Глава 11

На следующее утро Стиви дотащилась до окна, разлепила сонные глаза и отдернула штору. Тучи за окном были странного зеленоватого цвета. Если бы Стиви верила в дурные предзнаменования, она бы непременно решила, что в первый день занятий это плохой знак. Но она в такое не верила. Зеленые тучи – странная метеорологическая особенность, только и всего. Ну и еще один хороший кадр для «Инстаграма». Но никак не знак.

На всякий случай она захватила с собой зонт.

Первый урок, по анатомии, проходил в простом помещении, без каких-либо изысков, носящем гордое название «Зал талантов». Студентов было всего шесть. Хорошо, что курс вела Пикс – по крайней мере, ее Стиви уже знала.

– Добро пожаловать на анатомию и физиологию, – бодро начала Пикс. – Здесь мы с вами будем изучать человеческое тело. Тело без кожи, только мышцы, кости и органы. Вот тут…

Она подошла к подвешенному около доски скелету и подняла его руку.

– …двести шесть костей, каждая из которых имеет свое название. Один из первых вопросов, который мне задают по поводу этого скелета, – настоящий ли он. Обычно скелеты пластиковые, но этот настоящий. Он был завещан академии, и каждый год кто-нибудь обязательно пытается его украсть. Он под сигнализацией. Пожалуйста, не пытайтесь. Его зовут мистер Нельсон. Будьте с ним вежливы. Он здесь, чтобы помочь вам узнать, что находится внутри каждого из вас, внутри нас всех.

Мистер Нельсон криво улыбался, тараща на них огромные пустые глазницы.

– Каждая кость имеет собственный рельеф, бугры и ложбины, куда крепятся мышцы и ткани. Мы с вами будем изучать взаимодействие всех систем организма: скелетно-мышечной, нервной и эндокринной, пищеварительной, репродуктивной, выделительной, сердечно-сосудистой, дыхательной. И когда вы узнаете, как эти системы устроены, поймете, как они функционируют.

Затем Пикс рассказала, что впереди их ждут опросы и тесты (их будет много), лабораторные занятия (дважды в неделю) и анатомирование (его, пожалуй, слишком много даже для Стиви). Как преподаватель Пикс была гораздо жестче, нежели как комендант общежития.

Когда урок закончился и Стиви вышла наружу, полил дождь, через минуту превратившийся в ливень с градом. Крупные горошины запрыгали по траве. Стиви поторопилась раскрыть зонт, но шквал непогоды был слишком сильным. Она побежала. В конце лужайки стояла небольшая беседка, и Стиви спряталась под ее куполом. Отдышавшись и поразмыслив, что град вряд ли превратит ее в лепешку, она рванула к «Эвномии», где у нее было индивидуальное занятие по криминологии и социологии с доктором Велманом.

Доктору Велману на вид было под семьдесят. Он озвучил Стиви список книг, которые нужно взять в библиотеке (две из которых она уже прочитала), а потом полчаса рассказывал об особом искусстве палачей таким образом завязывать петлю, что у приговоренного сразу ломались шейные позвонки, и он не мучился от удушения, а умирал почти мгновенно. Следующие полчаса он читал лекцию о разведении такс.

После занятия Стиви какое-то время постояла под зонтиком возле здания «Эвномии». Следующий урок был только в два часа. Правила в «Эллингэме» были как в колледже: студенты ходили на занятия, а в перерывах делали что хотели. Никакой толкотни в вестибюлях. Никаких уголков для чтения, пропахших кукурузными чипсами и паром от посудомоечных машин в столовой. Здесь жизнь была почти как у взрослых.

Но сейчас Стиви стояла под дождем как идиотка. У остальных наверняка была куча идей, на что потратить свободное время. Она спрашивала себя: может, ей стоит пойти пообедать, или запереться в своей комнате, или простоять тут до скончания веков? Она глубоко вдохнула влажный горный воздух. У нее еще полно времени. Чего ей сейчас хочется? К чему душа лежит?

Она повернула к библиотеке.

Внутри никого не было, кроме Киоко, которая сидела за столом и грызла яблоко.

– Привет! – улыбнулась она Стиви. – Ты новенькая, да?

– Да, – кивнула та. – Меня зовут Стиви Белл. Я бы хотела кое-что посмотреть…

– Хочешь взглянуть на книгу Долорес? – спросила Киоко, отложила яблоко и вытерла руки.

