1
Ее сокровенные мечты
Чего хотели женщины?

Рассказ Кэтрин Мэнсфилд «Усталость Розабел» (The Tiredness of Rosabel, 1908) дал читателям возможность подсмотреть, о чем мечтает продавщица магазина шляпок. Молодая Розабел совсем запуталась и выбилась из сил: разрыв между желаниями, стремлениями и бедностью повседневной жизни был просто огромным. Она купила букет фиалок, и ей пришлось остаться без ужина. Она мечтала о жареной утке и паштете из каштанов, но в реальности, приходя к Лайонсу, вынуждена была обходиться вареным яйцом. Возвращаясь на омнибусе домой в обшарпанную комнату, Розабел испытывала глубокое отвращение к душной атмосфере и дурно пахнущим попутчикам. Рядом с ней сидела сверстница, погруженная в чтение дешевого романа в мягкой обложке, и Розабел было неприятно смотреть, как девушка облизывает пальцы, чтобы перевернуть страницу, и беззвучно шевелит губами. Розабел устало поднялась по лестнице в свою унылую съемную комнату, села у окна, положила голову на подоконник и стала вспоминать события прошедшего дня.

В магазин буквально влетела эффектная пара; молодые люди добродушно шутили друг с другом. Розабел подобрала девушке идеальную шляпку, украшенную «великолепным загнутым пером и черной бархатной розой… Молодые люди были просто очарованы». Когда Розабел попросили продемонстрировать это произведение шляпного искусства на себе, она почувствовала уколы зависти и негодования. А потом молодой человек заметил, что и у Розабел «отличная фигурка», и ей стало еще тяжелее. Воспоминания растревожили девушку, и она поймала себя на размышлениях о разных качествах этого молодого человека и его сексуальной привлекательности. А если бы она могла поменяться местами с его спутницей? Розабел представляла себя богатой, привилегированной, любимой и желанной. Как по мановению волшебной палочки у нее перед глазами возникали букеты роз, шикарные платья, дорогие ужины при свечах. Постепенно в мыслях появлялось все больше эротизма.

В этой истории Розабел мечтает не только о мужчине, Гарри. Желание вызывают образы комфорта, богатства, высокого общественного положения. В фантазиях Розабел Гарри дает ей пропуск в мир богатства и благополучия, а в глазах других людей она приобретает какое-то значение благодаря браку с влиятельным мужчиной.

В 1900-х женщины постоянно испытывали разочарование. Они не всегда могли получить желаемое образование или хорошо оплачиваемую работу, участвовать в политической жизни или выражать себя сексуально. Все еще была широко распространена позиция, согласно которой в обязанности женщин вменяли служение другим, а истинная женственность требовала чистоты и самопожертвования. Викторианский образ «ангела в доме» был жив в воображении молодых девушек, которые воспитывались на книгах о непорочных красавицах в белых муслиновых платьях и венках из роз. Произведения Рёскина и Ковентри Пэтмора с их напыщенными рассуждениями о женственности постоянно вручались в качестве призов в воскресных школах и включались в списки «развивающей литературы», которые составляло Общество помощи девочкам (Girls’ Friendly Society). Амбициозные девушки сталкивались с неодобрением, особенно если предпочитали достижение личных целей выполнению семейных и домашних обязанностей.

Соответствовать социальным стандартам исполнительной дочери, послушной жены и готовой пожертвовать собой матери было намного легче, если женщине посчастливилось оказаться под защитой богатого, либерально настроенного мужчины и если собственные амбиции и потребность в независимости не слишком ее беспокоили. Неудивительно, что в обществе, где главные достижения женщины определялись исключительно в категориях материнства и гармонии в доме, многие стремились выйти замуж, растить детей – и обрести в семейной жизни свое истинное счастье. Но не все хотели и могли позволить себе построить идеальный брак и совершенную семью. На самом деле шансы добиться такого развития событий были весьма невелики. Начнем с того, что состоятельных и свободных мужчин на всех не хватало. Женщины все более критически относились к обществу, которое ограничивало их, не давало возможности развиваться и достигать независимости. Что было делать девушкам, которые не хотели выходить замуж, если не встретят мужчину своей мечты?

Споры вокруг «женского вопроса», или «сексуального вопроса», бушевали с 1890-х годов. К началу двадцатого века они лишь усилились и накануне Первой мировой войны достигли своего пика в конфликтах и борьбе за избирательное право. Для женщин открылись новые профессиональные возможности: хотя большинство девушек все еще трудились дома, количество молодых работниц на предприятиях легкой промышленности, в офисах и магазинах только увеличивалось. Розабел была лишь плодом фантазии автора, но ее прототип можно было найти где угодно, и таких девушек становилось все больше в городах Великобритании и США. Условия жизни и работы этой растущей армии женщин в белых воротничках были нелегкими. А учитывая проблему «количественного преобладания женщин», их шансы на удачный брак были невысоки. В ходе Первой мировой войны погибло ужасающе много молодых мужчин, и это только усложнило поиск Того Самого.

