Глава 8

– Какому ритуалу? – сглатывая, спросила я.

– О, мы уже и говорить можем? – хмыкнул Тревор.

– Не только, – потирая ушибленный затылок, ответила принцесса.

– И как давно? – изумленно поднял брови маг.

– Да какая разница! Делай уже, – раздраженно фыркнула Изабелл.

– Голубки, а вы потом не пожалеете? – обратила я на себя их внимание.

Парочка синхронно повернула ко мне лица.

– За языком следи, герцогиня, – прошипела принцесса.

– Милая, ну что ты, она просто завидует, – целуя девицу в висок, сказал Тревор.

– А император-то в курсе ваших отношений? – хмыкнула я.

Маг заметно побледнел, Изабелл лукаво улыбнулась. Ну да, все верно, Теодор давно закрыл глаза на шалости любимой доченьки. Только я уверена – об отношениях придворного мага и Изабелл ему неизвестно, иначе Тревор мигом бы лишился поста.

– Лика, Лика, ты меня удивляешь, – хихикнула принцесса. – Когда мне было нужно позволение папочки?

Не спорю, эта ведьма с двенадцати лет поставила весь дворец на уши. Чего только стоит история с моим отцом! Вот тогда-то впервые мы и сцепились между собой.

Папа, несмотря на свой возраст (а сто двадцать пять лет для Стихийника не так уж и много), выглядит более чем привлекательно. Он затянул с женитьбой, и я поздний ребенок. В отличие от остальных аристократов отец мог позволить себе брак не по расчету. А поэтому искал ту, единственную. И нашел! Так вот, эта малолетняя дрянь положила на него глаз. Это случилось два года назад. Папа, конечно, не глупый, и в придворных интригах не участвует, но когда требуется его вмешательство, горе тому, кто задумал подлость.

Мы с мамой не сразу узнали, что Изабелл буквально изводит моего отца. Я поняла это, когда принцесска зачастила в академию, куда ей, кстати, путь заказан, так как она не является ученицей. Но любое правило ведь можно обойти, не так ли? Она сдружилась с Кристиной Шиморской и стала ее навещать. В день раз по десять, с постоянными заходами в кабинет отца. Он оставался невозмутимым до тех пор, пока это не коснулось мамы. Я пресекла посещения Изабелл школы. Ох, какие только вещи я с ней не творила! И лысой она побывала, и зеленой в красную крапинку, и даже по лестнице проехалась в виде курицы. В общем, эта дрянь во что бы то ни стало решила заделаться моей мачехой. Кстати, император, судя по всему, был не против получить в зятья моего отца.

Но после того как ситуация обострилась и Изабелл чуть не убила мою мать на охоте (конечно, это так и осталось недоказанным), отец разъярился и устроил настоящую порку принцессе. Во время бала в честь окончания сезона охоты на глазах у всех придворных он задрал ее подол и отходил ремнем. Кстати, на меня отец ни разу руку не поднял, как бы я ужасно себя не вела!

Это было прямым публичным оскорблением императорской семьи. Только император ничего не сделал, и я даже не знаю почему. Хотя вру, в то время я все еще оставалась девушкой на выданье, а значит, Маршен подсуетился, чтобы мою семью не наказали.

Выходит, именно тот инцидент с Изабелл и повлиял на решение папы скрепить договор с императором на мое замужество? То есть он мной откупился? Мозг выдавал все новые схемы возможных вариантов произошедшего, однако я не хотела принимать такую реальность. Я знаю, что отец безумно любит мою мать, но меня он любит не меньше. Нет, он не мог навредить своей дочери, тем более ради собственного благосостояния. Я точно знаю, что титул герцога не то, ради чего он рискнет моей жизнью.

– Что, до сих пор по отцу сохнешь? – ядовито поинтересовалась я.

Да, я знаю, язык мой – враг мой.

Тревор поджал губы и шагнул ко мне. Изабелл побледнела и сжала кулаки.

– Все, надоела, тарм амони сиат, – рявкнул маг.

Мои руки и ноги разъехались в стороны, и без того пригвожденная к столу, я буквально вдавилась в него спиной.

Я теперь звезда, самая настоящая и даже полуголая. Интересно, почему мне не страшно, а даже смешно?

– И что дальше? Тревор, вы же понимаете, что в отличие от принцессы вас не помилуют, а ваши действия приведут прямиком на плаху? – прищурилась я.

