Глава 22
– Где именно вы видели Эйса? – спросила Оливия, адреналин стучал в ее крови. Она оставила пса на улице, возле домика. Эйс обнюхивал ивовые кусты вдоль берега. Обычно пес далеко не уходил. Он всегда ждал ее на крыльце, на своей подстилке возле двери.
– Мы с женой перед отъездом гуляли по болоту, где живут выдры. Решили пройтись напоследок. Мы уже все собрали. – Соренсон сунул руки еще глубже в карманы и посмотрел на небо. – Снегопад начался.
– Где Эйс?! – повторила Оливия.
– Мы его встретили около тропинки, которая идет вокруг болота. Сначала мы услышали оживленный лай. Потом увидели немецкую овчарку, она на кого-то охотилась. Затем раздался визг. Вой. Думаю, он свалился в овраг. Мы прошли немного вперед, но ничего не увидели. Нам пора ехать, но я хотел найти вас и рассказать об этом.
Проклятье. Эйса подвело зрение. Чего-то подобного она и боялась.
– Вы мне покажете, где конкретно его видели?
– Мы волнуемся, сможем ли выехать, пока дорогу совсем не занесло, и…
– Пожалуйста.
Он явно колебался.
– Тори, – быстро сказала Оливия, обнимая девочку за плечи. – Где сейчас твой отец?
– В домике. Он спал, когда я уходила.
– Ладно, ты пойдешь со мной в большой дом. Там я оставлю тебя с Майроном, а сама пойду искать Эйса. Договорились?
– Я хочу помочь. – Тори вцепилась в руку Оливии, в ее зеленых глазах плескалось отчаяние. Ее глаза. Ее дочка. У Оливии перехватило горло. Она внимательно посмотрела в глаза Тори.
– Нет, я хочу, чтобы ты осталась с Майроном. Алгор поможет мне. – Оливия бросила взгляд на высокого мужчину. Бейсболка затеняла его глаза, на козырьке скапливался снег. – Вы покажете мне, где видели Эйса? – обратилась она к нему. – Это займет несколько минут, потом вы уедете. Все будет в порядке.
Алгор снова посмотрел на небо, потом на причал, на который ложился снег.
– Пожалуйста, – попросила Оливия. – Вы мне только дорогу покажите. Я вернусь через минуту. Мне нужно лишь отвести Тори в большой дом.
– Да, конечно. Я оставил машину под деревьями. К отъезду все готово. Схожу и предупрежу жену. – Он посмотрел на Тори. – Я подожду вас у начала тропы.
* * *
Майрон подвинул к себе лист бумаги. Он хотел написать письмо Коулу, попрощаться с ним. Сказать, как он сожалеет о том, что все время пытался наказать своего сына. Сказать, что любил его и что простил. Но старик согнулся от страшной боли. На лбу выступил пот, несмотря на холодный ветер и снег, врывавшиеся в комнату через распахнутое окно.
Дрожа, Майрон уронил ручку и схватил пузырек с таблетками. Пора. Он должен сделать это теперь, пока его не отвезли в больницу, пока он не потерял способность двигаться, пока его не подключили к аппаратам. Тогда он уже не сможет сказать сыну, что простил его. Если принять несколько таблеток, то, возможно, перестанет трясти и удастся написать письмо. Майрон открыл окно, чтобы впустить Грейс. Ему хотелось ощутить ее присутствие вместе с холодным ветром. Он хотел, чтобы ее руки обняли его.
– Майрон!
Удивление, смущение охватили его. Он поднял глаза. Это была Оливия. С дочкой Бертона. Обе промокшие. Они стояли на пороге библиотеки.
– Майрон… Что происходит? – Оливия бросилась к старику. – Вы в порядке? Вам нужно лекарство?
Он кивнул, чувствуя прикосновение ее рук.
Она открыла пузырек, высыпала две таблетки на ладонь, вложила в рот Майрона и поднесла к его губам стакан воды. Старик проглотил лекарство.
