Глава 43

– Итак, – сказал Тимур, когда, уложив спящую Асю на диван в гостиной, детективы устроились тут же, рядом, за столом, накрытым закусками из молчановского холодильника, – экспертиза показала, что мы все-таки нашли дочку Тарасовых.

– Александра Беккер, – против желания втянулся в разговор Рыбак, попутно сооружая бутерброд с ветчиной и сыром. – Я не сомневался.

– И я, – кивнула Кристина.

– Ты сказал Тарасову? – Рыбак откусил сразу половину бутерброда.

– Нет, хотел сначала с вами посоветоваться. Я думал, что девочку подменил папаша Одинцов. Он не любил зятя и все его семейство. Боялся, что тот в любой момент может бросить Ладу. Чем не мотив? Но когда стало известно, что у девочки наследственное заболевание – выяснили, кстати, что за болезнь? – Тимур посмотрел на Кристину.

– Да, Федя влез. – Тимур поморщился, словно говоря «уволь меня от этих подробностей». – У девочки синдром Гентингтона. Достаточно редкая болезнь. Проявляется в тридцать-пятьдесят лет, хотя первые симптомы могут появиться и гораздо раньше. Передается по наследству. Оливер сказал, что лечения не существует, только снятие симптоматики. Сначала у больного появляются беспорядочные неконтролируемые движения, затем постепенно умирает мозг. Смерть наступает от сопутствующих заболеваний – пневмонии, травмы, сердечных заболеваний, суицида…

– Вот-вот, – подтвердил Рыбак. – У нас как раз имеется случай суицида.

– Это не было суицидом, – раздался голос Аси.

– Мы тебя разбудили? – Кристина подошла к подруге, села рядом на кровать и взяла Асю за руку.

– Это не было суицидом, – повторила Ася, игнорируя вопрос Кристины. – Когда Федор стал ломиться в дверь, Виктор Иванович, папа Лады («Она этого урода называет папой», – зло подумал Иван), сказал, что это пришел Прохор Сергеевич. Что сейчас он ему покажет. Открыл дверь и выстрелил. Федя сразу упал…

Голос Аси дрогнул, по щеке скатилась слеза.

– Федя в порядке, Ася, честное слово. Доктор его заштопал, обещал, что будет как новенький. – У Кристины самой слезы подступили к горлу, но очень уж хотелось узнать, что было дальше, поэтому она категорически запретила себе плакать. – И что потом, после того как… Как Федор… того…

– Я не помню. Он кричал, что мы с Тарасовым хотим его отравить. Разбросал еду. И все время размахивал пистолетом. Я подползла к Федору – а он лежит, как мертвый. И я легла рядом. А тут загрохотало, дверь распахнулась. Забежали какие-то люди… Виктор Иванович выстрелил два раза. Но у него, наверное, патроны кончились. Он бросил пистолет в того, что впереди был, к окну подбежал, посмотрел вниз – там же не очень высоко, третий этаж. Он и выскочил. Как выскакивают люди из окон горящего дома, пытаясь избежать неизбежного. Он вдобавок пьяный был. Хотя Лада говорила, что он не пьет, что ему здоровье не позволяет. Говорят, что их бог бережет. Получается, не сберег.

– Придурок, – в сердцах сказал Иван.

– Ваня, – тихо попеняла ему Ася, – нельзя так о мертвых.

– Это я еще хорошо о нем сказал! По-доброму.

Ася нахмурилась, но тут у Ивана зазвонил телефон, и разговор, обещавший стать неприятным, закончился сам собой.

– Она спит, – сообщил кому-то Иван. – Ей вкололи успокоительное. Нет, не дома. Мы у Молчанова стресс снимаем. Приехать? Да поздно уже, Михаил Александрович…

– Синицын? – шепотом спросил прислушивающийся к разговору Тимур.

Рыбак энергично закивал.

– Пусть едет, – разрешил Тимур.

– Пиши адрес, – сказал Рыбак. – Только это далеко. Ага… Хорошо… Нет, у нас есть. Ждем.

– Что у нас есть? – уточнил Молчанов.

– Ясное дело, водка. Если нет, придется ехать.

– Обижаешь, – усмехнулся Молчанов. – Чего-чего, а спиртного полно, на любой вкус. Может, вам, девчонки, налить чего-нибудь?