Рут Слейт и Ева Лоусон – две молодые офисные работницы из Лондона начала двадцатого века. Дневники и коллекция писем, которые они после себя оставили, позволяют воссоздать их дружбу и узнать, чего девушки хотели от жизни. В детстве Рут считала, что семейная жизнь – это очень сложно. У девочки быстро сформировался свой взгляд на мир, из-за чего она часто ссорилась с родителями. Чтобы обеспечить себя, обеим девушкам приходилось выполнять много тяжелой монотонной работы. Еве было скучно работать секретарем в суде. Рут трудилась в бакалейной компании, управляющих которой называла «рабовладельцами», – и постоянно злилась из-за эксплуататорских условий труда. Мечты Рут и Евы были не так материалистичны, как у Розабел. Обе девушки отчаянно хотели становиться лучше. Обе придерживались нетрадиционных религиозных принципов, стремились к образованию и саморазвитию. Девушки в красках представляли, как наступит время перемен и принесет с собой подъем уровня жизни для женщин.

В этих письма и дневниках много отсылок к прочитанным материалам и обсуждениям социальных проблем, разговорам о женском вопросе, встречам и демонстрациям в рамках борьбы за избирательное право. И Рут, и Ева вдохновлялись идеями «бунта против устаревшего образа жизни и мысли». Обе девушки обожали читать и разбираться в головокружительном потоке новых идей. Особенное влияние на них оказал феминизм южноафриканской писательницы Оливии Шрейнер и радикальное видение социализма и новой жизни Эдварда Карпентера. И «Африканская ферма» (Story of an African Farm, 1883) Оливии Шрейнер, и «Совершеннолетие любви» (Love’s Coming of Age, 1896) оспаривали традиционные представления о том, что значило быть мужчиной и женщиной, об отношениях между полами – эти книги отстаивали идеалы равенства и товарищества.

Рут и Ева страдали в личной жизни. Чувства к мужчинам сбивали Рут с толку; они недотягивали до идеала. Ее парень Уолтер занимал иную позицию по женскому вопросу, и девушка ужасно разозлилась, когда обнаружила в его комнате антисуфражистские листовки. «Современным мужчинам недостает честности, доброжелательности и твердости характера», – жаловалась Рут дневнику в 1908 году. Другой поклонник, Хью, был как будто неспособен к эмоциональной близости, и Рут казалось, что его сердце заморозили, когда он был маленьким, – хотя позже она все равно вышла за него замуж. «Дружба с мужчинами обычно приводит к разочарованию», – признавалась девушка и размышляла, была ли сама отчасти виновата в этом. И все же ей было сложно отказаться от «романтической идеи единственного мужчины для единственной женщины», который наполнил бы ее жизнь смыслом. Ева не скрывала своего желания построить любовные отношения с мужчиной, от которого она могла бы родить детей: «То самое сердце, бьющееся где-то, которое я всегда буду любить». Иногда она писала, что «пала духом» или «мечтает коснуться маленьких детских пальчиков». Но Тот Самый Мужчина никак не появлялся, и самые близкие отношения у Евы были с подругами.

Рут и Ева были смелыми как в мыслях, так и в жизни. Ева исследовала физическую близость со своей замужней подругой Минной, и в ее дневнике осталась запись о «восхитительных» часах «обсуждения разницы между страстью, чувственностью и сладострастием», а также о признании Минне в том, что «если бы она была мужчиной, я бы чувствовала себя абсолютно наполненной». Внезапная смерть мужа Минны только сблизила женщин – Ева переехала к ней, чтобы помочь с рождением ребенка. Но обе продолжали воспринимать сексуальную любовь как то, что существует исключительно между мужчиной и женщиной – и отличается от близости и физической нежности, возникающей между женщинами. Рассказывая о женском движении в 1913 году, Ева записала в дневник: «Минна сказала, что, если бы нам удалось встретить идеальных мужчин, все наши проблемы были бы решены». Но сама Ева сомневалась, что идеальный мужчина может появиться, пока женщины сами не достигнут «духовной и экономической свободы».

Желание Евы найти мужчину, который бы страстно ее полюбил и с которым она могла бы завести детей, только усилилось, когда она помогала Минне заботиться о ребенке. Подруги обсуждали всевозможные радикальные идеи. Может быть, несколько женщин способны делить одного мужчину – и это станет ответом на недостаток достойных партнеров? Или, быть может, заводить детей стоит с близкими друзьями, а не с преданными любовниками? Однако идея идеальной любви отказывалась погибать. В 1914 году Рут какое-то время обдумывала, не стоит ли ей выйти замуж за хорошего друга и благодетеля, мистера Томсона, однако позже признала, что при всем уважении к нему сама мысль о таком замужестве вызывала у нее отвращение. «Я не могла бы начать сексуальные отношения с человеком, который не был моим возлюбленным, – ни ради любопытства, ни ради детей», – признавалась Рут. Из дневника Евы мы узнаем, что она читала Герберта Уэллса, и образы сексуальной свободы из его произведений ее беспокоили. Ева тоже выступала против легкого отношения к сексуальному удовлетворению без настоящей любви и обязательств. Вот что она писала в июне 1913 года о книге «Новый Макиавелли», которую нашла «отличной, но поверхностной»:

