темные волосы с залысинами, шорты, расстегнутая рубаха, не скрывавшая изрядное пузико и крестик на волосатой груди. У оборотня Старшей крови. Крестик.

– Виола – доброе дитя. – Сколь неторопливо снял солнечные очки и убрал их в нагрудный карман. – Но она редко подходит к таким, как ты.

– Думаю, такие, как я, здесь вообще бывают нечасто, – пробормотал я.

– Это верно.

Я чувствовал себя нерадивым студентом, загремевшим на пересдачу к самому лютому преподавателю. Сколь просто смотрел на меня. Без злобы – но я почему-то успел подумать, что неплохо было бы сейчас оказаться где-нибудь в другом месте. Желательно – подальше отсюда. Ведь иногда, чтобы остаться в живых, недостаточно лишь не произносить ложь вслух. Старший видел меня насквозь – а я не ощущал и малейшего прикосновения Силы.

– Давно мне не приходилось видеть такого, – произнес он. – Очень давно.

– Светлого? – осторожно уточнил я.

– Светлый, Темный – какая разница? – Сколь покачал головой. – На охоте и на войне все одинаковые. Так было, еще когда мы жили среди людей.

– Ты – первый из волков? – Я переступил с ноги на ногу. – Или до тебя были другие?

– Странный вопрос, – усмехнулся Сколь. – Я не помню. Как ты можешь догадаться, в те времена со счетом вообще было туго. Даже для тебя десять лет – уже почти ничто, а тогда за десять лет менялось два поколения. Скажем так – я не знаю никого старше меня.

– Тогда ты, наверное, видел вообще все на свете. – Я чуть склонил голову. – И все же что-то во мне тебя удивляет.

– Кровь, – ответил Сколь. – Кровь дает силу и могущество. Делишься кровью – делишься силой, но разбавляешь вдвое. Нужно выбирать с умом. Время воинов прошло. Старшая кровь больше не порождает себе подобных… кроме тебя.

Понятно. В смысле – наверное, понятно, но разъяснений я вряд ли дождусь. Первые оборотни – самые могучие. Похоже, не только в силу возраста и колоссального опыта. Когда-то давным-давно вервольфы не кусали кого попало, инициация была особой наградой. Старшие выбирали достойных, и те наследовали часть силы. И с каждым поколением сила убывала. Пока отлаженный механизм не дал сбой и не породил полчища современных оборотней – низшей касты среди Темных. Которые принялись плодить себе подобных и так же легко гибнуть, попавшись на охоте без лицензии. Сотнями, если не тысячами в год. А Старшие затаились и ушли от дел – видимо, чтобы не краснеть за кровожадных и бестолковых потомков. Вероятнее всего, с вампирами дело обстояло примерно так же. Если легенды о Носферату, которыми нас потчевали на факультативах в московском Дозоре, были правдой хотя бы наполовину, древний кровосос стоил пары десятков современных. Даже Высших.

– Меня инициировал Эйнар Лакс, – сказал я. – Ты знал его?

– Знал, и весьма неплохо. – Сколь указал на свободный стул. – Может, все-таки присядешь?

– Благодарю. – Я устроился напротив. – И зачем ему понадобилось обращать меня?

– Я никогда его не понимал, – ответил Сколь. – Лакс всегда был другим. Слишком молодым. Слишком амбициозным. И пару тысяч лет назад, и пятьсот, и сейчас. Пока ты не убил Лакса, у него всегда были свои цели и свои планы.

Я сжал подлокотники стула. Если Сколь с самого начала знал, то почему?.. Но нет – карать меня, похоже, никто не собирался.

– Лакс хотел вернуть Великую Праматерь, – тихо произнес я.

– Я не был бы так уверен. – Сколь закинул ногу на ногу. – Такие, как он, не любят делиться. Ни едой, ни женщинами. И особенно – властью. Не знаю, зачем Лаксу понадобилась Великая Праматерь… А зачем она тебе, дозорный?

