Глава 9

Стиви шагала по извилистой тропе к Гранд-Хаусу. Деревья нависали над ней зеленым куполом, сквозь который просачивался солнечный свет, игравший на тропинке яркими бликами. Она позвонила в звонок у массивной входной двери. В прежние дни эту дверь непременно открыл бы дворецкий Монтгомери. В многочисленных книгах, описывающих это громкое дело, он часто фигурировал. Он обучался в Англии и прислуживал королевским особам, а потом его переманили из одного фешенебельного дома Ньюпорта в «Эллингэм», где он стал управляющим прислугой Гранд-Хауса. После похищения он остался на службе, но здоровье его было подорвано, и спустя несколько лет он

умер.

А сегодня никаких дворецких. Только тихое жужжание, означающее, что дверь открылась. Стиви вошла в просторный холл. Охранник Ларри сидел в тени за своим столом, в стороне от входа.

– Встреча с доктором Скоттом? – спросил он.

Стиви кивнула.

– Посиди пока здесь, – указал он на несколько кресел, окружавших большой камин. Там уже расположилось несколько человек, включая Жермену Батт, очень сосредоточенно что-то пишущую в телефоне.

– Когда тебя позовут, поднимайся по лестнице и дальше налево по коридору, – сказал Ларри и показал на балкон. – Доктор Скотт будет в самой последней комнате.

– Бывшая спальня Айрис Эллингэм, – сказала Стиви, глядя на потолок.

– Верно. – Ларри откинулся на спинку стула. – Интересуешься делом? Какая твоя любимая книга?

– «Убийство на горе» Сандерсона, – без промедления ответила Стиви. – Немного нудно, но зато дело изучено максимально глубоко.

– Хорошая вещь, – кивнул Ларри. – А «Материалы эллингэмского дела» читала?

– По-моему, там больше умозаключений, чем фактов, – ответила она.

На это он тоже кивнул.

В Гранд-Хаусе было прохладно и слегка пахло сигарами, хотя маловероятно, чтобы с тридцатых годов здесь кто-нибудь курил. Стиви столько всего знала про это здание. В холле стояла мебель из палисандра, привезенного из Индии. Огромный камин отделан белоснежным мрамором из итальянской провинции Каррара – той самой, куда Микеланджело лично приезжал выбирать камень для своих работ. Светильники были украшены австрийскими кристаллами, отобранными вручную шестью архитекторами, работавшими над проектом дома. Стиви читала, что витражные стекла в окнах были созданы «в стиле знаменитой школы Глазго» (это, несомненно, означало что-то роскошное, правда, Стиви не знала, что именно). Окна просторной террасы тоже были витражные, а деревянная крыша – из искусно вырезанных переплетений цветов, ветвей и прячущихся в них птиц.

– Стиви? Стиви Белл?

Она взглянула наверх – на балконе, перевесившись через перила, стоял мистер «Зовите меня Чарльз». На нем была футболка с эмблемой Зеленого фонаря и брюки чинос, а слегка взъерошенные волосы придавали ему небрежный и мальчишеский вид.

– Поднимайся, – позвал «Зовите меня Чарльз».

Он встретил Стиви на площадке и протянул руку.

Из ближайшей комнаты им навстречу вышла женщина. Первым, что бросилось в глаза Стиви, был ее рост. Женщина, вероятно, и так была не низкой, да к тому же на ней были лакированные черные туфли на тонкой шпильке. Когда она повернулась, подошва туфель сверкнула красным. Стиви не была экспертом в моде, но даже она знала, что такие туфли не из дешевых, как и прекрасно сшитая юбка-карандаш и воздушная блузка сложного покроя, с колыхающимися воланами и складками. Над ее прической явно поработал стилист: длинные волосы были профессионально окрашены в перемежающиеся золотистые и каштановые тона. Женщина что-то набирала в телефоне.

– Доброе утро, Дженни, – поприветствовал ее Чарльз.

– Привет, – бросила она, не поднимая головы, и прошествовала мимо. Ни паузы, ни кивка, ни улыбки. Неприкрытое пренебрежение. Ничего подобного в своей старой школе Стиви не видела. Но Чарльз лишь улыбнулся.

– Это доктор Куинн, – сказал он. – Она читает лекции по американской истории и культуре у первокурсников. Пройдем в мой кабинет.

