Вторая волна «кантов» к гавани не прорвалась. Не спасли итальянцев ни скорость, ни достойное вооружение, ни четкий строй, виной тому – товарищ Патрилос. Иван Павлович вперился в зеленоватый экран радиоуловителя самолетов, на голове наушники, в руках микрофон. У помполита нет места по боевому расписанию? Очень хорошо, потому что никто не подумал о должности наводчика истребителей. Были – и есть – люди на постах управления артиллерийским огнем, которые должны принять наводку от воздушных корректировщиков. Они привыкли работать с крылатым корректировщиком, но у них нет под носом экрана РУС, что для помполита хорошо. Есть повод остаться в самом безопасном месте корабля.

Он – нужен. Его голос доносит до пилотов главное: где враги, сколько их, что делают. С прочим четверо морских летунов справятся сами. Загодя займут позицию – так, чтобы солнце кололо глаз чужим стрелкам. Наберут высоту, выждут удобный момент…

Итальянцы их заметили, лишь когда сверху-сбоку, от восходящего солнца, потянулись дымные следы реактивных снарядов. В кабинах машин, что падают на них сейчас со стороны солнца, прямо под правой рукой пилота есть ряд из четырех рычажков. Короткие движения рукой, тугие щелчки – первый, второй… четвертый – и из-под крыльев с ревом срываются огненные стрелы эрэсов. Попасть ими в самолет в маневренном бою – ох, нелегко. А вот по строю – другое дело!

Эфир заполнился заполошными криками, пулеметные башенки начали плеваться огнем – толку? Для пушечно-пулеметной дуэли «сверчки» еще далеко. И лучше ее начинать, когда у противника вместо строя – куча расползающихся подальше от страшных эрэсов одиночных бомбовозов… Вот только ни один итальянец не покинул строя, хотя снаряды рвутся буквально над кабинами пилотов. Осколки эрэсов, как и у боеприпаса зениток, разлетаются в основном вперед. Увы, прицел реактивных снарядов – всего лишь дополнительная красная точка на ракурсных кольцах обычного, пулеметного. Вот и вышло, что вышло. Нельзя сказать, что «кантам» совсем не досталось, пробоины наверняка есть, но ни один бомбардировщик не горит. Больше того, ни один не покинул строя! Крепкие ребята, хваленым самураям до них далеко. Что там рассказывал перед вылетом начсвязи? За пять месяцев войны итальянцам ни разу не удалось попасть бомбой в английский линкор, но и англичанам ни разу не удалось сломать строя бомбардировщиков – ни зенитками, ни истребителями.

Эрэсы тоже не помогли. Что ж, у «сверчков» есть и другое оружие. Несколько мгновений, и к чужому строю потянулись огненно-алые струи трассеров.

Толстомордые советские истребители итальянцам знакомы. Многие из летчиков, что ведут свои машины к порту Салоник, прошли испанскую гражданскую войну, а кое-кто и повоевал добровольцем на финской. Да еще обманчивое солнце подкрашивает серебристые крылья алым, так, что на них уже не разглядеть звезд. Красные крылья – опознавательный знак Испанской Республики.

Горбатый профиль «кабанчиков» им тоже знаком. Всего год назад, в тридцать девятом, четверка таких истребителей шла в последний бой над Барселоной: на остатках топлива, со считаными патронами в пулеметных лентах. Два звена краснокрылых самолетов вывалились из высоких облаков над павшим городом – и над строем чужих бомбардировщиков. Тогда итальянцы тоже перли без прикрытия – не оттого, что, как сейчас, дальности не хватало, – а из наглости победителей. Не ждали сопротивления, расслабились – и получили славную трепку.

Так же получат над Салониками. Вот, уже орут:

– Аттенсьон! Пуэрка роха! – на испанский лад.

– Аттенционе! Порко россо! – на родном для потомков римлян языке.

Мгновение спустя, когда разглядели получше и сообразили, что самолет больше и мощней былых «поросят», пошли уточнения:

– Суперпорко! Суперпорко советико!

Поняли фашисты, с кем дело имеют, да поздно.

Командир пары разведчиков-истребителей выжимает

спуск. Пушки его КРИ бьют длинной очередью по левому мотору ведущего – тот никак не загорится. Никак бронирован?!

