Поведение Стефании ставило Германа в тупик. Ее чувства и ее слова настолько разнились порой, что голова начинала трещать. Как эмпат он замечал такое за многими представительницами прекрасного пола, но случай со Стефанией – особенный. Ее эмоции все сильнее били по чувствительным сенсорам, и только в своей комнате Герман был в относительной безопасности. И тогда, когда рядом оказывался Берт, своей яркой энергетикой легко перебивающий все остальное. Вальтер Гротт советовал периодически «чистить» блокатор и даже был настолько любезен, чтобы предложить свою помощь. Поначалу Герман решил с ним не связываться без лишней необходимости, но с такими соседями эта необходимость грозила вот-вот наступить.

По Герману никто и ни за что не догадался бы, что он зол. Но он был чертовски зол, практически в ярости. Это было несложно проследить по его конспектам – в таком настроении он писал особенно аккуратно и убористо и с очень сильным нажимом. Берт сразу заметил, потому как списывать стало ну совершенно неудобно.

– Что случилось-то? – капризно протянул он, и Герман прикрыл глаза. Что ж, расспросов все равно не избежать, после занятия с Марком только ленивый бы не мусолил их со Стефанией «поцелуй». Еще бы, такая пара – чудовище без родословной и недотрога с секирой. Будто созданы друг для друга.

– Ничего.

Берт разразился целым цунами из жалости и любопытства, редкостная смесь.

– Хочешь, я с ней поговорю? Надо же вас мирить как-то.

Под взглядом учителя он смолк и пригнулся к парте, будто это могло его спасти. Учитель, даром что женщина, внушала почтение даже таким отчаянным любителям поболтать на уроках, как Рене, который, кстати, занимался тем, что опять строил кому-то глазки. Герман уловил отголосок ответной заинтересованности и благосклонности, похоже, сегодня соблазнителю наконец улыбнулась удача.

На вопросительный взгляд Германа он поднял вверх большой палец, значит, со своей частью работы он уже справился.

Альберт до конца занятия вел себя тихо, а после сигнала сцапал Германа за рукав и так посмотрел, что дрогнуло бы и сердце Стефании. Хорошо, что и для него у Германа нашлось подходящее задание.

Разделавшись с невольными подельниками, Герман наконец почувствовал себя свободным. Необходимость целый день вертеться в толпе и, фигурально выражаясь, хлебать отвратительное месиво из не самых порой приятных эмоций отпала. Можно просто посидеть где-нибудь в тишине и подумать, как быть дальше. Герман отделился от общего потока и обошел здание вокруг. С задней стороны прятался вход в библиотеку, точнее, в целый библиотечный комплекс, укомплектованный в одну из дальних частей учебного корпуса «Д». Само собой такая странная удаленность нисколько не смутила Германа, и он еще в первые несколько дней пребывания в училище отыскал нужную дорожку.

На первый взгляд – обычная библиотека, в ближайшем от родной деревни городе была такая, Герман брал там рыцарские баллады и заучивал наизусть. Маме говорил, что тренирует память, но на самом деле просто их очень любил. Тут тоже стояла конторка с чуть скрипящим стулом библиотекаря, стопка формуляров и вечно не пишущая ручка. Справа дверь в читальный зал, мрачноватый, с рядами столов и стульев и воздухом, пропитанным книжной пылью. Днем в читальном зале обретались в основном старшекурсники с первого потока и медмаги со второго, хотя у последних была и своя библиотека, поменьше, в медицинском крыле. А еще дальше, за следующей дверью, скрывалось то, с чем Герман пока при всей своей смекалке справиться не мог.

– Со… – Он не обнаружил библиотекаря ни на рабочем месте, ни на подоконнике, где тот любил сидеть, наплевав на приличия. Хотел позвать, но знакомый красный наряд обнаружился у дальней стены на фоне окна. И библиотекарь был не один.

Холод достиг Германа в считаные секунды. Его источник что-то яростно доказывала своему молчаливому собеседнику, тыкая пальцем почти в самую его грудь. Герман привалился к косяку, не пытаясь прислушаться, но с любопытством впитывая отголоски эмоций. Вот Стефания разразилась гневной волной, ей в ответ полилось прохладное, отдающее весенней свежестью спокойствие. Стефания прицельно выстрелила ядовито-острым чувством превосходства. В ответ все то же спокойствие. Герман восхищенно покачал головой – вот это выдержка.

Девушка гордо выпрямилась, вскинула голову и, не прощаясь, строевым шагом направилась прочь. Проходя мимо Германа, она даже не удостоила его взглядом, только обожгла ледяной яростью.

– Что случилось? – Герман подошел к окну и кивнул на хлопнувшую дверь.

– Кто поймет настроение женщины, тот постигнет всю мудрость мира, – философски ответил библиотекарь и пожал узкими плечиками.

