Глава 29

Калокир приехал в Киев в самый разгар зимних холодов. Никогда ранее не посещавший земли северных варваров, он с содроганием думал о том, что обитающие здесь люди поневоле должны устремлять свои мысли и чаяния на юг и что будущее перемещение крепких мужчин и женщин на земли империи просто неизбежно! Он сидел в своем крытом возке, закутавшись с ног до головы в меха, лишь на мгновения выбегая по малой нужде, и удивлялся, как это встречные едут в санях, зачастую с распахнутыми на груди тулупами и армяками. В постоялых избах византиец отогревал ноги в теплой воде, с удовольствием хлебал горячее рыбное или мясное варево и, ложась в постель, грезил лишь об одном: скорее бы Киев с его непременно теплыми и светлыми палатами!

В стольном граде русов посла императора Никифора Фоки встретила княгиня Ольга. Отстояв с нею молитву и возблагодарив Господа за счастливое окончание тяжкого пути, Калокир принялся ждать великого князя. Святослав, по словам матери, находился в отъезде на землях древлян.

Поневоле наблюдая за жизнью княжеского двора, Калокир не переставал удивляться тому, как варвары приспосабливались к жизни в этих суровых условиях. Девки по утрам раскатывали поверх сугробов длинные льняные дорожки, засыпали их снегом, а затем выметали его вместе с грязью гибкими березовыми вениками. И господа, и холопы еженедельно ходили в клубящееся дымом и паром строение, из которого вылетали красными, словно вареные крабы, прыгали с визгом и криками в сугроб, ныряли вновь в низкую дверь. Сам он так и не рискнул ни разу испробовать эту жаркую забаву, обходясь лишь умыванием лица да обтиранием мокрыми полотенцами.

Наконец Святослав прибыл, но от разговора с послом воздержался, ограничившись лишь краткой встречей.

– На ловы поедем, там и поговорим, – бросил он не вполне понятную для проживавшего большую часть жизни в Херсонесе византийца фразу. – Меньше ушей – спокойнее для беседующих.

Ловы оказались выездом на охоту в княжеские угодья. Разговор в дороге опять-таки не смог завязаться: Святослав преодолевал полтора десятка поприщ в седле, тогда как посол вновь спасался в полюбившемся ему возке. В лесном одноэтажном строении, срубленном из толстенных бревен, все приехавшие выпили по ковшу хмельного пенного меда, сразу ударившего Калокиру в голову, переоделись в легкие меховые одежды, выбрали себе секиры, луки и рогатины, пересели на свежих лошадей и отправились в лесную чащу.

– На кого будем охотиться? – поинтересовался уже не столь сильно чувствовавший мороз грек. Великий князь с едва заметной усмешкой глянул на него и ответил:

– Сперва медведя на берлоге возьмем. Далее видно будет, кто на что способен. Бил лохматого когда-нибудь?

Калокир вспомнил громадных бурых чудищ, что привозили в качестве подарков или на продажу славянские либо варяжские купцы в прочных деревянных клетях, и вздрогнул. Оказаться напротив такого зверя в лесу – Господи упаси! Сфендослав наверняка шутит! Это же будет смерти подобно!!

Словно прочитав мысли гостя, князь громко рассмеялся:

– Ладно, не трусь, ты со стороны на забаву нашу посмотришь! В оленей либо лосей стрелы пометаешь – и ладно! Посмотрим, сколь ладен ты в лучном бою?

Княжеский поезд встретили несколько смердов в лохматых коротких одеждах. Они проводили князя и его гостя еще немного в лес и остановились неподалеку от громадного елового выворотня. Святослав засунул за кушак секиру на длинной рукояти, взял в руки рогатину с древком, отполированным до блеска уже многими руками и потемневшим от постоянного нахождения в дыму курной печи, чтобы дерево не грыз жук-древоточец. Он встал на указанное ловчим заранее обтоптанное место, еще раз примяв ногами снег:

– Начинай!