«Кабан-один» выдает в эфир настолько грязные ругательства, что в информационном посту моряки краснеют. Его ведомый молчит, даже дыхание придержал. Коротко прижал кнопку на рукоятке – из выколоток над мотором плеснуло огнем короткой очереди, снаряда на три-четыре. Ведущий бомбардировщик вздрогнул. Все – в цель, все пришлись в кабину, сквозь бронестекло. «Кант» валится на крыло. Из него не прыгают – некому… «Кабан-два» привык беречь патроны еще в Испании. Как раз в Каталонии и воевал, только не на «поросенке», на СБ. Скоростные бомбардировщики временами применяли как истребители. Он до сих пор жалеет, что потерял свою машину до знаменитого последнего боя над Барселоной. Тогда «ястребки» сбивали фашистские бомбовозы, а он пробирался по горам к французской границе. Впереди был французский же концлагерь для беженцев-республиканцев, вербовщики Иностранного легиона, и спасение в лице советского консула, который и вытащил из своеобразного плена и его, и испанских товарищей. Только осадочек остался…

Право, если бы летчику в оранжевом шарфе предоставили выбор – сбивать франкистов, итальянцев или французов, он выбрал бы последних. Но тут выбирать не ему. Кто полезет на «Фрунзе» – тот ему и цель…

Истребители с кабаньими загривками выходят из пике, подныривают под расползающийся итальянский строй. Ведущий прорывается чисто – все пули мимо, боевой разворот – и он в мертвой зоне. За спиной – рычание стрелка: настолько турель не выворачивается, а «второй» попал в переплет. Он скользит под брюхом одного из «кантов». Мгновение, и «сверчок» в зоне обстрела нижнего оборонительного пулемета. Очередь в упор, злой треск, по фюзеляжу пробегает нитка дыр, от поплавка летят щепки. Отвечает штурман. Его спаренный ШКАС срезает итальянцу рули, словно циркулярной пилой.

– Николай, Паша?! Живы?!

– Не отлетались пока, – это Павел, штурман.

– Только кабина теперь не герметичная, а вентилированная по новейшей итальянской методе, – уточняет пилот.

– Тогда повторим…

Звено снова – будто одна машина. Синхронный разворот с набором высоты. Голос Патрилоса:

– Расползаются! Добейте!

Короткий взгляд на то, что только что было четким, как на картинке, строем бомбардировочной эскадрильи. Теперь их сбивать – как волку овец резать. Только…

– Сломались, гады, – сообщил «Кабан-один» помполиту. – Вываливают бомбы.

Бой сместился, внизу не море – лесистый мыс, что прикрывает Салоникскую гавань от штормов. На нем есть маленький гидроаэродром, и, кажется, какая-то деревня. Но бомбы падают не на цели – в лес. Враг уходит. Сейчас можно легко увеличить личный счет, но дело – прежде всего.

Дело – это охрана корабля.

– Эти бегут, – повторяет командир звена. – Иван, еще цели?

– Третья волна, девять машин… – Патрилос дает наводку, и советские истребители разворачиваются на новый курс. У них за спинами итальянцы вывалили бомбы и разворачиваются на обратный курс. Их бой окончен. Они не знают, что спасением обязаны радиоуловителю «Фрунзе» и осторожному помполиту.

Впереди третья волна, голос Патрилоса в наушниках отсчитывает дистанцию и направление. Штурман «второго» напоминает о своих повреждениях. Сам «второй» еще юморит.

– Саша, мы отплавались, – говорит спокойно. – Поплавок стал шумовкой.

В наушниках – громкий выдох помполита.

– Как колеса? – спрашивает он. – Рядом есть греческий аэродром, можно сесть туда.

– Посмотрим.

«Кабан-один» смотрит: облетает ведомого, цепко оглядывает машину. Если что, пусть прыгает. Что ж, верно, поплавок разбит в щепки. А колеса…

– Колеса целы, – обрадовал он ведомого. – Так что заветным рычажком щелкать рано. Отработаем третью волну -и садись к грекам. Интересно, у них нормальное топливо есть?

PZL летают на весьма специфическом, с добавлением спирта. Видимо, так поляки пытались экономить импортный бензин.

– Топливо вышлем катером, – сообщает помполит, и тут же интересуется, – Что за заветный рычаг?

Сейчас еще не бой, потому можно потратить два слова на объяснение.

– Сброс поплавков.

Умному достаточно. У «второго» с того дня, как он освоил «сверчка» – мечта: отстрелить поплавок к чертям и показать, чего стоит КРИ, когда у него крылья к ногам не привязаны. Скажете, что получится МТИ, «морской тяжелый истребитель»? А вот и нет! У «сверчка» под капотом ровно урчит новенький райтовский мотор, который еще не стоит на самолетах армии и флота США – и именно поэтому разрешен к продаже! Он мощней. Значит, КРИ без поплавков окажется быстрей аналога с сухопутным шасси.

Жаль, что после такого номера останется садиться на брюхо: если в воду, то самолет потерян, если на сушу – как повезет, но без капитального ремонта не обойдется. А единственный запасной «сверчок» сгорел. Так что…

– Про рычажок – забудь. Садишься у греков, точка.

«Второй» вздыхает.

– Нет в мире счастья… Лезем вверх?

– Вверх, Николай. И вот что, красный ты наш барон: теперь атаку ведешь ты. Бьешь ведущего, я по соседу…

Дальше – сверкают огненные нити трассеров, ревет горящий бензин, эфир заполнен итальянскими богохульными скороговорками и русским матом. Над ласковым морем раскрываются купола парашютов, под ними качаются летчики – те, кому повезло.