Чем дольше они шли по колено в свежевыпавшем снеге, тем тяжелее становилось. И не только физически. Это место будто высасывало из них силы, не позволяло в полную мощность использовать магию. С магическим фоном творились странные вещи, он был разряженным, точно воздух на вершинах гор.

Таков был Виндштейн, попавший под власть узурпатора и убийцы. Как будто сам мир сопротивлялся ему.

– Давайте живее! – подстегнула Ситри, указывая в сторону леса. – Будет легче.

И правда, снега стало в разы меньше, густые кроны и молодая поросль на опушке оберегали от сильных снегопадов. Из-под снежкой корки местами пробивались сухие стрелы травы и кустарника.

Девушки шли впереди, Вильям Варма, взятый для боевой поддержки, пристроился следом. Какое-то время двигались молча, пока вся их мокрая от усталости процессия не уткнулась в небольшой деревянный домик. Должно быть, прежде здесь жил лесник или охотник. Ситри вошла первой, отряхнув с сапог прилипший снег. Порожек скрипел, дверь тоже, но внутри было сухо, а это главное. Варма сразу присел на корточки возле очага. Небольшое усилие, и дрова занялись огнем. Сразу стало светлее и уютнее.

– Откуда тебе известно это место? – спросил Герман. Он не спешил скидывать куртку, как Рене, который чуть ли не с фырканьем стянул с себя мокрую одежду, оставшись в одной майке и штанах.

– Мне рассказал о нем верховный жрец храма, – ответила Ситри. – Я показывала вам это место, помните, хозяйка?

Стефания молча кивнула и придвинулась ближе к огню. В последние дни под действием заклятия, лишь ненадолго приостановленного усилиями медмагов, она постоянно мерзла, и ничто не могло согреть ее достаточно надолго.

Тогда, два дня назад, они собрались в комнате Вальтера Гротта, и мастер Гош сообщил, что знает способ спасти Стефанию.

– Это же отличная новость! – обрадовался Герман, но, глянув на притихшего брата и на мрачного медика, поумерил пыл. – Да?

– Давайте сядем, – предложил Гротт и бросил на Германа предостерегающий взгляд. Тот собрался и потянулся к гостям ментальными сенсорами. Гош был озадачен, серьезен и сконцентрирован на деле. Кишман умело экранировался, поэтому Герман не рискнул себя выдавать. А вот Альберт был сконфужен, встревожен и чувствовал себя виноватым.

– Заклятие медленной смерти замерло из-за того, что личность вашего друга была заблокирована менталистом, – пояснил Гош. – Между женихом и невестой после определенной церемонии, проведенной без их присутствия, появилась тесная связь, сродни ментальной. Я прав, Вальтер? Эта же связь помешала менталисту уничтожить старую личность Альберта, так как она была скреплена с личностью Стефании. Таким образом они друг друга спасли, сами того не ведая. Это моя теория.

– Ко мне вернулась память, ну почти, – добавил Берт, – и процесс возобновился.

– Он прав. Чем быстрее будет возвращаться память, а вместе с ней изначальная личность, тем быстрее заклятие будет убивать девушку.

Герман пытался осознать услышанное. Все звучало логично, доступно для понимания, но совершенно не объясняло, как спасти Стефанию.

– А если порвать эту связь? – спросил он. – Тогда восстановление Альберта не будет влиять на состояние Стефании.

– Или она просто сразу умрет, – предположил Кишман.

– Не припомню, чтобы ты заканчивал Академию медицины и медмагии, – припечатал его мастер Гош. – Да, я не могу со стопроцентной уверенностью заявить, что все будет хорошо. Я поговорил с курсантом Калькбреннер, с помощью декана всю ночь изучал особенности их мира. Ситуация пока такова. Если Стефания, как единственная выжившая из королевской семьи, предъявит права на трон и станет королевой, то сможет сама разорвать связь с женихом.

– И заодно разобраться с узурпатором, – подсказал Гротт.

– Но дело внутриполитическое, пока нет доказательств причастности Леннарда к гибели королевской семьи, – напомнил Кишман, – так что действовать придется осторожно.

Герман поймал его взгляд и сразу все понял.