Двое мужиков принялись копать от князя к выворотню узкую глубокую снежную траншею. Достигнув корневища, они вернулись тем же путем. Другие встали над снежным бугром, длинными заостренными слегами разбросали сугроб над берлогой, пробили ее верх и принялись попеременно протыкать зимнее убежище зверя.

Страшный грозный рев разнесся под зелеными сводами. Зверь, не оставляя лежки, попытался сопротивляться непрошеным гостям. У одного из охотников жердь вылетела из рук, выбитая мощным ударом лапы. Поняв, что надоедливые ловчие так просто не оставят его в покое, самец-восьмилеток сам перешел в атаку!

Затычка входа в берлогу, сделанная изо мха и прутьев, разлетелась, словно от мощного порыва ветра. Медведь стрелою вылетел наружу. Глубокий снег мешал коротколапому зверю, поэтому тот устремился по прорытой траншее прямо на князя. Тот громогласно крикнул:

– Ха-а-а-а!!!

От звука ли голоса, от вида ли человеческой фигуры бурая громадина вздыбилась, вознося передние лапы над человеком. Стальная насадка вошла в грудь животного на всю свою глубину, уперлась железной поперечной планкой в кожу. Еще более страшный рев заставил Калокира испуганно зажмурить глаза и присесть на корточки.

Когда он вновь решился лицезреть происходящее, все уже было кончено. Святослав привычно упер заостренный конец древка в землю, выхватил секиру и развалил череп чудища пополам. Снег жадно впитывал в себя дымящуюся алую кровь.

– Ну что, грек? На новую берлогу едем или загон мне приказать начать? – насмешливо вопросил Святослав. И, не дожидаясь ответа, повелевающе махнул главному ловчему рукой, приказывая выводить своих гостей на стрелковую линию облавной охоты.

Позже были несколько оленьих и лосиных семей, волчий выводок, кабанья семья, несколько лис-огневок и несчетное количество зайцев, стронутых десятками загонщиков в лесных глубинах и умело направленных на стрелков. Калокир спускал тетиву, радовался удачным выстрелам и досадовал на промахи, а в сознании его вертелась одна и та же мысль: «Как же воевать с такими людьми? Возможно ли в честном поединке противостоять этим северным демонам?»

Беседа, которую столь давно и упорно жаждал тайный посол, состоялась в небольшой спальне князя после обильной вечерней трапезы. От выпитого заметно кружилась голова. Калокир бы и лег почивать, но воля русского князя явно довлела над византийцем.

– Значит, император желает, чтобы я выступил против болгар?

– Против восточных болгар, они наиболее непокорны воле базилевса.

– Грамоту какую привез?

– Да. Тайный договор императора с русским архонтом. После его подписания одну копию я отвезу Никифору Фоке.

С этими словами грек вынул из-за пазухи бумажный свиток и протянул его собеседнику. При ярком свете двух больших свечей Святослав прочел его и вернул обратно:

– Добро! Мне нужен северный берег Дуная с его городами. С южным пусть базилевс поступает как возжелает! Но если сия грамота будет им нарушена, пусть пеняет на себя!!

Князь пристально всмотрелся в глаза византийца:

– Боюсь вот только, что императором вашим вскоре может стать кто иной… Слишком часто у вас это стало происходить! Будет ли тогда договор в силе?

– Значит, тебе нужен император, союзный Руси!

– Да. Такой, как… ты?

– Почему бы и нет! Помоги мне занять трон, и ты приобретешь верного друга на юге!

– Народ это примет?

Ироничная улыбка легла на губы Калокира:

– Народ – это быдло! Он принимал и не такое!!

Святослав едва заметно улыбнулся, подумав: «И в эту веру мать пыталась обратить меня долгие годы! Перун дает право своим детям самим избирать себе правителя! Так было, так есть и… я сделаю, что так и будет!»

Вслух же произнес:

– Я помогу тебе, Калокир! Но сначала дай мне укрепиться на Дунае! Потом ты поможешь императору пойти на разрыв этого договора, чтобы я с чистой совестью совершил то же самое в ответ.

– Каким образом?

– Я подскажу тебе!