Глава 15

– «Крестовый поход епископа против преступности»! – икая от смеха, повторила Дэйзи, когда дворецкий с оскорбленным видом покинул красный салон, захлопнув за собой дверь с силой, заметно превышающей положенную дворецким. Она хихикнула еще раз и попыталась успокоиться. – Нет, вы представляете, какое потрясение они испытают, если их председателя вдруг арестуют за убийство?

– Она еще и председатель! – вздохнул Алек.

– Не думаю, чтобы леди Валерия входила в комитеты, куда ее не пригласили бы на должность председателя. И не верю, что в графстве может найтись комитет, который посмел бы не пригласить ее. Ох, Алек, я так рада, что с Бена и Себастьяна сняты обвинения!

– Ну, не окончательно сняты, – уточнил Алек. – Хотя лично я склонен им верить. Как прежде я не сомневался в том, что они врут, так теперь уверен в том, что сейчас они говорили правду.

– Да, я еще одно вспомнила. Когда мы нашли бедную Грейс, мне показалось, что Бен воспринял это с облегчением. Вряд ли он отреагировал бы так, если бы совершил это сам или если бы не был уверен, что этого не сделал Себастьян. Я думаю, он боялся, что Грейс может вернуться и усложнить все еще больше.

– Есть и еще одно в их пользу. Гудмэн явно слишком слаб физически, а Парслоу, похоже, в том, что касается проблем, целиком полагался на сестру и мать.

– Да, но все еще может измениться, – загадочно изрекла Дэйзи.

– Дэйзи, что вы теперь затеваете? Только не думайте, что я не видел, как вы нашептывали что-то Парслоу. Давайте, выкладывайте как на духу.

Она с сожалением покачала головой:

– Я собиралась вам обо всем рассказать. А потом вы сказали, что хотите открыть леди Валерии правду про Бена с Себастьяном. Это никак не связано с Грейс, поверьте, но вы могли бы воспользоваться этим, чтобы заставить леди Валерию говорить, а чем дольше она не будет об этом знать, тем лучше.

– Черт подери всех женщин! Нет, я просто с наслаждением арестовал бы ее, и никакой крестовый поход не помешал бы мне сделать это. А если мне не удастся ничего из нее вытянуть из-за этих ваших идиотских секретов… – Алек с досадой взъерошил волосы. – К черту, ну почему, почему не последовал я своему же собственному твердому решению? Разве не клялся я себе никогда и ни за что не иметь с вами никаких дел на профессиональной основе?

Дэйзи почувствовала себя уязвленной.

– Если бы не мой звонок, вас бы вообще здесь не было! – возразила она.

– И жизнь была бы намного проще! Ох, простите меня, Дэйзи, но стоит мне подумать о том, как я стану отчитываться перед начальством по поводу еще одного проваленного дела…

– Ладно, ладно, я скажу вам о том, что предложила Себастьяну, если вам не повезет с леди Валерией – например, завтра, после церкви? – Дэйзи решила напомнить ему о своей полезности. – Да, мне распечатать сегодняшние записи?

Алек печально улыбнулся ей.

– Лучше распечатайте – раз уж говорите, что вашу стенограмму не разберет никто, кроме вас. Хотя нет, погодите. – Он достал из кармана несколько свернутых в трубочку листов бумаги. – Я захватил их утром – хотел, чтобы Парслоу и Гудмэн подписали. Может, проще будет перепечатать их с добавлениями, так, чтобы все это не противоречило прошлым показаниям? Тому, о чем Пайпер в курсе? Я не хочу добавлять вашим друзьям головной боли без особой на то нужды.

– Господь да храни вас, Алек! – Дэйзи с трудом подавила желание броситься ему на шею и чмокнуть в щеку. – Это ужасно мило с вашей стороны. Разумеется, я так и сделаю. Я же писательница.

– Вы, главное, не забывайте, что стенограмма подразумевает факты, а не художественный вымысел, – проворчал Флетчер и вздохнул. – Ну, раз леди Валерии и мисс Парслоу нет, придется мне сходить еще раз на ферму – вдруг сэр Рэджинальд вспомнит что-нибудь полезное… хотя, похоже, этот человек вообще не от мира сего.

– Ну да, он был бы, наверное, совершенно счастлив в мире, населенном лишь коровами, бедный старикан. Вы ведь захватили пальто, правда? И это замечательное кашне, зеленое с оранжевым – то, что связала для вас Белинда? А то на улице жуткий холод.

