Для Тони Фаучи исследования ВИЧ/СПИД оказались невероятно тяжелыми, потому что время шло, люди умирали, а ученые проводили один эксперимент за другим и опровергали одну гипотезу за другой. Пока они проверяли и наблюдали, активисты борьбы со СПИДом выступали с критикой и протестовали, потрясая плакатами с надписями вроде «Молчание = смерть». «Слишком плохое финансирование, — жаловались ученые, — слишком мало внимания к проблеме». Страх, горе и разочарование завладели многими.

Наконец президент Джордж Буш-старший, говоривший о «более доброй и мягкой» Америке, выделил необходимые средства. Тем не менее потребовалось три года интенсивных исследований, прежде чем Роберт Галло из НИЗ и Люк Монтанье из Института Пастера объявили, что нашли вирус, вызывающий СПИД, — ретровирус, который может годами инкубироваться в организме человека, прежде чем болезнь начнет развиваться.

Выделив вирус, ученые принялись искать способы борьбы с ним. Специалисты по молекулярной вирусологии начали проводить секвенирование. Они изучали его генетический код. Затем был придуман анализ на антитела, позволяющий быстро ставить диагноз. Начались эксперименты с имеющимися средствами, чтобы найти препарат, ингибирующий вирус. Однако на самом деле ход работы не был таким простым. Случались ложные надежды, разочарования и откровенные неудачи.

В результате этих исследований было получено многообещающее лекарство «Зидовудин», и в медицинском сообществе вспыхнула надежда на то, что болезнь удастся победить. Но в клинических испытаниях было установлено, что «Зидовудин» со временем теряет эффективность, так как к нему у вируса вырабатывается резистентность. Исследователи обнаружили, что ВИЧ может реплицироваться и мутировать, делая «Зидовудин» бесполезным. Неудача породила вопрос:

Как остановить мутации и репликацию?

Ученые стали экспериментировать с лекарствами и обнаружили, что в определенном сочетании препараты могут подкреплять действие друг друга и предотвращать мутации вируса. Новый способ лечения, одобренный в 1996 г., увеличил ожидаемую продолжительность жизни пациентов с восьми месяцев до целых 50 лет! ВИЧ/СПИД продолжает убивать, особенно жителей беднейших частей мира. Но десятилетия методичных исследований — небыстрых вопросов — дали свой результат. Диагноз больше не приравнивается к смертному приговору.

Наука основана на измерениях. Но мы можем применять тот же метод задавания вопросов в других сферах, чтобы добиться большей точности и большей внимательности. Мы можем замедляться, формулировать вопросы более вдумчиво и вносить в дискуссию больше данных и фактов. Мы можем проверять наши гипотезы на прочность и предлагать другим делать то же самое, стараясь решать задачи с помощью открытий и предположений.

Научный подход к вопросам вполне применим и в бизнесе, и в повседневной и общественной жизни. Представьте, насколько более интересными станут рабочие совещания, встречи руководителей компании или политические дебаты, если люди будут высказывать идеи, которые они пытались опровергнуть, прежде чем прийти к заключению об их жизнеспособности.

Допустим, вы думаете о том, чтобы вложить деньги в свою компанию, потому что на вас давят конкуренты. Что нужно вашему потребителю? Кому и где нужна ваша продукция? Что покупают люди? Отвечая на эти вопросы, вы вырабатываете стратегию — гипотезу, — которую можете протестировать.

Или вы плохо спите. Просыпаетесь в два часа ночи или вообще не можете заснуть. В чем причина — в кофеине, питании или стрессе? Прежде чем идти к врачу, задумайтесь, что вы способны выяснить сами. Какие эксперименты вы можете поставить, чтобы сузить спектр возможных причин вашей бессонницы? Например, вам поможет составление таблицы или сбор данных на фитнес-трекере, которые скажут вам, когда и как вы спите. Составьте диаграмму потребления кофеина или физических нагрузок, проследите за диетой и уровнем стресса, чтобы найти закономерности. Выдвиньте гипотезу и протестируйте ее.

Научные вопросы помогают исследовать реальный мир — от космического пространства до субатомных частиц. Эти вопросы основываются на наблюдениях и измерениях и требуют большого терпения. Такая форма поиска всегда требует его. Процесс бесконечен, и вместе с тем он теряется перед лицом вселенной, которую вы пытаетесь разгадать.

Погрузившись в изучение этой формы исследования, я обнаружил, что стал по-другому задавать вопросы. Теперь я больше задумываюсь о том, что могу видеть — наблюдать — сам. Больше интересуюсь данными, отделяя то, что знаю точно, от того, о чем только думаю, что знаю. Я хочу больше слышать о неопределенности и о том, как мы объясняем ее и приспосабливаемся к ней. Я спрашиваю:

Что мы видим и что на самом деле знаем?

Откуда мы знаем то, что мы знаем, и как можем объяснить это?

Можем ли мы ошибаться и каким должен быть следующий вопрос?