И дело, безусловно, не в том, что она не признавала силу физического влечения:

Ева переживала о том, как произведения Уэллса повлияют на юношей: ей казалось, те могут перенять слишком низкие идеалы мужественности и половой зрелости. Как и многие феминистки своего времени, она скептически относилась к мысли о том, что молодым людям слишком сложно контролировать страсть, и настаивала: женщины испытывают столь же сильные телесные желания. Она считала, что поведение и мужчин, и женщин должно определяться общими стандартами.

Летом 1914 года Ева тревожилась, но смотрела в будущее с разумным оптимизмом. В дневнике сохранились записи о счастливых часах, проведенных с Минной и ее детьми. Ева наслаждалась игрой с малышом в саду, с удовольствием прижималась лицом к пухлому младенцу и радостно слушала детский смех и гуление. Тем не менее ощущение того, что чего-то в ее жизни не хватает, что между желаниями и действительностью все еще существует разрыв, никуда не уходило:

Она сделала эту запись 4 июля 1914 года, когда война еще не была объявлена. Весь последующий год Рут и Ева продолжали переписываться. Рут писала из Вудбрука, квакерского учебного центра в Бирмингеме, где благодаря щедрости мистера Томсона смогла посвятить себя получению полноценного образования. Подруги надеялись, что Ева тоже скоро приедет в Вудбрук – и это действительно произошло в 1915 году. Но весной их переписка трагически оборвалась: Ева неожиданно умерла.

Рут и Ева много читали. Помимо серьезной литературы по вопросам религии, социальных и политических реформ они обе успели прочесть огромное количество любовных романов. После чаепития с Минной летом 1913-го Ева записала в дневник, что они «один за другим пересказывали любовные романы» и что Минну впечатлило, как много Ева прочла подобных книг. Брак Минны нельзя было назвать безоговорочно счастливым, поэтому возможно, что отчасти она использовала любовные романы как способ на время сбежать от реальности. Но сентиментальные фантазии ее не обольщали: однажды она сказала Еве, что идея брака обросла слишком толстым слоем романтики и что «менее романтические» браки, основанные на взаимной доброте и доверии, куда счастливее. Рассматривая рассуждения подруг, мы понимаем, что чтение любовных романов помогало им размышлять об отношениях между мужчинами и женщинами и понимать свои истинные желания.

К 1900-м годам женщины поглощали романы в огромных количествах. Если в Викторианскую эпоху чтение помогало заполнить долгие часы досуга, в 1900-х девушки часто носили книжки в сумках и читали их по пути на работу в поездах и омнибусах. Рынок романтической литературы сильно разросся. Книги можно было одалживать или покупать. Частично спрос на книги удовлетворяли библиотеки на колесах: в конце девятнадцатого века У.Х. Смит организовал сеть книжных киосков на железнодорожных станциях, а в 1898-м в некоторых аптекарских магазинах заработали библиотеки Boots Booklovers. В 1908 году открылось издательство Mills and Boon, хотя исключительно на любовных романах для женщин оно сосредоточилось позже – по окончании Первой мировой войны. Длинные романы в трех томах вышли из моды в 1900-х, читательницы полюбили книги в мягких обложках, часто ярких и соблазнительных. Их было проще читать в кровати и возить с собой.

Женщинам нужны были романы о любовных приключениях, и над удовлетворением потребностей читающей публики работали писатели обоих полов. Литературные критики чернили жанр, высмеивая вкусы машинисток, кухарок и служанок: считалось, что так называемые романы для продавщиц недостойны серьезного внимания. В основе этих издевок лежал снобизм, женоненавистничество и социальные тревоги, а также убежденность в том, что у подобных произведений не было никакой литературной ценности. Безусловно, и зависть сыграла свою роль: авторы бестселлеров, несмотря ни на что, зарабатывали огромные деньги.

Одним из таких авторов был Чарльз Гарвис. Сегодня он почти забыт, но в 1900-х его книги продавались в феноменальных количествах. В 1910 году Арнольд Беннетт назвал Гарвиса «самым успешным романистом Англии». К 1914-му считалось, что «он продал больше книг, чем кто-либо другой во всем мире». В одном из выпусков «Писем из Америки» (1980-е) Алистер Кук вспоминал безмерную популярность Гарвиса: «Огромное количество тонких книжек, пульсировавших от избытка романтики, – директор моей школы называл их “литературой для горничных”». Гарвис очень много писал. Можно насчитать порядка двухсот книг (без учета романов, которые по частям публиковались в прессе). В Северной Америке он публиковался как под своим именем, так и под псевдонимом «мисс Кэролин Харт». Названия его произведений – «В цепях Купидона» (In Cupid’s Chains; Нью-Йорк, 1983; Лондон 1902), «Душа женщины» (A Woman’s Soul, 1900), «Просто девушка» (Just a Girl, 1900) и «Она его любила» (She Loved Him, 1908) – ясно говорят о том, что Гарвис ориентировался на читательниц.