Она так хлопотала вокруг Алека, что тот даже смутился и поспешно вышел, оставив ее печатать.

Дэйзи перечитала напечатанные Пайпером протоколы. Разумеется, она присутствовала при первых разговорах с Беном и Себастьяном, но от них сохранились лишь отрывочные записи, наскоро нацарапанные Алеком. Этим утром он повторил практически те же вопросы, но уже в присутствии Пайпера, и в ответах появились изменения и дополнения. Стоит ли удивляться, что Алек заподозрил недоброе! Что ж, зато именно Дэйзи помогла открыть истину, и это ее радовало.

Теперь, задним числом, она могла посмеяться над реакцией Бена по поводу подозрения в преследовании Грейс. Еще бы, ведь женские отказы и впрямь не были для него проблемой!

Вернув сдвинутую Алеком пишущую машинку на место, Дэйзи принялась печатать.

Она заканчивала уже второй тщательно отредактированный протокол, когда вернулся Алек.

– Ничего, – понуро сообщил он. – Сэр Рэджинальд принял меня как старого друга и вспомнил мое имя, но не кем я работаю. Леди Валерия еще не вернулась. Я возвращаюсь в «Чеширский сыр» – Том, должно быть, уже приехал, и я немного надеюсь, что, перекопав все это, он подкинет мне какие-нибудь новые идеи.

Дэйзи поспешно добила последний абзац и вручила ему свою работу, за что он был ей искренне признателен.

– Передайте мои наилучшие пожелания сержанту Трингу, – сказала она, когда Алек уже собрался уходить. – Вы еще вернетесь?

– Не знаю точно. Все зависит от того, что я услышу о Джордже Брауне. И если я не уеду на его поиски, как думаете, завтрашнее утро – удачное время для охоты на леди Валерию?

– Она вряд ли уйдет куда-нибудь до выхода в церковь, – заверила его Дэйзи, – и в отличие от сына просыпается не так, чтобы только-только не опоздать к началу службы. Грэг говорила, по воскресеньям завтрак накрывают к половине девятого.

– Вдруг она проникнется христианским духом и созреет для признания? – поделился надеждой Алек.

После его ухода Дэйзи вернулась к статье об Окклз-Холле. Работа продвигалась весьма успешно, когда появился Моуди. Ворчливее обычного по причине ее неуместного смеха, он объявил, что Дэйзи просят к телефону.

– Привет, старушенция, – услышала она в трубке голос Филиппа. – Я подумал, не хочешь ли ты смотаться сегодня вечером в кино? Тут у них в Уитбери крутят «Робин Гуда». Дуглас Фэрбенкс, если ты вдруг не знаешь. Обыкновенно он весьма хорош.

– Я бы с удовольствием, Фил, но, боюсь, это будет выглядеть ужасно – как если бы я бежала с тонущего корабля.

– Да ладно, ты все равно с него сбежишь в понедельник.

– Тоже верно. И ты же знаешь, я без ума от Дугласа Фэрбенкса. Я тебе вот что скажу: не будет ли слишком большой наглостью с моей стороны, если я приглашу с нами Себастьяна? Бен неважно себя чувствует.

– И это очень кстати. Ну, то есть мне очень жаль, что он болен и все такое, но, черт подери, Дэйзи, ты же знаешь, как мало места в моей тачке.

– Я не возражаю против тещиного места. Снега ведь не обещали, нет?

– Не думаю. Тучи как раз разошлись. Хотя, полагаю, будет жутко холодно, но позже. Если успеем на ранний сеанс, проскочим. И все же захвати с собой что-нибудь потеплее.

– Тогда я решительно должна пригласить Себастьяна. Должен же кто-то таскать за мной все эти шкуры.

Филипп согласился, и они договорились о времени. Дэйзи отправилась на поиски Себастьяна, и тот чрезвычайно воодушевился идеей.

– Бен принял бром и пошел спать, – сообщил он. – Если повезет, мы успеем улизнуть до приезда матери.

– Очень на это надеюсь. Только предупредите Моуди, чтобы нас не ждали к обеду. И оденьтесь потеплее, а то замерзнете. Ладно, пойду добью свою статью.

Вечер удался на славу. Хорошо ведь иметь почетный караул из двух симпатичных мужчин, даже если один из них друг детства, а второй предпочитает свой пол женскому. Дуглас Фэрбенкс играл, по обыкновению, сногсшибательно, а Дэйзи с Филиппом посмеивались над тем, как наслаждается Себастьян запретными вульгарными радостями.