Поскрипывающие полы были устланы ковровыми дорожками, приглушающими шаги. Дверные ручки в виде круглых кристаллов таинственно поблескивали на фоне темного дерева, а об их острые грани, казалось, можно пораниться.

На последней двери, ведущей в спальню Айрис, а теперь – в кабинет Чарльза, висела пробковая доска, сплошь увешанная табличками, стикерами, маленькими плакатами и надписями: «СПРАШИВАЙ ОБО ВСЕМ», «НАЗАД, Я СОБИРАЮСЬ ЗАНЯТЬСЯ НАУКОЙ!», «Я ОТКАЗЫВАЮСЬ ОТ ВАШЕЙ РЕАЛЬНОСТИ И МЕНЯЮ ЕЕ НА СВОЮ». Самая большая надпись располагалась в центре и явно была сделана вручную. Она гласила: «БРОСЬ МНЕ ВЫЗОВ».

Как раз всего этого и боялись родители Стиви, и она почувствовала странную смесь трепетного восторга и неприязни.

Обстановка комнаты, безусловно, изменилась со временем. Выцветшие серебристые обои, скорее всего, остались от прежней хозяйки, но теперь все стены были заставлены книжными шкафами, между которыми ютились письменный стол с парой стульев и небольшой диван. Повсюду виднелись книги: полки в шкафах были забиты толстыми томами, книги лежали стопками на полу, громоздились на диване, окружали камин. Над столом висели дипломы и сертификаты: Гарвард, Йельский университет, Кембридж – всего шесть массивных рамок; красовались групповые фото команды гребцов и студентов – впечатляющие свидетельства блестящей научной карьеры.

Чарльз указал Стиви на стул.

– Должен сказать, Стиви, – начал он, – твое письмо оказалось одним из самых интересных, какие я когда-либо читал.

Стиви глубоко втянула воздух. «Интересное» – очень неопределенный эпитет.

– Я знаю, ты очень увлечена историей этого места, а также криминалистикой. Изучаешь уголовное судопроизводство. Хочешь в дальнейшем работать в ФБР?

Стиви нерешительно кивнула.

– Превосходно. Давай посмотрим, что у нас есть для тебя, – он надел очки и повернулся к компьютеру. – Итак, вот что мы подготовили исходя из твоих интересов. Ты будешь изучать анатомию и физиологию, статистику и испанский… Это основные предметы, все крайне полезные. Затем мы определили тебя на семинары по уголовному праву и истории права в Америке. Три раза в неделю у тебя будет йога. Все студенты слушают курс доктора Куинн по литературе и истории. Обычно в первый год студенты делают небольшой проект, который станет частью основного проекта на втором курсе. Ты уже думала об этом до приезда?

Стиви с трудом сглотнула. Не просто думала – вчера вечером она готова была сказать об этом вслух, но сейчас, перед Чарльзом, перед всей этой реальностью, сможет ли она повторить? В горле встал комок.

– Мой проект… – попыталась выдавить она, – это раскрыть дело…

– Раскрыть? – вскинул голову Чарльз. – В смысле сделать доклад?

– Нет… в смысле… выяснить, что случилось на самом деле.

Чарльз снял очки, аккуратно сложил их и откинулся на спинку кресла.

– Весьма смелое заявление, – произнес он. – Будь добра, сформулируй для меня поточнее.

Стиви поерзала на стуле и уселась ровнее.

– Я изучила все версии и прочитала все стенограммы протоколов допросов.

– Их, наверное, много.

– Протоколы основных допросов составляют восемьсот страниц. – В голосе Стиви появилась уверенность. – Думаю, ответ где-то в этом доме. Преступник был в доме в тот день.

– Подожди-ка секунду.

Чарльз какое-то время рассматривал ее, прижав кулак к подбородку. Чем дольше длилась пауза, тем сильнее Стиви вжималась в спинку стула.

– У меня возникла одна идея, – наконец произнес Чарльз. – Пойдем.

Он загадочно улыбнулся, совсем как ведущий детского обучающего шоу с мультяшными собаками, словно говоря: «Пойдем со мной, дружок, если хочешь чему-то научиться!».

Они спустились обратно в холл и двинулись к служебным лестницам в глубине коридора, ведущего из холла в подсобные помещения, которыми обычно пользовались слуги. На самом верхнем этаже они остановились перед дверью с табличкой «Посторонним вход запрещен» и панелью кодового замка. Стиви нравились такие двери. Чарльз набрал на панели код из четырех цифр, причем он даже не пытался его скрыть, из чего Стиви сделала вывод, что он хотел, чтобы она его увидела.

