Глава 39

Тем временем на захваченных славянами территориях Болгарии действительно произошли заметные изменения. Византийский император Никифор Фока, осознав, что призванный им для похода устрашения Святослав на самом деле и не думает покидать восточные придунайские земли, а, по слухам от разведчиков-скриптиев, намеревается остаться в Переяславце и Доростоле всерьез и надолго, перешел к защитным действиям. Помимо подкупа печенегов, он через посредников предложил лежащему при смерти болгарскому царю Петру устроить династические браки между своими родственниками и дочерьми болгарина. Влиятельным людям Болгарии были предложены солидные суммы денег для подъема восстаний на захваченных руссами землях и возвращения их под контроль Византии. В результате этих действий князья Волк и Сфенкел вынуждены были собрать все свои силы в единый кулак и уходить в глухую осаду. Казалось, политика Константинополя вновь победила намерения презренных варваров. Еще немного, еще одно усилие, и толпы язычников уберутся прочь на берега Днепра и его притоков. Казалось… Но тут в устье Дуная вошли новые ладьи киевлян, а к Доростолу накатили конные Святослава!

Пламя гнева, зажженное в стольном русском граде, лишь разгоралось в груди великого князя. Многие болгарские князья, принесшие совсем недавно клятвы верности, вновь явили бесчестье? Так получайте же должное в ответ!!!

Соединившись с войском Волка, к тому времени уже вытесненным из Доростола, Святослав одним ударом вернул себе этот стратегически важный город. Тысячи болгар принимают мучительную смерть на колу и на кресте. Затем снимается блокада с Переяславца, опять почти половина дунайской страны признает власть Киева. Но этого теперь князю-воину мало. Он идет далее, подчиняет себе столицу Преслав, кровью непокорных щедро поливает плодородные южные земли. Теперь болгары, кто вольно, а кто под страхом, вливаются в войско русов. Подходят конные рати угров и печенегов. Накал страстей сводит в могилу царя Петра, его сын хотя и становится новым болгарским властителем, но в состоянии повелевать лишь своими ближними слугами.

Растерянный Никифор Фока получает грамоту, в которой князь Святослав считает себя свободным от данных именем Перуна клятв, поскольку греки первые вероломно нарушили свои. В киевских ратях воеводы денно и нощно учат боевому строю новичков, заготавливают провиант, коней, оружие. Калокир торжествует: весною русичи пройдут перевалы и… под сводами Константинопольской Софии цесарская корона прочно ляжет на его главу! Остается всего три-четыре месяца…

Стылой декабрьской ночью жена Никифора Фоки тайно открывает дверь спальни мужа, дозволяя своему любовнику Иоанну с приближенными ворваться в залу. Удар кинжала знаменует переход трона к иному базилевсу. Умный Цимисхий не дает сбыться мечтам Феофано в третий раз стать византийской императрицей, ссылая порочную женщину на Принцевы острова – место последних дней многих сильных мира византийского. Все соучастники объявляются убийцами невинного Фоки и кладутся на плаху. В Константинополе устраиваются многодневные то ли поминки по старому императору, то ли праздники в честь воцарения нового. Плебсу все равно – он сыт, пьян и доволен обещаниями новой радостной жизни. Недовольство правлением Никифора Фоки забыто, вера в Иоанна Цимисхия пока крепка и незыблема. И это означало, что почва под ногами Калокира, мечтавшего о легком взлете, треснула и зашаталась. Теперь все зависело от Святослава Игоревича…

Пришла весна, растаяли снега на труднопроходимых Балканских перевалах, и на Фракийскую землю потекли два военных потока. Один из них, ведомый великим князем Руси, направился в сторону Константинополя через Филиппополь. Под рукой Святослава шли дружины полян, Свенельда, Волка, союзная рать болгар. Почти тридцать тысяч человек было в этом войске. Сфенкел и Икмор повели своих людей, конницы угров и печенегов также к сердцу Византии, но через Аркадиополь. В разделении войск была своя мудрость: фракийские горные теснины и долины не смогли бы прокормить десятки тысяч людей и коней, остановись они в одном месте. Кроме того, Святослав знал, что новый император Византии не имел много войск под рукой. Распыление сил греков на два направления уменьшало способность к активному сопротивлению русам еще более.

…Армянское лицо Иоанна Цимисхия пылало от возбуждения. Он быстрыми шагами пересекал залу, заставляя всех приглашенных на совет приближенных водить головами вправо-влево. Наконец император остановился и поднял вверх унизанный алым перстнем палец:

– Наш главный враг – не Сфендослав! Наш главный враг – время!! Арабы вновь пытаются отнять Антиохию. Гонцы привезли известие, что племянник несчастного Никифора Фоки Варда поднял мятеж, считая меня виновным в смерти дяди. Значит… снять войска с этих направлений империя никак не может. Остается одно: свести в единое целое все легионы и когорты, что под рукой, набрать добровольцев и поставить заслоны на пути варваров.

– Но этого никак не сделать раньше лета! – не выдержав, воскликнул патрикий Петр.

– Верно! – кивнул Иоанн. – А потому я немедля вышлю навстречу Сфендославу посольство с задачей остановить его продвижение, торговаться как можно дольше, имея целью не только затянуть время, но и выведать реальные силы врага. Ты, Петр, берешь свои два легиона, что привел из Сирии, перенимаешь с ними Филиппополь. Магистр Варда Склир возглавит пятый легион и моих «бессмертных», закованных в железо, три когорты из столичной охраны, поставит под оружие всех жителей Аркадиополя. Ты, Феофил, сегодня же посылай гонцов к варварам и лично займись переговорами. Обещай что угодно, оспаривай любой пункт требований варваров. Главное – выиграть время!

Цимисхий глубоко вздохнул, лицо его постепенно начало приобретать нормальный цвет.

– Верю, что мудрость и храбрость моих подданных помогут вышвырнуть наглых варваров с соседних империи земель. Приступаем же к своим делам немедля!