— И что же вы решили сделать со своими чувствами?

— Мое сознание стало поворачиваться в сторону поиска причин поведения жены и возможностей сохранить отношения. Я не хотел разрушить свою семью еще раз. Мне вдруг стало страшно от мысли, что это может произойти.

— Что значит «сознание стало поворачиваться»?

— Я обратился к вопросу: что я делал не так?

— И как же вы ответили на него?

— Самые первые мысли касались возраста. Я думал о том, что я старше жены на много лет и, может быть, не могу дать ей секса в необходимом для нее качестве и количестве.

— У вас бывали какие-то серьезные проблемы в сексе? Ксюша говорила вам, что ей чего-то не хватает?

— Ни то и ни другое. И я всегда хотел свою жену, мне нравился секс с ней.

Эти слова говорил человек, демонстрирующий исключительно хорошую физическую форму. Подтянутый, сильный, с ровным цветом лица. Кирилл обожал горные лыжи, старался не пропускать спортзал и даже принимал участие в марафонах.

— О чем еще вы тогда думали?

— Я как-то отчетливо тогда ощутил разницу между нами: мы всегда с Ксюшей по-разному смотрели на жизнь. Я плохо понимал ее интересы. Наверное, и не могло быть по-другому, когда жена младше на двадцать лет.

— Кирилл, двадцать лет — это действительно большая разница, но мне кажется, к этому вопросу нужно подходить индивидуально. Важнее сходство не в возрасте, а в ценностях и интересах двух людей.

— Возможно. — Кирилл задумался.

— А в каких важных вопросах вы не сходились во взглядах? Можете привести пример?

— Например, у нас с Ксюшей всегда были разногласия во взглядах на здоровье. Я слежу за питанием, раз в год стараюсь проходить чек-ап и делать курс очищения. Здоровье не купишь ни за какие деньги — если его потерять. Ксюша же категорически не соглашалась со мной. Демонстративно ела всякую дрянь, много пила алкоголя и портила свое здоровье косметическими операциями.

— Вы как-то пытались с ней договориться?

— Конечно, пытался. Но обычно она издевалась надо мной и говорила, что «жить надо легче, не заморачиваясь». Может быть, дело в моей занятости? Возможно, я слишком много времени и сил уделял бизнесу? Возможно, я не приложил достаточно усилий, чтобы ее понять, — не сдавался Кирилл.

— Даже если это и так, разве может погруженность мужа в работу стать достаточным поводом для жены, чтобы ему изменять и унижать? Если вашей жене чего-то не хватало, наверное, она вам могла об этом сказать! Что вы об этом думаете? — спросила я прямо.

Мой вопрос остался без ответа. Кирилл просто пожал плечами. В этот момент я почувствовала, как поднимается мое возмущение. Просто фантастика: на уровне фактов гипотезы Кирилла не находили никаких подтверждений. Но тем не менее он цеплялся за них в своих рассуждениях. Он продолжал создавать из воздуха состав своего преступления перед женой. Его готовность чувствовать себя виноватым явно искала материал.

— А чем занимается Ксения?

Кирилл молчал. Я уточнила вопрос:

— У каждого человека есть какое-то дело, есть то, в чем можно развиваться, черпать вкус к жизни…

Он слегка улыбнулся.

— Ксюша занимается домом. Семьей.

— А чем Ксения занималась до вашего знакомства?

— Она была профессиональной танцовщицей в клубе… Ну, вы же понимаете, это 90-е годы… никакой поддержки со стороны семьи. — Кирилл тут же словно бы поспешил оправдать жену.

— Скажите, Кирилл, вы стали успешным благодаря своей семье?

Тональность его голоса вдруг изменилась.

— Нет. Я еще студентом подрабатывал и был самостоятельным. А как только появилась возможность — в конце 80-х, — сразу погрузился в бизнес. Но я-то — мужик.

В его голосе снова послышались жесткие ноты. Это насторожило меня.

Тон, которым было сделано последнее замечание, отсылал к весьма специфической и устойчивой картине мира моего клиента. В этой картине роли мужчины и женщины, похоже, были прописаны очень четко.

По мнению Кирилла, половая принадлежность предопределяла способность человека к самостоятельной жизни: для мужчины было нормальным желание ставить перед собой цели, брать на себя ответственность достойно справляться с жизненными вызовами, реализовываться в профессии, в бизнесе.

К женщине же перечисленное никак не относилось. Ей оставалось довольствоваться в жизни зависимыми ролями. Все это было как-то странно для нашего времени. Умные, логичные и проницательные мозги моего клиента будто давали сбой на этой теме. Он словно повторял какую-то мантру. Я решила не сдаваться и разобраться в этом вопросе.

— За что отвечаете вы в своей семье, я, кажется, поняла. Если вычесть обязанности водителей, домработницы, кухарки, садовника, няни и управляющего, какая же ответственность остается вашей жене?

— Если так ставить вопрос — никакой. Я все с нее снял. Я просто хотел, чтобы она была счастлива, занималась тем, что интересно. Не всем же деньги зарабатывать. Чтобы любила и заботилась о детях и обо мне.

— А что вашей жене интересно?

— Да так… С подругами посидеть в ресторанчике, пообщаться… — Он пожал плечами. — Выставки, презентации, какие-то светские мероприятия. Она следит за модой, регулярно катается в Европу — покупает вещи, отслеживает новые коллекции…

Я попросила Кирилла дать некий объемный образ Ксении — подобрать метафору: с чем или с кем эта женщина ассоциируется в его восприятии? Он горько улыбнулся:

— С красивым и капризным цветком в горшке. С орхидеей.

Подумав, он предложил другую ассоциацию:

— Знаете, наверное, она скорее напоминает мне дорогую, породистую домашнюю кошку.

— Очень интересный образ. А в чем сходство?

— Красивая и бесполезная. Хлопот и повреждений больше, чем ласки.

Эти метафоры у Кирилла звучали абсолютно беззлобно. Они не несли совершенно никакой эмоциональной обвиняющей окраски. Они больше походили на очевидный вывод, с которым он смирился.