Вообще-то, Стиви хотела узнать, есть ли у них какие-

нибудь материалы по делу, поэтому предложение библиотекарши несколько огорошило ее.

– У меня есть информация по каждому новому студенту, – пояснила Киоко, видя замешательство Стиви. – Работа библиотекаря – знать, чем интересуются студенты, какие материалы им нужны. Ты интересуешься эллингэмским делом. Идем со мной.

Она обогнула библиотекарскую стойку и подвела Стиви к темно-ореховой двери с золотой табличкой «Администрация».

Комната за дверью была просторной, но уютной, в основном из-за обилия старинной мебели из массива дерева: парт, шкафов, конторок и бюро. На больших столах лежали книги, которые были в процессе переплета или приклеивания обложки.

– Эту книгу нам вернули в 1993 году, – сказала Киоко. – Мы убрали ее из оборота: из-за ее исторической ценности. Сюда.

Она вытянула из коробки две пары тонких резиновых перчаток и протянула одну Стиви. Внутри Стиви все так и затрепетало – ничего на свете она не желала так сильно, как услышать характерный шлепающий звук, с которым натянутая медицинская перчатка обхватывает запястье. Мелочь, казалось, но она придавала ее расследованию несколько более законный характер.

– Вот она, – сказала Киоко, открывая стеклянную дверцу шкафа.

Она достала оттуда толстый томик, положила его на стол и осторожно подвинула к Стиви.

Книга, пролежавшая несколько десятилетий сначала в хранилищах полиции в качестве улики, а затем в библиотечном архиве, хорошо сохранилась. Слегка запылившаяся обложка была как новая. На белом фоне красными красками был изображен профиль Шерлока Холмса в знаменитой двухкозырке и с пеньковой трубкой.

Слежавшиеся желтоватые страницы издали легкий треск, когда Стиви раскрыла книгу. Шрифт оказался непривычно узким и плотным. На внутренней стороне обложки был приклеен карман для библиотечной карточки со штампом «Библиотека Эллингэмской академии», но самой карточки не было: официально книга до сих пор оставалась на руках. Стиви аккуратно переворачивала страницы и, когда дошла до рассказа «Этюд в багровых тонах», остановилась.

На одной из страниц неровная карандашная линия подчеркивала строку текста. Это была очень известная фраза, которую Шерлок произносил в разговоре с доктором Ватсоном. Пожалуй, одна из самых известных.

– Это сделала Дотти? – спросила Стиви.

– Неизвестно. Книжку до нее несколько раз брали и другие студенты. Любой мог сделать отметку. Но я тоже это заметила.

Стиви пролистала до конца, но больше никаких отметок не было. Самая обыкновенная книжка о приключениях Шерлока Холмса. Только именно этот томик был особенным – тем самым. И это имело значение.

– Между прочим, у нас есть почти полный список книг, прочитанных Долорес, – сказала Киоко. – Тебя это тоже может заинтересовать.

Она выдвинула ящик большого шкафа, содержимое которого напоминало картотеку, и достала пухлую папку.

– Первым библиотекарем в «Эллингэме» была Диана Клокс, выдающаяся женщина, из числа лучших библиотекарей Нью-Йоркской публичной библиотеки. Альберт Эллингэм нанял ее, а все, кого он нанимал, были лучшими в своей области. Она собрала внушительную коллекцию книг и ко всему подходила основательно.

Киоко достала из папки увесистую кипу отпечатанных на машинке листов, пересмотрела их и выбрала несколько.

– Когда Альберт Эллингэм основал нашу школу, он установил правило, по которому каждый студент мог заказать абсолютно любую книгу. И у нас есть записи за первый год. Вот здесь…

Она протянула Стиви листы.

– …все запросы за 1935/1936 учебный год. Одна только Долорес заказала порядка пятисот книг. Школа получила четыреста восемьдесят семь. Остальные тринадцать остались в библиотеке одного турецкого университета, и они отказались их продавать. Если книгу заказала Долорес, после названия должны стоять буквы «Д. Э.».

Стиви просмотрела список. С пометкой «Д. Э.» было несколько книг на греческом, множество романов, названий которых Стиви ни разу не слышала, кое-что из классики. Здесь же были запросы других студентов, и среди них встречались весьма интригующие.