Было уже почти полдесятого, когда изнемогающий «Свифт» осилил подъем к Окклз-Холлу. Свернув за последний поворот, они увидели впереди красные огни стоп-сигналов.

– Ого, – произнес Себастьян, – это не «Даймлер». И для визита инспектора поздновато, не так ли? Нет… Бог свидетель, это же «Моррис»! Бобби вернулась!

Красные огни удалились в направлении конюшни. Филипп подрулил к главному входу. Себастьян не без усилия выпростал длинные ноги из-под приборной доски, помог Дэйзи выбраться с тесного откидного сиденья и пригласил Филиппа зайти выпить.

– Нет, – решительно возразила Дэйзи. – Леди Валерия наверняка сердится из-за вашего самовольного ухода, а тут еще и Бобби вернулась. Меньше всего вашей матери сейчас нужен гость… еще один гость. Вы же понимаете, Бобби до сих пор в списке подозреваемых по делу Грейс. Филипп, поезжай и сразу же расскажи обо всем мистеру Флетчеру.

– Хо-хо, – покорно вздохнул Филипп.

Взяв в охапку пальто и пледы, Дэйзи и Себастьян вступили в дом и свалили свою ношу на стул в длинной зале.

– Будем говорить матери про Бобби? – переживал Себастьян. – Она появится через пару минут – машину в гараж поставит и вернется.

– Это зависит от того, насколько вы ощущаете себя рыцарем. Можно сказать сразу – и это, возможно, заставит ее перенацелить свое раздражение с вас на Бобби. Или мы могли бы подождать здесь и вступить в клетку со львами вместе с Бобби. А можем войти прямо сейчас, чтобы леди Валерия растратила часть своей энергии на вас – и на меня, полагаю, – прежде чем явится Бобби с чем-то совсем уж оглушительным.

– Что ж, тогда пошли. – Себастьян расправил плечи, решительно направился к студии, но в последний момент подпортил эффект, сказав жалобным голосом: – Но уж про рыбу с картофелем нам ведь необязательно ей рассказывать, правда?

Показательной экзекуции он покорился, как маленький мальчик. Как и ожидала Дэйзи, гнев леди Валерии обрушился не столько на заблудшую овцу, сколько на того, кто сбил ее мальчика с истинного пути. Правда, Себастьян хотя бы отчасти сумел отразить словесное бичевание, принявшись рассказывать содержание фильма. И тут подал голос сэр Рэджинальд.

– Спасибо, дорогая мисс Дальримпл, – произнес он негромко, но даже не без зависти, – за то, что помогли мальчику немного развеяться.

Себастьяну недолго пришлось восторгаться подвигами Робин Гуда: в студию вошла Бобби в дорожном костюме, усталая, но возбужденная.

А следом за ней в комнате появился тот самый длинноволосый поэт.

– Мамочка, – объявила она, – это Фердинанд Уилкинсон. Додо, старина, это моя мама, леди Валерия, а это папочка, и мой брат Себастьян, и Дэйзи Дальримпл. Помнишь, я рассказывала тебе про Дэйзи?

Мистер Уилкинсон одарил собравшихся вежливой улыбкой и отвесил легкий поклон леди Валерии.

– Как поживаете? – поинтересовался он. – Счастлив познакомиться с семьей Роберты, а любой ее друг – и мой тоже.

Говорил он именно то, что положено в такой ситуации, хорошо поставленным, пусть и не слишком поэтическим голосом. Единственное, на что обратила внимание леди Валерия, – это на то, что он назвал ее дочь по имени.

– Роберта? – ледяным тоном переспросила она, смерив его взглядом от длинных волос и до поношенных штиблет, не пропустив узорчатый пуловер и мешковатые штаны для гольфа, а потом повернулась к Бобби: – Откуда ты взяла этого мистера Уилкинсона?

– У его предков поместье в Дербишире. Мы познакомились прошлым летом, когда я водила отряд девочек в поход по Пик-Дистрикту. Мы…

– И кто такой этот мистер Уилкинсон? – голос леди Валерии так и сочился презрением.

– Додо поэт, мамочка. Да ты не бойся, не из этих слащавых, сентиментальных, по которым сохнут девицы. Он пишет шикарную поэму – там я как Боадицея, королева-воительница! – Взгляд Роберты сиял, и она не замечала, как опасно побагровело лицо ее матери, когда она взяла мистера Уилкинсона за руку. – Мы собираемся пожениться.