– Еще… две… пожалуйста.
Оливия замялась, заглянула ему в глаза. Потом достала еще две таблетки и помогла ему запить их.
– Тори, закрой, пожалуйста, окно, – обратилась она к девочке.
Оливия присела на корточки у колен старика. Красавица Оливия, которую он успел полюбить. Ему хотелось дотронуться до ее лица. Но от боли он не мог пошевелиться.
– Вы нужны мне, Майрон. Мне необходима ваша помощь. Можете помочь мне?
Что-то в лице Оливии заставило его сосредоточиться. Он перевел взгляд на девочку. Та стояла у окна, дрожащая, с побелевшим лицом. Что-то было не так. Неправильно.
Старик кивнул. Он почувствовал, что болеутоляющее средство начало действовать. Может, это был только первый звонок. Может быть, он сможет продержаться.
– Послушайте меня. Мне нужно найти Эйса, пока снега не стало слишком много. Думаю, он свалился с тропы и не может выбраться. Я хочу, чтобы вы присмотрели за Тори. Просто побудьте с ней.
Оливия бросила взгляд на девочку, потом снова посмотрела на Майрона. Ее явно волновало то, что он собирался сделать с таблетками.
– У нее есть с собой книга. Я хочу, чтобы вы это прочли, Майрон. Это важно. Пожалуйста, прочтите, если можете. И просто побудьте с ней рядом. Не оставляйте ее и никого не впускайте в дом. Вы понимаете? – Она замялась. – Даже ее отца.
– Что происходит, Оливия? Что не так с Бертоном?
– Он плохо себя чувствует. Прошу вас, мне надо идти. Просто держите двери на замке. Тори должна быть в безопасности. И вы должны меня дождаться, слышите? Поговорим позже.
И она ушла, оставив его с темноволосой девочкой, смотревшей на него во все глаза. Они остались в доме одни.
– Ты в порядке? – спросил старик.
Тори не ответила.
– Я должен прочесть книгу, которая у тебя.
– Он не мой отец.
– Кто не отец? Бертон?
– Мой отец – убийца из Уотт-Лейк.
У Майрона от удивления приоткрылся рот. Он собрался с силами.
– Почему ты так говоришь?
Она протянула ему какую-то розовую штуку.
– Что это?
– Электронная книга.
* * *
Оливия гнала Спирит галопом к тропе вокруг болота. Там никого не было.
– Алгор! – позвала Оливия. Кобыла резко остановилась, когда Оливия натянула поводья.
Ни звука. Она увидела следы сапог на тропе. Их быстро заметало снегом.
– Эйс! – крикнула Оливия, двигаясь по следам. Она свистнула, потом снова позвала: – Эйс! Где ты, мальчик?
Она не спускала глаз со следов, уходя все дальше по сужающейся, извилистой тропе между поросших мхом деревьев. Почва здесь была болотистой. Через ручей перебрался бобер. Вокруг было много поваленных деревьев.
– Сюда! – вдруг услышала она голос Алгора. – Он здесь!
Оливия остановилась, прислушалась, пытаясь понять, откуда доносится голос. Ее окутывали туман и снег. Спирит негромко фыркнула, нетерпеливо переступила с ноги на ногу.
– Сюда! – снова долетел до нее голос. – Я нашел пса! Он здесь! Под насыпью. Не шевелится.
Паника, худший вид страха, охватила Оливию. Она пустила лошадь рысью, наклоняя голову, чтобы не задеть поникшие под снегом ветки. Тропа стала чуть шире, и Оливия заставила кобылу бежать быстрее, слишком быстро для такой погоды. Но Оливию приводила в отчаяние мысль о том, что она потеряет Эйса. Что-то ударило ее, словно стрела арбалета.
Прямо поперек шеи.
Веревка.
Оливия задохнулась и свалилась с лошади.
Она приземлилась на спину. Удар был настолько сильным, что Оливия не могла ни вздохнуть, ни шевельнуться. От боли из глаз посыпались искры, подступила темнота. Спирит умчалась прочь.