– «Воровки», – прочитала Стиви, – «Будни полиции нравов», «Детективы за 10 центов», «Реальные детективные истории»…

– А, это, – улыбнулась Киоко. – Да, любопытный выбор. Дешевые бульварные журналы 30-х годов. Большинство библиотек вряд ли стало бы их заказывать, но правило есть правило: все, что нужно студенту. Мне бы хотелось, чтобы у нас они остались, только, боюсь, студенты их взяли, да так и не вернули.

Стиви подумала, что с этими студентами она бы нашла общий язык.

Два дня в академии отсверкали, словно вспышки фотоаппаратов. Поначалу казалось, что всего слишком много: чтения, размышлений, письменной работы, оценок знаний. Как будто огромные грузовики, набитые знаниями, пытались обогнать друг друга на трассе. Все происходило так быстро. Занятия сменяли друг друга как кадры кинопленки.

Завтраки, обеды, ужины завертелись круговоротом.

Студенты обычно приходили группами. Многие садились со своими соседями по общежитию. Геймеры примыкали к геймерам, кто-то просто читал, а были и такие, кто забирал еду к себе и никогда не оставался с остальными в зале. Жермена Батт обычно садилась в стороне ото всех, внимательно за всеми наблюдала и постоянно зависала в своем телефоне. Рыжеволосая Гретхен часто устраивала что-то вроде раутов за большим столом внутри, собирая вокруг себя компании. Хейз то появлялся за столом обитателей «Минервы», то присаживался к Мэрис и разношерстной группе ребят, смахивающих на хипстеров. Ви не покидала стола «Минервы». Нейт стал чуть более разговорчивым. Элли приходила и уходила, как и Дэвид, но они делали это порознь. Было непохоже, что они пара – просто два человека, которым по-настоящему комфортно друг с другом и которые вовсе не испытывают угрызений совести, если доставляют неудобства другим.

Закончив занятия в среду, Стиви шла через лужайку, когда вдруг с ней поравнялась пара ног, обутых в поношенные кеды. Ноги подстроились под ее шаг и зашагали ритмично и размеренно. Стиви незачем было поворачивать голову, она не хотела этого, но шея сама повернулась, словно цветок, тянущийся к солнцу, если только солнцем мог быть надоедливый однокашник, живущий этажом выше. Последние несколько дней ей удавалось избегать разговоров с ним. Если он сидел за их столом, она уходила на другой конец. В «Минерве» он закрывался в своей комнате. А теперь шагал рядом, улыбаясь и потряхивая непослушными вихрами, в рваной голубой футболке, которую кому-то другому было бы уже стыдно надеть. Шорты были такими дырявыми, что Стиви удивилась, как он еще не потерял свой телефон.

– Ну, здравствуй, мисс детектив, – ухмыльнулся он. – Как там продвигается расследование? Уже кого-то упаковала? Или висяк? Или как там у вас правильно говорится?

Стиви сжала зубы. Можешь поставить подножку. Можешь ударить по голени. Она все это выдержит. Но не смей лезть в ее секреты! Этого она не потерпит.

– Знаешь, в каком-нибудь детективном романе такого как ты уже нашли бы мертвым.

Он улыбнулся еще шире и кивнул. Вся его фигура была такой… «петлистой». Совсем как в письме Лукавого. Он был длинным, худощавым и, вероятно, сильным, словно собранным из канатных узлов.

– Что тебе нужно? – спросила Стиви, ускоряя шаг.

– Просто иду домой, – ответил Дэвид. – Мы живем с тобой в одном здании. А в чем проблема?

– Ни в чем.

– Отлично.

Они прошли мимо группы бюстов, расположенной на пути к «Минерве». Стиви понемногу привыкала к обилию статуй, но эти головы все еще приводили ее в замешательство. Каждый раз ей казалось, что они оживленно разговаривают, но замолкают, когда кто-то проходит мимо.

– Элли рассказала, о чем вы болтали в тот день, – вдруг выдал он.

– И о чем?

Стиви вспомнила пару разговоров с Элли, но ничего интересного в них не было.

– О тебе.

Стиви на минуту задумалась. Он что, имеет в виду разговор в ванной комнате, когда Элли спросила об их личной жизни и она ответила, что у нее она отсутствует?

– Она сказала, твои родители работают на Эдварда Кинга.

Стиви выдохнула. Разговор тот же, тема другая.

– Ну да, – ответила она, отгоняя пчелу. – Похоже, нам просто повезло.

– Ты тоже его фанатка?

– С чего ты взял?

