Глава 29
Тальден застыл, словно заледеневший. И я вместе с ним. Замерла напротив, не в силах пошевелиться, чувствуя себя под пристальным взглядом серых сумрачных глаз тающей сосулькой или потёкшим мороженым. А попробуй тут не растаять и не растечься сладкой лужицей, когда температура тела внезапно подскакивает до наивысшей отметки. Как будто только что вокруг меня простирались айсберги, и вот уже я посреди знойной пустыни. Стою на гребне высокого бархана, безжалостно обдуваемая знойными ветрами.
И так всегда, стоит ему оказаться рядом. С ним то невозможно холодно, то невыносимо жарко. Странный коктейль из самых невероятных ощущений. Гремучая, опасная смесь.
От неё голова кружится сильнее, чем от любой, даже самой крепкой наливки. И дышать получается с переменным успехом, а сердце и вовсе сходит с ума. Сбивается с ритма и стучит так громко, так часто, словно какой-то обезумевший дикарь, забравшись ко мне в грудную клетку, от всей души колотит по нему, ошибочно приняв моё бедное сердечко за ритуальный тамбурин.
— Нет? — всё-таки прорезался голос, показавшийся мне каким-то чужим, незнакомым. А ещё в нём, в предателе, отчётливо слышались взволнованные нотки. — Ну и зря. Наливка очень вкусная.
И, зараза такая, шибучая. Вон уже даже кажется, будто глаза дракона затягиваются тьмой, скрывающей стальную радужку. Хищной, опасной и… как ни странно, такой манящей.
— Эррол Хордис прописал? — Перестав изображать статую, возведённую в честь великолепного себя, тальден двинулся в мою сторону.
Непонятно, опять иронизирует или спрашивает на полном серьёзе. Хотя мало ли, может, у них действительно принято лечить занедуживших алиан спиртными напитками.
— Я сама себе прописала, — сказала, отступая.
Я ведь по-прежнему мужняя жена, хоть в браке и нескольких часов не пробыла. Поэтому нужно держать себя в руках. Отступать, отступать и ещё раз отступать! Не поддаваться действию загадочных чар, завладевших моим сознанием.
— Возможно, это сомнительный комплимент, но болезнь вам к лицу, — не останавливался коварный, привнося в мой маленький уютный мирок, в мою спальню — оазис покоя, хаос.
Вот зачем спрашивается пришёл? Зачем смотрит, не сводя глаз, разжигая во мне самый настоящий пожар. Одним своим присутствием превращая кровь в венах в раскалённую лаву. Лёшка тоже бывало одаривал меня страстными взглядами. Но от них никогда ноги не подкашивались, не становилось так жарко. Настолько, что хочется нырнуть в ледяную прорубь или на крайний случай распахнуть форточку и сигануть в ближайший сугроб.
— Сейчас ты другая. Хочу всегда видеть тебя такой, — не просьба, приказ, отданный тихим низким голосом, от которого мурашки бегут по коже.
Герхильд приближался, я продолжала пятиться.
От него, от себя. От сумасшедших чувств, что он во мне пробуждал.
— Такой — в смысле больной и на последнем издыхании?
— Настоящей. Не наряженной, как кукла. Без всяких причёсок. С распущенными волосами. У вас очень красивые волосы, Фьярра. — Локон, на миг оказавшийся в плену его пальцев, вобравший в себя тепло его кожи, скользнул мне на оголённое плечо, и тело будто пронзило электрическим разрядом. Я вздрогнула и услышала хриплый шёпот: — Вам идут простые, без всяких украшений платья.
— На мне ваш подарок.
— Вижу, — обронил мрачно. — Надеюсь, вы им довольны.
Не особо, потому как от булавки никакого толку.
Делиться наболевшим я, понятное дело, не стала. Вместо этого, снова попятившись, сказала:
— Вы же вроде как на свидание собирались.
— Свидание подождёт.
Отступать больше было некуда, Скальде припёр меня к стенке. В прямом смысле слова. Вернее, к гобелену, в который я вжалась всем телом. Иначе бы пришлось вжиматься в тальдена, вдруг ни с того ни с сего решившего взять штурмом и так уже готовую пасть крепость.
Взять… Какое волнующее слово.
Неожиданное наступление Герхильда заставляло нервничать и, не переставая, кусать губы. С которых Его непонятное Великолепие не сводил глаз, будто клеймил своим обычно таким холодным, а сейчас опасно потемневшим, обжигающим взглядом.
— Вы что-то хотели?
