26

Джонс осторожно постучала в дверь генеральской каюты. Если у нее выйдет постучать достаточно тихо, он может вообще не услышать и ей не придется вести этот неприятный разговор.

Поэтому она постучала, а не позвонила, и старый скряга мог бы пожаловаться, что она не выказала должного уважения, но она могла бы честно сказать, что пришла…

Дверь распахнулась.

– Входите, – велел генерал.

Джонс вздохнула.

В каюте Кароа царил жуткий беспорядок. Оникс, генеральский помощник-плюсовой, пытался упаковать пожитки, но сделал перерыв, чтобы впустить ее.

Роскошные ковры были уже скатаны в рулоны и убраны. Шкафчик с выпивкой убрали. Старинные мечи и пистолеты исчезли со стены. Карт военных кампаний тоже больше не было.

Кароа остался. Он все еще был генералом. Он еще не ушел. Он еще занимал отдельную каюту на борту дирижабля класса «Нарвал». У «Мерсье» были свои протоколы, и они соблюдались.

У него могло не остаться власти, но оставалось звание.

Кароа стоял на балконе, держа в одной руке бокал с коньяком, а во второй – сигару.

– Спасибо, Оникс, – сказал Кароа, не оборачиваясь, – мы можем продолжить позже.

Оникс вышел. Джонс ждала в пустой каюте, вся дрожа, ожидая, пока генерал ее заметит. А он смотрел с балкона на протекторат Южная Калифорния, разглядывал его в последний раз перед высылкой.

– Джонс, – сказал он через плечо, – налейте себе выпить, – и снова стал смотреть на Лос-Анджелес.

Джонс огляделась, но не увидела ни одной бутылки.

– В ящике у двери, – сказал Кароа, не оборачиваясь.

Она нашла ящик и осторожно размотала пленку, в которую был завернут тонкий стакан. Неуклюже плеснула в него янтарной жидкости. Интересно, сколько стоит коньяк, который он пьет каждый день? Ей не хотелось проливать ни капли, но бутылка и стакан в ее руках дрожали, пока она сидела у ящиков, в которых были упакованы долгие годы верной службы.

Она прошла на балкон к генералу. Дул теплый бриз, а внизу виднелся протекторат.

«Аннапурна» болталась довольно низко. Всего тысяча футов над гаванью. Шланги тянулись к ее брюху, как щупальца. Как будто огромный кракен схватил их, не собираясь отпускать.

По одним шлангам откачивали серые воды, по другим закачивали пресную воду и водородное топливо для дронов. По канатам ползли вверх продукты и боеприпасы для команды. Персонал складов наверняка боролся с бесконечными ящиками, готовя дирижабль к следующему выходу.

В темных водах залива стояли клипера, подобрав паруса-крылья. Антенны мерцали в черноте, как факелы. Тут же привязаны и другие дирижабли, грузовые и пассажирские. На их длинных телах светились логотипы. «Хуавей», «Патель Глобал», «LG», «Мерсье». Очень много логотипов «Мерсье». Большая часть команды считала Лос-Анджелес своим домом.

Один из главных портов компании, позволяющий держать торговлю на побережье Кали и на Тихоокеанском кольце.

– О чем вы думаете, аналитик?

– Меня переводят.

Кароа мрачно рассмеялся:

– Да уж, в наказаниях они знают толк.

– Вообще-то я получила повышение.

– Да?

– Я слышала, что вы дали мне хорошую рекомендацию, – сказала она.

Кароа фыркнул.

– Я пытался уничтожить вашу карьеру. – Он улыбался. – Куда?

– Эндж велел отчитываться непосредственно ему.

– А, – Кароа отдал честь, – Исполнительный комитет. А вы быстро делаете карьеру. Награда за хорошую службу? – звучал в его словах какой-то нехороший намек.

– Мне пришлось рассказать им, сэр. Вы говорили, что они в курсе, но они даже не подозревали…

Он махнул рукой, обрывая ее:

– Вы меня обошли. Немногие рискнули бы. Перепроверить действия своего генерала. Смелый поступок.

– Но в этом и состоит суть моей работы. Я должна искать дополнительные подтверждения.

Он грустно рассмеялся и покачал головой:

– Я даже не понял, что вы делаете. Мне показалось, что вы просто нервничаете. И вот я уже стою перед Исполнительным комитетом и объясняю им то, чего они не должны были знать, по моему мнению. Вы очень многое раскопали.

– Простите, сэр.

– Простите? – Кароа удивился. – Джонс, не извиняйтесь. Вы просто хорошо играете в эту игру. Вы сделали свой ход, рискнули и получили награду. – Он указал рукой с зажатым в ней стаканом на новую нашивку у нее на рукаве. – Очевидно, вы сделали правильный выбор, так что не извиняйтесь за то, что он оказался успешным. Здесь никто не извиняется.

– Но я не просила о повышении. Я просто подумала, что они должны знать всю историю целиком. Им нужны были эти файлы. Мне нужны были файлы. Если бы я знала…

– Не оправдывайтесь, Джонс. Вы приняли решение и живете с ним. Мы все так делаем, – он криво улыбнулся, – Исполнительный комитет – это большая удача. Но все же следите за своими тылами. Эндж – тот еще скользкий ублюдок. Он неплохо умеет лезть наверх и сначала позаботится о своей шкуре, а потом уже о вашей. Он легко уничтожает подчиненных, если ему это выгодно.

– Да, сэр. Я поняла. Спасибо, сэр.

