Глава 40

У подъезда Тарасовых стояла «Скорая помощь», и у Аси заныло сердце от дурного предчувствия. «Ерунда, – уговаривала она себя в ожидании лифта, – наверняка какой-то бабуле стало плохо». Но сердце на уговоры не поддавалось, продолжало ныть, и, как выяснилось, не зря.

Открыв дверь, Ася обнаружила в гостиной двух работников «Скорой», незнакомую женщину явно пенсионного возраста, судя по домашним тапочкам – соседку, и Ладу, лежавшую на диване.

– Мама! – охнула Маша.

– Все в порядке, родная, – слабым голосом поспешила утешить ее мать. – Все в порядке. Просто голова закружилась. Уже все прошло.

– Вы точно не хотите ехать в больницу? – спросил один из медиков, мужчина с седыми волосами, зачесанными назад, и такой же седой бородкой.

– Точно, точно! – уверила их Лада нарочито бодрым тоном. – К тому же у меня свекровь медработник. Она меня живо на ноги поставит.

Ася заметила, как при этих словах поджала губы соседка.

– Эт-то хорошо, когда свекровь – медработник, – сказал врач и в сопровождении коллеги направился к выходу. Ася поспешила следом.

– Спасибо вам огромное, – сказала она, открывая дверь. – А что с Ладой приключилось?

– Слабость, длительная потеря сознания. Я бы на вашем месте не стал затягивать с обследованием. Тем более что свекровь… Кстати, я не исключаю беременность.

– Нет, – Ася покачала головой. – У нее были сложные роды, и детей она иметь не может.

Окончание фразы заглушил звук закрывающейся двери лифта – медики уехали, и Ася поспешила вернуться в гостиную.

– Вы пообедаете с нами? – спросила Лада соседку.

Асе, как ни прискорбно это звучит, очень хотелось, чтобы бабуля поскорее покинула гостеприимный тарасовский дом – ей необходимо было поговорить с Ладой без посторонних ушей. Она выразительно посмотрела на старушку, и та понимающе закивала:

– Спасибо, Ладушка, как-нибудь в другой раз.

– И вам спасибо, – сказала Ася, провожая соседку.

– Да что вы! Что вы! Я так испугалась! Слышу – шум какой-то на лестнице. У нас-то дом приличный, редко шумят. Это вот раньше мы жили на Гончарова, так там ни дня без происшествий. Я бы ни за что не вышла – не ровен час, сама под раздачу попадешь. А тут всего шуму: лифт приехал – уехал. И тишина. Так что вышла я, спустилась. Смотрю – Ладочка лежит возле лифта. Пальто расстегнуто, сумочка рядом. И пакет с какими-то банками. Они-то и гремели. Я пульс пощупала – жива. «Скорую» вызвала, да так с ней и просидела. Она на полу, я на ступеньках. Хорошо, недолго ехали. Лечат-то они как? Ватку с нашатырем под нос. Это я уже потом сообразила, что можно так. Я бы и сама могла… Она глаза открыла, головой мотает. В квартиру вошли, я банки собрала, на кухню отнесла. Ты уж посмотри, что там.

– Спасибо вам огромное!

Лада по-прежнему лежала на диване. Маша пристроилась рядом, на полу, вцепившись в руку матери.

– Давайте поедим, – предложила Лада.

– А давайте, – согласилась Ася. – Прямо здесь. И ходить никуда не нужно. Сейчас я чего-нибудь соображу.

Она отправилась на кухню. На столе громоздилась куча разнокалиберных контейнеров с едой. «Это соседка собрала на лестнице, – поняла Ася. – Лада принесла из ресторана». Прихватив пару емкостей, Ася заглянула в комнату.

– Это на обед?

– Нет, – Лада грустно закусила губу, – это я собиралась папе отвезти. Я к нему езжу два раза в неделю, кормлю. Сегодня он как раз ждет. Ну ничего, я сейчас поем и поеду.

– Никуда ты не поедешь! – решительно заявила Маша.

– Конечно! Еду папе могу и я отвезти, – поддержала Ася, подумав при этом, что все складывается просто отлично. Есть повод встретиться с отцом Лады и поговорить о семейных заболеваниях.

Лада попыталась возразить, впрочем, довольно слабо, а потом согласилась. Позвонила Андрею Петровичу и попросила отвезти Асю.