– И на что вы собираетесь жить? – Леди Валерия, заранее торжествуя, выложила свою козырную карту. – Уж не надеешься ли ты на то, что я буду вас поддерживать?

– Бобо нашла работу, – ответил мистер Уилкинсон, нежно глядя на свою невесту и явно даже не подозревая о бомбе, готовой разорваться у них над головами.

Похоже, именно это сообщение настолько ошарашило леди Валерию, что ее голосовые связки смогли издать только едва слышный писк.

– Мы именно поэтому уезжали, – поспешила объяснить Бобби. – Подвернулась возможность, которую я никак не могла упустить. Я увидела объявление в «Городе и селе» – ну, в журнале Дэйзи, – что школа для девочек под Челтнемом ищет тренера по спортивным играм. Не челтнемский женский колледж, поменьше. Называется «Уэйбрук».

– В жизни о таком не слышала!

– Объявление напечатали еще и в «Таймс», – продолжала Бобби, не обращая внимания на эту реплику. – Значит, место пока не заняли. И им нужно было срочно: их предыдущая тренерша умерла прямо на площадке. Они обеспечивают жильем, коттеджем на территории школы – вот я им и позвонила. Они попросили приехать на собеседование – и они меня взяли! Здорово, правда? Я должна начать там работать как можно скорее. А сказать я никому не могла, потому что знаю мамочку: ее бы четыре дюжины ударов хватили.

– Наглость какая! – Едва тлевший запал леди Валерии разгорелся ярким огнем, и бомба наконец взорвалась. – Работа! Моя дочь, работающая, как какая-нибудь грязная продавщица! Как расфуфыренная машинистка! – Она повернулась к Дэйзи и отпустила тормоза. – Это всё вы виноваты! Заползли змеей в счастливый дом со своими новомодными штучками, заставили дочь ослушаться родной матери и обручиться с поэтом без пенни за душой…

– Какая восхитительная ритмика, – заметил мистер Уилкинсон, понизив голос, но так, что его все равно услышали.

Будущая теща испепелила его взглядом, и Дэйзи поспешно вмешалась, пока леди Валерия не начала препарировать его моральные устои, привычки, одежду и перспективы на жизнь, не говоря уж о фамильном древе.

– Вы мне льстите, леди Валерия, – произнесла она сладким голосом. – Неужели вы считаете, что дочь такой волевой матери может обладать столь слабым характером, чтобы позволить собой манипулировать?

– Только не говорите мне, что не поощряли ее подражать вашей вздорной независимости!

– Если и так, то исключительно собственным примером, а не словами. – Дэйзи лихорадочно пыталась вспомнить, что именно она говорила Бобби. «Я ей скорее сочувствовала, чем поощряла», – подумала она, но объяснять это леди Валерии ей не хотелось. – Я даже не догадывалась, что Бобби ищет работу. Если честно, когда я увидела ее за чтением «Города и села», то подумала, что ей понравилась моя статья…

– Ваша статья! Надеюсь, вы не воображаете, что я позволю вам опубликовать вздор, который вы накорябали про Окклз-Холл!

– Вообще-то, Окклз-Холл принадлежит папочке, – уточнила Бобби из-за отцовского плеча. Сэр Рэджинальд одновременно целовал ее в щеку и пожимал руку мистеру Уилкинсону, лишив тем самым леди Валерию возможности утверждать, что поэт не испросил у него разрешения взять в жены его дочь.

– Всем спокойной ночи, – с благодушной улыбкой объявил сэр Рэджинальд и выплыл из комнаты.

– Я тебе, конечно, старушка, – подал голос Себастьян, воспользовавшись короткой паузой, пока леди Валерия свирепо смотрела вслед покинувшему ее в столь ответственный момент супругу, – желаю счастья и всего такого, но ты хоть поела? – Судя по озорному огоньку в глазах, он находил ситуацию необычайно забавной.

Бобби радостно ему улыбнулась.

– Да, Басти, спасибо. Мы останавливались по дороге.

– Ну и отлично. Мои поздравления, дружище, – произнес он, по примеру отца пожимая руку мистеру Уилкинсону. – Главное, вы, похоже, уже усвоили, как следует кормить мою сестрицу. Как насчет бренди или скотча? Или лучше послать Моуди в погреб за бутылочкой шипучего, а?

– Да нет, если Моуди поднять с постели так поздно, его старые ноги не выдержат. И раз уж папочка пошел спать, лучше оставим шампанское на завтрашний обед.

