Похвальное слово морфину
Знаменитый профессор медицинского факультета Гарварда и известный писатель Оливер Уэнделл Холмс в девятнадцатом веке считал, что, если все существовавшие в то время лекарства утопить в море, то это было бы «величайшим благом для человечества, хотя и причинило бы непоправимый урон рыбам». Тем не менее, Холмс проявил осмотрительность и сделал исключение для опиума, смолистого вещества, выделяющегося из оснований коробочек опийного мака. Использование опиума началось до возникновения письменности, как о том свидетельствует обнаружение коробочек мака в пещерах, где люди обитали за 10 тысяч лет до н. э. Мы, конечно, не можем точно сказать, какую роль играл опийный мак в жизни этих древних людей, но, вполне возможно, что методом проб и ошибок люди открыли успокаивающее и болеутоляющее действие макового сока. К 3500 году до н. э. шумеры, оккупировавшие Месопотамию (современный западный Ирак), вели международную торговлю опиумом, что говорит о том, что уже тогда люди были хорошо осведомлены о его свойствах. Врачи древнего Рима и древней Греции прописывали опиум при меланхолии, болях, кашле и поносе, то есть при состояниях, в которых опиум действительно приносит облегчение.
«Возьми равные части опиума, мандрагоры и черной белены и смешай с водой», – говорится в одном из врачебных рецептов двенадцатого века. «Если хочешь сделать надрез или распил кости больного, – продолжает далее этот старинный справочник, – погрузи в эту смесь материю, а затем приложи к ноздрям больного, и когда он уснет, ты сможешь делать все, что нужно, по твоему желанию». Проблема заключалась в том, что иногда этот сон становился вечным. В шестнадцатом веке швейцарско-немецкий врач и алхимик Парацельс, известный своим афоризмом «только доза превращает лекарство в яд», обнаружил, что опиум растворяется в спирте лучше, чем в воде, и рекомендовал полученный им раствор как обезболивающее средство. Капли он назвал лауданумом (от латинского слова laudare, «хвалить»). Правда, лауданум отнюдь не всегда был достоин похвалы. Определять нужную концентрацию было трудно, потому что исходные растворы сильно отличались концентрациями действующего вещества. Кроме того, врачи стали замечать, что после прекращения длительного приема лекарства возникали «невыносимые страдания, тревожность и угнетение духа». Это были первые сообщения об опиумной абстиненции и синдроме отмены.
Лауданум стал самым популярным лекарством викторианской эпохи. Конечно, чаще всего его назначали как болеутоляющее средство, но многие принимали его, стремясь к эйфории. Это очень хорошо описано в классической книге Томаса Де Квинси «Исповедь англичанина, употребляющего опиум». Де Квинси познакомился с лауданумом в 1804 году. Его лечили этим лекарством от невралгии тройничного нерва – болезни, при которой сильная боль в лице распространяется по ходу чувствительных ветвей тройничного нерва. Самые незначительные раздражения, например, чистка зубов или дуновение холодного ветра в лицо, могут вызвать приступ сильнейшей боли. Нет, поэтому, ничего удивительного в том, что Де Квинси возносит хвалы лаудануму. «Это панацея от всех человеческих страданий, это секрет счастья». Сэмюель Тейлор Кольридж тоже отдал дань увлечения лаудануму. Сюжет известного стихотворения Кольриджа «Кублай-Хан» о китайском императоре тринадцатого века был навеян сновидением в состоянии вызванного лауданумом ступора. Для тех, кто любит коллекционировать курьезные факты, можно сказать, что Мэри Тодд Линкольн была лаудановой наркоманкой, так же, как Мэтти Блэйлок, гражданская жена Уайатта Эрпа. В «Хижине дяди Тома» Касси убивает одного из своих детей лауданумом, чтобы он не рос в рабстве, а Дракула в исполнении Брэма Стокера усыпляет лауданумом служанок Люции, прежде чем впиться зубами в ее шею.
В начале девятнадцатого века немецкий фармацевт Фридрих Вильгельм Сетюрнер стал первым, кому удалось выделить из лекарственного растения активное вещество. Соединение, которое он смог выделить из опийного экстракта и очистить, Сетюрнер назвал «морфином», по имени греческого бога сновидений Морфея. После экспериментов на мышах и дворняжках Сетюрнер принял морфин сам и дал попробовать его своим друзьям. Сетюрнер заметил, что тридцать миллиграммов морфина вызывали очень приятные ощущения и повышали настроение, следующая доза вызывала дремоту и утомление, а третья доза погружала в глубокий сон с головной болью и рвотой при пробуждении. После этого друзья отказались продолжать эксперименты. Изобретение шприца и подкожных игл облегчило дозировку и введение морфина, но, одновременно, привело к злоупотреблению морфином. Морфин как медицинский препарат широко применялся во время Гражданской войны в США для лечения боли от ран. Тысячи людей стали после этого морфиновыми наркоманами.
Вплоть до семидесятых годов механизм действия морфина был не вполне ясен. Молекула морфина в центральной нервной системе связывается с рецепторами, которые препятствуют передаче болевых импульсов. Естественно, возник вопрос о том, зачем у человека существуют эти рецепторы? В конце концов, человеческий организм эволюционировал не для того, чтобы реагировать на экстракт какого-то восточного растения. Выяснилось, что молекулярная структура морфина напоминает структуру естественных обезболивающих веществ, которые синтезируются в организме. Эти природные соединения были выделены, очищены, исследованы и названы «эндорфинами». Термин был получен из словосочетания «эндогенный морфин».
Издавна предпринимались попытки отделить медицинские свойства морфина от его способности вызывать привыкание и болезненное пристрастие внесением изменений в его молекулярную структуру. Диацетилморфин был синтезирован германской фирмой «Байер» в 1894 году и назван «героином», так как в ходе клинических испытаний испытуемые ощущали прилив героизма. Была надежда, что это вещество будет обладать более сильным обезболивающим действием и в меньшей степени вызывать привыкание. Это новое соединение даже пробовали применять для лечения морфиновой зависимости. Однако из этих опытов ничего не вышло. На самом деле героин лучше растворяется в жирах, чем морфин, и поэтому легче преодолевает гематоэнцефалический барьер, проникает в головной мозг, где превращается в обычный морфин. Таким образом, после введения героина концентрация наркотика в мозге становилась выше, чем при введении чистого морфина, а это создавало предпосылки к более быстрому привыканию. К двадцатым годам прошлого века героин был запрещен, а это подхлестнуло нелегальное его производство из препаратов морфина, и в настоящее время объем производства героина в десять раз превосходит объем производства морфина для медицинских целей. Синтетических методов производства морфина не существует, поэтому его по-прежнему экстрагируют из опийного мака, хотя есть работы, показывающие, что можно производить морфин с помощью дрожжей методами генной инженерии. Морфин – это обоюдоострый меч: он может быть избавляющим от боли ангелом или вызывающим гибельную зависимость дьяволом.