Герман с ним был совершенно согласен.

– Мне нужна твоя помощь, Сорамару, – сказал он, радуясь, что загодя припрятал в сумке подарок для библиотекаря, обожающего сладости. – Эта девушка – моя соседка и однокурсница, и она может влезть в большие неприятности.

Сорамару меланхолично накрутил хвост гладких черных волос на палец, опустил ресницы.

– Помощь врагу лишь добавляет воину благородства в глазах друзей, – туманно выдал он и опустил руку. Хвост рассыпался по красному шелку. – Что ты хочешь знать?

– Что она от тебя хотела?

– Запретные знания, – с хитрой улыбкой ответил библиотекарь и прикрыл губы широким рукавом шелкового платья. – Но до инициации литература по практической магии будет ей недоступна. Как и вам, най Герман.

В читальный зал зашла группа старшекурсников. Сорамару отвлекся, церемонно поклонившись им. Хитрый остроносый профиль потонул под тяжестью длинной гладкой челки.

Герман ответил на порядок тише:

– Она спрашивала книги по магии? Но зачем?

– То мне неведомо. И еще она спрашивала про это. Идем. – Сорамару загадочно улыбнулся и потянул его за собой в следующую дверь.

Несколько широких ступенек вели в ярко освещенный магическим светом зальчик. Герман с восторженным трепетом окинул взглядом открытые кабинки с блестящими стеклянными панелями, сейчас потухшими и мерцающими красными и зелеными огоньками. Хранилище цифровых данных, центр подключения к межмировой информационной сети – вершина прогресса артефактной магии. Доступ – только после инициации.

– Она рвалась сюда. – Библиотекарь неопределенно махнул широким рукавом. – Я объяснил правила. А причина?… Кто знает, о чем плачет ива над быстрой водой. Даже ветру неведомо то, а он везде дует.

Прошелестело шелковое платье, и библиотекарь бесшумно покинул информационное хранилище.

Герман понял, что откровенного разговора со Стефанией не избежать. Ее настрой, ее недомолвки, ее эмоции в конце концов – все говорило о том, что у нее большие неприятности, и сама она рискует с ними не справиться. Герман не стал бы ей помогать, даже пытаться не стал бы, но она могла потянуть за собой и его, и Берта, и кто знает кого еще.

Уходя, он оставил на подоконнике традиционный «подкуп» – сегодня пришлось обойтись куском яблочного пирога, других сладостей в столовой в ближайшие дни не сыщешь. Библиотекарь благосклонно кивнул, спрятал кисти в широких рукавах и повернулся к следующим посетителям.

После окончания учебного дня Герман отправился на поиски всех участников их будущего совещания, в том числе и тех из них, кто о своем участии еще не догадывался. К счастью, все сами собрались в комнате, и Герману нужно было только объявить о начале «мозгового штурма».

– Думаю, не нужно напоминать, что у нас есть небольшая проблема, которую нужно решить. Тренировочные големы, относительно безопасные, вдруг вышли из-под контроля и напали на две команды из более чем двадцати команд. Вопрос касается всех нас, так что я бы попросил Стефанию и Ситри тоже присоединиться к разговору.

Он перевел дыхание и продолжил:

– Для того чтобы внести ясность, я, с разрешения Берта, кое-что скажу. Мы думаем, что нападение могло быть организовано, и целью был Альберт.

Он специально смотрел только на Стефанию, позволив своему ментальному дару считывать ее эмоции. Да, она была шокирована, а еще не верила. Как Герман и думал, у нее есть своя версия событий, которой она не спешит с ними делиться.

Что ж, придется вытягивать клещами.

– Начнем собрание, – объявил Герман и сел на выдвинутый в центр стул. Роль лидера сама липла к нему, хотя он о ней не мечтал. Просто ни на кого из его товарищей такую миссию не взвалишь – один самого себя не помнит, другой успешно притворяется легкомысленным идиотом. Настолько успешно, что сам почти в это поверил. Герман вздохнул и кивнул Рене: – Давай. Ты первый.

Рене надулся от важности, да так, что едва не свалился с верхней полки, которую прочно закрепил за собой с первого посещения. Лег на живот, проявляя чудеса гибкости, свесил вниз руки и начал:

– Задание ты мне дал не бей лежачего. У меня ж батяня и маманя и все остальные родственники известные артефакторы, так что мне разобраться раз плюнуть. Я сразу знакомых подключил, в общем, добрался до человечка, который в инженерно-техническом отделе подрабатывает. И все чистенько так, концов не найти. Короче, провел он меня туда, а я уж не растерялся. Подхожу, значит…

– А если короче?

– Ге-е-е-ра! – Рене дернул ногами от возмущения, и почти сразу ему ответили раздраженным стуком из соседнего блока.