Последние слова Старший произнес изменившимся голосом. Разленившийся на солнце немолодой мужик исчез – теперь огненно-желтыми глазами на меня смотрел хищник. Беспощадный и древний, как сам человеческий род. Не знаю, смог ли бы я вообще соврать – даже если бы захотел. Майк предупреждал, что Старший почувствует любую ложь, но и правда тоже была смертоносна. И если нет никакой разницы – чего мне вообще бояться?

– Я ищу Великую Праматерь оборотней, – медленно произнес я, глядя прямо в полыхающие желтым огоньки, – чтобы убить.

– Великая Мать. – Сколь снова заговорил почти через минуту. – Та, что стала легендой, когда мир был еще молод. Та, что выносила первых из великих родов. Скрылась ли она в Сумраке? Или до сих пор ходит по земле? – Сколь на мгновение зажмурился, словно пытаясь разглядеть что-то внутри себя самого. – Я не знаю. Но я скажу, где ее искать.

– Почему ты мне помогаешь?! – не выдержал я.

Мне почему-то захотелось вскочить и как следует тряхнуть Сколя за шиворот – настолько нелепой выглядела ситуация. Должна же, в конце концов, быть хоть какая-то логика!

– Тебе нравится этот мир? – Сколь поднял глаза. Уже обычные, человеческие. – Мне нравится. Да, за последнее время люди изобрели довольно опасные штуки – винтовки, автоматы, атомные бомбы… интернет. Но все равно существовать сейчас несколько проще, чем когда-то давно. Можно хотя бы ложиться спать и рассчитывать, что доживешь до утра.

– Ну, если сравнивать с каменным веком, сейчас действительно стало вполне комфортно, – согласился я, – но…

– Нет никаких «но»! – рявкнул Сколь. – Три недели назад Лакс призвал всех Старших в Таллин. В город, который через сутки должен был быть наполнен Инквизиторами. Не знаю, что он затеял на этот раз, но я не поехал. И таких, как я, нашлось немало. Ты спрашиваешь, почему я тебе помогаю? – Сколь нервно рассмеялся. – Да потому, что мне страшно.

– Удивительно, – вздохнул я. – Но, черт возьми, логично.

– А ты думал, – фыркнул Сколь. – У тебя дети есть?

– Дочка. – Я потер занывшее плечо. – Была.

– Тогда вот что я тебе скажу, мой юный друг. – Сколь подался вперед и облокотился на стол. – Все, что тебе говорили Великие Пресветлые маги, – забудь. Нам не мировое господство и каждый день жрать девственниц нужно, а то же самое, что и вам, и обычным людям. Чтобы тихо и спокойно. И чтобы детишки из школы вовремя возвращались.

А ведь я его понимал. Понимал и верил вервольфу Старшей крови, разменявшему уже черт знает которое по счету тысячелетие. Если не самому Сколю, то женщине и детям там, на лужайке за домом, – верил. Сейчас оборотень снова выглядел как самый обычный человек. Совершенно по-человечески напуганный чем-то, что было сильнее даже самой старшей из Старшей крови.

– Ты же понимаешь, что если она действительно вернется, то все вот это, – Сколь указал рукой в непонятном направлении, – очень быстро закончится. Я не знаю и знать не хочу, что придумал Лакс. Но если ты отыщешь Праматерь, если сможешь убить ее, – Сколь схватил меня за запястье и с силой сжал, – убей.

Я еще раз посмотрел в зеркало и сбросил газ. Неприметная пыльная машина прицепилась ко мне километров через пятьдесят-семьдесят после границы и почти час гнала меня по трассе, но теперь, кажется, отстала. На равнине автомобильный двигатель еще кое-как справлялся, но когда узкая дорога начала виться и забираться в гору, тянуть полторы тонны металла и двух Инквизиторов стало куда сложнее. Вероятно, они потеряли меня задолго до Обертерцена, но я все равно мчался, прошивая насквозь крохотный городок и распугивая местных ревом мотора. И только едва не проскочив мимо поворота, поехал чуть медленнее. Подаренный Майком навигатор вел меня по улице с труднопроизносимым названием Гафадурштрассе. Вперед и вверх.

