Лорел не видела Пола со дня похорон Элли. Там они стояли рядом. Пол не привел Бонни и даже не спросил, можно ли.

Да, он хороший человек.

Во всех отношениях.

Он поддерживал ее в тот день – ее ноги подкашивались, когда гроб скрывался из глаз под звуки «Somewhere Only We Know». На поминках, устроенных в доме его матери, он передавал Лорел чашки чая, а затем нашел ее в углу сада и уговорил вернуться в дом, обещая большую порцию Бейлис со льдом – ее самый любимый спиртной напиток. Они остались, когда все разошлись, сидели рядом, перекатывали лед в своих бокалах и смешили друг друга. Чувства Лорел путались, становясь то светлыми и темными одновременно, то золотистыми и серебристыми. Пол ни разу не проверил свой телефон и ни разу не побеспокоился, что опоздает к Бонни. В десять часов вечера Пол и Лорел ушли вместе и нетвердой походкой направились к стоянке микротакси. В машине Лорел позволила Полу крепко обнять ее, прижалась лицом к его груди и ощутила чистый, до боли знакомый запах. Она ощущала мягкость его старой рубашки, купленной на Джермин-Стрит, и едва не повернула к нему лицо и не поцеловала его.

На следующее утро Лорел проснулась с ощущением, будто все в ее мире перевернуто вверх ногами и перепутано, как только возможно. С тех пор она ни разу не говорила с Полом.

Но теперь она чувствует, что вся эта неясность растаяла и можно все начать с чистого листа. Можно еще раз встретиться с Полом. И, вернувшись из квартиры Ханны к себе домой, звонит ему.

– Привет, Лорел, – тепло здоровается он.

Пол все и всегда говорит тепло. Это одна из многих вещей, какие заставляли Лорел ненавидеть его с тех пор, как пропала Элли, – то, как он улыбался полиции, репортерам и любопытным соседям; как общался с близкими знакомыми, согревая их руки в своих, глядя прямо в глаза и справляясь об их здоровье, преуменьшая собственный кошмар; как постоянно пытался заставлять абсолютно всех всегда чувствовать себя лучше. А Лорел тем временем представляла, как будет все сильнее и сильнее сжимать руки вокруг его мягкого горла, пока совсем не задушит.

Но сейчас его интонации соответствуют ее собственному душевному состоянию, и она опять может по достоинству оценить Пола. Прекрасный, прекрасный Пол Мэк. Чудесный человек.

– Как дела? – справляется он.

– Все хорошо, спасибо, – отвечает она. – А у тебя?

– О, ты знаешь.

Да, знает.

– Я тут подумала, – начинает она, – на следующей неделе у нас с Ханной день рождения. Может, нам с тобой устроить что-нибудь? Вместе? Как считаешь?

Ханна пришла в этот мир ровно через две минуты после полуночи в двадцать седьмой день рождения Лорел. И родилось семейное предание, что дочь родилась полной решимости присвоить всеобщее внимание.

– Хочешь сказать, все мы? Ты, я, дети?

– Да. Дети. И супруги. Если захочешь.

– Ух ты! – Он восклицает, как маленький мальчик, получивший велосипед в подарок. – Думаю, прекрасная мысль. В эту среду, да?

– Да. Но я еще не спросила у Ханны. Вдруг она будет занята. Просто я подумала, что после пережитых лет, ну, ты понимаешь, после того, как нашли останки Элли, после прощания с ней… Мы так долго были сломлены. Может, настало время…

– Стать прежними, – перебил он. – Это блестящая идея. Я бы очень этого хотел. Сегодня же скажу Бонни.

– Ну, – медлит Лорел, – подожди, пока я не поговорю с детьми. Это не так-то просто. Ты же знаешь, они сильно заняты. Надо постучать по дереву…

– Да. Обязательно. Спасибо, Лорел.

– Пожалуйста.

– Долгим же был путь.

– Тяжелым.

– Я скучал по тебе.

– Я тоже скучала по тебе. И вот еще что, Пол…

– Да?

Лорел на секунду замирает, проглатывает комок и, глубоко заглянув в себя, пытается восстановить слова, которые до сего момента не собиралась говорить Полу.

– Прости меня. Мне правда очень жаль.

– Бога ради, за что?

– О, знаешь, Пол! Ты не должен притворяться. Я была стервой по отношению к тебе. Ты же знаешь, что так и было.

– Лорел, – вздыхает он, – стервой ты никогда не была.

– Нет, – возражает она, – была, и даже хуже, чем стервой.

– Ты всегда была настоящей матерью, Лорел. Вот и все.

