Глава 24
Страшные слова инквизитора повисли в воздухе. Страшная правда пахла пеплом сгоревшей плоти, жгла изнутри, оглушала сознание треском горящих костров.
Как же так. Нет, он не первый, кто с детства верил в то, что магия — зло. Но именно ему суждено осознать и позор, которому нет оправдания, и боль стыда за содеянное. Невыносимую боль. За что?
И что теперь? Что ему делать? Снова жечь? Казнить? Убивать? Нет. Этого не будет. Хватит! Кровь не прольется больше…
Он, конечно, убьет каждого, кто посягнет на мир в его стране, но костров больше не будет. Он лишит магии и отправит в изгнание. Смерть слишком долго гостила в Ваду.
— Больше не вспыхнут костры! Слышите? Я, Арвин Эйш, говорю вам!
Эти слова слышали все в Ваду. Но лишь король и его спутники видели то, что произошло в Рассветных горах, как только клятва стихла.
Зорго Цум заиграл вновь, а пепел стал превращаться в почву, и очень скоро черная земля покрыла все пространство до самого горизонта.
Как завороженная, не отрывая глаз, чкори смотрела, как проклевываются и тянутся к небу ростки под ногами. Водный маг улыбнулся. Закрыл глаза и подтянул подземные потоки — напоить саженцы.
Рассвет поднимался над молодым садом, пела скрипка, и как только первые солнечные лучи позолотили вершины гор, мир вокруг расцвел белоснежным облаком!
Цветущие деревья слепили глаза до слез, дивный аромат наполнил пространство — пьянил, успокаивал, усыплял…
И каждый почувствовал вдруг, как сильно устал. Пепел простил, тайна открылась, и пришел сон — спасительный и глубокий.
Сад заботливо укрыл гостей одеялом легких, нежных лепестков. Путники спали, спали и не видели, как с яблонь опадает цвет и наливаются плоды — предвестники новой, счастливой жизни! Жизни, без боли и страха. Без лжи и предательства.
Это было похоже на сказку, в которой просыпалась зачарованная принцесса, а с замка, в котором она спала, вдруг спало черное колдовство. Исчезло злое заклятие, и свежий ветер, что прилетел вместе с принцем, унес грязь и пыль прошедших лет.
— Ах, как же долго я спала!
Проснулся замок, проснулись люди — все, от короля до поваренка.
Это была самая любимая сказка из книги с гравюрами Доре. Потому что ее, единственную, хоть и редко, но все же читал отец.
— Папа! — шептала чкори во сне, — Папа, ты слышишь? В этом мире когда-то, давным-давно жили наши предки. Мне бы так хотелось, чтобы ты…
— Он нас видит, девочка.
Тая подняла глаза и увидела длинноволосых людей в простых, свободных одеждах — клан Скользящих между мирами. Ее клан.
Будто сотканные из звездной пыли, серебрились между деревьями их стройные тени. На ковре лепестков — отпечатки кошачьих лап.
Анук-Чи магов Дороги — огромные барсы, пятнистые манулы. Чкори чувствовали с ними связь. Так же, как она чувствовала связь со своим манулом! Они скользили между мирами. Открывали Пути. Всего этого больше не будет у них. Никогда…
Девушка вспомнила город магов — пепельный призрак Рассветных гор. Студентов. Детей. Они так и не выросли. Не полюбили. Не родили своих детей!
— Я хочу чтобы все, кто погиб, возродились и прожили свои жизни! — крикнула она, — Пусть не в этом мире, другом… Это будет…справедливо.
Вперед вышел тот самый седой мужчина, что сидел под яблоней, С барсом, когда пепел рассказывал им свою историю. Призрак Анук-Чи был огромен — полосатой макушкой упирался в вершины деревьев!
— Отпусти нас, — раздался голос в голове, — Мы не хотим. За столько лет мы сроднились с сиянием звезд, пустили корни в призрачном междумирье. Не грусти, Тая. Подумай о том, что будет у потомков, посмотри — целый клан хранителей! Всем родом встанем, не сомневайся. А души магов города…Мой тебе совет, девочка — подари им лучше покой. Слишком долго томились они в смрадном прахе, слишком много ненависти вобрали в себя.
— А я…могу?
— Можешь. Мы дадим силу рода. Но решать тебе. Подумай, девочка.
— А могу я дать им… право выбора?
Мужчина рассмеялся. Женщины тоже заулыбались.