– Поговори-поговори, скоро не до разговоров будет, – хмыкнул он и задрал мои юбки выше колена.

Что-то прошептав, коснулся каждой ноги, через мгновение я ощутила, как застегнулся металл на моих лодыжках. Ох, елки зеленые! Как?

– Это что, жертвоприношение? – прошипела я.

– Хорошая идея, но нет, – заржал Тревор и повторил манипуляцию уже с моими руками.

Насмеявшись вволю, маг попытался снять сумку, но у него не вышло. Я только тогда пожалела, что прикрепила ее на пояс, когда он отодрал ее вместе с моей кожей. Не ожидая такой подлости, я вскрикнула. К крови из разбитой губы добавилось жжение на боку.

– Садист, – сквозь зубы фыркнула я.

У меня было стойкое ощущение, что все происходящее – шутка, затянувшаяся и не смешная.

– Изабелл, чего ты этим добьешься? Тебя отверг Правитель, женой ему тебе не стать, или это просто месть избалованной соплячки?

Пока я говорила, маг даром времени не терял. Вокруг стола на полу появились черные свечи. Я вертела головой, пытаясь их сосчитать, и холодела от ужаса, наконец охватившего душу.

Двенадцать! Их двенадцать! Тринадцатая появится позже, ровнехонько над моим животом. Я отказывалась верить в происходящее. Этого просто не могло быть!

Я знаю, что это за ритуал. Как только он начнется, уже никто не сможет его прекратить, кроме того, на чьей крови он будет завязан.

– Вы с ума сошли, – вмиг пересохшим горлом прохрипела я.

– Да что ты? – хмыкнула принцесса.

– Ладно, Изабелл может не до конца понимать, но, Тревор, ты должен знать, какие последствия могут быть! – Я уже не сдерживалась, я кричала.

С улицы в домик пытались пробраться звери, вот только…

– Твои четвероногие тебе не помогут, им не прорваться, – довольно сообщил маг.

И я поняла – не врет. Я в отчаянии дернулась на столе, но невидимые путы держали крепко.

– Отпустите меня, а? – предложила я.

– Ну что ты, страшно и больно будет только вначале, – ласково оскалилась принцесса.

Тревор разрезал мой корсет так, чтобы живот был полностью оголен.

– Изабелл, ты хоть понимаешь, что за все придется отвечать? И уже не в Дарлимее, а перед Высшим Правителем, – тихо поинтересовалась я.

Принцесса слишком привыкла к безнаказанности, к тому, что из любой передряги ее вытаскивает отец. Только и на нее управа найдется, всему приходит конец, пусть и не сразу.

– А с чего ты решила, что он узнает? – хмыкнула Изабелл, делая надрез на своей ладони.

– Дай-ка подумать… Может, потому, что я наследница рода Монсорье? И моя смерть или исчезновение не оставят равнодушной мою семью? Как ты там говорила, Высший Правитель заинтересован в моей кандидатуре? Не уверена, что он стал бы тратить свое время, если бы не был заинтересован во мне. А раз так, все, что случится со мной, будет расследовано лично им.

– Ты не умрешь, ты ведь уже все поняла, – приближаясь ко мне, ответила она.

– Ты же убить меня хотела, что изменилось? – Я пыталась потянуть время, прежде чем маг перейдет непосредственно к заклинанию.

– Этот план изначально был провален, ты нужна мне живой. Я больше чем уверена, что Правитель выберет тебя. Тут ты верно сказала, его интерес нельзя оставить без внимания. Значит, дадим ему то, что он хочет. Пусть и немного в потрепанном виде.

Принцесса склонилась надо мной и рукой, на которой был порез, коснулась моего живота, размазывая по телу свою кровь.

– Готово, – отступая на шаг, сказала Изабелл.

– Встань в ногах, – приказал ей Тревор.

Принцесса подчинилась, а маг стал нараспев читать слова заклинания.

Мгновение – и свет в доме погас. Свечи, которые стояли на полу, медленно, по одной, зажглись. Меня бросило в жар, по телу пошли судороги, я уже не могла повернуть голову, будто она была прибита гвоздями. Только потолок и тени – все, что я теперь видела.

Одно дело знать в теории ритуал полного подчинения, и совершенно другое – испытывать его на практике, на себе.