Гарвис считал, что знает, какой герой нужен женщинам. Он искусно очертил несколько типов мужчин, в каждом из которых узнавался британец, спортивный и с хорошим вкусом. Часто встречались отсылки к службе в британской армии, которая позволила героям проявить мужественность в бою с непокорным коренным населением или дикими зверями. Некоторые из этих героев были аристократами. Благородная кровь и родословная, безусловно, занимали свое место в книгах Гарвиса, ведь у истинного джентльмена они обязательно должны были быть. Богатые выскочки неизбежно изображались вульгарными и неподобающими. И вкус у них обычно был ужасный.

Так, главный герой книги «Ее сокровенные мечты» (Her Heart’s Desire, 1908) – уставший от жизни аристократ. Автор относит его к «типу мужчин, которые нравятся молодым девушкам»: богатый, смелый, красивый и обходительный. Мы читаем, что лорду Гонту было не занимать мужества, «которое позволило англичанам подчинить своей воле полмира». Внешность героя была мрачноватой, ходили слухи и о его грешном прошлом. Это важная деталь: современные читатели понимают, что мужчине подобное «прошлое» только придает шарма, тогда как женскую репутацию оно безнадежно портит. Мы узнаем, что прошлое Гонта разрушила расчетливая соблазнительница. В отличие от этой злобной интеллектуалки, Десима Дин, главная героиня истории, искренняя и невинная девушка. Она носит скромные светло-серые шелковые платья и не может скрыть умиления при виде маленьких зверюшек в клетках. Десима описывается как «любимая девочка» Гонта. Особенного развития характеров в повести Гарвиса нет: просто есть хорошие персонажи и плохие. Хорошие всегда выигрывают, плохие всегда проигрывают – но только после многих страниц сложных интриг. Гарвис мастерски придумывал быстро развивающиеся сюжеты, но писал слабовато. Легко понять, чем он так привлекал публику 1900-х: читать его книги – это все равно что наблюдать за гонщиком, который на полной скорости проходит один поворот за другим. Каждый раз невольно задерживаешь дыхание.

Гарвис тщательно прорабатывал образы своих героинь. Он хотел, чтобы читательницы им сочувствовали. Обычно это были молодые и скромные девушки, которые, однако, не должны были превращаться в «нереалистичных героинь до тошноты добродетельных романов». Но и тип «выдающейся или остроумной» женщины ему не подходил: Гарвис считал, что читательницы могут не одобрить поведение подобного персонажа или недостаточно идентифицироваться с ним. В своих произведениях он всегда старался избегать покровительственного тона по отношению к женщинам. Женственность его героинь не превращалась в безволие: некоторые были по-своему изобретательными и отважными. Многим из них приходилось уживаться с несправедливыми отцами или братьями – эксцентричными мужчинами не от мира сего, рехнувшимися стариками, молодыми мотами, азартными игроками и профанами в финансовых вопросах. Героини Гарвиса, всеми покинутые в этом застое дисфункционального патриархата и полные тревог, были крайне уязвимы для хищников (страстных типов, часто беспринципных нуворишей), из лап которых их мог спасти только герой-джентльмен. Разумеется, в конце концов ему обязательно это удавалось.

Герои произведений Гарвиса будто выходили прямиком из женских фантазий, однако писатель всегда избегал отсылок к сексу и интимным проблемам. Он гордился своей репутацией неразвращенного человека: автор с безупречной моралью, которого читают и женщины, и мужчины; которого рекомендуют священники, потому что его здоровый и приличный тон не нанесет вреда даже впечатлительным девицам. А ведь это была задача не из легких: критики готовы были тут же опорочить любое популярное – особенно среди девушек – произведение романтической литературы, назвав его мусором для «помешанных на сексе». Директор школы Алистера Кука называл подобные романы «трепетными»: тогда это слово часто использовали, когда нужно было намекнуть, что в очередной низкопробной книжонке слишком много чувственных сцен.

Писательницы сталкивались с таким оскорбительным отношением постоянно. Критики-мужчины конца Викторианской эпохи с удовольствием поносили произведения Марии Корелли, «Уиды» и Роды Бротон. Литературу «новых женщин» 1890-х высмеивали особенно яростно, называя ее нездоровыми излияниями «эротоманок» и «неврастеничек». Романтическую литературу считали неинтеллектуальной, сладострастной и второсортной – обобщения, обычно основанные на презрении к писателям и читателям женского пола. Но мы на некоторое время отвлечемся от мнения надменных критиков и попытаемся разобраться, почему именно на этом этапе истории женщины так массово увлеклись чтением романтической литературы.

