— Макс, вы увлекаетесь и другими экстремальными видами спорта?

— Да. Я люблю скорость, гоночные автомобили. Люблю на снегоходе погонять. Ну, горные лыжи, трассы покруче. А еще класснее фрирайд. Люблю с аквалангом погружаться. Да, для меня все это важная часть жизни. Мне нравится экстрим. А вам разве… нет?!

— Мне тоже нравится скорость и риск, но только управляемые.

— А где грань? — Макс явно не был настроен сдаваться.

— В юности меня тоже неумолимо влекло к экстриму, это были невероятные и захватывающие переживания. Все как вы сегодня рассказывали. До сих пор вспоминаю свои студенческие горные восхождения. Восторг от девственной красоты заснеженных вершин и голубых ледников. Восторг от преодоления страха и нечеловеческой усталости. Восторг от ночевки в палатке на высоте четыре тысячи метров в узком кулуаре, в скалах. Только позже я осознала, что не раз была на волосок от смерти, что для некоторых маршрутов у меня не было ни достаточных физических сил, ни технической подготовки, но я просто не хотела об этом думать. Мы проходили под отвесными снежными стенками, шли по ледяным языкам со скрытыми трещинами… Мы будто провоцировали природу преподать нам жестокий урок. Думая об этом, сейчас я ощущаю, как где-то в глубине шевелится ужас. Я очень сожалею, что я заставила своих родителей пережить много бессонных ночей, пока я путешествовала в горах. Запретить они мне не могли, а их уговоров я не слушала. Я ответила на ваш вопрос?

— Да, я, кажется, вас понял. Э… а как вы любите отдыхать сейчас?

— Я тоже люблю кататься на горных лыжах. Но только по расчищенной и размеченной трассе. У меня нет ни малейшего желания наехать на скрытый камень и разбить себе голову. На снежной целине эта вероятность во много раз выше. Остаться живым или повредиться — это уже рулетка. Не будете спорить? — лукаво спросила я.

— Вы правы, не буду. Но все же вы тоже выбираете динамику, скорость? — Все-таки Макс не успокаивался.

— Не всегда. Иногда мне нравится ходить по красивому берегу моря. Смотреть на восход. Чувствовать мокрые песчинки между пальцами. Мягкий ветер на лице. Мне нравится испытывать эти ощущения. Мне нравится слушать океан. Думать. Придумывать что-то новое.

— И вам не скучно? — Макс задал вопрос тихо, я бы сказала — осторожно.

— Вы знаете, нет. Когда вдруг хочется чего-то поострее — я путешествую. Как ребенок, радуюсь и удивляюсь новым и незнакомым местам… А еще люблю танцы, — улыбнулась я Максу.

— Правда? Я тоже. А что вы танцуете?

— Аргентинское танго и сальсу.

— Да ну! Да мы с вами родственные души! И любим одно и то же! — Макс пришел в восторг.

Я ощутила, что между нами снова образовалась тоненькая, хрупкая ниточка эмоциональной связи после последних напряженных сессий. Я тоже радовалась этому.

— Макс, это действительно удивительно и здорово! Я думаю, нам это должно помочь лучше понимать друга.

— Мне кажется, у нас с вами все отлично с пониманием.

— Я бы очень хотела, чтобы это было именно так. Но иногда я чувствую, что вы от меня защищаетесь. Я понимаю, на самом деле не от меня, а от каких-то вещей, которые пока не хотите осознавать.

— Правда? — искренне удивился Макс.

— Да. Я надеюсь, что вы не восприняли наш сегодняшний контакт как мое назидание или попытку установить критерии «правильного» отдыха или «правильного» образа жизни.

— Нет. Ничего такого я не почувствовал, — заверил меня Макс.

— Вы, похоже, совсем не оставляете в своей жизни места покою, квалифицируя его как скуку, как напрасную потерю времени. Это достаточно опасное и стойкое ваше заблуждение. Ваша неудержимая тяга к экстриму тревожит меня. От чего на самом деле вы лечитесь запредельным уровнем адреналина в крови?

— Я подумаю над этим. Не волнуйтесь за меня, пожалуйста! Я уже большой мальчик. Благодарю вас, док! Можно я вас так буду называть?

Улыбаясь, я молча кивнула.