Дилай Ассиор, учитель по темному искусству, уделил целый семестр запрещенным ритуалам. И самым отвратительным являлся именно этот. Он не настолько кровавый, как многие другие, но его действие во сто крат хуже.

Я помню, как он описывал мучения выбранной жертвы. Тысячи острых игл впиваются в тело, жар нарастает с каждой секундой, и нет никакой возможности пошевелиться. Только кричать – от боли и безысходности. Проходить раз за разом все убыстряющую темп агонию. Пока из сердца не потянутся нити, напитанные кровью жертвы. Они соединят каждую свечу и кровь будущего хозяина, постепенно перерастая в тринадцатую свечу.

Человек, который подвергся этому ритуалу, навсегда лишается своей воли. Это послушный раб своего господина, марионетка, которая уже никогда не вырвется из паутины подчинения.

Раньше «полное подчинение» использовали на очень сильных магах, ведь дар после ритуала сохраняется. И таких марионеток желали получить многие. У императора Арриаза, деда Теодора, было восемь таких марионеток, пока Высший Правитель собственноручно их не уничтожил и не ввел запрет на этот ритуал. Тогда прокатилась целая волна по всем странам, уничтожая послушных кукол, потому что вернуть их в прежнее состояние не мог никто.

Но это еще не все. В течение обряда кровь жертвы питает свечи, и нити не только соединяют их между собой, но и постоянно выкачивают кровь из тела. Многие после такого не выжили, умерев прямо во время ритуала.

– Изабелл, – холодея, позвала я, – остановись.

Маг запнулся на полуслове, меня же бросило в холодный пот.

Тревор продолжил свои песнопения.

– Лика, мне нужна власть над всем миром, а мой ключ – это ты. И отказываться я не собираюсь.

Маг перешел на шепот, за окном что-то громыхнуло, и в комнату ворвался свежий ветер. Мне не было видно, но я уверена, что открылось окно за моей головой.

– Думаешь, Правитель не догадается, что перед ним кукла? – подавляя крик, спросила я.

Но тут же не выдержала и заорала. У меня было чувство, будто в сердце вставили нож и медленно его проворачивали.

– Когда он докопается до истины, будет слишком поздно, – чуть ли не плюясь, ответила принцесса.

– Я бы на это не рассчитывал, – холодно произнес чей-то голос со стороны окна.

– Ваше высочество? – проблеял Тревор.

– Маршен? – пискнула принцесса.

Кто-кто? Я попыталась повернуть голову, но безуспешно. Самое отвратительное было то, что хоть заклинание и прервалось, я по-прежнему чувствовала нож в сердце, как будто поворачивающий рукоятку сделал паузу.

Мне не было видно, что происходит, только на потолке вдруг появилась огромная тень, которая позже превратилась в две фигуры. Очень смутно в них угадывались очертания принца и принцессы.

Когда на мой живот легла ледяная рука, я поняла, что сделал принц.

Как-никак Маршен – Стихийник, он тоже учился в нашей школе. Вполне закономерно, что ему прекрасно знакомо условие разрыва ритуала. Ладонь своей сестры, все еще не заживленную от пореза, он и приложил к моему телу. Если бы Тревор не был столь ошарашен его появлением, сомневаюсь, что у принца бы это вышло.

С прикосновением Изабелл невидимый нож в сердце исчез. Тысячи судорог вновь пронзили тело, я выгибалась на столе, не сдерживая ни стонов, ни криков. Я плохо переношу боль, особенно такой силы. Но, даже понимая, что, отключившись, мне будет легче, я удерживала сознание. Да, Маршен разорвал связь, но что будет, если Тревор попробует дать отпор принцу, и его высочество проиграет? Что помешает Изабелл начать все сначала?

Правильно, ничего.

Свернувшись клубочком на столе, уговаривала сердце биться ровнее, а глаза открыться. Но ничего не получалось. Я не была готова к таким мучениям: меня скручивало, выворачивало, сжимало, как пружину, и медленно вытягивало обратно. Я могла только скулить и глотать кровь из разбитых губ.

В какой-то момент я поняла, что с таким трудом удерживающееся сознание просто уплывает от меня. Я не могла сконцентрироваться ни на чем. Если до этого в моем мозгу билась мысль – удержаться, то сейчас волнами накатывала тошнота.