– Ну, не знаю. Чужая душа потемки. Ты так любишь закон и порядок.

Более гнусного оскорбления нельзя было и придумать, но сказать, что она презирает Эдварда Кинга, было еще хуже. Эдвард Кинг у многих вызывал отвращение: тщеславный, богатый, коррумпированный политик. Куча проблем возникла в жизни Стиви именно из-за него. Менее чем за полминуты Дэвиду удалось сделать две огромные вмятины в самых чувствительных уголках ее психики.

– Я не фанатка, – глухо произнесла она.

– Хм. Я просто хотел сказать, что твои родители…

– Слушай, я не знаю, почему они так тащатся от него! – рявкнула Стиви. – Я все время пыталась это выяснить. И сюда сбежала от всего этого, так что…

– Конечно, – кивнул Дэвид. – Ты не можешь указывать родителям, что им делать. Моя мать, например, – пчеловод, а отец изобрел шведский стол.

Они подошли к голубой двери «Минервы». Дэвид прислонил свой пропуск к считывающему устройству.

– У нас еще будет время, чтобы получше узнать друг друга, – сказал он. – Много времени. Увидимся.

Он развернулся и зашагал туда, откуда только что пришел, даже не заглянув внутрь.

Стиви только и оставалось, что остановиться и задать себе вопрос: что, черт возьми, с ней сейчас было?

Это была не единственная странная встреча в тот день. Следующая произошла спустя час с небольшим, когда Стиви пыталась сосредоточиться на чтении, – в дверном проеме ее комнаты материализовался Хейз Мейджор.

– Привет. Можем поговорить?

На нем была ослепительно-белая футболка, свежая, возможно, надетая в первый раз. Стиви никогда не покупала белые футболки: их жизнь в шкафу слишком коротка.

– Не возражаешь, если я войду? – спросил Хейз, видя, что Стиви таращится на него.

– Конечно! – опомнилась она.

Он отлепился от дверного косяка и шагнул внутрь, оставив дверь широко открытой. Стиви жестом показала, что он может усесться на пол, если хочет. Он присел на корточки; может, поза и не слишком удобная, зато позволяет продемонстрировать мышцы ног и контур надколенных чашечек – так подумала Стиви. Надколенная чашечка. Анатомическое словечко! Она уже начинает применять полученные знания.

– У меня появилась идея, – начал Хейз, покачиваясь на воображаемом табурете. – Ты как-то упомянула, что тебе нужно сделать проект. Мне – тоже. И я подумал: может, поработаем вместе?

Легкие пылинки плясали в воздухе между Стиви и Хейзом. В лучах послеобеденного солнца его волосы сияли, будто сотканные из золотых нитей. В Древней Греции и Риме он мог бы позировать для скульпторов. Да и сейчас, в этом густом янтарном свете, он выглядел как созданная из света и тени неземная статуя полубога – правда, полубог говорил с южным акцентом и носил приталенную футболку. Стиви не понимала: ее одурманенное состояние было вызвано его привлекательностью или простым замешательством – ее мозг отчаянно пытался определить, что он за тип. «Обладает признаками человека, – говорил мозг, – но может таковым и не являться. Скуловые кости не являются доказательством. Возможна имитация. Происхождение неизвестно».

– Вместе? – переспросила Стиви, выдирая себя из умственных блужданий.

– Видишь ли, мой агент… – При этих словах он застенчиво ковырнул наманикюренным ногтем половицу, – считает, что мне следует запустить другой сериал. Я размышлял над этим и подумал: а почему бы не взять здешний случай? Преступления, похищения. Ты знаешь.

– Знаю что?

Хейз мастерски умел сбивать с толку своей манерой выражаться абстрактно. Сейчас он говорил что-то про сериалы. Бессмыслицу какую-то.

– Преступления, – повторил он. – Ты же все про них знаешь, правильно? Про то, что здесь случилось? Про преступления?

– Преступления, – эхом отозвалась она. – Ну да… знаю. Но что конкретно?

Стиви никак не могла взять в толк, чего он хочет.

– Ты могла бы быть, скажем, техническим директором, экспертом. У меня уже есть идея для трейлера. Мы можем снять его в туннеле под затопленным садом.

Стиви встрепенулась.

– Туннель? Имеешь в виду один из тех, что использовали похитители?

– Под затопленным садом, – повторил он.

– Его же засыпали в 1938 году.