Лишь через несколько секунд Оливия смогла втянуть в себя воздух. Ребра, по ощущениям, были сломаны.
Пытаясь понять, что произошло, она попыталась перекинуть руку через туловище и перекатиться на бок. Ей удалось лечь на живот, потом встать на четвереньки. Перепуганная Спирит ускакала. Вокруг было тихо.
Оливия встала на одно колено и потянулась к ветке, чтобы, ухватившись за нее, подняться, но что-то с силой ударило ее сбоку по голове, и она почувствовала, как отрывается ухо. Удар отозвался в носу, в мозгу, к горлу подступила желчь. Оливия едва не потеряла сознание. По шее потекло что-то горячее. Боль была ослепляющей. Оливия ошеломленно дотронулась рукой до уха. Оно было частично оторвано. От слабости у нее подогнулись колени. Оливия упала вперед, ошарашенно глядя на кровь, окрасившую снег в ярко-красный цвет. Она выбросила руку вперед, пытаясь ползти, двигаться вперед.
Но кто-то вцепился ей в волосы и рывком поставил на колени. Оливия вскрикнула от боли, волосы рвали с корнем. Еще один удар, на этот раз в лицо, кто-то разбил ей нос. Оливия поперхнулась, выплюнула комок крови и слюны. Нападавший опрокинул ее на спину.
Над Оливией нависла расплывчатая тень.
Он.
Алгор.
Оливия потянулась к нему, пытаясь одними губами позвать на помощь.
Но он нагнулся и крепко зажал ей рот рукой в перчатке. Оливия захлебнулась, кровь стекала из носа в горло. Оливия замотала головой, забила руками, чтобы получить возможность дышать. Алгор нагнулся к ней ниже. Совсем низко. Оливия застыла. Его дыхание обжигало ее лицо. Она заглянула ему в глаза, прямо в глаза. Они больше не были голубыми. Это были светло-желтые глаза кугуара. Глаза охотника. Хищника.
– Ты скучала по мне, Сара? – прошептал он ей в окровавленное ухо, прежде чем поднять руку и снова ударить по голове. Наступила чернота.
* * *
Коул въехал на ранчо через деревянную арку с побелевшими от времени рогами лося. Густой снег не позволял увидеть большой дом. Еще двадцать минут, и дороги станут непроходимыми для обычных автомобилей.
Когда он подъезжал к дому, из тумана выскочила лошадь и рванулась через дорогу. Коул нажал на тормоз, сердце забилось чаще. Он быстро опустил стекло. Лошадь Оливии? Оседланная, но без всадника. Кобыла галопом поднялась на холм и исчезла за пеленой снега и тумана на хребте.
Коул нажал на акселератор и поехал к большому дому. Через заросли ольхи он увидел грузовичок Оливии, припаркованный около тропы. Голубой брезент прикрывал кузов. Коул опять затормозил, распахнул дверцу, побежал к ее машине и откинул угол брезента. В кузове были сложены сумки.
Оливия собралась уезжать.
А что случилось с лошадью?
Коул добежал до домика Оливии. Дверь была не заперта, дом пуст.
В шкафах тоже пустота.
Он развернулся, увидел записку под горшком с кактусом и схватил ее.
«…Спасибо тебе за все. Спасибо за то, что показал мне, что во мне всего в меру. Ты вернул мне часть самой себя, и я возьму это с собой туда, куда еду сейчас. От всего сердца я желаю тебе успеха с Броукен-Бар. Приглядывай за ранчо вместо меня…»
Коул выругался. Оливия все-таки уезжала. Но грузовик все еще стоял тут, ее перепуганная лошадь скакала без всадника. Что-то случилось.
Коул бегом вернулся к «Доджу», проехал по засыпанной снегом траве и нажал на тормоз у парадного входа в большой дом. «Додж» занесло. Коул распахнул дверцу, перескакивая через две ступеньки, взбежал на крыльцо и попытался открыть дверь.