Мы помним девушку из «Усталости Розабел»: она ехала в автобусе и была полностью погружена в чтение любовного романа. Кэтрин Мэнсфилд даже указала, какой именно текст так увлек читательницу – дешевое издание «Анны Ломбард» (Anna Lombard), романа, который Анна Софи Кори издала под псевдонимом «Виктория Кросс». Книга вышла в 1901-м, в год смерти королевы Виктории, и наделала много шума, тут же став бестселлером. Она переиздавалась около тридцати раз, общий тираж составил порядка 6 млн экземпляров – но сегодня роман почти забыт. Современники Кэтрин Мэнсфилд, Рут Слейт и Ева Слоусон, были просто очарованы романом «Кэтрин Френшам» (Katherine Frensham, 1903) Беатрис Харраден, впервые опубликованным два года спустя. Харраден была мыслительницей феминистического толка. Ее работы сегодня тоже практически забыты. Но мы попробуем разобраться, что же так увлекало читателей в этих книгах.

Сюжет «Анны Ломбард» разворачивается в Индии во времена британского правления. Книга повествует о непокорности женских желаний: Анна, главная героиня, одновременно любит двух мужчин. Ее отношениям с Этриджем, социально приемлемым, понимающим чиновником-англичанином, угрожает физическое влечение к Гаиде Кхану, слуге-пуштуну. Гордое поведение Гаиды удачно сочетается с телесным совершенством: в своем экзотическом костюме он смотрится грациозно и величественно. Его эротизм завораживает Анну. Она воспринимает его как своеобразную «красивую игрушку». У бескорыстного, но слегка чопорного Этриджа нет шансов одолеть чужеземца. Ему приходится терпеливо ждать, пока вожделение Анны к сопернику не исчерпает себя. К его счастью, Гаида Кхан умирает от холеры. Но потом оказывается, что Анна беременна от него. Чтобы полностью посвятить себя Этриджу, ей нужно избавиться от этого небольшого межрасового препятствия. От самой истории и от индийских пейзажей, на фоне которых разворачивается действие, веет жаром – как и от душного омнибуса, в котором ехала домой Розабел из книги Кэтрин Мэнсфилд. Несложно понять, почему «Анна Ломбард» так потрясала.

«Кэтрин Френшам» – пример более «интеллектуального» любовного романа, также посвященного женскому желанию. Одноименная героиня – умная и находчивая женщина. За ней ухаживают несколько мужчин, но она полагает, что останется старой девой. Кэтрин не хочет выходить замуж без страстной любви – и прекрасно понимает, что может никогда не найти любимого. Но внезапно она все же влюбляется в умного вдовца по имени Клиффорд, первая жена которого никогда его не понимала. Между Клиффордом и его сыном нет эмоциональной близости: они как два «айсберга». Но тепло Кэтрин, ее исключительный ум и чувствительность помогают им оттаять. Несложно догадаться, почему Рут Слейт, которой в жизни обычно попадались «эмоционально замороженные» мужчины, так сильно отреагировала на эту историю.

Подобные романы со страстными женщинами в главных ролях и чувствительными, замкнутыми или обиженными жизнью героями редко нравились критикам-мужчинам. Хотя бывали и исключения. Журналист и литературный критик У.Т. Стед защищал «Анну Ломбард» за смело перевернутые автором гендерные роли. Стед считал, что такой подход не только позволил раскрыть женскую чувственность, но и показал, что мужчины, как и женщины, способны самоотверженно любить и учиться управлять своими страстями. Однако большинство критиков сочли Этриджа слабым, достойным порицания, а то и вовсе неправдоподобным героем. Клиффорд из книги Беатрис Харраден тоже не вызывал симпатий у мужчин. Обозреватель журнала The Spectator нашел его «особенно неудовлетворительным» и пожаловался:

В длинный список высмеянных критиками-мужчинами «чувственных» книг начала двадцатого века попал и эротический роман «Три недели» (Three Weeks, 1907) Элинор Глин, и «Путь орла» (The Way of an Eagle, 1912) Этель Делл. Обе книги также сосредоточены вокруг женских сексуальных желаний и мужских героев, способных их удовлетворить. Главный женский персонаж в романе «Три недели» – таинственная леди с балканскими корнями, соблазнившая молодого англичанина, Пола Вердейна. Пол получил безупречное образование (Итонский колледж и Оксфордский университет) и теперь походил на «роскошного молодого зверя», у которого, впрочем, молоко еще на губах не обсохло, и социально он пока не созрел. Леди одновременно по-матерински заботилась о нем и обучала культурным и эротическим премудростям, что требовало бесчисленных сексуальных ласк и объятий на тигровых шкурах. По мотивам «Трех недель» придумали бородатый анекдот: «Хотели бы вы согрешить с Элинор Глин на шкуре тигра или предпочтете сойти с нею с пути истинного, расположившись на мехах другого животного?» Эту шутку можно считать символом своего рода поворотного момента в популярной культуре. Текст романа под завязку наполнен чувственными клише Эдвардианской эпохи: меха, духи, шелка цвета орхидеи и охапки тубероз. Намного более «новым» – и шокирующим для современников – стал образ женщины, берущей сексуальную инициативу на себя, обучающей молодого мужчину вещам, которые возбуждают дам. Леди помогла Полу понять, «что он всегда может произвести на женщин впечатление, если притворится, что готов настаивать на своем с применением простой грубой силы» и что «женщина стерпит почти любую выходку страстного любовника». Тем не менее никто даже не сомневается, что в борьбе за власть, которая не прекращается между героями, всегда победит леди.