— Хотел. И хочу сейчас, — ещё одно не менее волнующее словечко. Лёгким касанием пальцев тальден приподнял моё лицо за подбородок. Я заглянула ему в глаза, рискуя потеряться в этой серой буре навсегда. — Хочу поцеловать вас, — просто поставил перед фактом.
Я шумно сглотнула. Ну ладно я под наливкой, мне простительно немножко сходить с ума. А он, стесняюсь спросить, под чем?
— Разве это не противоречит правилам отбора?
— Разве вы не из тех, кто любит нарушать правила? — ответный выпад, и ладонь медленно, лаская, опускается мне на шею. Пальцы, чуть щекоча, перебирают волосы на затылке. Ещё немного и я, взяв пример со Снежка, зажмурюсь и начну мурлыкать как кошка. Только не снежная — огненная.
— А вы? — шепчу.
Неосознанно тянусь к нему. К своему вельможному жениху, вместо ежевичной наливки пожелавшему «продегустировать» мои губы. Искусанные, приоткрытые покорно, опаляемые горячим дыханием. Которое, смешавшись с моим, на короткий миг превратилось в одно на двоих.
А потом…
— Ваша Утончённость! — раздался громкий вопль из смежной со спальней комнаты. — Ваша Утончённость, к вам тут эссель Тьюлин!
Убью гадину. Не Мабли, конечно, так вовремя меня предупредившую. Служанке маленький плюсик в карму. А вот вредную сваху, примчавшуюся блюсти мою честь и не позволить ещё больше понизиться уровню моей нравственности, пусть за это черти вечно жарят на сковороде!
Как ни странно, несмотря на всё выпитое, среагировала я быстро. Даже быстрее Скальде, не спешившего выпускать меня из объятий. Ему-то, впрочем, чего волноваться и торопиться. Из нас двоих это ведь не он невинная юная дева, которой строго-настрого запрещено принимать жениха у себя в спальне. Да ещё и оставаться с ним тет-а-тет. Да ещё и, умирая от страсти, с ним целоваться.
Оттолкнув от себя мага, птицей подлетела к камину, кулем рухнула на мягкую шкуру. Дрожащими пальцами подцепив шаль, натянула её на плечи. Замерла, чувствуя, как губы, едва почувствовавшие прикосновение его губ, пылают. А с ними и щёки и что-то в груди, какой-то огненный шар, разрастаясь, неудовлетворённым желанием сжигает меня изнутри.
В то время как Его драконистое Великолепие, буквально вытряхнувший из меня душу своим неожиданным появлением и этим своим безапелляционным «хочу», выглядел спокойным и совершенно невозмутимым.
Чёртова ледяная глыба.
В дверях нарисовалась красная, как помидор, эссель Тьюлин. Почтенная дама тяжело дышала (явно бежала сюда, спотыкаясь и падая) и очень напоминала готовящийся отчалить от пристани пароход. Казалось, у неё из ушей и из ноздрей тоже вот-вот пар повалит.
— Вы что-то говорили про последнее издыхание, эсселин Сольвер. Вам настолько плохо? — успешно делая вид, будто явился сюда исключительно чтобы справиться о моём здоровье, ни за чем большим, вежливо поинтересовался тальден и стрельнул в кьёрда недобрым взглядом.
Обиженно мяукнув, котёнок поспешил спрятаться под кроватью. Только про хвост доморощенный маскировщик забыл, и теперь тот нервно подметал прикроватный коврик, выглядывая из-под тёмной бахромы покрывала.
— Мне уже намного лучше, Ваше Великолепие, — поспешила отвести удар от своего питомца и взгляд на всякий случай тоже отвела. — Это я просто так сказала, ведь эррол Хордис утверждает, что после укуса кьёрда положено серьёзно болеть как минимум дней десять.
— Рад, что вы так быстро поправляетесь, — дежурно отозвался Герхильд, прежде чем эссель Тьюлин громко зачастила:
— Ваше Великолепие, а я вас повсюду ищу! — растянула губы в фальшивой, кислой, как перебродившее вино, улыбке. — У вас ведь сегодня свидание, не забыли? Невеста ждёт.
— Вашими стараниями, эссель Тьюлин, даже если захочу, не сумею забыть, — мрачно покосился на неё наследник.
— Тогда прошу, — поклонилась так пекущаяся о моей репутации сваха, ненавязчиво указывая дракону на дверь.
Но вместо двери тальден направился ко мне. Пришлось подниматься, хоть ноги не держали, и кутаться в шаль, как в спасительную броню.