Заперто.
Коул заглянул в окна.
Внутри темно.
Он громко забарабанил в дверь кулаком.
– Эй! Откройте! Это Коул!
Тишина. Сухая трава из венка урожая на крыльце шелестела и похрустывала на ветру за его спиной.
Он забарабанил снова, настойчивее, громче. Его охватил новый страх, превратившийся в панику. Жив ли отец?
– Это я, Коул! Откройте!
Его остановил звук отодвигаемой задвижки. Дверь распахнулась. Коул опустил глаза. Через приоткрытую щель на него снизу вверх смотрела темноволосая дочка Бертона. Она выглядела… странно.
– Тори? А… Майрон в порядке? Кто в доме? – Коул распахнул дверь, прошел мимо Тори и начал подниматься по лестнице. – Папа!
– Сюда, сын. Я в библиотеке.
Тори побежала по лестнице следом за Коулом.
– Я только что видел лошадь Оливии! Где она? – Он замер на месте, когда увидел выражение отцовского лица. – Где Оливия?
– Она поехала верхом, чтобы найти Эйса. К болоту, в котором живут выдры.
– Что?
– Эйс упал с откоса в овраг, – объяснила Тори. – Мужчина из кемпинга видел, как он туда побежал, и пришел сказать нам. Он помогает Оливии искать собаку.
Коул опустился на корточки, схватил ее за плечи. Куртка у нее промокла, волосы тоже были мокрыми.
– Какой мужчина?
– Алгор, – ответила Тори. – Тот, с женой.
Паника обрушилась на него, словно томагавк. От адреналина закипела кровь.
* * *
Оливия пришла в себя, закашлялась, выплевывая кровь и слюну. Все это растеклось, липкое и густое, под ее лицом, которое прижималось к чему-то мягкому. Матрас. Тело ее покачивалось. То приходя в себя, то снова теряя сознание, она поняла, что лежит в движущемся автофургоне. Руки связаны за спиной, ноги стянуты в лодыжках. Голова раскалывалась от боли. Матрас под щекой был горячим и мокрым от крови.
Оливия была в смятении и пыталась вспомнить, что произошло. Она попала в какую-то ловушку. Он протянул веревку поперек тропы. Она попробовала вспомнить то, что он говорил ей, когда тащил за волосы по снегу к поджидающему фургону. Он подогнал фургон к болоту через дыру в сетке ограды.
«Это ведь не ты искала дочку через Интернет, верно? Это коп привел меня сюда, к тебе. Восхитительно, тебе не кажется? Замысел. У всего в природе есть узор. А о ней что думаешь? Красивая девочка у нас получилась…»
Оливия снова закашлялась, выплевывая кровь. Он изменил внешность. Хамелеон. Она этого не поняла. Но теперь она его разглядела. Он стал старше, исхудал, выкрасил волосы в блондинистый цвет и сбрил их почти под ноль. Отрастил эспаньолку. Голубые контактные линзы скрыли его янтарные глаза. Он был социопатом, поэтому улыбался и сумел провести их всех.
Но это точно был он. Теперь она знала это. Его запах. Эти глаза, преследовавшие ее в ночных кошмарах больше десяти лет. Но как? Как это могло быть, если он умер в тюремной камере? Она указала на него на опознании, когда он стоял среди других мужчин. Никаких сомнений, это был тот самый человек, который мучил ее целую зиму. Его ДНК совпала с ДНК ребенка, которого она носила.
О боже, как это могло повториться? Это невозможно.
Это был он и не он.
Вдруг Оливия вспомнила.
Жена.
Она оглядела фургон. Дом на колесах принадлежал убитой женщине? А он выдает себя за мужа, которого тоже убил? На кредитной карточке было написано Алгор Соренсон. Что случилось с настоящим Алгором Соренсоном?
«Настоящий хищник умеет сливаться с природой, Сара. Он знает, как затаиться, как создать приманку. Так устроено в природе. Но и добыча может использовать камуфляж, чтобы попробовать спрятаться, разве не так, Сара?»