– Этой весной откопали, – широко улыбнулся Хейз. – Вроде для реконструкции. Начали в конце прошлого учебного года. Я уже был там.

– Ты был в туннеле? – подпрыгнула Стиви, даже не пытаясь скрыть волнение в голосе.

– Был однажды. В прошлом году.

Мысль, что в туннель когда-нибудь можно будет попасть еще раз, не приходила Стиви в голову. Она не верила в такие совпадения, но то, что это случилось накануне ее приезда в школу, казалось просто невероятным.

– Я подумал, было бы здорово что-нибудь там снять. Плюс ты сейчас здесь, разбираешься в преступлениях. Людям понравится. Мы первыми покажем им этот туннель.

Сердце Стиви чуть не выпрыгнуло из груди.

– А нас туда пустят?

– Ну… – снова расплылся в улыбке Хейз, – теоретически мы ничего об этом не знаем. Они постарались это скрыть, но я там был неподалеку и видел, как вывозят тонны земли.

– И ты на самом деле туда входил?

– На самом деле входил. В общем, пока это просто идея. Если ты слишком занята, я пойму…

– Я сделаю, – мгновенно ответила Стиви. – Напишу. Да все что угодно! Я согласна.

– Отлично! – обрадовался Хейз. – И возьми Нейта. Сможете написать что-нибудь за выходные? К понедельнику?

– Подожди, как, уже?

– Да не надо много, – махнул рукой Хейз. – Пять страниц или около того. Или десять. Просто что-нибудь про преступление, про то, что случилось в туннеле. Там какую-то студентку убили. Или про выкуп. Была же передача выкупа? В лодке или где, в затопленном саду?

Стиви кивнула.

– Вот, – продолжил он. – Так и напишите. Про туннель и про выкуп в затопленном саду. Мы это сделаем. Будет круто.

Он ушел. Вопрос о том, как вообще пишется сценарий, на секунду возник в голове Стиви и тут же пропал. Это было неважно. Она попадет в туннель. Вот единственное, что имело значение.

Третий странный разговор затеяла сама Стиви.

– Просто подумай, – говорила она, раскачиваясь на стуле в комнате Нейта тем же вечером. – Я дам тебе все факты. Есть копии документов следствия. Есть файлы. Да уже все практически написано. Тебе почти ничего не придется делать.

– Я вообще не знаю, как пишутся сценарии, – хмуро возражал Нейт.

– Но ты же писатель!

– Сценарии – совсем не то. Они… как рентгеновский снимок книги. Только кости. Слова, которые люди говорят, и действия, которые совершают. Книги – это… это все. Что герои видят и чувствуют, что находится вокруг них, что происходит с каждым из них.

– Сценарии легче писать.

– Это другое. – Нейт покачал головой. – Доктор Куинн ждет, что я покажу ей наброски трех следующих глав моей книги. Еще эти чтения…

– Может, если ты напишешь сценарий, доктор Куинн даст тебе больше времени на книгу? На какое-то время ты сможешь ее отложить. Они тут любят совместные проекты.

Нейт не мог устоять перед предложением забить на книгу. Этого он хотел даже больше, чем Стиви – попасть в туннель.

– Ну хорошо, я возьму твои записи и сделаю из них сценарий, – сказал он. – А ты что будешь делать?

– Я буду консультировать по техническим вопросам.

– В смысле?

– В смысле объяснять, что произошло. Я помогу тебе. Назовем наш сценарий «С наилучшими пожеланиями, Лукавый».

Нейт глубоко вздохнул.

– Замечательно. Все лучше, чем пытаться сделать то, чего ждет доктор Куинн.

Роберт Макензи контролировал доставку наличных из Нью-Йорка несколькими рейсами. Весь день прибывающие деньги складывались на полу в кабинете – всего двести тысяч долларов. Когда Роберт и Марш пересчитали последнюю партию, Эллингэм принес в кабинет две маленькие бутылки с голубоватой жидкостью и кисточку.

– Что это? – спросил Марш.

– Один раствор, который Нейр смешивал для наших игр. Он незаметен, когда полностью высыхает. Чтобы увидеть его, нужны второй раствор и специальный свет. Эта штука до того хороша, что я предложил Нейру продать ее правительству. Если сегодня ночью что-то пойдет не так, я хочу иметь возможность отследить купюры.