— А ты хитра…А? Настоящая чкори! Скользящая… Ладно… Будь по-твоему, последняя из рода!
Сердце только что не разорвалось… Она перестала слышать стоны и плачь. Это было…прекрасно. Это и есть счастье — знать, что мир вокруг тебя наполнен Любовью! Чувствовать, что эта Любовь безгранична. Слышать ее в запахе налитых солнцем яблок, видеть в примятой кошачьей лапой траве. Счастье…
— Очнись, Тая! Не уходи еще пару минут! Не просыпайся… На прощание, мы хотим тебе кое-что подарить.
Призраки таяли в солнечном свете, она поняла это по тому, как усилился аромат спелых яблок, как закружились над землей белоснежные лепестки, как…
— Мама!
Он очнулся возле самой реки. Почему? Как он тут оказался? Снова Ваду играет со своим королем? Сколько еще будет сюрпризов?
— Много! Много! Ты не любишь играть? А мы любим! У нас для тебя сюрприз, Арвин! Улыбнись, Славный Арвин! Улыбнись! У нас подарок! Да-да-да! Ты будешь рад! Ты будешь счастлив!
Эйш вздохнул, подошел к реке и умылся прохладной водой. Как хорошо! Искупаться, что ли…
— Смотри, Арвин, Смотри!
Он старался не смотреть. Русалки… Не до них ему сейчас. Слишком…больно после всего этого.
— Арвин…
Голос. Это…ее голос! Он поднял голову и увидел, что лишь одна русалка резвилась в прохладной, прозрачной воде.
— Риадна…
Ее темные волосы дышали океаном. Соленая кожа. Горькие от слез поцелуи. Печальные, полные боли глаза. Он знал, как ей тяжело и не думал о том, почему она стала русалкой. Не спрашивал. Он целовал, обнимал, баюкал, гладил, любил.
Ему так много надо ей рассказать. Потом. Столько нужно спросить. Не сейчас…
Жемчужины, поблескивая в рассветных лучах перламутровым боком, катились с распущенных кос и терялись в траве…
— А знаешь, — прошептал он после того, как они оторвались, наконец, друг от друга, — Пройдет время, и однажды усталый путник, что присядет отдохнуть у реки найдет их — вот удивится… Наверное, обрадуется.
Арвин перекатывал жемчужину в ладони, но смотрел он не на нее. Он смотрел в глаза любимой. Как будто и не было этих лет…
— И что он будет с ними делать?
— Как что? Соберет в ладонь. Подарит любимой. Вернется домой и скажет: «Посмотри, что я тебе принес».
Вода в реке забурлила, мелькнуло золото чешуи, послышались голоса:
— Риадна! Пора… Ия зовет. Твое время закончилось. Но ты можешь остаться! Если захочешь.
— Нет! — королева вскочила и бросилась в воду.
Он смотрел, как она уплывает, и не пытался остановить. Не возмущался. Не обвинял. Еще недавно он бросился бы следом. Но сейчас…
Он понимал — любимой нужно время. Принять. Осознать.
Он и Ваду будут ждать свою королеву. Ждать и хранить в сердце счастье. Счастье этого сна…
Марк и Милфорд проснулись первыми, осторожно стряхивая белый снег лепестков, чтобы не повредить. Не нарушить эту удивительную, хрупкую красоту. Им ничего не снилось, зато прибавилось сил.
— Яблоки! Я…я таких крупных никогда не видел, — юноша вскочил.
— Тише ты… разбудишь, — водный маг кивнул на Арвина и Таю, усыпанных, будто периной укрытых.
— Что с ними? — обеспокоенно склонился целитель над королем.
— Все в порядке.
— Они…спят?
— Не совсем. Они в междумирье. Такова воля Стихий.
Марк кивнул и привалился к дереву. Он с наслаждением вдыхал сладкий аромат, разлитый по всему саду. Улыбался. Но стихийник чувствовал, как боль ковыряется ржавым болтом в сердце несчастного.
Он знал, что это такое. Знал, что нет спасения от мыслей, нет света в душе. Но ничего. Ничего. Когда-нибудь мальчик найдет Любовь, и она исцелит его. Так и будет. А пока надо его показать придворному целителю императора Тигверда. С Ирвином еще никому скучно не было.
Король и чкори очнулись почти одновременно — будто вынырнули из воды. Но если девушка попала в объятия любимого, то Эйш, не успев придти в себя, наткнулся на коленопреклоненного инквизитора.