– И еще Лада сказала, – Ася продолжала игнорировать вопросы, – что, когда ее забрали в больницу и Виктор Иванович не отдавал Машу, Прохор Сергеевич все время сидел под дверями и умолял отдать девочку. А она сильно кричала. Потом приехала полиция. Не мог Виктор Иванович подменить девочку.

«Если она еще раз назовет этого скота Виктором Ивановичем!..» – подумал Рыбак.

– Ты, случайно, не записывала разговор с Одинцовым? – спросила Кристина.

Ася вскочила, порылась в карманах, извлекла аппарат и какое-то время производила какие-то одной ей понятные манипуляции, бормоча что-то под нос, а потом виновато развела руками:

– Ничего нет… Я пыталась включить диктофон, но, наверное, что-то не то нажала.

– Точно, ты Федору позвонила!

– А я-то еще подумала: как Федор вдруг оказался в квартире Виктора Ивановича? Значит, это все из-за меня? Да?

Ася посмотрела на Кристину, потом перевела взгляд на Тимура.

– Вовсе нет, – поспешила успокоить подругу Кристина. – Это я попросила его тебя подстраховать. А насчет записи не расстраивайся. Я бы тоже не смогла, не глядя, включить диктофон. И вообще, сыщики мы или нет? Завтра же купим тебе настоящий диктофон. Маленький и работающий от одной кнопки. Раз – и включила.

– Зачем вообще кнопки? Нужно купить с активацией голосом, – предложил свой вариант Тимур. – Заговорил – и он начал записывать.

– Вот себе и покупайте диктофоны, – раздраженно заявил Рыбак. – Ася больше в ваши игры не играет.

– Это еще почему? – возмутилась Кристина.

– Потому что у нас скоро свадьба.

– И? Что ты хочешь этим сказать? – взвилась Кристина.

– Все, что хотел, я уже сказал. И не один раз. Сколько раз я просил убрать Асю из расследования? Ну какой, скажи на милость, толк от всех их с Лебедевым телодвижений?

Кристине, которую до глубины души возмутил тон Рыбака, очень хотелось, чтобы Ася ответила. Но Ася молчала, и Кристина сочла своим долгом стать на защиту подруги и сотрудницы.

– Я считаю, что они с Федором раздобыли очень много интересной информации.

– Интересной – может быть. Полезной – не сказал бы.

– А что, в твоем понимании, полезная информация? – Тимур уже давно подавал Кристине знаки, чтобы она остановилась, да она и сама понимала, что разговор свернул не в то русло, но остановиться не могла.

– Полезная? Да вот, например. – И Рыбак вынул из кармана фотографии, о которых за всей этой круговертью успел позабыть, а тут как-то очень кстати вспомнил.

– Ну-ка, ну-ка, – Кристина привстала, по-прежнему не отпуская Асину руку. – Это кто у нас тут? Похоже на Неонилу?

Градус разговора резко упал, начинавшаяся было ссора угасла сама собой.

– Считаешь, похоже? – спросил Рыбак. – Мне тоже так показалось. Хотел, чтобы Федька пропустил через свою программу. Зато личность этих двоих мне точно известна – Тарасова-мать и директор дома малютки. Так что насчет мотива не скажу, но возможность подменить девочку у бабули была. Думаю, она ею воспользовалась.

– И что ты предлагаешь? – спросила Кристина, передавая фотографии Тимуру. – Пойти к ней и спросить – ее это рук дело или не ее? Или поручить это сделать Прохору?

– Я бы все валил на очень своевременно преставившегося папашу Одинцова. Зачем ссорить мать с сыном? А с покойника взятки гладки.

– Ваня! – Ася находила тон Рыбака недопустимым в подобной ситуации.

– Но если бабушка один раз избавилась от внучки, почему бы ей не сделать это повторно, причем более радикальным методом, – настаивала Кристина. – Не забывай – она медик. Вполне может так обставить внезапную смерть девочки, что не подкопаешься. Мы не можем рисковать жизнью ребенка.

– Предлагаешь оставить все как есть? Сказать Тарасову, что нам не удалось найти его дочь?

– Как вы можете такое говорить! – возмутилась Ася. – Вы не видели ее, не видели детей из детского дома. Детей, обделенных родительской любовью. Знали бы вы, как они ждут своих родителей, как мечтают о них! – И Ася вытянула руку, ту самую, которая еще помнила вцепившиеся в нее детские пальцы и полные надежды слова: «Тетя, ты не за мной пришла?» – Мы должны сделать все, чтобы вернуть девочку в семью, иначе вся наша деятельность – бесполезный пшик.