— Эсселин Сольвер, я надеюсь завтрашний вечер провести с вами, — во всеуслышание заявил Скальде, спровоцировав внутри меня очередное цунами вселенского масштаба.
У меня тут за пару минут, проведённых с ним, чуть сознание не помутилось. А если за целый вечер…
— Но эсселин Сольвер ещё очень слаба, — багровея, осмелилась вякнуть императорская сводница.
— Поэтому, чтобы эсселин Сольвер не утруждала себя сборами, свидание проведём здесь, в её покоях.
— Но… А? — опешила распорядительница и лишь спустя несколько бесконечно долгих секунд сумела из себя выдавить: — Но ведь так же нельзя!
— Эсселин Сольвер, вы не против? — расшаркался напоследок истребитель моих нервов, полностью проигнорировав стенания придворной дамы.
— Я-а-а… — Я тоже пребывала в шоке, а потому ничего более вразумительного сказать не смогла.
Но Его Великолепию и этого оказалось достаточно. Посчитав моё мычание выражением радости по случаю грядущего свидания и абсолютного с ним согласия, маг невозмутимо резюмировал:
— Что ж, тогда завтра ужинаем вместе. Доброго вечера, эсселин Сольвер.
— Э-э-э… я-а-а… — попрощалась с ним как могла.
Благо эссель Тьюлин не стала задерживаться. Помчалась за наследником, что-то горячо ему втолковывая. Мабли покрутилась немного в спальне, но видя, что я продолжаю пребывать в прострации и в ближайшее время возвращаться из неё не собираюсь, а значит, ничем интересным её не подпитаю, тоже ушла.
Подхватив на руки кьёрда, уже успевшего выбраться из своего укрытия, я плюхнулась с ним на кровать, прижала к груди вырывающегося зверька и прошептала:
— Попала я, Снежок. Причём попала по-крупному и со всех фронтов.
Сразу после завтрака Её Сиятельство отправилась на прогулку. Не потому, что хотела полюбоваться красотами заснувшей природы; Далива бежала из замка, мечтая оказаться как можно дальше от стен, за которыми завистники и недоброжелатели не переставали злословить в её адрес.
Погружённая в мрачные раздумья, графиня бродила по парку, укрытому пушистым, выпавшим за ночь снегом. Рассеянно касалась заледеневших, будто хрустальных, веток деревьев, доверительно склонявшихся к ней. Обращала свой задумчивый взор на ту или иную ледяную скульптуру, и тогда на прекрасное лицо молодой женщины набегала тень беспокойства. Снова и снова Её Сиятельство возвращалась мыслями к Скальде. Думала о его будущей избраннице, место которой в своих дерзких мечтах уже давно отвела юной красавице Рианнон.
— А ведь казалось, он всерьёз ею увлёкся. А потом… Когда же всё пошло не так? — задавалась вопросом молодая женщина, с тоской вспоминая о таэрин, которая больше не проявлялась, когда они с тальденом соприкасались.
Впрочем, в последнее время её лишили даже этой незначительной привилегии. Изредка, когда случай сталкивал их вместе, наследник приветствовал фаворитку, почтительно брал Даливу за руку, чтобы одарить её мимолётной лаской — лёгким поцелуем касался самых кончиков пальцев. Дежурное проявление внимания к даме, занимавшей особое положение при императорском дворе.
И тем не менее, несмотря на то, что на людях отношение тальдена к ней не изменилось, для всех было очевидно: будущий император охладел к своей фаворитке.
Далива злилась, ловя на себе насмешливые взгляды, коими её встречали и провожали каждый день. Будто ядовитые кинжалы метали ей в спину, и каждый норовил попасть прямо в сердце. Злилась, слыша доносящиеся со всех сторон пренебрежительные перешёптывания и смешки. А ведь ещё совсем недавно, стоило Её Сиятельству показаться среди придворных, как те принимались раболепно кланяться, приветствуя её, будто свою правительницу. Мужчины неустанно воспевали её красоту. Женщины ей тайно завидовали и стремились быть во всём на неё похожими.
А теперь эти мегеры, так мечтавшие попасть в подруги императорской фаворитки, мечтают совсем о другом: занять её место! Отбор закончится нескоро, и наследник не сможет долго обходиться без любовницы.
Каждая из придворных красавиц теперь метила в любимицы Скальде.
— Жаль, ты не сумела принять его силу. — Далива остановилась перед статуей последней погибшей ари, грустный лик которой озаряло, очерчивая золотым размытым контуром, непривычно яркое для этого времени года солнце.