— Ваше величество! — яблони вздрогнули от глухого, наполненного болью голоса. — Мой король! Прикажите — я готов.
— Что?!.. — Арвину на секунду показалось, что призраки вновь восстали из пепла.
— Казнь, — терпеливо, как ребенку пояснил Марк.
— Ты еще скажи, чтобы тебя сожгли!
— Очистительное пламя…
— Нет, Марк. Ты слышал, что я сказал. Костров больше не будет.
— Но как искупить?! — вскричал Марк и закрыл голову руками.
— Ты целитель, — тихо проговорил Милфорд, — у тебя будет такая возможность.
— Смотрите! — крикнула Тая.
Все повернули головы. Со стороны Рассветных гор вспыхнуло марево портала.
— Яблоки!!! — раздался счастливый, звонкий голос Умы. — Тая!
— Осторожнее, не ломайте ветви! — беспокоились мамы. — Не ешьте много, а то разболятся животы!
— Где взять корзины, чтобы все собрать?
— А как сохранить?!
— Сварим варенье, сок сделаем.
— Как много!
— Ах, как красиво! А запах?
— Я столько яблок в жизни не видела! — у мамы Умы горели глаза.
Тая смотрела на женщин лагеря. Они вдруг стали такими молодыми, такими красивыми… Но самой прекрасной из них была та, что не отрываясь, смотрела прямо ей в глаза.
— Терра…
— Прощай, чкори, — раздалось в голове, и девушка с венком в золотых волосах исчезла.
Тая знала, что они больше не встретятся, но знала она также и то, что они не расстанутся больше, ибо Терра была во всем — в яблоневом саду, горных реках, цветах, ветре, мягком, пахнущем жизнью черноземе. Чкори наклонилась, взяла горсть земли и крепко сжала в ладони. Прощай, Терра, и…здравствуй!
— Ваше величество! — К Арвину спешили мужчины во главе с Шурром.
Всеобщее возбуждение понемножку стало спадать, его величество выслушал доклады о том, что войска и народ присягнули в верности королю, а инквизиторы либо разбегаются, либо сдаются.
Решено было выступать в поход на столицу завтра, на рассвете.
Двое стояли посреди яблоневого сада, запорошенного белыми лепестками.
— Недд…
— Марк…
Милфорд наконец понял, кого напоминает ему лицо инквизитора. Так вот оно что… Тая собирала яблоки с детьми. Он встретился с любимой взглядом, помахал ей рукой, и бесшумно подошел к молодым людям.
— Простите за вторжение… Хотите совет?
— Сами разберемся, — огрызнулся Недд.
— Конечно, сами! Я жить хочу…
Стихийник ушел, а у каждого из братьев в руках оказалось по палке. Хорошие такие палки. Добротные…
…
Костер уютно потрескивал, все пили горьковатый травяной отвар и лакомились лепешками с завернутыми в них мелко порезанными яблоками и ягодами, которые удалось собрать чуть дальше, за садом. Детей пытались уложить спать. Яблоки есть запретили — жалобы на животы уже начались.
Шурр не мог скрыть улыбки. Широкая, добрая, искренняя, смущенно пряталась она в густой бороде.
— Шурр, — обратился к нему Арвин, — мне бы хотелось предложить вам и вашей команде стать мне опорой в дальнейшем. Как вы понимаете, услуги трех знатнейших родов королевства мне больше не понадобятся.
— Ваше величество! — Шурр попытался подняться, но король остановил его и остальных.
— Не надо. Нас всех еще будет мутить от официальных церемоний почище, чем детей, что объелись яблоками с непривычки, — проворчал Эйш, — мне вполне достаточного вашего согласия. О большем я и не мечтал.
— Вы можете быть уверены в нашей безграничной преданности, — кивнул Шурр.
— Что с ними делать? — шепнул кто-то, намекая на то, что стук палок неподалеку продолжался уже четвертый час.
— Не трогайте их, — тоже отчего-то шепотом распорядился король, — если до утра не разберутся, выступаем без них. Догонят, не маленькие.
— А эти? Тоже…разбираются? — Шурр указал лепешкой в другую сторону, откуда был слышен звон шпаг.
— Нет, — Арвин улыбнулся, — Милфорд готовит Таю к соревнованиям. В мире, откуда эта чкори, девушки соревнуются между собой в искусстве фехтования.
— Так она что, — вернется домой?
— Надеюсь. Это счастье — вернуться домой…