– Шампанское! – фыркнула леди Валерия. – Что ты собрался отмечать, Себастьян? У твоей сестры мозговая горячка!

– Бог с тобой, мама, это ты уж через край хватила!

– Вызванная, вне всякого сомнения, расстройством при виде родной семьи, находящейся под следствием дружка мисс Дальримпл, этого Флюгера из Скотленд-Ярда.

– Скотленд-Ярда? – ахнула Бобби. – Что ты такое несешь, мамочка?

– Я не несу, а говорю, Роберта. Мы обсудим это утром – надеюсь, к этому времени ты придешь в себя и сможешь рассуждать здраво. Спокойной ночи, Себастьян.

Сын послушно чмокнул мать в подставленную щеку, и она, не обращая внимания на остальных, царственной походкой покинула помещение. Что это – бегство с поля боя, подумала Дэйзи, или отступление с целью перегруппировки? И то, и другое было на нее не похоже. Леди Валерия не могла смягчиться, но, возможно, шквал событий оказался ей не по зубам?

Себастьян рухнул на ближайший стул и расхохотался.

– Боадицея! – всхлипывал он. – Шикарно как!

– Не валяй дурака, Басти. Дэйзи, что это за история со Скотленд-Ярдом?

Дэйзи открыла рот, чтобы ответить, но ей не дал этого сделать мистер Уилкинсон:

– Вы правы, не Боадицея. Боадицея – это для оды… она Аталанта. И, пожалуй, не поэма, а сонет. Златые плоды… небесные ходы… Или попробовать белый стих? Тс-с-с!..

– Ну разве он не лапочка, Дэйзи? – прошептала Бобби. – Да, а кто такая Аталанта?

– Кажется, была такая красотка, которая побеждала в соревнованиях по бегу. И, замечу, в том, что касается тебя, он вполне сентиментален.

Бобби покраснела:

– Обычно-то он пишет про сталелитейные заводы, угольные шахты и все такое. До жути современно. О людях, в поте лица своего зарабатывающих на кусок хлеба, – в общем, в этом духе.

– А его не смущает, что он будет жить на заработанное тобой в поте твоего лица? – поинтересовалась Дэйзи и тут же испугалась, не слишком ли ехидно это прозвучало, – она-то спрашивала всего лишь из чистого любопытства. Впрочем, Бобби совсем не обиделась.

– А, он уже издал один сборник стихов и даже заработал на этом несколько фунтов. Только по его имени ты эту книжку не найдешь: он подписал ее как Фред Уилкс. И его пригласили преподавать английскую литературу в Уэйбруке. Им представляется престижным, если у них будет преподавать настоящий, публиковавшийся поэт. В общем, вполне проживем. Дэйзи, так что это за жуть насчет твоего приятеля из Скотленд-Ярда?

– А ты не знала? Он приехал вечером накануне твоего отъезда, и мистер Уилкинсон даже завтракал с ним в одной комнате, хотя, похоже, ничего, кроме нового стихотворения, его тогда не волновало.

– Ну да, наверное, не заметил. А что этот парень, Флюгер, он здесь из-за Грейс? Но ведь вроде Оуэна Моргана арестовали?

– Флетчер, – сухо поправила ее Дэйзи. – Старший инспектор-детектив Флетчер. – Она вкратце рассказала о последних событиях. – И, видишь ли, твое исчезновение выглядело очень подозрительно.

Бобби не выдержала и расхохоталась. Себастьян, поддразнивавший мистера Уилкинсона дежурными рифмами вроде «любовь-морковь» или «розы-морозы», тоже рассмеялся за компанию и только потом поинтересовался, в чем шутка.

– Инспектор – приятель Дэйзи – решил, что это я убила бедняжку Грейс, потому что я исчезла в неудачный момент.

– Это вовсе не смешно, Бобби. То есть я рад, что ты вернулась и поэтому тебя он больше подозревать не будет, но вот для матери дела теперь обстоят еще мрачнее.

– Для мамочки? – не поверила своим ушам Бобби.

– Мотив у нее, возможно, такой же, как и у тебя, а потом прибавь к этому ее характер, а еще хуже то, что она не хочет разговаривать с Флетчером.

– Вот черт! И ведь бесполезно даже пытаться уговорить ее вести себя разумно. – Тут в голову Бобби пришла ужасная мысль. – Басти, но ты ведь не думаешь, что…

Себастьян беспомощно пожал плечами:

– Не знаю. Правда, не знаю.