Нас было двое во всем этом мире, только она и я. Боль и я. Она, как искры от костра, разлеталась в разные стороны, все больше разгораясь, гасла и опять разгоралась с новой силой. Я была на грани, я готова была сдаться, раствориться в спасительном обмороке, лишь бы не чувствовать.

У Маршена были другие планы на мой счет. Прийти в себя мне помогла холодная вода, любезно предоставленная принцем. Я и забыла, что он тоже пользуется стихией воды… Она окатила меня с ног до головы, отрезвила моментально. Липкий пучок боли съежился и исчез, остался лишь легкий озноб.

С неимоверным усилием открыла глаза, по комнате поплыли круги. Слишком мутно я еще вижу, ничего разобрать не могу. Яркая вспышка заставила меня зажмуриться. Но больше всего напугало другое: я ничего не слышала! И, конечно, дело не в тишине, этого просто не могло быть! В домике ведьмы шло сражение! Двух против одного.

Проморгавшись как следует, я различила Маршена, который закрывал меня собой и держал магический щит, отбиваясь от проклятий Тревора и заклинаний сестрички. Видела, как шевелились их губы, видела потоки силы. Видела… но ничего не слышала!

Я не дала панике завладеть собой, Маршену нужна помощь. Да, я не могу магичить и оглохла, но я боец, я все еще ученица своего отца. Я не могу оставаться в стороне. Я уговаривала себя встать и двигаться, я должна помочь принцу, иначе мы проиграем. Тело плохо слушалось, но я все равно сползла со стола.

Дрожащими пальцами вытянула из волос заколку, которая послушно стала клинком в моих руках. Закусив губу, метнулась к Маршену и отразила проклятие Тревора.

Сколько удивления во взгляде придворного козла! Так-то, и у нас есть тузы в рукаве.

Шаг, выпад, отклониться, присесть. Удар. Есть! Это не тренировочный бой, не нужно щадить противника, а угрызения совести мне не помогут. Я даже не поморщилась, когда кисть мага отлетела на пол. Нет, я лишь закусила губу, концентрируясь на новом выпаде. Нельзя останавливаться! Мужчина опытнее меня, я могу проиграть!

Я не слышала, но поняла, что принцесса отвлеклась на любовника, и Маршен воспользовался этим. От мощного заклинания принцесса полетела в стену. Ее безвольная тушка стекла на пол, как раз возле отрубленной конечности.

Тревор не зря был придворным магом, отсутствие кисти его нисколько не остановило, наоборот, разъярило еще больше. В меня полетел сгусток чего-то черного, при всем моем желании я не успевала его отразить. Все мои силы были вложены в тот удар, руки не слушались, клинок выпал из моих пальцев. Я зажмурилась, вот и все.

Гадости, насланной Тревором, не суждено было соприкоснуться со мной. Я ждала, но ничего не чувствовала. Открыла один глаз, второй…

Время остановилось. Черный туман находился от меня на расстоянии руки, а придворный маг застыл с победной ухмылкой.

Кто-то сильно дернул меня за плечо и оттащил к окну. Я подняла глаза, на меня совершенно точно орал Дрем! Но я ничего не слышала!

– Я не слышу. Я ничего не слышу, – прохрипела я.

Он дернулся, но потом кивнул. Краем глаза заметила, что Маршен так же свободен в движении, как и я. Он быстро скрутил Тревора, и Дрем вернул ход времени.

Я опустилась на пол и позорно разревелась. Пока наматывала сопли на кулак, магистр связал бесчувственную Изабелл и усадил рядом с магом, который лишь злобно зыркал исподлобья. Даже если бы он и хотел что-то сказать – не смог бы, с кляпом во рту сделать это не так-то просто.

Я подползла к клинку, бережно подняла его, уменьшила и трясущимися руками вколола в волосы. Кто-то обнял меня, и я с новой силой разразилась рыданиями уже на чьем-то плече. Меня нежно поглаживали по спине, одновременно подлечивая. Бок перестал саднить, губа не ныла, постепенно возвращался слух.

– Тише, Лика, все закончилось, ты умница, – ласково говорил Маршен.

Именно он держал меня в своих объятьях. Всхлипнув еще пару раз, я успокоилась. Подняла заплаканные глаза на принца. Он улыбнулся.

– Вот и хорошо, сильная девочка. Дрем, не стоит, сюда едет моя охрана, мы заберем этих… отбросов, – последнее слово Маршен прошипел.

– Вот как? Хорошо, – согласился магистр.