Фургон покачивало и потряхивало. Оливия была надежно привязана к кровати. Она чувствовала, как скользят колеса машины. Они шли юзом. Мотор ревел. Они поднимались вверх по холму, по ухабистой грунтовой дороге. Должно быть, он свернул на север по старой лесовозной дороге, которая проходила за болотом. Он вез ее на север. Прочь от цивилизации. Валил густой снег. Все как в прошлый раз. От следов ничего не останется.
В годовщину похищения все повторяется. Она возвращается назад, к началу.
У Оливии защипало глаза от слез. Боль накатывала на нее удушливыми волнами. Больше десяти лет она убегала. И решила, что наконец в безопасности.
Она думала, что все закончилось, но это оказалось лишь частью продолжающейся игры.
Тори, ее дочка. Гейдж Бертон, коп, удочеривший ее ребенка, ребенка убийцы. Почему? Мелоди тогда сказала, что они с мужем пытались зачать. Но она не знала, что муж Мелоди коп. Это журналистка от нее утаила. Оливия почувствовала себя преданной. Сознание периодически покидало ее. Она никак не могла выстроить логическую цепочку.
Оливия вспоминала все события перед тем, как он напал на нее у болота. Он использовал Эйса как приманку. У Оливии горели глаза, в крови бушевал адреналин. Убил ли он ее пса? Забрал ли у нее самое дорогое в ее теперешней жизни? Оливия в приступе паники попыталась разорвать путы. Она попробовала было дотянуться связанными руками до пояса, но потом вспомнила, что он забрал ее спутниковый телефон и положил к себе в карман. И нож он у нее тоже отобрал.
В такт тошнотворному покачиванию и подпрыгиванию фургона Оливия то впадала в небытие, то снова приходила в себя.
Он собирается продержать ее еще одну зиму? И весной снова будет на нее охотиться?
У нее не осталось сил, чтобы пройти этот путь еще раз…
* * *
Коул достал из оружейного сейфа дробовик и несколько коробок с патронами. Он выбежал через парадную дверь, обогнул дом и направился к гаражу, где стояли снегоходы. Он видел их, когда утром брал отцовский «Додж». Тут он заметил перерезанные провода на стене кухни и застыл. Его взгляд устремился наверх, проследив провода до самой крыши. Они вели к спутниковой тарелке. Его пронзила зловещая дрожь. Это было сделано намеренно. Неужели то же самое случилось с телефонной линией?
Телефоны отключились почти в то же самое время, что и телевидение. Как раз перед ужином. И тогда же кто-то вошел в домик Оливии и оставил послание на ее простыне.
Все ранчо осталось без связи перед началом сильного снегопада.
Коул повесил дробовик на плечо и распахнул двери гаража. На полках у дальней стены он видел несколько канистр с горючим.
Он торопливо вывел один из снегоходов, проверил двигатель. Тот взревел и ожил. Коул перенес ногу через седло и отпустил дроссель. Траки заскрежетали по бетону. Когда он наткнулся на металлическую раму, полетели искры. Наконец он выехал на снег, прибавил скорость, включил противотуманные фары и помчался к болоту. У него не было времени искать шлем и защитные очки.
Когда он подъехал к узкой тропе, ведущей к болоту, где когда-то играли они с Джимми, время изогнулось и сложилось. Коул направил машину на узкую тропу и полетел по ней. Тут уже лежал толстый слой снега. Он скрыл все следы, которые могла оставить Оливия. Потом Коул увидел зазубрины, похожие на следы копыт ее лошади. Он остановил снегоход, выключил мотор и затаил дыхание, прислушался. Возможно, что-то укажет ему направление.
Но он ничего не услышал.
Коул снова завел мотор, проехал немного дальше по густо заросшему деревьями болоту, следуя за тем, что он считал следами от копыт.