Она еще что-то хотела добавить, но тут звонок у входной двери возвестил о прибытии Синицына.

– Сделай вид, что спишь, – скомандовал Рыбак, пряча фотографии.

Но Ася не послушалась и битых два часа терпеливо отвечала на вопросы Синицына. А потом женщины ушли спать, а мужчины остались в гостиной. Вроде бы как пить водку, а на самом деле Синицын продолжал задавать свои вопросы, но отвечал уже Рыбак.

– Папаша этот, видно, совсем свихнулся от ненависти к зятю, – сказал Синицын, решив, что на сегодня вопросов уже хватит. – Похоже, где-то в кабинете Тарасова поставил жучок и все происходящее писал круглые сутки. Компромат собирал. Часть выбрасывал, а выжимки сохранял на дисках. Их там штук двадцать. Смысла копаться в них особого нет – мы же не ОБЭП. Если экспертиза подтвердит, что пистолет – тот самый, дело можно будет закрывать.

– А кто еще одна женщина, убитая из этого пистолета? – спросил Рыбак.

– Не знаю. Скорее всего, жена Одинцова, мать Тарасовой. Тогда еще не велась геномная регистрация неопознанных трупов. Можно, конечно, будет послать запрос, найти место захоронения…

Надо ли говорить, что в доме Молчанова в ту ночь никто не сомкнул глаз.

Разве можно заснуть, когда совсем рядом, внизу, мерно бьется о берег море, наверху свистит запутавшийся в ветвях деревьев ветер, а душа не найдет себе места из-за тревоги о Федоре и осознания собственного бессилия чем-либо ему помочь?

Чуть свет Кристина зашла в комнату и заявила, что они с Асей едут в больницу к Федору, и если кто хочет составить им компанию, то должен поторопиться. От предложенного Тимуром завтрака она категорически отказалась.

Перед рассветом прошел небольшой дождик, окончательно смывший все приметы весны. Ася куталась в плащ.

– Замерзла? – хмуро спросил Рыбак.

– Может, дать свитер? – поинтересовался Молчанов.

– Нет, – ответила Ася обоим, – сейчас в машине согреюсь. Поехали поскорее, пожалуйста.

Им повезло – врач, оперировавший Федора, был в больнице. Если бы не он, бдительная медсестричка ни за что не пустила бы их в палату к Федору всем скопом. Но врач, окинув взглядом их мрачные заспанные лица, предусмотрительно натянутые бахилы и одноразовые халаты, дал добро.

– Только недолго! Две минуты максимум! – напутствовал он ранних посетителей, дружно двинувших в сторону палаты.

Несмотря на уверение врача, что больной очнулся и чувствует себя удовлетворительно, глаза Федора были крепко сомкнуты. Хотя на какое-то мгновенье Кристине показалось, что слишком крепко.

Пару минут компания в нерешительности переминалась с ноги на ногу, не представляя, что нужно делать в подобных случаях. Первой освоилась Ася. Она подтащила стул, села рядом со спящим Лебедевым и тихонько коснулась его руки. Веки больного дрогнули, глаза уставились на мир с выражением полного непонимания происходящего.

– Где я? Что со мной? Какой сейчас год? – слабым голосом спросил он.

– Феденька! – Глаза у Аси расширились, нижняя губа дрогнула.

– Хватит придуриваться, Федор, – решительно прервала лебедевские манипуляции Кристина. – Доктор сказал, что ты здоров, как хомяк.

– Кристина! – зашептала Ася, возмущенная бесцеремонностью подруги.

Но тут Федор неожиданно окрепшим голосом поинтересовался:

– Это почему же как хомяк? Обычно говорят – как бык!

– Да, устойчивое выражение, – поддакнула Ася.

– Извини, но на быка ты никак не тянешь. Быки – они агрессивные, злобные. Хомячки – гораздо приятнее: веселые, добродушные и заботливые.

– Да? – Федор посмотрел на Асю.

– Конечно, – закивала она, – заботливые.

– Кстати, я о тебе позаботился. – Несмотря на слабость, в голосе Федора явно сквозили прежние язвительные интонации. – Посмотришь в моем рабочем столе, в нижнем ящике…

«Сухариков, наверное, оставил. Тех самых, с холодцом и хреном», – подумала Кристина, а вслух добавила:

– Ладно, Федор, мы пойдем, а то доктор нас под честное слово пустил всего на минуточку. Ты давай слушайся доктора, выздоравливай. Мы сейчас отъедем на пару часиков, а потом вернемся. Хорошо? А ты пока подумай, что тебе нужно. А мы у доктора спросим, что тебе можно. Договорились?

