Последний год поведение Ксении становилось все более неадекватным, можно сказать — пугающе грубым и вызывающим.

Ксения начала практиковать странного рода исчезновения: задерживалась где-то до глубокой ночи, не отвечала на звонки или попросту отключала телефон. Все это выглядело особенно странным, так как дома оставался с няней трехлетний сын.

На все комментарии Кирилла она молниеносно реагировала одним и тем же контрвыпадом: «Ты снова меня контролируешь? Ты меня достал!»

— Я объяснял ей, что между контролем и волнением — гигантская разница. Я не заставлял ее отчитываться в том, с кем именно она встречается, куда идет. Я просто просил меня предупреждать и не пропадать. При чем тут вообще контроль?! Я просто с ума сходил от волнения, когда нигде не мог ее найти в два часа ночи…

Поведение Ксении сильно напоминало поведение подростка, причем неблагополучного. Такому подростку совершенно наплевать на чувства близких и родных людей. Его душу переполняют обида на взрослых, злоба и недоверие. Не испытывающему к ним никакой любви, ему приходится мириться с их присутствием в его жизни. Подчеркиваю: только мириться.

Он воспринимает людей, которые о нем заботятся, исключительно эгоистически: близкие нужны ему только для обеспечения комфорта и ровно до тех пор, пока не начинают раздражать и не становятся помехой на пути его желаний.

Но, как бы ни раздражали его родители, подросток не может уйти, поскольку он еще не в состоянии жить самостоятельно. По сути, он находится в положении заложника. В двенадцать или даже в пятнадцать лет для него это, возможно, единственный способ выживания.

Мотивы такого потребительского отношения подростка к родителям еще как-то можно понять. По сути, подросток им мстит.

Ведь именно родители своим деструктивным поведением — отсутствием достаточной любви и уважения к ребенку, жестким давлением или игнорированием, угрозами, оскорблениями и наказаниями — спровоцировали эту ситуацию.

Подросток еще не имеет чувства собственной идентичности в завершенной форме, его оценка себя во многом зависит от оценки значимых людей. Поэтому ему необходимо доказывать окружающим и себе самому, что он имеет право на человеческое достоинство и самостоятельные решения. Он еще не умеет выражать свои чувства в уважительной форме. По этим причинам обида и ненависть, которые бурлят в его душе, выплескиваются порой в самой нелицеприятной форме.

Но для сорока четырех лет — а именно столько было Ксении на момент прихода Кирилла в терапию — описанное представлялось явной эмоциональной патологией. Эта женщина ненавидела своего мужа. Возможно, я еще чего-то не знала, и у нее были некие «основания» его разлюбить. Но она была взрослым человеком и могла завершить эти отношения, уйти в любой момент. Однако она оставалась и мстила.