В горы.

Похоже, этот путь не пользовался особой популярностью. Узкая дорога, да еще и заасфальтированная кое-как – по местным меркам, разумеется. Публика, посещавшая швейцарские Альпы в горнолыжный сезон, наверняка предпочитала пользоваться альтернативным транспортом. Перед тем как Гафадурштрассе ушла вправо, я успел зацепить краешком глаза линию подъемников. Вся человеческая активность смещалась туда, где туристы готовы были тратить кровные евро и франки. Здесь остались только пустые скошенные поля и фермы, построенные в прошлом, если не в позапрошлом веке.

Я покачал головой и легонько хлопнул ладонью по рулю. Надо же. Если где-то и существовало место, более тихое и спокойное, чем берег озера на севере Италии, то здесь. Пастораль в чистом виде – и где-то тут мне предстояло искать логово Великой Праматери. Похоже, хтонические чудовища предпочитали жить там, где поспокойнее.

После очередной крохотной фермы дорога еще больше задралась вверх, углубилась в лес и окончательно испохабилась – то и дело в асфальте попадались трещины, из которых вовсю перла наглая растительность. Я проехал еще где-то километр или полтора и уперся в тупик.

Дальше пути не было. Прямо передо мной росли точно такие же сосны, как и по сторонам. Я опустил мотоцикл на подножку и постучал по экрану навигатора. Для электроники Гафадурштрассе тоже обрывалась здесь – он беспомощно мигнул, показывая конец маршрута, и погас.

И когда только успело стемнеть? Еще въезжая в лес, я слеп от солнца, отраженного в хромированных деталях, а сейчас со всех сторон надвигалась серая дымка. Мотоцикл подо мной чихнул и заглох.

– Что, опять? – проворчал я.

Собственный голос прозвучал глухо, будто я слышал его откуда-то издалека.

И только когда мои ноги ступили в синеватую густую растительность, я понял, что все-таки доехал туда, куда хотел. Обитель Великой Праматери скрывалась за одной из тайных троп оборотней. Здесь не я уходил в Сумрак – Сумрак сам наползал на окружающий мир густой пеленой. В которой меня уже ждали.

– Ну, привет, серый. – Я помахал рукой. – Давно не виделись.

Сумеречный Волк, как всегда, не ответил. И как всегда, повернулся спиной и поспешил вперед, указывая путь. Мне оставалось только следовать за ним, на ходу вынимая из рюкзака Дюрандаль.

На первом слое Сумрака дорога не заканчивалась, превращаясь в узкую лестницу. Теперь я спускался вниз. Через пару десятков ступенек Волк обернулся, несколько раз скребанул камень могучей лапищей и исчез. Я не сразу понял, что меня приглашают идти глубже.

Второй слой. Здесь деревьев уже не было – зато лестница стала чуть шире и ровнее. Теперь я уже не боялся свернуть шею и даже попробовал шагать быстрее. Получалось неплохо – пока Волк снова не остановился и не принялся царапать когтями ступеньку. Последнюю. На втором слое дороги дальше не было. Лестница упиралась в скалу.

– Ты издеваешься? Четвертый уровень, серый, понимаешь? Четвертый! – Я для пущей наглядности продемонстрировал Волку соответствующее количество пальцев. – Мне не пройти!

Похоже, мои проблемы его волновали мало. Сумеречный Волк сердито тряхнул мохнатой головой и провалился на третий слой. Я спустился до места, где он только что стоял, сел на корточки и коснулся ладонью холодного камня. Нет, никакого секрета, никакой тайной кнопки, которая могла бы открыть проход. Я даже на всякий случай поскреб ступеньку обломанным лезвием Дюрандаля. Ничего. Только тень от моей руки. Почти незаметная, прозрачная. Но и ее можно ухватить и потянуть на себя… если хватит пороху.

