22

Знакомые звуки. Металлические щелчки, с которыми одна деталь соединяется с другой. Тул знал этот звук не хуже запаха Мали. Кто-то собирает винтовку.

Ван и Ошо торчали у окон, осторожно выглядывали наружу, подавали друг другу старые жестовые сигналы Объединенного патриотического фронта. Тулу вообще не нужно было двигаться. Он знал врага. Когда окно открыли, металлические щелчки стали громче. «Мерсье» здесь.

Маля присела рядом с ним.

– Что это? – прошептала она.

– Снайпер, – ответил Тул.

Ошо и Ван посмотрели друг на друга и прижались к стенам. Аист и Стик присели, растворяясь в тенях. Тул снова попытался пошевелиться, но мышцы все еще его не слушались. Он слышал, видел и чувствовал, что палачи приближаются, но собственное тело отказывалось ему служить.

Что ему мешает? Старые ограничения? Тело предает его, зная, что он однажды предал своих владельцев? Не дает ему двигаться, зная, что приближаются люди «Мерсье»?

Разумеется, часть его души выла от мысли, что «Мерсье» рядом, требовала лечь на спину и показать беззащитный живот. Открыть горло…

Хозяевам.

– Нужно бежать. – Маля начала вынимать из него иглы и отсоединять от них трубки.

– Слишком поздно, – возразил Тул.

Ему казалось, что руки его сделаны из свинца, а ноги превратились в воду. Непрошеное воспоминание лезло в голову – голова генерала Кароа у него на зубах. И Тул, неспособный раздавить человеческий череп.

«Я его победил, но не смог убить».

Сердце Тула колотилось. Он не может с ними сражаться. Его тело отказывается это делать.

Снайпер уже установил винтовку на подставку, изучал их комнаты с крыши напротив. Тул слышал тихий разговор между снайпером и корректировщиком огня. Оба проверяли скорость ветра, хотя выстрел должен был быть до абсурдного легким для опытного человека.

Тул прислушивался к звукам на улице. Скрытное движение. Неподвижность. Напряженное дыхание.

– Их много, – сказал он, – не только снайпер, гораздо больше.

Их было слишком много, но этого он вслух не сказал.

Маля и ее люди уже готовились. Делали то, к чему их приучили долгие годы гражданской войны. Они умели выживать. Покрытые шрамами ветераны ножевых стычек и перестрелок, засад и массовых убийств.

И все же это не та война, которую они могли бы выиграть.

Ван отключил свой слуховой аппарат, мигнувший голубыми огоньками. Прополз под окном, направляясь в спальню, где лежало все их оружие. Аист выскользнул через кухню на заднюю лестницу, а Ошо подошел к окну и выглянул наружу, практически не высовываясь. Присел. Выглянул снова.

– Сколько? – спросила Маля, присев рядом.

Тул прислушался к тихим шагам военных ботинок, к скрипу булыжника дальше по улице, где отделение подходило к двери.

– Четверо внизу, со стороны улицы. Снайпер и корректировщик огня напротив.

Аист вернулся в комнату, подал сигнал рукой. Еще двое сзади.

Тул нетерпеливо покачал головой. «Мерсье» никогда бы не послала всего двоих прикрывать тыл. Просто там их будут убивать. Нанесут отвлекающий удар большими силами с фасада, загонят их назад, вниз по лестнице, там и убьют.

Он подал свой собственный сигнал. Четверо.

Их должно быть четверо. С другой стороны дома, на другой крыше, должен быть еще один снайпер с напарником, ожидающий, пока их выгонят наружу, в засаду. Две пары снайперов, две команды ликвидаторов с одной стороны и с другой.

Снаружи зашипел, останавливаясь, электромобиль. Тул уловил тихий щелчок – дверца открылась, но не распахнулась. Еще несколько ликвидаторов.

– В фургоне еще несколько, – пояснил он, – у них газ или гранаты.

Они пустят газ или закидают их гранатами, оставляя снайперу возможность выстрела. Скоро они перережут электрические провода, дом наполнится дымом, а они задействуют приборы ночного зрения.

А потом они придут и убьют Тула – в лучшем случае. Тулу очень захотелось сдаться. Это была тяга такая глубокая и странная, что он вдруг ощутил себя собакой – он скулил, вилял хвостом и умолял хозяина пощадить его. Он ощущал, как собственные мышцы заставляют его сдаться. Как будто он был марионеткой и им управлял кто-то извне. Как будто он подчинялся воле хозяев.

«Падай на спину. Подставь брюхо. Сдавайся».

Тул тряхнул головой, пытаясь избавиться от этой мысли.

– Тул! Ты в порядке? – Маля смотрела на него.

Он снова затряс головой. Накатила новая волна, и он сжал кулаки, борясь с самоубийственным порывом.

Ван вернулся с оружием. Двинул «АК» по полу в сторону Ошо. Второй – Мале. Надежное оружие, но бесполезное против «Мерсье». С тем же успехом они могли бы сражаться с ликвидаторами мечами и палицами.

Тул слышал дыхание солдат на улице – теплое, влажное. Слышал постукивание их бронежилетов. Конечно, все они были в бронежилетах. А рядом с ним стояли бывшие солдаты Объединенного патриотического фронта, не защищенные ничем, кроме шорт и маек. Маля, сжимая в руках автомат, стояла рядом с Ошо, Ваном и Стиком. У Аиста был обрез. Они привыкли к очень бедным войнам, которые ведут между собой нищие.

Их враг практически принадлежал к другому биологическому виду.

Снаружи, в темноте, снайпер заряжал винтовку. Тул слышал, как открывается идеально смазанный патронник – почти с хирургической точностью. Слышал медленное, тяжелое биение сердца снайпера. Профессионал, привыкший убивать издалека. Патрон скользнул на место. Один-единственный, предназначенный специально для таких, как он. Щелкнул затвор. Скорее всего, это «Локус Марк IV» с длинным дулом – такой же совершенный, как и сам Тул.

Атаку спланировали прекрасно.

Он подозвал к себе Малю.

– Я знаю, кто они, – прошептал он, – я знаю, как они будут атаковать. – Даже словами мешать своим бывшим хозяевам было сложно.

– Что нам делать?

Тул, борясь с наложенными на него ограничениями, шептал инструкции. Если им повезет, они, может быть, смогут дать отпор. Если бы он был силен, как просто было бы убить солдат «Мерсье». Вместо этого ему приходилось полагаться на удачу.

Ликвидаторы на улице зашевелились.