Герман молча приподнял бровь, и Рене показал ему язык:

– Зануда. Такой рассказ испортил. Ну ладно, в общем, для обслуживания учебных големов была создана небольшая команда, дело это не сложное, но хлопотное и требует внимания. Начальник той команды уверяет, что на контрольном тестировании управляющий свиток везде насчитывался в единственном экземпляре и никаких неожиданностей не планировалось. Потом всю партию сдали под ответственность учителя Эрно и его помощников. Обратный путь големов был короче – их сразу направили к техномагам, а те поступили по инструкции и, хм, останки разместили на хранение в специальном изоляторе. Изолятор, как видно из названия, – Рене со значением подвигал бровями, – на то и изолятор, что защищен от внешнего магического влияния. Ну и доступ к нему, само собой, ограничен. И что же вы думаете? Приходят в изолятор, исследования проводить, а ячейки-то уже пустые.

– Големов украли?! – изумился Альберт, слушавший отчет Рене, как ребенок интересную, но страшноватую сказку.

– Да нет же, не гони лошадей. Изолятор устроен так, что магия изнутри ячейки проникнуть не может, а что она там внутри бродить начнет, на это как-то не рассчитывали. Мне так намекнули, что самоуничтожились големы, причем именно те два, которые порченые были. Навроде могла в них быть программа заложена, а там, может, и еще что посложнее. Такие вот пироги.

Герман удовлетворенно кивнул. Произошедшее вполне логично – попади останки поврежденных образцов в руки опытных магов, по остаточным магическим следам можно отследить мага, проводившего над ними манипуляции. Предусмотрительно и очень умно – поставить программу на самоуничтожение.

– Но ведь эту программу нужно было запустить. Если я ничего не путаю. – Герман был не уверен в своих предположениях, но что-то скреблось в мозгу, какая-то тревога.

Рене активно закивал:

– Круто! Гера, я тебя обожаю. Такие программы иногда ставят на бытовых артефактах одноразового использования. Мне сестра рассказывала. И если все так, то среди нас завелась крыса.

– Кто? – Берт заинтересованно подался вперед.

– Предатель, – мрачно пояснила Стефания, решив тоже подключиться. – Если это правда, то он и замел следы, чтобы запутать внутреннее расследование.

Герман попытался увязать новые данные в свою теорию. Вроде ничего не выбивалось.

– Герман.

– А? – Он обернулся к Берту. – Что?

Ожидал увидеть прежнее детское любопытство, но друг был непривычно серьезен:

– Ты думаешь, меня и правда хотели убить?

– Я не могу этого утверждать, – сказал Герман, но голос едва не дрогнул. – Это только предположение, мы же это уже обсуждали с тобой.

– А это похоже на правду, – подключился сверху Рене. – И вокруг ведь не идиоты, знаешь ли. Что с красавчиком что-то не так, я давно заметил. Ничего не хочешь нам рассказать?

Альберт набрал в грудь побольше воздуха и решительно заговорил:

– Я потерял память. Совсем ничего не помню, ни имени, ни кто я, ни откуда. Воспоминания начинаются с ночлежки, где меня ждала незнакомая одежда и папка с документами на поступление. Я просто пришел по указанному адресу и отдал их в приемную комиссию. Декан поговорил со мной и самолично подписал приказ о зачислении. Так что я могу оказаться кем угодно.

Повисла напряженная пауза. Альберт сел обратно на стул, с которого поднялся, чтобы произнести свою короткую речь, Герман приготовился обороняться, а Рене…

– О…еть можно, – совершенно неприлично выдал он, и Герман с Бертом одновременно поморщились. – Обожаю такие истории. Не удивлюсь, если наш красавчик окажется запрограммированным шпионом и именно он уничтожил големов, чтобы прикрыть своего хозяина. Я такое в книжках читал. Ну что?!

– Не те ты книжки читал, – вздохнул Герман. – Это совершенно невозможно, я могу поручиться.

Берт честно пытался остаться спокойным, но от Германа, разумеется, не укрылась острая нотка отчаянной тоски в его настроении. Пришлось сделать вид, что он ничего не заметил.

– Однако я вот что еще не сказал, – продолжил Рене. – Данные о перемещениях со стационарных телепортов фиксируются в специальный журнал. И кто-то несанкционированно телепортировался практически следом за курсантами.

Вот оно! Круг сужается.

– Для этого нужно быть инициированным магом и иметь доступ в инженерно-технический отдел, – пробормотал Герман. – Для активации телепорта необходимо иметь особое разрешение и магический уровень выше среднего. Таким образом, сокурсники исключаются. Старшекурсники или учителя. В первом случае второй поток менее вероятен, чем первый.

– А мне тоже есть, что рассказать, – встрял вдруг Альберт. – Как ты и просил, я сходил в учебный отдел, якобы за новым расписанием, и потом мы долго пили чай…

– А красавчика, значит, к бабам заслал?! – завопил обиженный Рене. – Чем он лучше меня-то?