– 1936? – спросила она.

– Не слишком хитроумно, зато легко запомнить, – с улыбкой ответил он.

За дверью начинались ступени на чердак: неказистые, узкие, покрытые пятнами. Поднявшись по ним, Стиви и Чарльз попали в огромное помещение под крышей, занимающее периметр всего дома. Там было темно; несколько мансардных окон закрывали плотные шторы.

– Очевидно, что у Эллингэмов было много вещей, – начал Чарльз, набирая комбинацию цифр на панели, включающей свет. – Основные документы были отправлены в Йель, что-то – в библиотеку конгресса. Произведения искусства переданы в музеи Смитсоновского, Массачусетского университетов, Лувр и еще десятки музеев по всему миру. У нас осталось кое-что из мебели, а также посуда, одежда, бытовые мелочи.

Одна за другой с легким потрескиванием начали зажигаться лампы.

Все пространство от пола до потолка было уставлено металлическими стеллажами, разбегающимися в разные стороны под прямыми углами. В одном направлении на полках стояли коробки с книгами, целый ряд был занят чемоданами. Лампы, вазы, статуэтки, обломки какой-то мебели, остовы кроватей, стулья, вставленные друг в друга, оттоманки, трельяжи – все это теснилось по углам и жалось к окнам. Целые рулоны обоев громоздились на стеллажах вперемешку с глобусами и коробками с дверными ручками.

Стиви почувствовала, что ее голова превращается в гудящий улей.

– Нам сюда, – сказал Чарльз.

Стиви молча пошла за ним. Он прошел к дальней стене и остановился возле внушительной конструкции, никак не меньше метра в высоту, накрытой шелковым серебристым покрывалом. Он осторожно снял покров, и перед Стиви открылся Гранд-Хаус в миниатюре – великолепная копия в виде кукольного дома с вазонами перед центральным входом, в которых распускались крошечные цветы.

– Альберт Эллингэм заказал его для Элис через несколько месяцев после ее исчезновения, – сказал Чарльз.

Он нажал скрытую кнопку где-то сбоку, и дом раскрылся, словно гигантская книга. Стали видны атриум и парадная лестница. Каждая деталь была идеальна: маленькие лампы, камин, даже круглые ручки в виде кристаллов на дверях. Обстановка игрушечного домика в точности повторяла реальность.

– Я читала об этом кукольном доме, – сказала Стиви. – Не знала, что он еще здесь.

– Можно открыть и остальные комнаты, – заметил Чарльз. – Красиво, правда?

Стиви подошла ближе и наклонилась. В комнате Элис на кровати сидели крохотные мишки Тедди, в гардеробной Айрис на туалетном столике лежали серебряные расчески и мини-наборы косметики. Кухня была уставлена фарфоровой посудой размером с ноготь, а в кабинете Альберта стояли два стола с телефонами и на стенах висели картины… Прошлое словно оживало в этом шедевре.

– Это произведение искусства, – сказал Чарльз. – Он стоил десять тысяч долларов, и это в деньгах 1936 года. Мы думали отправить его в музей, но так как эта вещь принадлежит Элис, она должна остаться в поместье. Все, что принадлежит Элис, остается здесь.

Чарльз сложил домик обратно, и они со Стиви накрыли его покрывалом.

– Итак, – Чарльз повернулся к ней, – почему я показал его тебе, как ты думаешь?

– Потому что он шикарный?

– Это правда, но не поэтому.

Кукольный дом. Дом в миниатюре. Уменьшенная копия мира.

– Все просто, – сказал Чарльз, сразу переходя к ответу. – Скорбящий отец заказывает прекрасную игрушку для своей дочери, которую он больше никогда не увидит. Это не вымышленная история – все случилось на самом деле. Я знаю: преступление, которое здесь произошло, взволновало многие умы, можно сказать, стало популярным, хотя любое преступление само по себе – событие из ряда вон. Но у него всегда есть человеческое лицо. Если хочешь изучить преступление, придется держать в памяти замешанных в нем людей.

Стиви не поняла, были ли его слова чем-то вроде замечания в ее адрес или он просто преподал один из тех уроков, что так любят взрослые, но сказаны они были достаточно прямо. По крайней мере, он относится к ней серьезно.