Федор кивнул, и делегация медленно покинула палату. Последней уходила Ася.

– Я скоро вернусь, – пообещала она.

– Не забудь… В столе… – напомнил Федор, выразительно шевеля бровями.

По больничному коридору шли, стараясь создавать как можно меньше шума, но на выходе из отделения тишину нарушил звонок телефона Тимура.

– Да, – ответил он. – Хорошо… В порядке… Подъезжай в офис.

– Это кого мы ждем? – спросила Кристина, когда Тимур, стянув халат, спрятал телефон в карман.

– Тарасова.

– Но о чем мы с ним будем говорить? Мы же еще ничего не решили! – возмутилась Кристина, садясь на переднее сиденье молчановского автомобиля.

– Я считаю, с поставленной задачей мы справились. – Тимур пристегнул ремень безопасности, подождал, пока усядутся Ася с Рыбаком, и медленно выехал с больничной стоянки. – Мы ведь нашли девочку? Нашли. Мы знаем, где произошла подмена?

– Знаем, – кивнула Кристина.

– Знаем, кто подменил ребенка?

– Предполагаем…

– Знаем, почему.

– Я не уверена, что женщина способна отдать собственную, притом единственную внучку только из-за того, что у той генетические проблемы…

– Это эмоции. А если их откинуть? Смогла же она отправить собственного ребенка учиться в другую страну.

– Хотела, чтобы он получил хорошее образование.

– Вот-вот. Она хотела для него лучшей жизни. Замена бракованного ребенка на качественного – всего лишь еще один шаг на этом пути.

– Я не верю.

В машине повисла тишина.

– Я все-таки не представляю, как она могла все это сделать, – нарушила молчание Ася.

– А что тут не понимать? – вступил в разговор Рыбак. – После того, как девочку забрали у сумасшедшего деда… Кстати, уверен, что болен этой самой болезнью именно он: странное поведение, прыжки из окон… И потом, он же военный. Наверняка ходил в тир. Стрелял. Почему не убил Тарасова? И в Федора промазал. Я считаю, симптомы, о которых говорила Кристина, налицо.

– То есть тебе бы хотелось, чтобы он попал в Федора? – вспыхнула Ася.

– Да я совсем не то хотел сказать, – Иван попытался ее обнять, но девушка обиженно отстранилась. – Короче, мать Тарасова забирает девочку, привозит в свою клинику в Липовске, проводит различные анализы…

– Зачем? – перебила Рыбака Кристина. – Зачем она это делает?

– В больницах всегда берут анализы, – пожал плечами Рыбак.

– Но не генетические же!

– Наверное, генетические анализы не предусмотрены нашими страховыми полисами. А в своей клинике она может делать все, что заблагорассудится.

– Я думаю, – после довольно продолжительной паузы сказала Кристина, – она подозревала наличие дефектного гена у своей внучки. Нужно узнать, от чего умер отец Прохора. Подозреваю, что это был не просто сердечный приступ… Так что мы скажем Тарасову?

– Во-первых, Тарасов о расследовании не говорил. Он рвался поговорить с Асей, не смог дозвониться и набрал мне, – сказал Тимур и, не замечая протестующих жестов Аси и Рыбака, добавил: – А во-вторых, ты у нас начальник, тебе принимать решение.

«Жестко», – подумала Ася и посмотрела на Кристину, ожидая ее реакции. Но Кристина лишь сосредоточенно кивнула, в очередной раз показывая, насколько они с Асей разные люди.

В офис Ася с Кристиной вошли вдвоем, мужчины задержались, что-то рассматривая в молчановском автомобиле. В помещении было холодно, и Кристина первым делом решила включить сплит-систему, чтобы не замерзнуть окончательно. Ася же направилась к лебедевскому столу. Выдвинула ящик и застыла.

– Ась, что там у него?

– Вот. – Ася всхлипнула и вытащила из пакета злополучную курточку «Шанель». Оба рукава были пришиты так аккуратно, что догадаться, какой из них оторвался, не представлялось ни малейшей возможности.

– Что это? Федя купил тебе куртку? – брови Кристины удивленно полезли вверх.

– Нет, он ее зашил.