Небо было ясным, кристально-чистым, и снег сверкал и искрился, отражая солнечные лучи. Всякий раз, когда Её Сиятельство приподнимала голову, чтобы посмотреть на Мавену, превращённую в лёд губительной силой Герхильдов, ей приходилось жмуриться и прикрывать глаза рукой.
Выживи тогда алиана, и сейчас всё было бы по-другому. Не было бы никакого второго отбора. Мавена бы трудилась во благо империи, рожая тальдену наследников. А она, сиятельная графиня д’Ольжи, по-прежнему была бы его верной подругой и страстной любовницей.
Почитаемой всеми императорской фавориткой.
Девушка с силой закусила губу и почувствовала, как во рту появляется солоноватый привкус крови. Он ведь был привязан к ней. Был! Об этом свидетельствовала таэрин.
А теперь от былой связи, от страсти, что их соединила, не осталось даже блеклой тени магического рисунка.
Ни-че-го.
— Позволите к вам присоединиться?
Далива, уверенная, что прогуливается в одиночестве, испуганно встрепенулась. Обернувшись, нахмурилась, увидев спешащего к ней тальдена. Снег хрустел под его тяжёлой поступью, и следом за Огненным тянулась цепочка из выделявшихся на белёсом покрове следов.
Князь Темнодолья улыбался и — это было видно невооружённым взглядом — пребывал в хорошем расположении духа. Что обычно ему было несвойственно. Всякий раз, встречая кузена Герхильда, графиня отмечала его угрюмый вид. А порой Игрэйт и вовсе выглядел злым или чем-то раздражённым. Особенно в последнее время.
И вдруг такие неожиданные перемены: перед ней предстал дракон, явно всем довольный и безмятежный.
— Чудесная сегодня погода, не правда ли? — выставив вперёд локоть, тем самым предлагая Её Сиятельству за него ухватиться, начал разговор тальден. — Чувствуется, весна уже близко.
Графиня, старавшаяся избегать общества Хентебесира, которое её так тяготило, тем не менее приняла предложение пройтись с ним по парку, напомнив себе, что судьба капризна и непредсказуема. Сегодня этот человек — правитель крошечного независимого княжества, точкой отпечатавшегося на карте мира. А уже завтра может стать владыкой самого могущественного государства в Адальфиве.
Если со Скальде что-нибудь случится…
Переплетя руки, князь и графиня продолжили прогулку уже вместе, постепенно отдаляясь от замка. Минуя печальных ледяных красавиц, припорошенные снежным крошевом скамейки и ажурные беседки, почти не различимые на фоне белоснежного убранства парка.
— Это от того у вас такое хорошее настроение, Ваша Светлость? Радуетесь приближению весны?
— И ей тоже, — загадочно усмехнулся Игрэйт. — А сейчас я и вам настроение подниму. Мне больно видеть вас такой, моя дорогая графиня. В последнее время вы сами на себя не похожи. Первая красавица Сумеречного двора должна ослеплять улыбками и радовать нас своим чарующим смехом.
Даливу раздражало слащавое обращение «моя дорогая графиня» и то, как князь Темнодолья на неё поглядывал: с явной издёвкой, прекрасно понимая, что её гложет.
Оставив формальности, Её Сиятельство сухо поинтересовалась:
— Что вам нужно, Игрэйт?
— Вопрос не в том, что нужно мне, моя дорогая. А в том, что нужно вам. Вам и никому другому, — сладко прощебетал Хентебесир.
— И что же, по-вашему, нужно мне?
— Мой дражайший кузен, Скальде Герхильд, разумеется. Ходят слухи, что Его Великолепие к вам охладел. — Довольный последовавшей за этими словами реакцией — лицо графини перекосилось от гнева — тальден искушающе продолжил: — Но это можно с лёгкостью исправить, устранив, скажем так… причину его охлаждения.
— И что же это за причина такая? — угрюмо посмотрела на мага молодая женщина.
— Одна небезызвестная нам всем алиана.
— Алиан сейчас в Ледяном Логе много.
— Не прикидывайтесь наивной, моя дорогая, — усмехнулся Огненный, и его обычно мягкие, невыразительные черты лица заострились, приобрели пугающую хищность и резкость. — Вам не идёт роль глупой гусыни. Вы прекрасно знаете, о ком я. Об эсселин Сольвер, с которой не далее как вчера уединился наследник. Только не говорите, что вы об этом не слышали.
— Слышала, — нехотя выцедила из себя первая красавица империи.
— Тогда, полагаю, вам уже успели доложить и о том, что у них сегодня намечается интимное свидание. В личных покоях Фьярры.