Какое-то время они молчали, глядя на Лос-Анджелес.

– Он все еще там, – сказал Кароа.

Джонс не пришлось спрашивать, кого он имеет в виду.

– Мы его найдем.

– Нет, – Кароа покачал головой, – Исполнительный комитет захочет возобновить торговые контракты с Побережьем, пусть даже это и меньшая из его проблем. Теперь это ваше дело. Вам придется искать повсюду.

– У нас не осталось наводок, – сказала Джонс, – никто из новичков не представляет, куда он может направляться теперь. Мы в тупике.

– То есть вы планируете подождать, – презрительно сказал Кароа.

– Рано или поздно система распознавания паттернов его найдет. Он сядет на корабль. Или девка из Затонувших городов, которую он спас, выйдет на улицу. Или он купит лекарств. Пройдет мимо камеры в каких-нибудь трущобах протектората. Нельзя сказать, что мы ничего не делаем, – ответила она, видя отвращение на его лице. – Да, мы не сжигаем Приморский Бостон дотла, но это вовсе не значит, что мы бездельничаем. Мы все время ищем.

– Это просто слова.

– Ну ладно, я ищу. Он не может прятаться вечно.

– Не знаю уж, что пугает меня сильнее: то, что он исчезнет навсегда, или то, что мы снова его увидим. – Он задумчиво смотрел на город, тревожился. – Иногда этот ублюдок мне снится. Много лет не снился, но теперь снова началось. Каждую ночь, – он поднял свой бокал, – не могу понять, хуже ли от выпивки или лучше. – Сделал глоток, скорчил гримасу: – Я много лет провел с ним.

– Знаю. Я прочитала все файлы.

Кароа удивился:

– И какой же у вас уровень допуска?

– Высокий. Эндж хочет, чтобы я проверила все ваши миссии. Комитет… немного зол.

– Ну, в файлах не вся информация. Там нет истины и крови. Нет жизни. Узы, – Кароа покачал головой, – он отличался от других. Вся стая отличалась. Я сам выбирал каждый из его генов. Я точно знал, что именно нам нужно. Наблюдал за каждой тренировкой этой стаи. Я жил с ними. Я ел и пил с ними, спал рядом с ними. Мы были стаей, понимаете? Настоящей стаей.

Генерал произнес это слово так, что Джонс вздрогнула. Была в его голосе одержимость, было даже безумие. Может быть, и хорошо, что старика отстранили от дел.

Кароа смотрел на нее, цинично улыбаясь.

– Вы полагаете, что я сошел с ума.

– Нет, сэр, – ответила она как можно равнодушнее.

– Думаете-думаете. И Комитет тоже, – он пожал плечами, – мне плевать. Мне теперь на все плевать. Там, куда я отправляюсь, это не имеет никакого значения, – он рассмеялся, – теперь я буду командовать стайкой пингвинов! Научу их маршировать, – он зашагал на месте, – раз-два, раз-два.

Интересно, сколько он выпил?

– Я уверена, что вы ненадолго останетесь в Антарктиде, – сказала она.

– Я подохну в Антарктиде. Мне придется сдохнуть в какой-то дыре на краю мира, – он горько рассмеялся, – что ж, так тому и быть. По крайней мере мне плевать, что случится с вами, с ограниченными идиотами, которые сидят наверху.

Он посмотрел на Джонс и вдруг перестал казаться пьяным. Устремил на нее взгляд цепких голубых глаз.

– А вот вам придется об этом думать. Это теперь ваша проблема, – он отсалютовал ей бокалом, – и это действительно проблема.

– Теперь у нас больше шансов. Мы знаем, что ищем на самом деле. – Она не хотела этого, но вышло так, что она его обвиняет.

– По крайней мере теперь вы знаете, почему я рискнул всем. Нашим положением на Побережье. Миллиардами от торговли на полюсе. Финансовым эмбарго, – он рассмеялся, – вы думали, что я хотел залить кровью все Побережье только потому, что какой-то монстр откусил мне лицо. Просто личная месть, – он сплюнул вниз, – вы думали, что я схожу с ума.

«Да. Я думала, что ты, старик, сошел с ума. И Комитет так думает, и поэтому тебя отправляют в Антарктиду, где ты больше не причинишь никому вреда».

Кароа презрительно посмотрел на нее:

– Я ударил его всем, что у меня было. Всем, что было мне позволено. Потому что какое-то очень короткое мгновение он был уязвим. Он не знал, что мы приближаемся.

– Очевидно, знал, – сухо ответила Джонс.

– У нас был шанс напасть врасплох, – рявкнул Кароа, – если бы вы не саботировали мой приказ, мы бы использовали «Хищников» и точно знали бы, что он мертв.

Он снова смерил ее пронизывающим взглядом.

Джонс не обратила внимания.

– Именно поэтому я и получила повышение. Комитет был в ужасе от мысли, что вы собирались нанести ракетный удар по Побережью. Они представляли, до чего вы…

Кароа махнул рукой.

– Забыли, Джонс. Вы сделали правильный выбор, а я неправильный. – Он затянулся и ткнул в ее сторону сигарой. – С каждым днем наш друг становится немножко сильнее. И это значит, что в следующий раз избавиться от него будет намного сложнее. Намного, намного сложнее.

Он допил коньяк и поморщился.

И вдруг выкинул бокал с балкона.

Он упал вниз, поблескивая в отсветах окон, исчез в темноте. Генерал проследил его падение мрачным взглядом.

– Теперь это ваша проблема.