Деньги пометили краской. Эллингэм дополнительно поставил отпечаток своего пальца на бумажную ленту, крестом обвязывающую каждую пачку. Помеченные купюры быстро высушили фенами и упаковали в четыре мешка.

– Я поставил несколько своих людей на углах улиц, – сказал Марш. – Не стал говорить, зачем или для чего, просто велел смотреть в оба, если будет происходить что-то необычное. Сказал, что дам пятьдесят центов каж-

дому за хорошую информацию.

– Скажи, что дашь пять долларов, – посмотрел на него в упор Эллингэм. – Скажи, что дашь им все, что они захотят!

– Тогда они поймут, что дело громкое, и напридумывают небылиц. Пятидесяти центов вполне достаточно, чтобы они остались честными и при этом не сильно любопытствовали.

Роберт смотрел на все это с нарастающей тревогой.

Вечером, в начале восьмого, поступил звонок с инструкциями. Согласно им, деньги следовало привезти в Берлингтон и дальше в определенной телефонной будке ждать следующего звонка. Эллингэм сам повел машину. Роберт и Марш ехали следом. Каждый взял револьвер.

Было около восьми, когда они подъехали к месту. Второй звонок предписывал ехать на Каменный мыс.

Каменный мыс был, по сути, именно таким, как и назывался: длинным каменистым ответвлением, узким наконечником, выпяченным в озеро Шамплейн. На мысе практически никто не жил, территория эта была дикой и труднодоступной. Доехав до конца дороги, они увидели на асфальте нарисованную мелом стрелку. Она указывала на узкую тропу, ведущую к озеру.

– Роберт, – сказал Эллингэм, – ты останешься возле машин.

– Мистер Эллингэм, но это… – Роберт тревожно всматривался в непроглядную темень, куда уходила тропа.

– Ты меня слышал. Оставайся здесь. Если через час мы не вернемся или не подадим знак, поворачивай обратно в город и вызывай подмогу.

Эллингэм включил фонарик и двинулся по скользкой каменистой тропе.

– Там впереди свет, – заметил он.

Вдоль тропы были расставлены самодельные фонари в виде консервных банок со свечкой внутри. Позже выяснилось, откуда взялись эти банки: их вместе с остальным мусором выставили вечером из одного кафе в городе. Работники заведения не имели никакого отношения к преступлению, они просто выкинули мусор. Водитель мусоровоза в ходе следствия рассказал, что утром контейнер был пуст. Кто-то украл его содержимое.

Скудно освещенная мигающим светом, ненадежная и скользкая тропа привела их к обрыву. У груды камней на самом краю светились три банки и лежал моток веревки. Внизу, у воды, мерцал фонарь.

– Это лодка, – тихо сказал Марш, пристально вглядываясь во тьму и держа револьвер наготове.

– Спустите деньги на веревке, – приказал голос из темноты снизу.

– Мы не сделаем этого, пока не увидим миссис Эллингэм и Элис, – крикнул Марш в ответ.

– Рядом с вами.

Эллингэм заметался, выкрикивая имя жены, но нашел лишь дамскую сумочку и детский ботинок, лежавшие неподалеку.

– Этого недостаточно, – сказал Марш. – Нам нужны доказательства, что они живы!

Эллингэм махнул ему рукой и принялся связывать мешки. Джордж вздохнул и начал помогать.

– Мы опускаем деньги! – крикнул Эллингэм. – Высадите мою жену и дочь где-нибудь в безопасном месте, мы их заберем. Вас мы не тронем, нам нужны только они.

Все четыре мешка медленно опускались вдоль каменного кряжа вниз.

– Готово! – крикнул Эллингэм.

Фонарь внизу замигал с какой-то странной периодичностью.

– Что они делают? – спросил магнат Марша. – Ты понимаешь сигналы? Это не Морзе.

– Понятия не имею, – ответил тот и поднял револьвер.

– Не стреляй в лодку! Они могут быть там!

Фонарь погас. Целую минуту не было слышно ничего, кроме легкого плеска воды и шелеста ветра в деревьях.

– Что происходит? – спросил Эллингэм.

Впервые за эту ночь в его голосе послышались страх и слабость.

– Не знаю, – пробормотал Марш.

– Эй, вы! – заорал во тьму Эллингэм. – Я отдал вам деньги! Что дальше? Где они?

Смутные очертания лодки растворились во мгле, повисшей над озером, и вместе с ними исчез хоть какой-либо шанс вернуть Айрис и Элис.