Скалы расступились. Здесь я был всего раз в четвертый в жизни и в первый раз – самостоятельно. Магу моего уровня тут делать нечего. Но я все же двинулся вперед. Первые несколько ступенек дались неожиданно легко, а потом силы закончились. Не постепенно, как это обычно бывает на первом или втором слое, а сразу. Будто кто-то дернул питавший меня рубильник.

– Все, – прохрипел я, плюхаясь на камень, – приехали.

Волк стоял на очередной последней ступеньке. Всего метрах в двух-трех – и одновременно бесконечно далеко. И звал меня дальше.

На четвертый слой Сумрака.

– Не могу. – Я помотал головой. – Тут нужен хотя бы второй уровень.

Но отвечать было уже некому. Волк исчез. А я остался. На этой чертовой сумеречной лестнице, по которой можно пройти только вперед. Вперед и вниз. Я уже даже не догадывался – знал. Добраться, доползти до последней ступеньки, хоть кубарем скатиться – и откроется четвертый слой. Но обратно будет уже не подняться. Впрочем, оставался еще один вариант. Сидеть и ждать, пока Сумрак не остановит мне сердце.

Я вставал. Медленно, будто столетний старик, чьи конечности уже давно отходили свое. Дюрандаль ожил, но не грозным оружием, а клюкой, на которую мне приходилось опираться. Ступенька. Еще ступенька. И еще одна. На третьей я споткнулся и рухнул вниз.

На четвертый слой. Странно, но здесь снова появились деревья. Но совсем не такие, как наверху, в реальном мире. Узловатые толстые стволы переплетались между собой, скручивались в непонятные фигуры и где-то высоко надо мной раскидывались бледно-зелеными кронами. Лестницы почти не было. Точнее, вместо нее осталась всего одна длинная ступенька, упиравшаяся прямо в корневища. И хорошо – идти я все равно уже не мог. Только медленно ползти, по нескольку сантиметров подтягивая на руках непослушное тело.

Помощь пришла, когда я уже почти потерял зрение. Почувствовав кончиками пальцев жесткий мех, я изо всех сил вцепился в Волка. Огромная зверюга фыркнула и с легкостью потащила меня.

Прямо под ультрамариновое небо пятого слоя Сумрака. Почти такое же, как в реальном мире, только будто нарисованное масляными красками. Знакомое и непривычное. Но здесь я хотя бы снова мог дышать – похоже, глубокие слои оказывались не только чем-то похожими на обычный мир, но и менее энергоемкими.

– Спасибо. – Я потрепал Волка по мохнатому боку. – Дальше сам. Сейчас, только посижу минутку.

Силы уже почти не осталось. Только упрямство. И пророчество Делорма – если он видел, как я использую артефакт, значит, я все-таки спущусь по этой лестнице. До самого низа. Но про возвращение назад Делорм не говорил ни слова. Не говорил и не хотел говорить. Если конец заведомо известен – хватит ли у вас мужества дойти до него, мсье Шаров?

– Хватит. – Я поднялся на ноги. – Еще как хватит.

Всего-то навсего десять ступенек. По красочному и дружелюбному пятому слою. Уже в самом низу Волк доверчиво ткнулся мокрым носом в мою ладонь и растаял. Не ушел дальше – просто исчез. Последний шаг я должен был сделать один. С мечом в руках – как и положено chevalier.

Сначала мне показалось, что меня каким-то образом выкинуло обратно в человеческий мир. Заросшие мхом ступеньки и деревья выглядели самыми обычными. Но вряд ли являлись – вместо альпийских сосен по обеим сторонам лестницы вымахали неизвестного мне вида великаны с толстыми стволами и каплевидными листьями размером чуть ли не с мою ладонь. Больше похоже на какой-нибудь зачарованный лес из фильмов. Не хватало только летающих огоньков и песнопений на каком-нибудь эльфийском наречии. И лестница здесь оказалась неожиданно длинной – загибалась за поворот.