– То есть вы хотите, чтобы мы самостоятельно разобрались с этим, а потом вы явитесь, как тогда, во время бала, и скрутите преступника?

Декан сконфуженно почесал затылок.

– Ну зачем сразу так утрировать? Ведь даже если я сейчас запрещу что-либо предпринимать, вы же уйдете в самоволку? Разве нет? Конечно, я в курсе, как учитель Гротт самоотверженно прикрывает ваши похождения. Поэтому всего лишь предлагаю свой вариант, который мог бы устроить все стороны.

– То есть вам нужны доказательства?

– Ну, было бы здорово, – ответил декан.

Герман переглянулся с Гроттом. На размышления не было времени.

– Мне нужно сначала поговорить со Стефанией. Это возможно?

Гош кивнул, и Герман с чистой совестью прогулял первое занятие, благо оно было у Вальтера Гротта.

Сначала он узнает, что думает по этому поводу Стефания. Как она решит, так и будет.

Скоро домик прогрелся достаточно, чтобы не бояться обморожения. Стефания наконец сняла верхнюю одежду и тоже повесила ее поближе к очагу, сушиться. Ситри соорудила из взятых с собой припасов быстрый перекус, и все расселись вокруг грубого деревянного стола и молча принялись за еду.

– А что дальше? – спросил Берт, едва притронувшись к еде. – Мы просто придем в храм, проведем ритуал и уйдем?

– Примерно так, – ответила Стефания. – Он не занимает много времени. Я должна совершить ритуал приветствия Белой волчицы, тогда она признает меня, и я смогу претендовать на трон. Внутри мы сразу направимся к алтарю. Он выглядит как высокий круглый постамент из красного камня. Мы с Бертом оба должны коснуться его, после этого я обращусь к Белой волчице за благословением.

Стефания говорила, а сама прятала горящий взгляд. От нее исходили пульсирующие волны давно отболевшей злости, которая снова начала ее мучить, чем ближе они подходили к храму. Заклятие пока не действовало, но оно уже подточило ее силы, и девушка куталась в тонкий походный плед. Герман не выдержал, сел рядом и прижал к себе, накрывая сверху своим пледом.

– Сначала Леннард Огюстос потеряет контроль над тронным залом, – продолжила она. – В нем находится, выражаясь простым языком, артефакт, связанный с правящим родом древней магией крови. Когда погибли родители и сестра, я стала для него единственной наследницей, но, похоже, с помощью заклятия медленной смерти Леннард смог обмануть артефакт, и тот принял меня за мертвую, а его – за единственного и полноправного правителя. Как только артефакт почувствует появление законной королевы, Леннард не сможет отдавать приказы. Сначала все в замке, а потом во всем Виндштейне узнают, что он не настоящий король. Армия перестанет ему подчиняться, каждый житель совершенно безнаказанно сможет убить его. Но его убью я.

– У меня вопрос, – подал голос Берт. – По закону Леннард перестанет быть правителем, но что помешает ему силой удерживать этот мир? У него есть целое войско головорезов, а у тебя пока только мы.

Герман решил ответить вместо Стефании:

– Все верно. Но Виндштейн недавно вступил в состав Ойкумены, поэтому все остальные миры вправе вмешиваться в его внутренние дела в экстренных случаях. Думаю, лжеправитель-убийца – случай достаточно экстренный, чтобы Визания выслала сюда лучших боевых магов и элитных солдат для восстановления порядка. На это и был расчет декана.

Судя по взгляду, Стефании понравился такой вариант развития событий. Она переглянулась с Ситри, и Герману очень захотелось услышать ее мысли. Будто почувствовав его взгляд, она повернула голову, и Герман подставил плечо, чтобы она могла на нем устроиться.

Их ждала холодная долгая ночь.

Стефания знала лишь один путь к храму, и он лежал через небольшую деревеньку. В это время года все ее население обычно ничем не занималось, кормясь за счет запасов. Это значило, что незамеченными пройти едва ли удастся, а ждать ночи не было времени, к тому же, как успел заметить Герман, да и все остальные тоже, ночи в Виндштейне опасно проводить под открытым небом, есть риск не проснуться.