Потом снова остановился и прислушался. На этот раз он услышал звук. У него ухнуло сердце. Он опять затаил дыхание, подождал и снова услышал тот же звук. С запада, из оврага за густыми кустами донесся лай.
Коул слез со снегохода, пробрался через кусты туда, где откос резко уходил вниз. Коул лег на живот и заглянул в овраг.
Эйс.
– Привет, приятель! Подожди. Я иду к тебе!
Пес гавкнул.
Коул спустился по склону, держась за ветки. Из-под его сапог летели мелкие камешки. Он плюхнулся на землю рядом с Эйсом. Тот облизал ему лицо. Коул ощупал его шерсть, проверил лапы. Как будто никаких повреждений. И тут Коул увидел валявшуюся в снегу кость с остатками сырого мяса. Пса заманили в овраг едой.
Чтобы поймать в ловушку Оливию?
– Где твоя хозяйка, мальчик? Поможешь мне найти ее? Покажешь мне ее следы?
Коул посмотрел вверх, на заснеженный склон, пытаясь сообразить, как вытащить из оврага Эйса. Он снял с плеча ружье, скинул куртку, потом снова повесил оружие на плечо.
Коул подсунул куртку под живот Эйса и завязал рукава у него на спине на манер упряжи.
– Вот так! Ну что, ты готов, большой мальчик? Тебе остается только спокойно сидеть, пока я потихоньку потащу тебя наверх.
Коул одной рукой ухватился за ветку и подтянул себя по склону, уперся каблуками в землю, а другой рукой начал осторожно поднимать Эйса.
Коул выбрался наверх. Мышцы горели, пот заливал глаза, смешиваясь с тающим снегом. Он помог Эйсу выбраться. Пес карабкался, как мог. Потом он лизнул Коула в лицо, когда тот снимал с него импровизированную упряжь. Пес явно испытывал стресс, он тяжело дышал.
– Ладно, мальчик, где Оливия? Ищи ее! – приказал Коул, натягивая куртку и снова вешая дробовик на плечо. – Ищи Оливию!
Эйс втянул носом воздух, высоко подняв морду. Ноздри его раздувались, пока он принюхивался к окружающим запахам. Голова пса резко повернулась, как у быка, которого дернули за кольцо. Он рванулся через кусты, негромко пофыркивая. Он взял ее след.
Коул нырнул в кусты следом за псом. Он отводил в сторону ветки, иногда становился на четвереньки, чтобы проползти под валежником или перелезть через корни. Пес ориентировался по запаху, оставшемуся в воздухе, а не по следам на земле, а запахам наплевать на снегопад. Ветки цеплялись за волосы Коула, шлепали его по лицу. Упавший с них снег сыпался ему за шиворот и таял.
– Вперед, мальчик! Не останавливайся!
Коул тяжело дышал, руки без перчаток замерзли.
Они выбрались из густых кустов на тропу. Эйс застыл, потом как-то странно взвизгнул и лег на снег.
Коула наполнил ужас.
На снегу была кровь, много крови. Вокруг крови – углубления, сломанные ветки, следы борьбы. Сердце гулко стучало в груди, от тревоги Коул почти ослеп. Он пробежал по снегу до конца тропы, следуя за тем, что выглядело как углубление. Кого-то явно тащили волоком. Снова кровь. Повсюду были клоки волос, волос Оливии, вырванных с корнями.
Коул добрался до конца тропы и оказался у дороги, которой никто не пользовался. Она вела от разрезанной сетки на ограде, которую они видели раньше. Кто бы ни увез Оливию, он к этому явно готовился. Должно быть, нападавший изучил ситуацию, разрезал сетку, подъехал на машине к этому месту, припарковал ее и стал ждать, пока Оливия придет на болото. В качестве приманки он использовал самое дорогое, что было в ее жизни, – Эйса.
Следы заканчивались там, где начинались свежие следы от колес, глубокие, с черной землей внизу.
Ее увезли.
Куда?