О самой Этель Делл известно довольно мало, хотя в среде критиков-мужчин ее имя превратилось в условное обозначение романтической чепухи. «Путь орла» был ее первым романом, и заинтересовать издателей оказалось не так-то просто. В конце концов в 1911 году книгу опубликовал Т. Фишер Ануин. История произвела фурор среди женской аудитории – к 1915 году книга переиздавалась тридцать раз. Роман повествует о молодой женщине, Мюриэль, и ее стремлении к сексуальной осознанности, эмоциональной зрелости и пониманию смысла любви. Мюриэль – дочь бригадного генерала, ее детство прошло в Британской Индии. Отец Мюриэль погибает во время жестокого восстания коренного населения, но перед смертью успевает доверить дочь Нику Редклиффу, независимому и физически непривлекательному молодому солдату, который произвел на бригадира впечатление своей смелостью и сообразительностью. Мюриэль не доверяет Нику даже после того, как тот совершает настоящий подвиг, переведя ее через Гималаи, и голыми руками душит враждебно настроенного туземца – иными словами, всегда нежно и преданно о ней заботится. Это очень странная история. Ник – странный парень, хотя читатель видит, что женщин к нему тянет. Он подходит на роль мужа, владеет собственностью в южной Англии. Этель Делл изображает его внешне отталкивающим, с высохшей от солнца «морщинистой желтой кожей» и «лицом египетской мумии», и тем не менее симпатизирует его нежной «материнской» заботе и безусловной преданности Мюриэль. Какое-то время Мюриэль нравится другой, более привлекательный солдат, Блейк. Ник отчаивается и снова отправляется в бой, где лишается руки. В конце концов Мюриэль осознает свое глубокое примитивное желание в отношении Ника, который к тому моменту преследует ее, переодевшись в пожилую даму. Теперь уже сама Мюриэль предлагает заключить брак. Даже несмотря на желтые морщинки, она не может противостоять влечению к герою. Но Ник все равно заставляет Мюриэль проявлять инициативу, хотя до того сам преследовал ее. Они заключают брак, и в конце книги Мюриэль счастлива, удовлетворена – и беременна.

Эту историю едва ли можно назвать первоклассным литературным произведением. Однако стоит задуматься, почему именно эта книга была так популярна в свое время. Выход романа совпал с пиком борьбы женщин за избирательные права, когда споры о проблемах и трудностях, связанных с властью в отношениях между мужчинами и женщинами, не утихали буквально ни на день. В книге же изображены самостоятельные женщины, которые стремятся разобраться в своих желаниях и будущем. В ней поднимаются актуальные вопросы: что такое мужественность и что физически привлекает женщин в мужчинах. В ней признается значение смелости и неустрашимой мужественности имперского авантюриста, но в то же время предполагается, что женщины хотели бы получать от своих героев больше чувственности и нежности. В книжном мире жили мужчины, которые уважали и защищали женщин. Возможно, это были не самые убедительные герои – но именно в них нашло воплощение более великодушное, утешительное видение патриархата, в котором находилось место и мужским, и женским желаниям.

Произведения Мари Стоупс, которые исследовали женские желания в отношении мужчин, были намного менее удобными для приверженцев эдвардианского патриархата. «Супружеская любовь» (Married Love, 1918) безжалостно прорвала оборону английской сдержанности. Стоупс посвятила роман «молодым мужьям и всем помолвленным парням». Книга точно не была адресована незамужним девушкам – что, впрочем, тех не останавливало: стоило даме добыть экземпляр, и оторваться от книги она не могла. Первая глава называлась «Желание сердца». «Каждое сердце стремится найти свою половину», – настаивала Стоупс. Мужчины и женщины нужны друг другу, чтобы чувствовать себя завершенными. Она сразу же перешла к вычурной трепетной прозе. Вот, например, единение тел мужчины и женщины:

Мы никогда не узнаем, пропускали ли читательницы подобные пассажи, чтобы перейти к практическим моментам, – впрочем, это задачка не из легких, ведь полезная информация о физиологии в романах Стоупс всегда скрывалась за рассуждениями о сущности души. Впрочем, к третьей главе, которая называется «Женское “упрямство”», описания становятся более наглядными. Мари начинает объяснять воображаемой аудитории молодых мужчин, почему окружающие их женщины часто раздражительны и холодны. С чем это связано? Отчасти – с тем, что общество так эффективно научило девушек пренебрегать своей сексуальностью и желаниями. Чувства подавлялись до такой степени, «что многие женщины были готовы скорее умереть», чем признать собственную страсть, хотя могли при этом испытывать «неописуемое физическое томление, сравнимое по силе с чувством сильного голода». Мари объясняла, что женское желание приходит и уходит, подобно волнам, и даже на какое-то время отказывалась от поэтических метафор, чтобы порассуждать о законе «периодичности повторяемости возникновения желания у женщин». Чтобы проиллюстрировать его, она даже предусмотрительно нарисовала графики. Мужчинам нужно уважительно относиться к этим сексуальным приливам и отливам и не пренебрегать нежными ухаживаниями перед каждым соитием. Кроме того, им следует помнить, что любовь женщины возникает в первую очередь в сердце и душе, а потому не может быть исключительно физической.