Я не видела, что он там хотел сделать с пленниками. Я все еще была прижата к плечу Маршена. И тут до меня дошло, что я практически голая! Видимо, эта же мысль пришла мужчинам. Маршен отстранил меня и начал стаскивать свой плащ, одновременно с этим мне на плечи лег камзол Дрема. Принц удивленно глянул поверх моей головы, хмыкнул и укутал еще и своим плащом.

Неожиданно комната наполнилась народом, шум и гам заполнили маленькое помещение. Я не стала сопротивляться, когда меня подняли на руки и вынесли на улицу. Не сказала ни слова, когда бережно усадили в экипаж. И даже тогда, когда привезли на постоялый двор, молчала. Но когда Дрем попытался меня усыпить – взбунтовалась! Слишком много вопросов вертелось в голове! А он усыпить меня хочет?!

– Дрем, я не лягу, пока не выясню, что произошло.

– Лика, тебе нужно отдохнуть, – возразил магистр, – ты…

– Откуда Маршен знал о планах своей сестрицы? – перебила его я.

– Лика, не принуждай меня использовать силу, – пригрозил он, укладывая меня в кровать.

– Дрем, прежде чем лечь спать, мне хотя бы помыться стоит, – хмыкнула я.

– Хорошо, я прослежу, – и быстро поднял меня на руки.

– Подожди, сумка! – воскликнула я. – Она осталась в доме ведьмы, а там все принадлежности.

– У тебя же сундуки с вещами есть, – указывая в сторону стоящего у шкафа багажа, заметил он.

– Дрем, моя магия не восстановилась. А на замках заклинание, которое откликнется только на мой дар, и… Пусти!

– Лика, успокойтесь, – входя в комнату, улыбнулся Маршен.

В его руках была моя сумка! Я совершенно искренне улыбнулась ему!

– Спасибо, ваше высочество, – прошептала и дернулась из рук Дрема. Тот, хмыкнув, наконец опустил меня на пол. Сделав шаг, я чуть не запнулась о свои вещи, точнее, о верхние одежды мужчин, которые были на мне. Маршен подошел и протянул мне сумку. Вопрос, готовый сорваться с губ, так и не был задан.

– Лика, пожалуйста, вам нужно отдохнуть, я вас подлечил, но сон вернет вам силы. Обещаю, завтра мы с вами поговорим о случившемся, а сейчас будьте хорошей девочкой, герцогиня.

– Хорошо, – проблеяла я и отправилась мыться.

Когда я вышла из ванной комнаты, Дрем и Маршен что-то тихо обсуждали. Но как только увидели меня, замолчали. На столе стояли кружка с дымящимся чаем и блюдо с пирожками. Заурчал живот, волнения волнениями, но кушать я никогда не перехочу.

В общем, прежде чем уснуть, решила перекусить. Я оказалась не настолько голодной, как думала, смогла съесть только один пирожок. Мужчины галантно отвернулись, пока я укладывалась в постель. Они, наверно, думали, что я раздеваться буду, но у меня не было этого в планах.

– Ваше высочество, одумайтесь! – кричал на Мартину высокий мужчина.

Я непроизвольно сжала кулаки. Какая же я дура! Мартина – наследная принцесса! И как я сразу не догадалась! И обстановка в поместье, все, абсолютно все говорило о принадлежности леди к императорской крови! Конечно, я и помыслить не могла, что принцесса может оказаться практически на границе территорий Теневой империи! Я так мечтала покинуть эту империю! Четыре года, четыре долгих года я продвигалась к границе, чтобы попасть к эльфам. И что в итоге? Я остановилась, чтобы спасти жизнь новорожденной малышки. Если бы не эта ночь, я была бы близка к цели как никогда, но…

Завтрак с Мартиной, а теперь вот ожидание под ее дверью. Да, я банально подслушиваю, но разве у меня есть выбор? Нет, у меня нет выбора.

Тихо двигаюсь от двери. Может, Боги сжалятся надо мной и в этот раз? Мне нужно незамеченной пройти мимо стражников. Если я покину поместье – спасусь!

Не вышло.

– Ликая? – голос принцессы раздался как гром среди ясного неба.

– Ваше высочество, – оборачиваясь и низко кланяясь, прошептала я.

– Поднимись, девочка, – укоризненно произнесла Мартина.