Коул знал, что эта дорога шла вдоль болота. Там водитель мог свернуть на юг по лесовозной дороге и поехать в Клинтон. Или повернуть на север, выбирая почти не используемые грунтовые дороги, которые в конце концов выведут его на автостраду.
Коул бегом вернулся к своему снегоходу, помог Эйсу забраться на сиденье и сел сам, обхватив собаку ногами и руками.
– Держись, приятель. Мне без тебя не обойтись.
Если он найдет Лив, то пес ей понадобится.
Коул включил двигатель и пулей полетел по тропе к тому месту, где нашел отпечатки колес. Он проехал по ним до лесовозной дороги и остановился.
Автомобиль с Оливией повернул на север. Коул выругался, на мгновение охваченный нерешительностью. По этим следам можно двигаться многие мили, дорога идет по диким местам и землям ранчо. Но бензин у него кончится намного раньше, чем у автомобиля похитителя. А потом что? У Коула нет никаких средств связи. Он ничем не может ей помочь. Он ее потерял.
Оставался только один выход. Коул нажал на газ, отпустил дроссель и помчался вокруг озера к большому дому.
* * *
Ванкувер. Воскресенье.
Около полудня.
– Тебе нужно это увидеть. – Эксперт жестом подозвал сержанта Мэка Якиму и показал то, что он нашел в компьютере Гейджа Бертона.
– Бертон не просто использовал псевдоним на этих сайтах по усыновлению, он выбрал имя реальной женщины.
Эксперт отодвинулся от стола вместе с креслом, чтобы Якима увидел на экране привлекательную темноволосую женщину с зелеными глазами.
– Оливия Уэст, – назвал эксперт ее имя. – Работает инструктором по рыбной ловле на ранчо Броукен-Бар. В последнем сообщении Бертон от имени Уэст написал девочке, которая, судя по всему, ищет мать, что она – Оливия Уэст – отдала в приемную семью дочь, рожденную семнадцатого июля в Уотт-Лейк. Бертон дал адрес этой Уэст в Броукен-Бар. Этот снимок с сайта ранчо.
Мэк Якима посмотрел на фото, и у него застыла кровь.
– Уотт-Лейк, – прошептал он.
Эксперт поднял на него глаза.
– Это она, – пояснил сержант. – Оливия Уэст – это Сара Бейкер, выжившая жертва Себастьяна Джорджа. Та женщина, которая сдала его. Бертон был одержим ею и этим делом. – Мэк выругался. – И Гейдж все это время не мог не знать, что она сменила имя и работает на ранчо. Господи Иисусе. Он следил за ней, создавал фейковые аккаунты от ее имени, делая вид, что ищет ребенка, отцом которого был Себастьян Джордж.
Джен Мартинелло встала рядом, посмотрела на экран через плечо эксперта.
– Проклятье, – прошептала она, потом посмотрела на Якиму. – Что, черт подери, Бертон пытается сделать?
– Не знаю, – ответил Мэк, когда к компьютеру подошел еще один офицер.
– Сержант, – обратился он к Якиме, – Алгор Соренсон недавно оплачивал покупки кредитной картой. Он воспользовался ею в Клинтоне, оплатил в спортивном магазине покупку клейкой ленты, ножа для снятия шкур и всего, что необходимо для вязания мушек. До этого он оплатил картой проживание в кемпинге на ранчо Броукен-Бар в часе езды к северу от Клинтона. У нас есть записи, согласно которым карточкой пользовались в Аризоне, Неваде, Орегоне и Вашингтоне. Покупали продукты и напитки, цветные контактные линзы, краску для волос. Несколько раз картой оплатили приобретение снотворного, которое Алгору Соренсону выписал врач.
Якима резко повернулся к Мартинелло.
– Позвони в отделение Клинтона. Нам нужно поговорить с кем-нибудь оттуда. И отправь заявку на вертолет.
– В том районе сильный буран, – сказала Мартинелло.
– Заявку все равно отправь. Мы будем готовы к вылету.