Затем следовал ряд заявлений и советов, что-то вроде руководства по использованию для мужчин. Впрочем, не все они звучали обнадеживающе. Стоупс заявляла: порядка 70–80 % замужних женщин из среднего класса не испытывают оргазма из-за неумелости своих мужей. Либо их любовники ничего не знали о существовании клитора, либо слишком быстро кончали – слишком рано «достигали взрывного завершения акта». Многие мужчины не понимали, что для достижения оргазма женщинам бывает нужно, чтобы сексуальный контакт длился от десяти до двадцати минут, а никак не две или три. Или что женщин раздражает, когда мужчина засыпает сразу после собственного оргазма, оставляя жену бодрствующей и напряженной. Это могло нанести существенный вред здоровью женщины, а также разрушить супружескую гармонию. Мужчинам советовали взять себя в руки и перестать жаловаться, что жены являют собой их полную противоположность, перестать плакаться об их холодности – это мужьям нужно разобраться с собственной несостоятельностью в половых отношениях, и проблема будет решена.

Такой тон повествования многих просто ужасал. Неужели женщины будут судить о сексуальной умелости мужчин? Эта мысль казалась радикальной, а для многих – просто неприемлемой. Найти издателя для «Супружеской любви» было непросто. Уолтер Блэки сказал, что находит тему неприятной и, на его взгляд, об «этих вещах» и без того много говорят и пишут. Он заявлял: «После войны останется еще меньше мужчин, за которых можно будет выйти замуж, – а такая книга только отпугнет их». В Америке «Супружеская любовь» была запрещена за непристойность вплоть до 1931 года. За это время в Великобритании книга пережила девятнадцать переизданий, общий тираж составил 750 000 экземпляров. В продолжении «Супружеской любви» – книге «Долговечная страсть» (Enduring Passion, 1928) – Стоупс заявляла: за то, что поделилась с женщинами знаниями о радостях секса, она подверглась жестокому нападению со стороны мужчины-аристократа. Писательница утверждала, что «лорд Х» обвинил ее в разрушении семьи, потому что «Супружеская любовь» дала женщинам информацию, которую стоило знать только проституткам. Он настаивал:

«Создав таких вампирш, ты вскормишь поколение женоподобных мужчин», – якобы угрожал лорд Х. Стоупс заявляла, что мужчина был пожилой. Если это правда, возможно, он не посещал кинотеатров. Но не сложно догадаться, как бы он отнесся к любимому женщинами киногерою того времени – Рудольфу Валентино с браслетами раба на руках.

Эдит Мод Халл начала писать романы, когда ее муж отправился в армию в годы Первой мировой войны. «Шейх» был впервые опубликован в 1919-м. Книга повествует о Диане Майо, смелой молодой аристократке, которая в поисках приключений отправляется путешествовать по пустыне. И получает даже больше, чем могла мечтать: ее похищает шейх Ахмед Бен Хасан, переполненный тестостероном арабский военачальник, который олицетворяет клише многих романтических героев – он спуску не дает женщинам и обращается с ними как с животными. Похитив Диану, шейх привозит ее в свой роскошный шатер, полный шелковых подушек и сверкающих безделушек, и насильно принуждает ее подчиняться. Ахмед постоянно курит, но крайне привередлив в вопросах личной гигиены. Сначала Диана сопротивляется его напору, обижается и грустит. Ахмед не обращает на это внимания. Она пытается сбежать, но он выслеживает ее и возвращает. Внезапно Диана понимает, что происходящее доставляет ей удовольствие и она вообще-то влюбилась. В конце концов, Ахмед намного сексуальнее какого-нибудь бесхарактерного английского франта, к которым она так привыкла. Тем не менее бунтарская натура заставляет ее скрывать свои чувства от Ахмеда, который, судя по всему, только возбуждается от ее сопротивления и быстро заскучал бы после сентиментального признания в любви. Но и в чувствах шейха заметны перемены. Когда Диана попадает в плен к другому шейху – на этот раз жирному, вонючему, с неприятными привычками и грязью под ногтями, – Ахмед тут же бросается ее спасать. Он успевает как раз вовремя, но получает тяжелую рану. Это позволяет Диане проявить жертвенность и показать свою женскую преданность. Пока Ахмед лежит в бреду, его друг рассказывает Диане, что на самом деле шейх – не араб, в нем течет англо-испанская кровь, и у него даже есть титул (лорд Гленкарил). Наконец, Ахмед приходит в себя, понимает социальную неприемлемость положения, в котором из-за него оказалась Диана, и решает отправить ее домой. Но теперь героиня так сильно хочет остаться с шейхом, что угрожает застрелиться, если он отошлет ее прочь. И вот Ахмед прижимает ее, трепещущую, дрожащую, к своей широкой мужской груди и обещает, что никогда ее больше не отпустит.

