Странник
Яркое июньское солнце заливало землю. В воздухе пахло прохладой после благовонной, теплой ночи. Я стоял посреди двора и думал:
«Хороший будет денек, следует сегодня сходить в Курасовку».
Напившись чаю, выдвинулся в путь. Предстояло пересечь несколько слободских огородов и верст десять пройти полем. Расстояние порядочное, особенно в летнюю жару, но когда идешь к родному и близкому человеку — трудностей не замечаешь.
За слободой передо мной раскинулось широкое ржаное поле, на горизонте тянулись синеватой полосой графские леса, справа виднелись красноватые горы Гремячки, а слева чуть заметно белели дома и соборы нашего города.
Двигаясь вперед по пустынной дороге, я с удовольствием вдыхал живительный воздух. На четверти пути выбрал для отдыха живописное местечко и, растянувшись на траве, стал наблюдать за полетом коршуна, который парил надо мной. Вдруг слышу:
— Эх, благодать какая. Рай земной, да и только. Здравствуйте, молодой человек.
— Здравствуйте, — ответил я.
Передо мной стоял странник с непокрытой головой, лет пятидесяти, и, опираясь на длинную палку, по-доброму смотрел на меня. Его лицо окаймлялось русой бородкой, на голове была небольшая плешь, а сзади на плечах белели редкие пряди седоватых волос. Одет он был в заплатанный черный подрясник и подпоясан простым широким ремнем. За плечами у него была подвязана холщовая сумка, сбоку болтался белый жестяной чайник, на ногах — ветхие сапоги, в руках длинная палка.
— Я говорю, — продолжал между тем странник, улыбаясь, — в какую дивную красоту облачил Всемогущий Господь природу. И как я люблю ее в этой прелестной дикости, не искаженной цивилизацией.
По словам странника было видно, что человек этот не простой. О чем я и сказал ему.
— Да, молодой человек, — отвечал он, — когда-то я многому учился, был богат и знатен, да все уж миновало. — Вы не видели Бога, молодой человек?
— Нет, — отвечал я ему с удивлением.
— И я не видел. А присутствие Его в себе и около себя вы ясно ощущаете? Верите ли, например, что Он находится сейчас не только между нами, но и проникает все наше существо и слышит не только наш разговор, но и наперед знает все то, что мы скажем в будущем?
— Конечно: ведь Он Вездесущий.
— Очень хорошо, вы счастливы, что верите во все эти истины без сомнения, а некоторые в наше время и слышать не хотят об этом. Теперь многие не признают существования Бога. А ведь доказательства Его присутствия у нас перед глазами. Возьмем, например, это бездонное синее небо. Что мы видим? Ничего, кроме солнца и прозрачного воздуха. Спрашивается: каким же образом на нем держится светило, или эта земля, или звезды? Почему планеты не разлетаются в разные стороны? Или солнышко. Кто его зажег с благой целью развивать и поддерживать жизнь всего живущего? Слепой, бессмысленный случай в виде внезапного столкновения двух планет, как утверждают некоторые? Но что случайно, то не может приносить так долго и такой великой пользы всему живущему. Очевидно, что его зажег не кто иной, как премудрый Творец мира, в Которого мы веруем и Которого мы называем своим Отцом. Посмотрите теперь на эту цветущую землю. Какая красота нам открывается. Какое благоухание. Какие звуки. Стройные стебли злаков, мягкая травка, прелестные цветы напоминают нам о стремлении к добру и общении с Богом, Который есть источник и полное воплощение всякого добра и красоты. Пение птичек, шелест миллионов насекомых, ползающих у наших ног и твердо знающих свои обязанности. И подобных доказательств — множество. Однако мне пора. Прощайте, молодой человек.
Странник стал подниматься.
— Постойте, — сказал я, — мне с вами…
Мы пошли рядом. Я заинтересовался загадочной личностью странника и приступил к расспросам.
— Расскажите мне, пожалуйста, — говорю ему, — о вашем прошлом. Ведь вы говорили мне, что когда-то много учились, были богаты, знатны, а теперь в рубище странствуете по святым местам.
Странник кротко улыбнулся и посмотрел на меня так, что я невольно смутился.
— Вы желаете, — сказал он, — чтобы я воскресил перед вами то, что давно уже умерло. Как мне ни тяжело вспоминать то, что я, казалось, навсегда уже похоронил в своей душе, — я готов, если вы так просите, рассказать вам о своей жизни.
И странник начал свой рассказ:
— Родился я в богатой и знатной семье. В молодости учился в гимназии, потом в университете. Получил хорошее место, обзавелся семьей и жил припеваючи. С самого раннего детства я был человеком религиозным и уже в гимназии думал о монастыре. Но со временем, я перестал думать не только о монастыре, но даже о Боге и всецело предался удовольствиям светской жизни. Тогда-то Господь и стал будить меня от духовного сна с помощью несчастий. За год я лишился семьи. Родные умерли от разных болезней. Горе мое было ужасно. Я заболел, а когда выздоровел, то глубоко понял слова святого мудреца, сказавшего: «Все суета сует», — и не мог уже после этого жить среди беспечного мира. Я продал недвижимость, и, не оставив себе ни копейки, тайком направился к монастырю. С тех пор я странствую по святым местам, и нахожу утешение.
— Вот вам, дружок, все мое прошлое, — закончил странник свой рассказ. — Странствую я пятнадцатый год, и за это время успел посетить столько монастырей, что и не перечесть. Я исходил несколько раз вдоль и поперек все наше Отечество, побывал на Святой Земле и на Афоне, а теперь пятый раз иду в Киев.
— Значит, вы привыкли к странничеству?
— Можно сказать, что да. Сначала было трудновато, а теперь так привык, что если случится заболеть и пролежать дня два-три, то я больше страдаю оттого, что не могу двигаться, нежели от самой болезни.
— Но ведь странничество сопряжено с множеством неудобств и лишений: с холодом и жарой, голодом, беспомощностью и бесприютностью?
— Вы забыли о терпении, — кротко возразил мне странник. — В Евангелии сказано: терпением вашим спасайте души ваши, и еще: Царство Божие силою берется.
Мы прошли вместе верст пять и распрощались. Я остановился, чтобы вернуться на свою дорогу, а странник пошел дальше. Я не спускал с него глаз, пока он не скрылся вдали. Мне было грустно, как будто я навсегда распростился с дорогим мне, родным человеком.