– Продолжай, Берт.

– Мы долго пили чай с конфетками…

– Интересно, где они их берут? – снова перебил Рене, и Герман угрожающе схватился за лежащую на столе линейку. Угроза, как ни странно, подействовала.

– И мы долго пили чай с конфетками и такими ма-а-аленькими цветными кексиками, – как ни в чем не бывало продолжил Берт, и в перерыве было прекрасно слышно, как кто-то сглотнул голодную слюну. – В учебном отделе очень милые дамы работают, и они все про всех знают. Например, что учитель Гротт и декан Кишман раньше учились вместе, до того, как декан поступил в Высший университет магико-исторических наук. И очень дружили, почти как мы с Германом. И с ними в одной команде числились учитель Эрно и мастер Гош. Только потом, это уже по большому секрету, учитель Гротт и учитель Кишман поругались и вроде даже бились на дуэли. Руководство училища приложило много сил, чтобы замять конфликт.

– Значит, эти двое не ладят? – Информация пока не казалась особенно важной, но Герман заинтересовался. В общем-то некий холодок в их отношениях был заметен невооруженным взглядом. – И что это нам дает?

Он откинулся на спинку стула и скрестил руки. Выходило, что ровным счетом ничего.

– Из-за чего они поссорились?

Берт пожал плечами:

– Не знаю. Наверное, правда большой секрет.

Рене перевесился через низенький бортик верхней полки:

– Знамо дело из-за чего, из-за девчонки небось. Молодо-зелено, кровь кипит, и все такое.

– Молодец, Берт, – сдержанно похвалил Герман. – Еще что-нибудь?

Чувствовалось, что он еще не все выложил. И правда.

– На столе у Энни, которая ответственный секретарь, лежал приказ об отчислении Ролана, уже подписанный.

– Выходит, все уже решили, допрашивать нас не будут? – Рене посмотрел на Германа. – А если будут, я тут попросить хотел. Вы про меня не говорите, хорошо? Ну, в чем моя роль заключалась, а то решат, что это мухлеж, и накажут.

Им троим ни разу не удалось сесть и обсудить практику в деталях. Тогда-то все происходило быстро и четко, болтать было некогда. И Герман решил воспользоваться ситуацией и утолить естественное любопытство.

– Откуда у тебя этот артефакт, Рене?

– Гогглы? – Он стянул с головы очки и заботливо протер темные стекла. – Ну это самоделка в каком-то роде. Мы с брательниками развлекались, тырили батины тетради с рабочими записями. Артефакторы они у меня, оружейник и бытовик, правда, пока они только учатся. Да у нас вся семейка артефакторы, что говорить. Так вот, я взял старые защитные очки и проапргей… в смысле улучшил. Вложил в них готовую формулу, которая помогает видеть энергетические потоки, то есть мы как бы научимся этому после инициации, а я с помощью них магию уже сейчас вижу. По-любому мухлеж получается. Да и батяня узнает – прибьет…

Герман что-то такое и предполагал, поэтому больше ничего спрашивать не стал, зато Альберт вдруг засиял надеждой. Она была похожа на солнечных зайчиков, и Герман едва не зажмурился, будто это на самом деле.

– Рене, ты можешь взглянуть на одну вещь? – Берт шагнул к тайнику, но оглянулся на друга, прося разрешения. Получив, достал из-под половицы замотанную в тряпку шпагу. – Посмотри, нет ли на ней чего… магического.

Оружие они пока решили не сдавать в оружейную. Как бы это цинично ни прозвучало, суматоха после трагедии на практике сыграла им на руку, и они задержали сдачу боевого оружия больше чем на сутки. Но скоро недостачу обнаружат.

Рыжий спустился с верхотуры и взял клинок в руки.

– Ты с ней на практике был? Хм, красивая штука, мне сразу понравилась, хотя я с острыми предметами не очень дружу.

Он положил шпагу на стол и натянул на глаза очки. Минут пять напряженно сопел.

– Ну? – поторопил Альберт, и Герман его поддержал. Было даже немного стыдно, что ему самому такая идея в голову не пришла, а вот Берт сообразил.

– Ну… Есть что-то. Ребят, вы поймите, я видеть-то вижу, но разобрать все равно не смогу, потому что не понимаю ни черта. Вон, рисунок сложный, витиеватый, через все лезвие идет и куда-то под гарду ныряет. Но что за магия, не скажу. Не моего пока уровня.

Стефания закончила шептаться с подругой и явно на что-то решилась. Как только парни закончили общаться, она попросила минуту внимания.

– То, что я скажу, должно остаться между нами. От этого зависит моя жизнь. – Она сделала паузу. – Я поступила в УВМД, чтобы спрятаться. Меня хотят убить.