Дюрандаль тоже изменился. На шестом слое Сумрака его лезвие вновь стало полным. Я, как ни старался, так и не смог разглядеть место, где сталь клинка когда-то была обломана. Здесь все становилось тем, чем являлось по-настоящему. И если чего-то не касались изменения, значит…

Алена сидела на ступеньках прямо за поворотом. На ней даже одежда осталась та же самая – серая куртка, джинсы и кроссовки. Впрочем, я бы все равно ее узнал. Даже со спины. Даже в любом другом наряде. Даже в любом другом обличье. Но это было настоящим. Невысокая девушка с растрепанными светлыми волосами.

– Ты пришел. – Алена заговорила, не оборачиваясь. – Я знала, что придешь, но все равно надеялась. Глупо, да?.. Давно догадался?

– Нет, – признался я. – Я и сейчас не до конца верю.

– Доволен?

– Не особо. – Я опустился на ступеньку рядом с Аленой. Теперь мы почти касались локтями. – После всего я ждал чего-то…

– Зубастого и кровожадного? – прыснула она. – А я вот такая. Маленькая и совсем не страшная.

– Ну, внешность обманчива. – Я положил Дюрандаль справа и выпустил рукоять. – Я не знаю, что ты на самом деле можешь.

– Да ничего я на самом деле не могу. – Алена пожала плечами. – Так, мелочи. Ходить глубоко в Сумрак. Прятаться. Пудрить мозги мужикам.

– Это точно.

– Давным-давно, во времена, когда земля была еще маленькой и плоской, жила-была девочка. – Алена склонилась вперед и обхватила колени. – Самая обычная девочка из самого обычного племени. Она играла в камешки под солнцем днем, а ночью, когда из чащи выходили дикие звери, дрожала у костра от страха и холода. Время шло, и девочка превратилась в молодую женщину. И как это обычно бывает с молодыми женщинами, однажды она влюбилась. В охотника из племени. Каждый день охотник с другими мужчинами уходил в лес и приносил добычу. Иногда возвращались не все – но к этому давно привыкли. Люди вообще быстро привыкают к тому, что их не касается. Но когда из леса не вернулся возлюбленный девочки, она чуть не умерла от горя. Девочка плакала три дня и три ночи, а на четвертый день обратилась к духам из чащи. И хоть она и была еще совсем молодой и неразумной, она уже знала, чего хотела. Девочка попросила для охотников ее племени острых зубов и когтей, чтобы они стали сильнее любых ночных чудовищ и никогда больше не боялись темноты. И духи услышали девочку. Ее старший сын родился с сердцем волка. Средний – с глазами тигра…

– Подожди. – Я тряхнул головой. – Все прямо так и было?

– Откуда мне знать? – улыбнулась Алена. – Это просто старая-старая сказка про какую-то девочку. Не я ее придумала.

– Но ты-то знаешь, как все случилось на самом деле, – проворчал я. – Хоть это и было черт знает сколько тысяч лет назад.

– Тебе когда-нибудь говорили, что неприлично напоминать женщине о ее возрасте? – Алена толкнула меня локтем в бок. – У тебя остались сигареты?

– Значит, от тебя просто произошли оборотни? И все? – Я открыл пачку и обнаружил там одну-единственную сигарету. – Покурим.

– Вроде того. – Алена достала из кармана зажигалку. – Я, кстати, даже не могу превратиться в волка. А ты можешь.

– Тогда зачем кому-то вообще понадобилось вызывать тебя из Сумрака? – спросил я. – Чего они от тебя хотели?

– А чего можно хотеть от самого Старшего? – Алена отобрала у меня сигарету и затянулась. Дым не поплыл вверх, как обычно, а устремился отвесно к земле. Некоторые законы физики здесь почему-то давали сбой. – Саша, я ушла из мира людей уже давным-давно. И каждый раз мои дети призывали меня только для одной цели.