– Ваше высочество! – вмешался третий голос, который принадлежал тому мужчине, что спорил с Мартиной за дверью.

– Я все сказала, – рыкнула принцесса. – Она под моим покровительством!

Я вздрогнула всем телом. Быть не может!

– Мартина! – уже рычал тот самый мужчина. – Да твой отец…

– Ничего не сделает! – оборвала его принцесса. – Мой дар давно сильнее его, ее я ему не отдам.

– Одумайся, ненормальная!

Я ошарашенно переводила взгляд с одной на другого и никак не могла взять в толк, почему принцесса позволяет этому нахалу так с собой разговаривать?

– Тише, не пугай девочку. – Мартина покачала головой. – Она последняя носительница дара Жизни, Витор, ты сам нашел ее.

Я не смогла сдержать стон. Все, больше никто не сумеет помочь бродяжке Ликае, сегодня ее просто не станет!

– Тише ты, – в этот раз мужчина оборвал принцессу на полуслове. – Нашел, чтобы отвезти к эльфам, а не забрать с собой во дворец!

Я уже икала. Нет, сначала страх пробрал до костей, но теперь удивление полностью завладело мной!

– Ликая, пожалуйста, пройдем в мою комнату, – заметив слугу, попросила Мартина.

Я лишь кивнула. Вряд ли мне удастся сбежать, да и сердце почему-то верит принцессе.

Я вошла следом за Мартиной, Витор зашел за мной. Видимо, следит, чтоб резких движений не сделала.

– Не пугай Ликаю, – мягко повторила принцесса и, уже повернувшись ко мне, произнесла: – Я не обижу тебя.

Я хотела ей верить. Я очень хотела верить хоть кому-то.

– Выслушай нас, девочка, – взял слово мужчина.

Он вышел из-за моей спины и встал рядом с Мартиной. А я с удивлением отметила, что больше не боюсь его.

– Уничтожение носителей светлого дара происходит из-за пророчества, которое гласит, что обладатель дара Жизни свергнет императора, – глухим голосом поведал он.

Я моргнула. Власть, всему виной власть!

– Ликая, я знаю, кто ты, – продолжал он. – Ты – герцогиня Веросская.

Если бы он ударил меня, было бы не так больно, чем от того, как он произнес мой титул. Я последняя из рода Веросских. Все, что осталось от старинного рода, – я, маленькая бродяжка. Мой брат, младшая сестра, мать и отец – все они погибли от рук магов его императорского величества. И лишь я, спасенная няней, осталась в живых.

– Не плачь, девочка, – ласково произнесла Мартина и, видимо, настолько жалко я смотрелась, кинулась ко мне.

Я вырывалась из ее крепких объятий, как раненая птичка, но в итоге расплакалась на ее груди, вздрагивая всем тельцем.

Сколько мы так простояли, я не знаю. Мое сердечко билось в такт сердцу Мартины, и я успокаивалась. Я не ожидала от принцессы ни ласковых слов, ни той нежности, с которой она прижимала меня к себе. Я никогда прежде не встречалась с ней, и такая теплота для меня была откровением.

Мои скитания по дорогам не проходили без очередного шрама на израненной душе. Никому не было дела до маленького ребенка. Никто не встал на защиту, когда, оголодавшая после трехдневного пути, я впервые попыталась украсть краюху хлеба. Никто не заступился и не пожалел. Наказание за первое преступление я получила сполна. Позже я сумела свести шрамы на спине. Но те плети я не забуду никогда.

После того как я перестала хлюпать носом, с удивлением обнаружила себя сидящей в кресле, на коленях Мартины. Вроде только стояли посреди комнаты, а уже сидим.

– Тебе лучше? – ласково поглаживая мои грязные космы, спросила принцесса.

Я только кивнула, почему-то сильнее вцепившись в девушку.

– Мартина, ты совершаешь ошибку, – глухо бросил Витор и тут же добавил: – Но я с тобой.

– Ликая, послушай меня внимательно, – выдохнула в мой затылок Мартина. – Ты хоть и маленькая, но видела и знаешь уже достаточно, чтобы понять – жизнь хрупка, а твоя жизнь…

– Не нужна никому, – оборвала я на полуслове принцессу и, испугавшись, сжалась.

– Мне нужна, – грозно рыкнула принцесса в мой затылок. Ее руки, бережно гладившие мои волосы, вдруг с силой обняли меня. – Нужна, и даже не представляешь как.