Несмотря на студёный воздух и мороз, от которого пощипывало кожу, графине д’Ольжи вдруг стало жарко. Кровь прилила к щекам. Запнувшись, Её Сиятельство выдернула руку из руки мага и расстроенно воскликнула:
— Если Скальде нашёл своё спасение и своё счастье, то мне, да и вам тоже, остаётся только за него порадоваться!
Князь Темнодолья закатил глаза.
— Бросьте, Ваше Сиятельство. Вам прекрасно известно, что шансы у девочек равны. Любая из них, став его ари, может как выжить, так и погибнуть.
— Но раз он неравнодушен к эсселин Сольвер, вероятность, что она примет его силу, возрастает.
— Не будет эсселин Сольвер, он увлечётся любой другой невестой. Да хотя бы той, смазливенькой такой, на которую заглядывался раньше. Как её там… Кроткая мышка. А, вспомнил! Рианнон.
— Зачем вы мне всё это говорите?
Лёгким взмахом руки Игрэйт поманил опечаленную женщину за собой. Обогнув фонтан, один из тех мраморных произведений искусства, что летом наполняли парк задорным журчаньем, вкрадчиво проговорил:
— Всё очень просто, графиня. Мне нужна Фьярра. Вам — Скальде. Женатый на угодной вам алиане. Уж с вашей подачи малышка Рианнон сумеет разжечь в нём прежний интерес, а может даже и страсть. Но для этого прежде следует убрать с его глаз эсселин Сольвер.
— Я не стану вам помогать, — отрезала Далива.
— Напрасно упорствуете, милая. Вы посвятили себя Герхильду, а что получили взамен? В лучшем случае, он сбагрит вас первому попавшемуся вассалу из какой-нибудь забытой богиней глубинки. И станете вы женой незнакомому человеку, будете доживать свой век в его замке, вдали от двора и столицы.
А может так случиться, что от вас попросту избавятся, заперев, как безымянную монашку, в уединённой обители, где вы до конца дней своих будете с утра до ночи читать молитвы. Поверьте, и не такое случалось с императорскими фаворитками, — зловеще усмехнулся Хентебесир, уверенный, что его красноречие найдёт отклик в истерзанном ревностью и страхами сердце молодой женщины. — Но что более вероятно, вас посадят в карету и отправят домой, в Рассветное королевство. Думаете, вас там ждут? Много ли найдётся магов, влиятельных людей с громкими титулами и именами (а на меньшее вы, полагаю, будете не согласны), которые захотят жениться на женщине, пусть и такой утончённой красавице, как вы, моя дорогая, но всё же два года согревавшей постель другому.
— Вы забываетесь, князь! — вспыхнула д’Ольжи.
— Правда часто горчит. А порой ещё бывает ядовитой. Но вы сильная и разумная женщина. Уверен, сумеете её принять и попытаетесь изменить ваше будущее к лучшему.
— Я не сделаю ничего, что могло бы навредить Скальде.
— Ну вот, вы опять играете, — укоризненно покачал головой Хентебесир. — А ведь мы с вами не в театре. К чему всё это жеманство? Мне прекрасно известно, чего вы желаете. Единственное, что вас заботит, это как бы и дальше блистать при Сумеречном дворе. Утереть нос всем придворным сплетницам и остаться фавориткой наследника, единственной и неповторимой. А в будущем стать любимой женщиной императора. Я же хочу жениться на княжне Лунной долины.
— Влюбились? — горько усмехнулась Её Сиятельство.
— Влюбился, — согласился тальден, жёстко закончив: — И сделаю всё, возможное и невозможное, чтобы сделать её своей. В ваших интересах оказать мне в этом посильную помощь. Сейчас, пока кузен ещё не привязался к ней.
Далива оказалась перед непростым выбором: пожертвовать собой, своими надеждами и мечтами ради любимого мужчины, который вдруг так неожиданно от неё отвернулся. Тем самым больно ранив её. Или ещё побороться за ледяное сердце Скальде Герхильда и за возможность быть с ним.
Её Сиятельство недолго мучилась сомнениями и чувством вины. Вскинув на тальдена взгляд, тихо спросила:
— Что вы намерены предпринять?
— Отвадить Его Великолепие от моей алианы в самое ближайшее время. А если точнее — на празднике Нового года. И вы мне в этом поможете, моя дорогая графиня.
Игрэйт довольно усмехнулся, предвкушая, как уже совсем скоро Фьярра перестанет быть невестой ненавистного кузена. И тогда уже ничто не помешает ему сделать её своей.