– Другие матери теряют детей, не теряя мужей.

– Ты не потеряла меня, Лорел. Я все еще твой. И всегда буду твоим.

– Ну, это же не совсем верно?

Пол опять вздыхает.

– Если уж на то пошло, – рассуждает Пол, – то я отец твоих детей, твой друг, кто вместе с тобой шел по жизни, кто любит тебя и заботится о тебе. Мне необязательно быть в браке с тобой, чтобы быть таким. Это все гораздо глубже, чем брак. Это навсегда.

Теперь вздыхает Лорел, и неловкая улыбка приподнимает уголки ее губ.

– Спасибо, Пол. Спасибо.

Через мгновение она сбрасывает звонок, но некоторое время телефон остается у нее на коленях. Лорел смотрит прямо перед собой, ощущая умиротворение. Она и не подозревала, что почувствует его снова.

Как только Лорел предлагает отпраздновать дни рождения, в голосе Ханны появляется раздражение, и она резко спрашивает:

– Что это за все мы?

– Я, ты, папа, Джейк, Бонни и Блю.

– О, боже, – стонет Ханна.

Лорел всегда знала, что Ханна не может быстро принять новое.

– Ведь ты сама говорила, – объясняет Лорел, – что пришло время всем нам двигаться дальше. Мы теперь исцеляемся, и это часть процесса.

– Ну, для тебя, возможно, так. Но я хотела сказать, что ты даже не знакома с Бонни. Не будет ли неловко?

– Не будет. Потому что мы с твоим отцом не допустим этого. – Как много времени прошло с тех пор, как она использовала слова мы с твоим отцом? – Все уже взрослые, Ханна. Больше никаких оправданий. Тебе почти двадцать восемь. Я практически пенсионерка. Мы похоронили Элли. У твоего отца есть супруга. Он любит ее. Мне придется примириться с этим и принять ее как часть нашей семьи. То же самое с Джейком и Блю. И, конечно, с тобой…

– Со мной?

– Да. С тобой. И с тем, кто прислал тебе те прекрасные цветы.

Гробовая тишина.

Затем вопрос:

– Какие еще цветы?

– Букет на твоем кухонном столе.

– Нету там никакого букета.

– О, ну тогда воображаемый букет с воображаемыми розовыми розами. Тот самый.

Ханна чмокает.

– Да не букет это. Просто охапка цветов. Я купила их для себя.

Лорел вздыхает и неискренне извиняется.

– О, значит, я ошиблась. Прости.

– Просто перестань выдумывать для меня парня, мама! Нет никакого парня, понятно тебе?

– Да, да, конечно. Извини.

– И мне вообще-то не нравится мысль о большом семейном застолье. Слишком уж все это странно.

– Но ты будешь свободна?

Ханна отвечает не сразу.

– Нет.

– Нет?

– Ну, не в мой день рождения. То есть не в наш. Нет. Но в другой день я смогу.

– Что же тогда ты будешь делать в наш настоящий день рождения?

– Ну, знаешь, просто выпьем после работы. Ничего особенного.

Лорел медленно моргает. Она чувствует, что дочь лжет. Наверное, этот T x пригласил ее в какое-то особенное место. Но Лорел ничего не говорит.

– Как насчет пятницы?

– Прекрасно, – отвечает Ханна. – Замечательно. Но если все окажется ужасной катастрофой, я буду обвинять тебя всю оставшуюся жизнь.

Лорел улыбается.

Будто для нее это новость!

Лорел готовится к встрече с Флойдом в четверг вечером. В этот раз не надо волноваться и суетиться, не надо вариться на медленном огне. Флойд отправил ей эсэмэску через полчаса после ее ухода в среду утром. Это было лучшее свидание в моей жизни. И Поппи ты очень понравилась. Могу ли я снова увидеть тебя? Пожалуйста! Завтра же!

Эта эсэмэска пришла на телефон Лорел, когда поезд вылетел из туннеля на яркий дневной свет. Она спрятала улыбку в глубинах своей души и отправила ответ: Возможно. Разве что… ☺.

Потом Лорел спросила Флойда, не хочет ли он прийти к ней на ужин в ее квартиру. Он ответил, что это будет прекрасно и что он попросит Эс-Джей приехать и остаться на ночь у него дома, чтобы присмотреть за Поппи.

И теперь Лорел ходит по магазинам, делает покупки для ужина, испытывая тревогу и радость от того, что ей предстоит выбирать необходимые продукты. Так долго она покупала только самое необходимое! Ела одну и ту же пищу из одних и тех же ингредиентов, какие покупала в одних и тех же магазинах. Вся ее еда была рассчитана на получение нужных калорий. Триста – завтрак, четыреста – ланч и триста – ужин. Кое-что оставалось на шоколадку или печенье, на какие-нибудь булочки, съеденные на работе, и на два бокала вина вечером. Именно так Лорел всегда смотрела на еду: как на получение калорий.