А ведь я мог догадаться. Намного раньше, еще в Таллине. Если бы был хотя бы чуточку сообразительнее. Для чего Лаксу мог понадобиться древний артефакт и полный город Инквизиторов?

– Чтобы победить в схватке, – проговорил я. – И самому стать Старшим среди Старших.

– Он убил бы меня. – Алена склонила голову. – Как и все предыдущие – если бы смогли. Я устала, Саша.

– Понимаю.

– Нет, не понимаешь! – Алена развернулась и схватила меня за руку. – Все равно это закончится, пусть лучше сейчас. Пусть лучше ты – так хотя бы будет меньше вреда.

– Что ты… – Я осторожно взял ее за плечо.

– Давай, Саша! Ты ведь за этим сюда пришел. – Алена стряхнула мою руку и склонилась вниз, убирая волосы с шеи. – У тебя есть меч.

Беззащитный затылок. Позвонки под кожей. Тонкие, хрупкие – можно переломить двумя пальцами. Или встать, размахнуться тяжелым клинком и закончить все быстро. И почти безболезненно.

– Прекрати. – Я склонился над Аленой и коснулся губами ее шеи. – Иди ко мне.

Может, она искусно играла. Нельзя прожить столько лет и остаться обычной девочкой из сказки. Но сейчас это уже не имело никакого значения. Решение принимал я. А они только ждали.

Алена, давшая жизнь роду оборотней.

Сколь, который так боялся перемен.

Майк, снова гнавший колонну мотоциклов по дорогам, которых нет на карте.

Тридцатилетний Саша Шаров, стоящий на коленях на снегу около ларьков на «Пионерской». Израненный, но все равно готовый забить всех на свете зубастых тварей обрезком стальной трубы.

Волк, который не умел прощать.

Андрэ Делорм по прозвищу Коллекционер, который видел картину будущего. Но не мог знать, что на самом деле на ней изображено.

Дюрандаль, без дела лежащий на каменных ступенях. Губы Алены, прижавшиеся к моим. И мои пальцы, размалывающие в мелкую крошку крохотное фарфоровое личико. «Поцелуй вечного сна». В нужное время имя стало ключом. И открыло дверь, за которой великий Леонардо запер саму смерть.

Я аккуратно поднял неподвижное тело Алены. Совсем легкое. Иногда даже тысячелетия ничего не весят. Подходящее место нашлось сразу, стоило мне сойти с лестницы. Ствол неизвестного дерева изгибался, образуя ложе. Я набросал оборванных веток, устроил Алену и накрыл своей курткой. Вряд ли здесь когда-нибудь бывает холодно – но пусть лучше ей будет удобно. С Дюрандалем на груди она стала похожа на какого-нибудь усопшего крестоносца. Странное зрелище – и все-таки правильное. Не хотелось разлучать рукоять с вновь обретенным клинком. Я поднял руку и коснулся молодых побегов, растущих рядом с деревом. Они охотно отозвались и потянулись, оплетая постель Алены крепким и непроницаемым зеленым коконом. Я никогда раньше не дружил с растениями, но сейчас почти незнакомая магия получалась неожиданно легко. Леонардо и его последователи вложили в «Поцелуй» уйму Силы – ровно столько, сколько нужно, чтобы усыпить кого-то на веки вечные. Но у меня осталось еще. Может быть, ее даже хватит на подъем по сумеречной лестнице…

Хватит?

– Ты долго собираешься так лежать?

Я открыл глаза. И снова зажмурился. Вокруг был густой лес, но прямо надо мной сосны расступались, и солнце светило прямо в лицо. Обычное солнце. Обычного мира.

– Хена устал за тобой гоняться.

