Я расскажу об одной труженице Пелагее, жившей лет шестьдесят тому назад в деревне Шипиловке Костромского уезда. Эта крестьянка жила в одном доме с двумя невестками, мужья которых большую часть года были в отлучке для заработков. Домик у них был маленький и небогатый. Кроме одной тесной избы, в которой они ютились, на дворе был еще хлев для домашнего скота. Пелагея сначала жила с детьми в одной комнате, но потом для тайных ночных подвигов молитвы она стала уходить в сени, где и проводила целые ночи, а спать ложилась только перед рассветом. Наконец, чтобы скрыть свои подвиги от людских взоров, она решила навсегда перебраться в хлев, так как там была маленькая комнатка, где она могла молиться. Только изредка ночевала с ней ее любимая невестка. Пелагея не хотела, чтобы кто-нибудь, кроме этой невестки, видел, что она молится. Пока невестка сидела с ней и занималась рукоделием, Пелагея уходила в сени и молилась. Пища ее была самой простой. Она даже придумала для себя особенную пищу: густо размешивала ржаную муку, и это сырое тесто употребляла вместо хлеба, да и то немного. Другую же пищу принимала редко. Днем она обычно пряла лен, а заработанные деньги разделяла на две части. Одну часть отдавала в церковь, а другую бедным, притом делала это тайно.

Однажды ночью она по своему обыкновению молилась в сенях, а сноха спала в комнате. Перед рассветом сноха пробудилась и увидела, что ее свекровь стоит на коленях в молитвенном положении. Постояв несколько минут в страхе и смущении, она сказала ей:

— Матушка!

Но ответа не было, матушка уже была холодна. Тут пришла и другая сноха для домашней работы. Видя, что их свекровь умерла, они одели усопшую и положили ее на стол. А на третий день положили в гроб и собирались уже везти ее в церковь, как вдруг лицо ее ожило, она открыла глаза, подняла руку и перекрестилась. Все испугались и бросились к печке. Спустя некоторое время ожившая позвала тихим голосом:

— Дети! Не бойтесь, я жива!

После этого она поднялась, села и с их помощью встала из гроба.

— Успокойтесь, дети, — снова сказала она. — Вы испугались, считая меня мертвой? Нет, мне назначено еще немного пожить. Господь по Своей благости желает спасения всякому и, таинственными судьбами руководя нас к блаженству, так все устраивает, чтобы и сама смерть и возвращение к жизни служили многим на пользу!

Что с ней было, когда ее считали умершей, об этом она почти ничего не рассказывала. Только со слезами просила своих детей жить благочестиво и удаляться от всякого греха, утверждая, что великое блаженство ожидает праведных на Небе и страшные мучения ждут нечестивых в аду! После этого она прожила еще шесть недель, устремляя свой мысленный взор к Небесному Отечеству, куда наконец переселилась…