Ася обнаружила в холодильнике кастрюльку с супом и контейнер с какой-то едой – овощи и мясо. Поставив кастрюльку на газ, а контейнер в микроволновку, нарезала зелень, огурчики и помидорчики. Не удержалась, попробовала ломтик помидора. Тепличный, конечно, но мясистый и сладкий. Вспомнила – овощи выращены в собственных, «железобетонных», теплицах. Кухня наполнилась аппетитными запахами жареного мяса и свежей зелени. Накрыть обед на журнальном столике в гостиной не составило труда. Маша даже не успела переодеться.

– Вы куда? – спросила Ася, заметив попытки Лады встать.

– Холодно что-то, хочу плед взять.

Асе было жарко. Может, это проявлялись симптомы сыщицкой лихорадки Лебедева?

– Я помогу, – скороговоркой произнесла она, подскакивая с кресла.

– Не хочется вас затруднять, – сказала Лада. – Он на кровати лежит.

Спальня Тарасовых Асю немного разочаровала. Нет, конечно же, она не ожидала увидеть будуар в стиле Людовика IV, но в ее понятии спальня – обязательные пуфики, подушки и подушечки, бра, торшеры, туалетный столик, заставленный флакончиками, вазочками и фотографиями в рамках, картины. У Тарасовых почти всю спальню занимала современного вида кровать, обычная, без каких-либо изысков, но наверняка с дорогущим ортопедическим матрасом.

Плед нашелся сразу – клетчатый, мягкий и шелковистый – мечта, а не плед. Ася направилась к выходу и вдруг замерла, не в силах сделать ни одного шага. Она увидела картину. Простая рама, приглушенные тона, парящие в космосе яблоки…

– Картина… – задыхаясь, Ася влетела в гостиную. – Что за картина у вас в спальне?

– Вам тоже понравилась?

– Очень! – Ася вспомнила, что нужно бы включить диктофон на запись. Побежала за оставленной в прихожей сумкой. Нажала нужную кнопку и вернулась обратно, пояснив свои действия ожиданием звонка.

– Это мне Прохор подарил, когда делал предложение, – улыбаясь своим воспоминаниям, сказала Лада. – Картина висела на стене в кафе…

Ася уже ничего не слышала. Картина висела на стене… Именно так сказала Саша! «Мне кажется, я их видела раньше. Давно… Наверное, в роддоме или доме малютки. Картина висела на стене. Думаете, можно такое помнить?» Тогда Ася была уверена, что это фантазии девочки. Термин «младенческая амнезия» введен Фрейдом, и с тех пор данных, свидетельствующих о наличии у взрослых людей или даже у подростков младенческой памяти, Ася не встречала. Одна из причин младенческой амнезии – невозможность связать события со словами. Мы не умеем говорить и не знаем, как описать происходящее с нами. Но то события. А образы? Звуки? Конечно, можно попросить у Лебедева порыться в Интернете… При воспоминании о Лебедеве рука машинально полезла за телефоном, чтобы проверить – записывает или нет. Диктофон работал как часы.

– И все-таки, Лада, я думаю, вы зря отказались от больницы. Со здоровьем не шутят. Тем более у вас были проблемы.

– Ерунда, – отмахнулась Лада. – Не думайте об этом.

– Я пойду? – покончив с обедом, Маша собрала свои тарелки. Лада к еде не притронулась.

– Конечно, беги, – отпустила ее мать.

– Понимаете, Ася, – убедившись, что Маша ушла, продолжила Лада, – мы никому не говорили, и, я думаю, то что я скажу, останется между нами. Есть подозрение, что мои проблемы были связаны с едой из «Греции» – нашего ресторана. Похоже, гриб попался ядовитый. Сами понимаете, какой рекламой для наших заведений это могло бы стать. На бизнесе можно было бы поставить крест. А тогда все точки тщательно проверили, все мало-мальски подозрительные продукты уничтожили.

Лада замолчала, медленно помешивая ложкой суп.