– Да уж, талант – во всем талант, – констатировала Кристина. – Кстати, курточка очень симпатичная. Плащ твой, уж извини… Для концерта в Лондоне вполне подойдет, а так…

– Дался вам всем этот Лондон! – Ася сняла плащ. – Не еду я никуда!

Кристина поняла, что отказ от поездки в Лондон – тема для подруги не очень приятная, и развивать ее пока не стоит. Захочет – сама расскажет. В том, что захочет, Кристина ни минуты не сомневалась. Неужели это Рыбака рук дело? Вот же собственник! Свадьба еще только в проекте, а он уже диктует свои правила. Вон как взъелся из-за диктофона. Прямо как кот, который метит свою территорию.

Надевая куртку, Ася вдруг заметила пропажу смущавшего ее ярлыка с именем известной фирмы. Присмотрелась хорошенько – по срезу горловины видны едва заметные дырочки. Надела куртку, застегнула молнию, посмотрелась в зеркало. Свитерок пододеть, все-таки не по-весеннему прохладно на улице – и будет просто замечательно. Вот ведь странно – достаточно было спороть смущающую этикетку, и отношение к одежке резко изменилось. Неужели она, Ася, до такой степени зависит от чьего-то мнения? Обидно-то как! Вон Кристине на все наплевать. Взять хотя бы, как Тимур сказал ей: «Ты начальник – тебе решать». Ася бы, наверное, с ума сошла, скажи он ей такое. А Кристина – ничего, улыбается. Хотя она и вправду начальник… Тут Ася поняла, что в пакете, где лежала куртка, осталось еще что-то. Нырнула рукой и вытащила небольшую картонную коробочку. Диктофон? И как тут сдержать слезы?

– Ася, прекрати, сейчас Тарасов придет!

«Прекратить» не получилось. Не успела Ася нашарить в сумке упаковку одноразовых платков, как колокольчики над входной дверью зашлись неподобающе веселым звоном.

– Ася? – на пороге стоял Тарасов в сопровождении Рыбака и Молчанова. – Я не вовремя?

– Нет, извините. – Асе наконец удалось вытащить пару платков, и она поспешно ликвидировала последствия огорчения.

– О, диктофончик! – Молчанов, словно не замечая Асиного смущения, шагнул ближе, взял у нее из рук симпатичный гаджет. – Да, именно о таком я и говорил. Федя купил? Молодец. И цвет такой замечательный подобрал. Мистический аметист называется.

Тут Ася не выдержала и опрометью рванула на улицу. Кристина, подхватив Асину сумочку, побежала за ней.

– Кофе? – пожав плечами, предложил Тимур.

Тарасов посмотрел на часы и кивнул:

– Кофе.

Когда Кристина с относительно успокоившейся Асей вернулись, мужчины, рассевшись вокруг стола Федора, пили кофе с конфискованными у отсутствующего товарища чипсами. Кристина поморщилась – подобное поведение чем-то смахивало на мародерство, но две чашки кофе – для нее и для Аси – помогли ей с ним смириться.

– Ася, вы меня извините, пожалуйста, – Тарасов поставил чашку на стол. Взгляд его при этом стал грустным-прегрустным. Как у диснеевского Бемби. – Если вы откажетесь, я все пойму. Но я бы очень хотел, чтобы вы побыли немного с Ладой.

– Конечно, – закивала Ася, напуганная преамбулой его просьбы. – Я собиралась. Просто сначала мы ездили в больницу…

– Вы не думайте, организацией похорон занимаются специальные службы, вам только нужно посидеть у нас дома. Поговорить. Или помолчать. У вас так отлично получается молчать! Пожалуйста!

– Я только хотела к Федору, на пару минут…

– А я вас отвезу, – с готовностью вызвался Тарасов.

– Хорошо. – Ася кивнула и вопросительно посмотрела на Кристину. – Я поеду?

«Летите, голуби, летите!» – мысленно напутствовала их Кристина. Нет, ей не хотелось расставаться с Асей. Но рассказывать Тарасову об итогах проведенного «Кайросом» расследования она тоже не могла. Ей нужно было собраться с мыслями, еще раз все проанализировать, взвесить…

Медленно, как при съемке рапидом, Ася с Тарасовым направились к выходу. Вот он взялся за дверную ручку, зазвенели колокольчики… И тут Тарасов повернулся и, как бы невзначай, спросил у Тимура:

– А есть какие-нибудь новости?

Тимур посмотрел на Кристину.

Она, словно перед прыжком в воду, набрала полную грудь воздуха и коротко ответила:

– Есть!