– И что нам делать?

– Все, что ты можешь сделать, – произнесла Дэйзи, – это рассказать мистеру Флетчеру правду и надеяться на то, что убийство совершил Джордж Браун.

– Джордж Браун сейчас в Карлайле, – сообщил Алек Тому Трингу, когда до него наконец дозвонились из Скотленд-Ярда со свежими новостями из корсетной компании «Клевер».

– Сто тридцать, если не сто сорок миль, шеф, – мрачно отозвался сержант, захвативший с собой из Лондона карту. – И вы знаете, на что похожи тамошние дороги после зимы.

– С твоим ростом и такими дорогами у моих рессор нет шанса выжить. К счастью, Браун закончил маршрут по северу и утром, наверное, будет в Ланкастере.

– Семьдесят, максимум восемьдесят миль. – Тринг довольно погладил усы. – И хорошее шоссе до самого места.

– Так и так, Том, я оставлю тебя здесь для еще одной попытки со слугами Окклз-Холла. Эрни поработал неплохо, но у него нет ни твоего опыта, ни твоего умения ладить с людьми. Утром первым делом едем в Холл – посмотрим, не удастся ли склонить ее светлость к сотрудничеству. Потом – если она, конечно, вдруг не сознается – мы с Эрни отправимся в Ланкастер. Ладно, пошли, куплю тебе пинту в утешение.

– Спасибо, шеф, но лучше позже. Я думаю, стоит немного поболтать с мистером Чивером. Хозяева часто видят больше, чем, на их взгляд, они запомнили – и кажется, он из тех людей, которых мне разговорить проще, чем вам.

– Вполне возможно. – Алек рассмеялся и принялся наблюдать за тем, как сержант пересекает гостиную и завязывает светский разговор с хозяином гостиницы.

Как бы то ни было, ко времени, когда они переместились в столовую к обеду, Тринг узнал не больше, чем в свое время Пайпер. Подумав, он направился в общий бар попытать счастья вместе с Пайпером. Алек потягивал виски в окружении местных, когда в гостиную ворвался Петри.

– Эгей, Флетчер, у меня для вас новости! – Все головы разом повернулись в их сторону. – Дэйзи просила передать вам…

– Не здесь, старина! – Предвидя возражения, Алек взял Петри за локоть и, не обращая внимания на любопытные взгляды, вывел в холл и закрыл за собой дверь. – Что случилось?

– Черт, едва не выболтал все прямо перед местным плебсом. Простите за дурость. Мужайтесь, Флетчер: мисс Парслоу вернулась!

– Мисс Парслоу? Черт, а какой подозреваемый из нее получался…

Как выяснилось, Петри знал только, что «Моррис-Оксфорд» возвратился в Окклз-Холл. Алек решил, что уже слишком поздно, чтобы предпринимать какие-то действия. Значит, завтра он первым делом поговорит с мисс Парслоу в надежде, что та – вольно или невольно – вооружит его еще чем-нибудь против леди Валерии.

К утру на оконных стеклах выросли переливающиеся в солнечных лучах морозные разводы. После завтрака – аппетит Тома Тринга пришелся миссис Чивер весьма по душе – все трое поехали в Холл.

Обоих сержантов Алек сразу же отослал на половину прислуги. Он предпочел бы, чтобы Пайпер вел стенограмму, а Тринг с его внушительной фигурой внушал уважение к закону, но он сам обещал держать отношения Гудмэна и Парслоу по возможности в тайне от помощников.

Когда Моуди отворил перед ним парадную дверь, Алек попросил позвать Дэйзи: ему хотелось узнать от нее все новости об исчезновении мисс Парслоу, прежде чем беседовать с последней.

Бормоча себе под нос что-то насчет того, что в воскресенье положено отдыхать, дворецкий проводил Алека в красный салон. Дэйзи вошла несколько минут спустя с чашкой чая в руках.

– Я помешал вашему завтраку? – спросил он. – Простите меня.

– Да нет, я уже закончила завтракать, если не считать второй чашки… если только она не третья. Не помню точно. Вы же не собираетесь допрашивать леди Валерию здесь? Вы ведь знаете, как действует красный цвет на быка… и еще эта картина, одного взгляда на которую может хватить, чтобы в голове появились кровожадные мысли!

Алек покосился на стены сочного бордового цвета, кровавую сцену на полотне и поморщился.

– Не вижу особой разницы где. Боюсь, основная сложность заключается в том, чтобы она вообще согласилась со мной встретиться.