И вот я снова со своим блокнотом. Работа с Максом увлекала меня. Сессии становились все более напряженными и глубокими. Я даже начала забывать о своих первых опасениях, что психотерапия с этим сложным человеком вообще может не получиться.

Однако что-то в общении с Максом давало мне ощущение парадокса, что-то путало меня. Я пыталась разобраться.

С одной стороны, я видела человека, получающего очевидный кайф от деятельности, Макс явно шел за своим талантом. Именно это было основной его движущей силой, а отнюдь не сами результаты и уж тем более не внешняя оценка его успеха. Бесспорно, интеллектуальный бизнес был его призванием.

С другой стороны, его неудовлетворение не производило впечатления надуманного. Прислушиваясь к своим ощущениям, он предчувствовал надвигающийся кризис.

Когда он пришел в мой кабинет, он говорил о своей неэффективности в деловой части жизни. А теперь я все больше понимала, что речь идет о его неэффективности в жизни. Его ведущую роль, пожалуй, можно было определить следующим образом: этичный, интеллектуальный рекордсмен, летящий к сверхцели.

Эта роль гнала его за новыми и новыми «бизнес-задачами». Объем ответственности в его профессиональной деятельности, похоже, уже стал зашкаливать за его человеческие возможности. Но обуздать свою страсть самостоятельно он не мог. Она превратилась в зависимость.

Во время наших последних сессий стали очевидными его проблемы с выбором. Макс еще в самом начале нашего знакомства рассказывал мне, что опасался попасть в манипулятивную, нездоровую бизнес-среду. Всю свою жизнь он старался жить и работать, опираясь на свои ценности. Он сам выбирал для партнерства соответствующих его приоритетам людей и компании. Благо Макс был весьма ценным и ярким профессионалом — он имел возможность такого выбора.

Что же произошло в последнее время? Почему он замер и держался за свою нынешнюю компанию, которая деградировала на глазах? Почему он вытеснял, загонял внутрь свое нарастающее несогласие и негодование? Почему ему так важно было оставаться в среде, которая становилась для него чуждой? Почему он все время говорил о долге и желании победить? Что он собирался победить? Нарастающую невротичность всей своей компании? А может быть, собственное желание уйти?

Я видела, что он пытается услышать себя. Но его страх понять себя был сильнее его желания. Он укрывал свою ранимость под маской позитивного, сильного и социально успешного человека.

Это был безотчетный страх его внутреннего ребенка. Страх прикоснуться к каким-то своим болезненным чувствам.

Что-то произошло в жизни этого человека. Что-то, что он постарался загнать поглубже.

Он прятал какую-то часть своей эмоциональной истории под безудержной страстью познавать и достигать. Хитро сконструированный скрипт!

Действительно, человек с неординарным интеллектом. Что это могла быть за травма? У меня не было пока никакой информации. Напротив, Макс неоднократно давал понять, что детство его было исключительно благополучным.