Когда по дороге на работу Лорел приезжает без предупреждения в дом престарелых, чтобы навестить мать, та все еще жива.

– Значит, ты по-прежнему здесь? – спрашивает дочь, придвигая стул ближе к матери.

Руби закатывает глаза.

– Ты знаешь, что в эту пятницу Рождество? – спрашивает Лорел. – И ты не можешь взять да помереть прямо перед Рождеством и разрушить его для всех нас. Ты ведь это понимаешь? Если уж собралась отойти в мир иной, то должна была сделать это на прошлой неделе.

Рубин хихикает.

– На следующей неделе?

– Да, – Лорел улыбается. – Следующая неделя вполне подойдет. Это время всегда спокойное.

Она берет руки матери в свои.

– У нас будет замечательная вечеринка. Мы будем праздновать в сочельник у Пола и Бонни. Там будут Ханна, Джейк, мой новый бойфренд, его дочь. Жаль, ты не сможешь приехать.

– Нет, спасибо, – говорит Руби, и Лорел смеется.

– Нет. Я тебя не виню.

– Как твой н-н-новый б-бойфренд?

Улыбка застывает на лице Лорел. Она не знает, как ответить на вопрос, поэтому продолжает улыбаться:

– Он замечательный. Все хорошо.

Но как только слова покидают рот, она замолкает, чувствуя, как страшно они лживы.

Руби тоже это чувствует и потому обеспокоенно переспрашивает:

– Хороший?

– Да. Хороший.

Мать кивает только один раз.

– Ну, раз ты так говоришь…

Лорел звонит Джейку, как только выходит из дома престарелых.

Он берет трубку после двух гудков.

– Мама?

В его голосе слышна нотка беспокойства.

– Все прекрасно, – Лорел не дожидается вопроса. – Ничего срочного. Я просто хотела поздороваться.

– Прости нас, мама, – немедленно начинает он. – Мне и вправду жаль, что мы с Блю наговорили тебе такого. Это было неуместно.

– Нет, Джейк. Честно, все нормально. Я и сама сожалею, что слишком остро отреагировала. Думаю, я была так потрясена тем, что оказалась в отношениях после столь долгого перерыва, что стала слишком чувствительной. Просто хотела, чтобы все было идеально. Понимаешь? Но, конечно, идеального не бывает, так ведь?

– Не бывает. – По голосу Джейка кажется, что он много всего хотел бы сказать Лорел, но не может. – Это сущая правда.

– Я увижу тебя завтра у Бонни? – с надеждой спрашивает Лорел.

– Да. Мы непременно придем.

– Ты знаешь, что Флойд тоже там будет? Это не станет для вас проблемой?

– Нет. – Джейк говорит слишком уверенно, и Лорел это чувствует. – Нет. Все будет замечательно.

Она набирает в легкие как можно больше воздуха, готовясь перейти к самому главному.

– Блю дома? Не могли бы мы с ней перекинуться парой слов?

– Да. Она здесь. Ты ведь не собираешься…

– Нет. Я же тебе говорила, Джейк. Что прошло, то прошло.

– Тогда ладно.

Лорел слышит, как он зовет Блю.

– Привет, Лорел. Как жизнь? Как дела? Как сама?

– Все хорошо, спасибо, Блю. Как вы?

– О, ну вы же знаете. Вся в делах. Как обычно.

Небольшая пауза.

– Послушайте, Блю, я хочу принести извинения за то, как в прошлый раз отреагировала на ваши слова. Возможно, я немного переборщила.

Она ясно представляет себе, как Блю пожимает плечами.

– Не волнуйтесь об этом.

– Нет, правда. Я сожалею. Простите. Я просто… Даже не знаю. Я была… То, что вы мне тогда сказали… Ну, в общем, захотелось узнать, почему вы так подумали, когда увидели его.

– Вы ведь тоже это чувствуете.

Побледнев, Лорел подносит руку к горлу. Она чувствует себя ужасно – ее только что застали врасплох – и начинает отнекиваться.

– Нет, нет. Это…

Блю не дает договорить.

– Все так, как я сказала. Я вижу ауры. Если вы ни разу не видели ауру, то, возможно, представляете ее похожей на большой глиняный горшок. Ну, ваше дело. Но я-то очень хорошо вижу ауру. Вам надо просто доверять мне, если хотите узнать, что я обнаружила.

– Я доверяю, – утверждает Лорел. – Я действительно хочу знать, что вы нашли.

Блю вздыхает:

– В ауре Флойда странные цвета. Много темных. Темно-зеленый означает низкую самооценку и негодование. Темно-красный предполагает гнев. И темно-розовый, говорящий о незрелости, непорядочности и лживости. Но это далеко от того, каким он являет себя миру. – Блю явно в своей стихии. – Расхождение между его аурой и тем, как он выглядит перед людьми, поразительно. Похоже, он принимает сигналы, какие посылает ему тот или иной человек, и после этого решает, каким ему быть. И еще то, как он ведет себя со своей дочерью. Это не совсем правильно. Он все время следит за нею. Вы это знали? Если приглядеться, то можно заметить, как он подталкивает ее к тому, что ей надо сказать или сделать. Она вроде бы делает все, что хочет, но он все время начеку, чтобы не дать ей сделать ошибку и не выставить его таким, каков он есть на самом деле. Но есть еще кое-что… Не уверена, что он действительно любит ее. Во всяком случае, не в обычном смысле этого слова. Мне кажется, дочь нужна ему в основном потому, что делает его человеческим существом. А ее любовь как бы служит ему маскировкой.

Лорел кивает и утвердительно мычит, хотя еще не успела осознать то, о чем ей только что поведала Блю.

– Но вы намекнули, что Флойд опасен. Что вы на самом деле имеете в виду?

– Только то, что мужчина, который не может любить, но сам отчаянно нуждается в любви, действительно опасен. И Флойд опасен, думаю, потому, что притворяется тем, кем на самом деле не является. Причем с целью заставить вас любить его.

Лорел содрогается от слов Блю. Они почти точно описывают те чувства, какие Лорел испытала вчера, когда она, Поппи и Флойд стояли у рождественской елки.

– А Поппи? – спрашивает Лорел. – У нее какая аура?

– Аура Поппи похожа на радугу. Поппи настоящая диковинка. Но ей нужно оказаться как можно дальше от Флойда, пока он еще не начал забирать цвета.

– А моя?

Длинная, затянутая пауза.

– Ваша аура так поблекла, что я едва могу различать ее цвета, Лорел.