– И напоследок. Прежде чем ты с головой окунешься в свое расследование, я хочу, чтобы ты приняла участие в маленьком проекте, который вернет человеческое лицо этой трагедии.

– Что за проект?

– Нет-нет, я не буду тебе говорить, что делать. Ты сама его сделаешь. Что-нибудь придумаешь.

– Но это какая-нибудь письменная работа или…

Чарльз покачал головой.

– На твое усмотрение. Мне пора на следующую встречу. Буду с нетерпением ждать твоих идей.

Стиви спускалась по лестнице, и голова у нее шла кругом от всего, что она увидела и услышала. Из кабинета доктора Куинн выскочила Жермена Батт и полетела вниз как ошпаренная. На лице ее было такое выражение, словно она только что прочитала детальное описание своей смерти.

Внизу ждал Нейт. Он проводил Жермену взглядом и повернулся к Стиви.

– Ну и как? – спросил он.

– Неплохо, – ответила она. – Он показал мне чердак и некоторые вещи, которыми владели Эллингэмы.

Нейт рассеянно кивнул, озираясь по сторонам.

– Тебе ничего не показалось странным, когда мы разговаривали с Хейзом сегодня утром? – спросила Стиви.

– Имеешь в виду то, что он не знал, что в «Монровилль молле» снимали «Рассвет мертвецов»? И что этот торговый центр – вообще самая известная площадка для фильмов про зомби? Ну да, показалось.

Стиви приятно удивилась тому, как быстро они с Нейтом стали понимать друг друга.

– И что ты об этом думаешь? – спросила она.

– Ничего не думаю. Парень выглядит так, будто его распечатали на 3D-принтере.

– Натаниэль! – Доктор Куинн стояла у перил балкона. – Можешь подниматься.

– Все будет отлично. – Стиви постаралась изобразить самую позитивную улыбку, на какую только была способна.

– Ладно, перестань, – отмахнулся Нейт.

– Как скажешь. Тогда все будет кошмарно!

– Спасибо, – пробубнил он. – По ходу увидимся за ланчем… или еще где-нибудь.

Он закинул свой рюкзак на плечи и обреченно поплелся наверх с видом человека, приговоренного к смертной казни.

У выхода Стиви остановил охранник Ларри.

– Доктор Скотт провел для тебя маленькую экскурсию? – спросил он.

– На чердак, – кивнула Стиви.

Ларри нацелил на нее карандаш.

– Как тебе там?

– По-моему, это самое лучшее место в мире.

Выражение лица Ларри не изменилось ни на йоту. Оно словно было высечено из такого же камня, как и гора, на которой он жил.

– В остальном встреча прошла хорошо?

– Да, работы будет много.

– Ничего, справишься. Они всех заставляют выкладываться по полной, но от этого еще никто не умирал.

– Даже если я буду первой, – усмехнулась Стиви, – вы легко сможете отнести тело в лес и там закопать.

Ларри не улыбнулся. Он слегка покосился в угол – Стиви не поняла, зачем.

Пожалуй, это место не самое подходящее для шуток про закопанные тела.

Леонард Нейр Холмс привык к тому, что периодически из его жизни исчезают некоторые дни. Однажды, в 1928 году, он потерял целый июнь. И у него не было твердой уверенности, что 1931-й вообще существовал. Ему показывали газеты, говорили, что он был, – но нельзя же верить всему, что читаешь.

Итак, в тот вторник Лео проснулся в своей комнате в эллингэмском поместье после глубокого, освежающего сна. Пора было раздобыть что-нибудь на завтрак. Он накинул старый шелковый халат неимоверных размеров, который волочился за ним, собирая с пола пыль. Казалось, его сшили для великана, и, несмотря на то что Лео и сам был ростом под два метра, он мог бы дважды обернуться этим гигантским одеянием, потрепанным временем и кое-где поеденным молью. Сунув руки в бездонные карманы, он пошаркал к двери, но едва успел ее открыть, как в комнату ворвалась Флора Робинсон.

– Дорогая, даже если бы я хотел, – недовольно поморщился он, – для начала мне необходимы грейпфрут и четыре яйца, но перед этим как минимум три стопки джина…

Она закрыла ему рот рукой, оглянулась и захлопнула дверь.

– Что за дьявол в тебя вселился? – спросил он, шаря по карманам в поисках сигарет.