Инквизитор стоял в десятке шагов, опираясь на сиденье полутонного пластмассово-металлического монстра. «Хонда Голд Винг». Мотоцикл для тех, кто любит перемещаться с комфортом. И не самый плохой вариант, чтобы забраться туда, где автомобиль попросту не проедет.

– Я имею право хранить молчание? – поинтересовался я. – Все, что я скажу, будет использовано против меня?

– Зачем? – Хена покачал головой. – Ты сделал все, что нужно. Обвинения будут сняты.

– Вот, значит, как. – Я перевалился на бок. Вставать пока не хотелось. – Значит, проверка в Выборге и то письмо с левого адреса…

– Это так, – кивнул Хена. – Сердишься?

– Нет. – Я чуть привстал на локтях. – Просто интересно, как ты все это спланировал.

– Месть всегда прямолинейна.

– Я должен был убить Лакса, так? – Я кое-как поднялся на ноги и отряхнул джинсы. – Неужели нельзя было придумать план попроще? Или хотя бы найти кого-то поспособнее?

– Когда на охоту выходит сильный, старый волк остается в норе, – отозвался Хена. – Когда на охоту выходит молодой и глупый, старый волк не боится.

– Спасибо, – проворчал я. – За молодого и глупого.

Для того чтобы оборотни насторожились и залегли на дно, одного упрямого мага-перевертыша явно недостаточно. Я слишком незначительная величина. Но если бы за дело взялась Инквизиция…

– Многие нашей крови погибли бы, – сказал Хена. – Теперь Старший мертв, но остальные будут жить.

– Ты защищал своих.

Приятно хоть немного побыть умным и догадливым. Поздновато, конечно, но все-таки лучше, чем никогда.

– Не понимаю только одного. – Я потер заросший подбородок. – Пусть у Лакса бы все получилось. Он мог бы убить Праматерь и подмять под себя всех Старших… и заодно перерезать несогласных. Но неужели вы бы ему все это простили?

– Вожак Вожаков говорит за весь свой род. – Хена пожал плечами. – Его бы попытались защитить. В исключительных случаях Инквизиция идет на уступки. Хену никто бы не спрашивал.

– Почему?

– Хена Старший. Когда род вступает в войну, Старший не должен ждать в домике на берегу озера.

Инквизитор тоже стремился сохранить этот мир таким, какой есть. Только в отличие от Сколя был готов заплатить за это любую цену. И если бы Вожак Вожаков принялся бы торговаться с Серыми, мнения Хены никто бы не спрашивал. Потому что спрашивать было бы уже некого.

– Она… она еще здесь. – Хена вдруг сделал несколько шагов вперед, зажмурился и снова открыл глаза. – Ты нашел ее и победил. Но она не мертва.

– Да ладно? – рассмеялся я. – Тебе правда так хотелось, чтобы я развоплотил вашу Великую Праматерь?

Конечно, этого от меня и ждали. Инквизиторы умеют считать жертвы. И ни одна из них не оказалась бы слишком большой для сохранения равновесия сил. Но иногда и пешка может сделать ход конем.

– Так уж получилось. – Я развел руками. – Но свою работу я сделал. В ближайшую сотню или две лет никто не сможет вызвать ее – вполне достаточно, чтобы заставить всех забыть. Но это уже твоя забота.

На мгновение мне показалось, что Хена меня ударит. Не нападет, перекинувшись в смилодона, не размажет каким-нибудь инквизиторским боевым жезлом – именно ударит. Кулаком по морде – чтобы не выпендривался. Но вместо этого он только посмотрел на меня, чуть прищурившись. И смотрел очень долго.

– Такое непросто сделать, – наконец произнес он. – Но если ты будешь с Инквизицией… это возможно. Все равно теперь тебе вряд ли разрешат вернуться в твой Дозор.

– Спасибо, конечно. – Я уселся на свой мотоцикл. – Но сейчас у меня немного другие планы.

В чем-то я был согласен с Майком. Дорога сама по себе может быть целой жизнью. Но всегда приятно ехать туда, где тебя ждут.