– Вы даже представить себе не можете, что перенесли Прохор и Анна Прохоровна. А папа… Он просто с ума сошел. Это он с виду такой. Суровый, что ли. А на самом деле он очень нас с Машуней любит. Я же у него была, когда все это случилось. Маша с месяца со мной везде ездила. Анна Прохоровна, конечно, против была. Но у нас тогда только завязывалось все. Не могла я в стороне сидеть. Прохор предлагал няню нанять, но как-то боязно чужому человеку такую кроху отдать. Купили для нее специальную люльку, чтобы в машине возить – и вперед. Нет, конечно, вы не думайте, я не злоупотребляла. Режим дня мы соблюдали, и питание всегда при себе, так что проблем не было.

В тот день я как раз собиралась отвезти папе еду. Заехала в «Грецию», девочки мне уже заранее все подготовили. Что я ела тогда – хоть убейте не помню. Когда кормишь грудью, выбор невелик. Может, на ходу какой-то маленький кусочек отщипнула. Вообще практически ничего не помню. Прохор потом рассказал, что, когда мне стало плохо, папа вызвал «Скорую». Меня сразу в больницу забрали, а он с Машей остался дома. Видно, так перепугался за меня, что даже Прохору не сообщил.

«Где логика? – подумала Ася. – Мать Прохора – директор медицинского центра. Наверняка у нее больше возможностей оказать помощь невестке, чем в муниципальной больнице».

– И Машу он не отдавал, – продолжала Лада. – Сказал, что отдаст только мне.

«Это уже совсем интересно, – подумала Ася. – Не папаша ли подменил девочку, чтобы не отдавать ее нелюбимому зятю? Вот только непонятно, каким образом он это сделал. Как сказала Кристина – есть мотив, нет возможности. Возможность скорее была у Тарасовой-старшей. Но мотив?»

– Прохора не пустил. Он ломился в дверь, кричал, просил его отдать Машу.

– Ужас какой! И что потом?

– У папы же даже еды никакой не было для девочки. Машка кричала сильно. Прохор не выдержал, вызвал полицию. Взломали дверь… Машка потом неделю была в клинике Анны Прохоровны, в реанимации. Короче, не знаю, зачем я это все вам рассказываю. Несмотря на все, папе еду я продолжаю возить. Кто еще о нем позаботится, кроме меня? Хотя иногда он бывает невыносимым.

Ася кивнула, она помнила, как переживала Лада ссору с отцом в день, когда в Тарасова стреляли. Старичок оказался не таким уж несчастненьким, и обед ему везти Асе расхотелось. Но она уже пообещала, и отступать было неудобно.

Собрав посуду – Лада так и не дотронулась до обеда, – Ася отнесла ее на кухню, загрузила в посудомойку, сложила контейнеры с едой в пакет. Осмотрелась по сторонам, всячески оттягивая неприятную поездку. Предлогов не нашлось, и, убедившись, что состояние здоровья Лады опасений не вызывает, отправилась в путь.

Она не могла не рассказать Кристине о яблоках и в ожидании лифта набрала номер подруги.

– Не верится, что девочка могла запомнить картину, – сказала Кристина. – Хотя я могу спросить у Оливера. Он точно скажет. Мы как раз собрались ему звонить – Федор узнал, какое у Александры заболевание.

Точно, у Кристины же брат – врач-нейролог. Кто, как не он, знает о способностях человеческого мозга?! И с заболеваниями нервной системы знаком не понаслышке. И все же… Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… События последних дней многое из того, что Ася принимала за аксиому, поставили под сомнение. Один пупс Офелии Котовой чего стоит!

Не вдаваясь в подробности, Ася сообщила, что вместо приболевшей Лады едет с водителем к ее отцу. Затем вернется к Тарасовым, чтобы сдать Ладу с рук на руки мужу. Так что все записи она привезет завтра утром, после того, как отвезет Машу в школу.

В «Тойоте» звучал «Танец Анитры» Грига. Когда пассажирка открыла дверь, Андрей Петрович протянул руку, чтобы приглушить звук, но Ася остановила его – Григ ей очень нравился. Очарованная чередованием arco и pizzicato струнных, инкрустированных серебром колокольчиков, она не услышала, как в бархатном мешочке на дне ее сумочки тревожно звякнули камни трезвости и мудрости.

«Надо бы Ване позвонить, – подумала Ася, выходя из машины. – Предупредить, что я, скорее всего, буду поздно». Но, подумав немного, решила повременить. Вдруг Тарасов приедет домой пораньше? Или Иван задержится?