– Лео! Айрис и Элис похитили!

Он медленно выудил из кармана серебряный портсигар, отделанный нефритом, вытянул из него сигарету, постучал кончиком о ладонь и задумчиво вставил сигарету в рот. Похлопал себя по бокам. Ничего не нашел. Подошел к прикроватной тумбочке, постоял какое-то время в замешательстве и включил свет. От яркой вспышки лампы его передернуло. Порывшись в куче хлама на тумбочке, он наконец нашел коробок спичек и прикурил.

– Их схватили вчера, когда они уехали прогуляться, а потом был звонок с требованием выкупа, – объяснила Флора приглушенным голосом. – Альберт вызвал Джорджа Марша. Они скормили персоналу какую-то нелепую историю, будто бы Айрис осталась в Берлингтоне у друзей, и не вызывают копов. Я знаю, что ночью была встреча с похитителями, но что-то пошло не так. Деньги они забрали, но Айрис и Элис так и не вернулись. Требуют еще. Альберт начал собирать.

Лео несколько раз глубоко вздохнул.

– Да уж, – выдавил он.

– «Да уж»?! Это все, что ты можешь сказать? Их похитили, понимаешь?

Лео затянулся сигаретой, почесал щетину и некоторое время разглядывал свои ногти, выпачканные чем-то голубым.

– Ты все за собой подчистила? – спросил он.

– Я сделала что смогла. Ради нее. Пошла в ее комнату сразу, как только поняла, что что-то случилось.

– Ради всех нас, Флора. Поднявшаяся волна топит все лодки.

– Надо что-то делать.

– Что, например? Я не знаю, где она. Я себя-то с трудом нахожу.

– Нужно подумать. Кто бы это мог сделать? Может, стоит им все рассказать? Может, мы должны это сделать?

– Флора, – медленно произнес Лео. – Я так понимаю, в тебе сейчас говорит совесть. Замечательно, что она у тебя есть, но как это поможет Айрис? И как это поможет нам?

– Ты не знаешь…

– Подумай, Флори. Просто подумай. Ты заметила, где мы сейчас? Это глухое поместье магната Альберта Эллингэма. Кто угодно, любящий деньги, мог увезти Айрис и Элис, а деньги любят все. И сделать это мог любой, ведь мы одни на этой горе. Альберт заплатит им.

Флора прислонилась к стене.

– Тебе, моя дорогая, нужно что-то делать с нервами, – заметил Лео.

– Мне ничего не нужно с ними делать! – огрызнулась она в ответ.

Громкий стук в дверь прервал их разговор. Лео кивнул Флоре, чтобы та открыла.

– Доброе утро, Альберт, – натужно улыбнулась она Эллингэму. – А я только что разбудила Лео. Все в порядке?

– Нет, – ответил магнат без тени притворства. – Не в порядке. Нейр, мне нужно, чтобы ты приготовил порцию своих невидимых чернил.

– У меня нет с собой оборудования…

– Здесь есть лаборатория со всем необходимым.

– Да, конечно, – кивнул Лео. – Через несколько часов…

– Нет. Мне нужно это сейчас. Немедленно. Сделай столько, сколько сможешь. Как быстро управишься?

Лео неуверенно взглянул на Флору.

– Час… может, два. Зависит от количества.

– Тогда час. Можешь взять все, что необходимо, но поторопись.

– Одеваюсь и иду.

Альберт вышел, и Флора плотно прикрыла за ним дверь.

– Чернила? – пожал плечами Лео.

– Деньги для выкупа. Он хочет их пометить. Займись этим, а я попробую еще что-нибудь выяснить.

Когда Флора ушла, Лео запер дверь и прошел в гардеробную. Там, на маленьком столике, стояли спиртовка, набор из нескольких мензурок и колб, лежали аптекарские весы. В небольших флаконах с притертыми крышками хранились различные химические вещества. Лео с детства любил химию. Свои краски он смешивал сам, поэтому они получались такими яркими. Он также делал косметику для Айрис и Флоры, прекрасные тени для век и румяна, и это было причиной постоянных серебристых разводов на его щеках и голубых ногтей.

Но сейчас его задачей были не краски и не косметика.

Он не стал терять время – быстро сложил реактивы в портфель, натянул брюки и двинулся по лестнице в холл, насвистывая себе под нос, словно самый счастливый в мире человек.