– Зачем? – тихо спросила я.

Пусть мне только десять лет, но я точно знала – за все приходиться платить. Дяденьки, предлагавшие кров и хлеб измученному ребенку, платой просили согрев в постели. Конечно, я не соглашалась на это. Женщины же, встречающиеся на моем пути, чаще прогоняли, нежели помогали, однако в их случае платой была помощь по хозяйству, с которой я не всегда могла справиться. А что может понадобиться от меня принцессе? Мои земли? Нет их уже. Мои богатства? Так я бедна. Моя жизнь? Она и так в ее руках. Нет, я не понимаю.

– Нарушен баланс сил, – вместо Мартины слово взял Витор. – Я не знаю, какое образование ты успела получить и обучали ли тебя магическим терминам… – Маг запнулся на полуслове.

– Баланс сил – это соотношение магов с даром Света или Жизни и магов с даром Ночи или Тьмы, – спокойно произнесла я и тут же судорожно выдохнула: – Моим наставником был Рауль Лиарри.

– Был? – Мне показалось, или мужчина, так же как и я, сдерживает рыдания? Нет, показалось.

Я сухо кивнула, та ночь встала перед моими глазами.

Нянюшка ведет меня, еще сонную и не упирающуюся, тайными коридорами. Мои босые ножки ступают по холодному полу, длинная ночная рубашка развевается от сквозняков, а нянюшка лишь крепче сжимает ладошку и ускоряет шаг.

Нас ждал мой наставник, именно он обрезал мои волосы, именно он помог Флоре переодеть меня. И он пожертвовал своей жизнью, чтобы прорваться сквозь щит магов, выстроив телепорт в другой город. На моих руках он умирал и давал свои последние наставления. Конечно, там, где мы оказались, нас поджидали сторонники мага, но… никто не ожидал, что имперские маги ринутся следом за нами. Меня спасли, дав наказ забыть о своем прошлом и бежать к эльфам. Спасли, но я осталась одна.

– Мое имя, – нарушил тишину Витор, его приглушенный голос еще долго эхом стоял в моей голове, – Витор Лиарри.

Я не видела сходства с господином Раулем. Не видела до того самого момента, пока Витор не стал рябиться в моих глазах. Я смахнула выступившие слезы. На меня смотрел молодой человек, являвшийся практически копией господина Рауля.

– Баланс сил, – хрипло напомнила я, отводя глаза от Витора.

– Нарушен, – сказала Мартина. – И если мы не сможем найти выход, этот мир погибнет…

Я проснулась от гулко бьющегося сердца. Сны, сводящие меня с ума. Там, в них, я проживала жизнь незнакомой маленькой девочки. И последние слова напугали меня настолько, что я проснулась. Кто эта Ликая, что это за мир? И почему мне все это снится? Я не заметила, как моя рука сжала кулон, подаренный Фридой. На миг мне почудилось, будто он пульсирует. Но нет, это дрожала я. Укутавшись в одеяло, смахнула со лба пот. Мысли, занимающие мою голову, спутались в тугой клубок. И я не знала, за какой конец потянуть, чтобы его распутать. Первый сон я увидела год назад. Не помню, о чем он был. Точнее, не могу вспомнить, такое ощущение, что если я еще раз попробую сосредоточиться на нем, голова просто взорвется. Знаю лишь, что это был кошмар. Потому что проснулась я не сама, а с помощью отца, которого позвал перепугавшийся Игнат. Да, я тогда впервые провела полночи в компании Фриды. Она рассказывала о своем клане, о том, как появляются на свет драконы. Именно тогда я приняла решение помочь ее детям. Помню, как впервые погладила скорлупу яиц. Помню, как гордилась осознанием того, что Фрида посвятила в свою тайну, да еще разрешила прикоснуться к ней!

Меня так переполняли эмоции, что по возвращении я умудрилась поругаться с Игнатом, который вздумал читать мне мораль. Потом долго ворочалась в постели, никак не могла уснуть. В итоге к рассвету отключилась. И практически сразу проснулась. Я точно знала, мой сон был краток, но страшен.

Я боялась, что наутро забуду об этом кошмаре. Поэтому, когда ушел отец, лежала и лихорадочно вспоминала малейшие детали. Вот только моя голова все равно отяжелела, а веки сомкнулись, унося меня в мир без сновидений.