– Стефания, тебе лучше не вступать в разговоры и как следует спрятать лицо, – решила Ситри. – Возьми еще один шарф, если понадобится.

– Можно подумать, тут каждая собака в курсе, как выглядит младшая принцесска, – грубовато пошутил Рене, но Ситри спокойно ему ответила:

– Примерно так и есть.

– Мы выглядели одинаково, я и Эмилия. Отец придерживался мнения, что для сохранения единства народа и укрепления авторитета власти нужно, чтобы между ним и его людьми было как можно меньше барьеров, – глухо пояснила Стефания. – А Эмилия выезжала с отцом на ежегодные осмотры территории.

На одном из таких королевская чета и погибла, вспомнил Герман информационную справку.

– Тогда возьми мой. – Рене стянул с шеи широкий красный шарф в клетку и протянул девушке. – Проблем нам еще не хватало.

Они остановились неподалеку от спуска в долину. За деревьями начиналась дорога к деревне, уже отсюда были видны темные крыши домов. Герман прислонился к древесному стволу и стал присматриваться к округе. Ветер немного стих, но холод не собирался заканчиваться. Таков уж этот суровый мир, холодный, неприветливый и полный опасностей. Стефании он подходил. Интересно, а какой была Эмилия Керстин, ее старшая сестра-близнец? Были ли они похожи только внешне?

– Надо выдвигаться, скоро начнется метель. – Стефания подошла неслышно и взяла за руку затянутой в шерстяную перчатку ладонью.

– Небо такое голубое, – ответил он. – Ты уверена?

– Уверена. Этой мой дом все-таки.

Небо и впрямь было именно таким, как Стефания рассказывала. Пронзительно синее, яркое до рези в глазах. Размытое пятно солнца на нем казалось слепящей вспышкой. И сыпал снежок, мягкий и пушистый, совсем не похожий на метель.

– Ну раз так, – неуверенно согласился Герман и подул на замерзшие руки, – тогда лучше поспешить.

Стефания кивнула и присоединилась к остальным. Герман еще немного постоял и собрался уже уйти, как к нему подошел Варма и протянул перчатки.

– Ты свои потерял, – пояснил он. – А мне все равно не холодно.

Он говорил неправду. Магический фон Виндштейна буквально таял на глазах, потоки рвались, фигурально выражаясь, под пальцами. Вильям мерз так же, как и остальные, и знаменитая огненная магия его не грела. Но он скорее удавится, чем признает слабость, поэтому Герман не стал спорить и натянул чужие перчатки на замерзшие руки.

– Мне не нравится это место, – сказал Варма, хмурясь.

– Виндштейн?

– Да и он тоже. Вообще все не нравится.

Герман пожал плечами:

– Это из-за большой разреженности магического фона. Мы все чувствуем себя не в своей тарелке.

– Выходит, мир и правда сопротивляется захватчику, – задумчиво протянул Вильям. – Удивительно.

Они в последний раз обернулись на деревню. А может, разгадка их общей нервозности лежала гораздо ближе? Герман прищурился, но не увидел ничего нового.

– Ладно, пойдем.

Дорогу накануне сильно замело, пришлось спускаться осторожно и медленно, хотя без приключений все равно не обошлось. Бедняга Берт в лютом холоде чувствовал себя как оранжерейный цветок, выставленный на мороз, к тому же его Стихия совершенно не отзывалась на призывы, и он совсем поник. Ситри приходилось разрываться между ним и хозяйкой. Впрочем, последней помощь не требовалась – даже несмотря на слабые энергетические потоки, ее специализация существенно облегчала жизнь. Снег под ее ногами почти не проминался, да и холод, кажется, щадил. Вот Варма быстро растерял азарт, когда противоборствующая Стихия начала высасывать из него силы. Чем сильнее потенциал и выше коэффициент, тем сильнее отдача от снижения магического фона.

«Это затягивает, – сказал как-то Вальтер Гротт. – Чем чаще и дольше ты контактируешь с энергетическими потоками, тем больше страдаешь от их отсутствия».

Не сказать, чтобы Герман так уж страдал, для его уровня магии пока хватало. Хорошо бы покончить со всем поскорее и вернуться. Путешествие оказалось даже тяжелее, чем он мог себе вообразить.