* * *
Коул бросил снегоход у большого дома и побежал вверх по ступеням. Он уже собрался открыть дверь, когда увидел сгорбленную фигуру, ковыляющую к дому через туман и снег. Коул оперся на перила, снял с плеча дробовик и посмотрел в прицел.
– Стой, где стоишь! Еще шаг, и я стреляю.
Человек поднял руки вверх.
– Это я, Бертон. Гейдж Бертон. Я… Мне нужна твоя помощь.
Он споткнулся, упал на четвереньки, прополз несколько футов по снегу, потом снова поднялся на ноги.
Коул опустил дробовик.
Бертон, пьяно пошатываясь, доковылял до крыльца. Лицо у него побелело. Щеки ввалились.
– Что случилось? – спросил Коул.
Бертон прижал руку к виску, лицо исказилось, как будто от сильной головной боли.
– Это… я виноват. Я… заманил его сюда. Убийцу из Уотт-Лейк. Он где-то на ранчо. Я не знаю где. Он забрал Тори.
– Что ты хочешь сказать? Какой убийца из Уотт-Лейк? – Коул ошарашенно замолчал. Копы искали Соренсона или, возможно, человека, который выдавал себя за Соренсона. – Себастьян Джордж мертв.
– Я всегда считал, что они взяли не того парня. Я… – Гейдж протянул руку и ухватился за перила, чтобы не упасть. – Я служил штабным сержантом в Уотт-Лейк, когда похитили Сару Бейкер. Я уверен, что посадили не того человека. И с тех пор я охочусь за настоящим убийцей. Я заманил его сюда, используя в качестве приманки Сару. Он где-то здесь.
Коула охватило волнение.
– Но улики…
Бертон покачал головой.
– Пожалуйста, помоги мне. Он увел… Тори. Она – дочь Сары Бейкер. Боже, помоги мне…
Бывший коп рухнул на снег.
Коул сбежал по ступенькам, поднял Гейджа, закинул его руку себе на плечо и обхватил за талию.
– Сможешь подняться по ступенькам и войти в дом?
Бертон кивнул.
Коул помог ему подняться на крыльцо.
– Объясни мне, – попросил он, – почему ты говоришь, что взяли не того человека?
– Они скрыли кое-что. То, что Себастьян не умел читать. А это значит, что он не мог написать записки, оставленные в глазницах жертв.
– Какие записки?
– Записки с цитатами об охоте… – Бертон дышал с трудом. – Эту улику утаили. Пресса об этом не узнала. Знали только следователи и я. В суде… это не прозвучало.
Они добрались до двери.
– Им нужно было чистое обвинение. Они заткнули мне рот, перевели в Форт-Тэпли. Моя жена и я, мы удочерили девочку Сары, увезли ее в Форт-Тэпли. Я… я знал, что настоящий убийца рано или поздно появится.
Коул прислонил Бертона к стене.
– Ты хочешь сказать, что все это время держал ее дочь как приманку? Ты хотел, чтобы он вернулся за ребенком, за его матерью?
– Все совсем не так…
– А как, черт подери!?
Бертон вздрогнул.
– Тори в безопасности, – бросил Коул. – Она в доме с моим отцом. Но тот, за кем ты охотишься, увез Оливию. Кстати, я знаю, что она Сара Бейкер.
Гейдж закрыл глаза, помолчал, как будто произносил про себя благодарственную молитву за спасение жизни дочери, потом произнес:
– Как он добрался до Сары?
– До Оливии. Теперь ее зовут Оливия. Он заманил ее в болото с помощью Эйса, ее пса. Она серьезно ранена, если судить по количеству крови на тропе. Он увез ее на машине. Возможно, это был тот грузовик и трейлер, которые стояли в кемпинге. Он направился на север.
– Как только запахнет первым снегом…
– Что?
Гейдж открыл глаза.
– Он всегда выходит на охоту перед сильным снегопадом. Я знаю, куда он везет ее. Он возвращается домой, обратно в долину Беа-Кло. Он собирается закончить работу.