«Шейха» высмеивали целые поколения критиков. К.Д. Ливис пренебрежительно назвал эту историю «пределом мечтаний машинистки». Но повествование развивается быстро и затягивает даже современных читателей, рекомендации которых можно найти на сайтах вроде Goodreads.com. Другие считают роман Халл оскорбительным, потому что в нем Диане нужно было пережить принуждение к сексу, чтобы открыть для себя истинное значение страсти и даже женственности. Хотя на уровне фантазий история, несомненно, cработала – она имела ошеломительный успех и породила волну бесчисленных имитаций, выпускавшихся в течение целого века.

Венцом успеха истории Э.М. Халл стал немой фильм компании Paramount с Рудольфом Валентино в главной роли, который впервые вышел на экраны в 1921 году. Сценаристы фильма значительно смягчили историю. На экранах не было даже намека на изнасилование. Шейх в исполнении Валентино был не таким грубым и жестоким, как его книжный прообраз. Он сразу предстал перед зрителями в образе романтического идеалиста, настраивавшего своих подданных вступать в брак по любви. Как и Диана, он любил пошутить. Они забавлялись как пара молодых аристократов («золотая молодежь») и строили друг другу глазки. В одной из сцен в начале фильма Диана переодевается в танцовщицу, чтобы попасть в арабское казино для мужчин. Ахмеда это веселит, он ее разоблачает, уводит в свой шатер и заставляет надеть блестящие одежды девушки из гарема – и больше ничего. Когда Диана отвергает его объятья, шейх расстраивается и мрачнеет. На следующее утро он с надеждой кладет белую розу в ее корзину с завтраком, но Диана упрямо швыряет ее на пол. Значительная часть сексуального напряжения, присутствовавшего в оригинальном тексте, метафорически выражена через изображение в фильме погодных явлений: вокруг бушуют ветры, беснуются песчаные бури. И на фоне всего этого ярко выделяется нежность Руди, которого невозможно не полюбить.

Хотя игру Валентино в этом фильме можно назвать по-мальчишески наивной и многозначительных закатываний глаз в ней, пожалуй, все же многовато, уже тогда он превратился в «приманку для женщин», как метко сформулировал Г.Л. Менкен. В 1921 году вышел на экраны антивоенный фильм «Четыре всадника апокалипсиса» (Four Horsemen of Apocalypse), и он стал невероятно успешным. В нем Руди сыграл Хулио, лихого парня из Аргентины, период становления мужественности которого приходится на время разрушительной войны в Европе – и она приводит его к эмоциональному саморазрушению. Руди эффектно изображает процесс превращения жиголо в героя войны, из напыщенного самца – в чувствительного задушевного друга. В фильме есть сцена вопиюще чувствительного танго в ночном клубе Буэнос-Айреса. Она принесла Валентино настоящую славу. Джесси Ласки, вице-президент кинокомпании Famous Players-Lasky, был восхищен игрой Валентино. Вспоминая эту сцену в 1957 году, Ласки сказал, что в ней Руди показал «чистый животный магнетизм лучше, чем любой актер до или после него».

Эти фильмы создали Валентино непоколебимую репутацию сердцееда. Оба сюжета в точности отвечали потребностям женщин того времени и затрагивали волновавшие их темы. В «Четырех всадниках апокалипсиса» поднимался вопрос истинной цены войны для мужчин – и для женщин. Хулио олицетворял всех многообещающих юношей, навсегда потерянных для матерей, сестер, жен и любовниц. «Шейх» предлагал нечто совершенно иное. В книге описан красивый властный чужеземец с аристократическим европейским происхождением, который научился любить англичанку. Сюжет фильма чуть менее ярок по сравнению с оригиналом, но все равно попадает в категорию добротных историй соблазнения. Руди – донжуан с идеальной кожей, который непринужденно болтает с ветреными девушками в Бискре (городе, который называли «Монте-Карло Востока»). Но в то же время он разбирается в истинно английских добродетелях, что позволяет современным девушкам фантазировать о том, как можно познакомить его со своей матерью.

1920-е – десятилетие послевоенной социальной нестабильности. Для британских женщин эти годы были полны неопределенностью, неявными стремлениями, потерями, разочарованиями и печалями. Неудивительно, что многие искали утешения в романтических книгах и фильмах. «Шейх» олицетворил идеальную фантазию побега; книга и фильм предлагали выбрать версию властного и нежного мужчины на свой вкус – делая доступным все, чего только ни попросит сердце.