Она прекратила готовить для Пола и детей в тот самый день, когда исчезла Элли. Постепенно иссякло содержимое холодильника, затем морозилки, а потом в какой-то момент Пол и Ханна отправились в супермаркет Asda, наполнили до краев гигантскую тележку основными продуктами – пастой, рыбными консервами, колбасой, замороженным мясом, – и Пол, безо всякого официального согласования с Лорел, принял на себя готовку. И – Боже, благослови его, – он был ужасным поваром. У него не оказалось ни чувства вкуса, ни понятия о сбалансированном питании. В доме появилась пресная еда, приготовленная с самыми добрыми намерениями. Все ее ели, никто не заболел рахитом и не умер от недоедания. А только это имело значение, думала Лорел.

Теперь же ей надо приготовить еду для мужчины. Того, с кем она занималась сексом. И занялась бы сексом опять. Еду для мужчины, который водил свою дочь в эритрейский ресторан, когда та была малышкой. И Лорел чувствует себя не в своей тарелке.

В руке у Лорел компьютерная распечатка рецепта Джейми Оливера – решила приготовить джамбалайя.

Рис. Разве его сложно готовить?

Перцы, лук, курица, чоризо. Но пугает другое – закуски, аперитивы, пудинги, вино. О них Лорел и понятия не имеет. Никакого. Поэтому загружает тележку странно хрустящими сухариками из питы и чечевицы, затем добавляет несколько пачек подсоленных продуктов Walkers. Потом возвращает на полки тарамасалату, хумус и дзадзики, понимая, что они не гармонируют с американскими блюдами. Но что может гармонировать с американской едой? Чем закусывают в Новом Орлеане перед ужином? Как Лорел может это знать? На всякий случай она берет набор из трех соусов Текс-Мекс, чувствуя себя студенткой, которая могла бы купить такое для домашней вечеринки.

А еще надо взять все необходимое для пудинга. Флойд американец, значит, пусть будет чизкейк, это так по нью-йоркски. Но поскольку Флойд к тому же англофил, она берет еще и липкий ирисовый пудинг. Но что, если Флойд окажется слишком сыт, чтобы есть пудинг? Что, если пудинги он вообще не любит? Она покупает коробку мятного шоколада After Eight, думая, как скажет Флойду что-то вроде: «Не станешь настоящим англичанином, пока не попробуешь этот шоколад». Наконец Лорел платит и со вздохом облегчения загружает покупки в багажник своей машины.

Следующее препятствие, которое надо преодолеть, – ее квартира. Она нормальная, даже прекрасная по сути. Не особо грязная, хотя и не совсем чистая. Для уборки обычно хватает десяти минут беготни с пылесосом и мешком для мусора – и порядок, все выглядит вполне презентабельно. Но отсутствие индивидуальности волнует Лорел. Квартира красива, но бездушна. Ярко освещенная, новая, с низким потолком и маленькими окнами, она совсем невыразительна. Лорел позволила детям забрать из старого дома почти все вещи. Из того, что осталось, многое пожертвовала на благотворительные цели. Себе же оставила абсолютный минимум и теперь сожалеет, что в то время ей казалось, будто она пробудет здесь совсем недолго и бесследно исчезнет.

Разобрав покупки, Лорел принимает душ и самым тщательным образом приводит себя в порядок. Затем приступает к готовке. Чтобы спасти одежду, она готовит в пижаме. Резка, взвешивание, дегустация и перемешивание оказываются гораздо приятнее, чем она ожидала. Она без усилий вспомнила, как раньше готовила разнообразную, вкусную, здоровую еду. Каждый день. Иногда дважды в день. Лорел готовила для своей семьи, чтобы показать домочадцам свою любовь, чтобы сохранить их здоровье и защитить от опасностей. И вдруг Элли исчезает, а много лет спустя находят всего несколько костей. Тело же, которое Лорел берегла и лелеяла почти шестнадцать лет, уже давно растерзано дикими животными, а то, что осталось, разбросано по мокрому лесу. И оказывается, что все те прекрасные блюда, какие готовила Лорел, не смогли уберечь ее дочь.

Вот так, да. Во имя чего же тщательно готовить?

Но сейчас она это знает. Приготовление пищи – забота не только о том, кто ест, но и о поваре тоже.

В семь часов Лорел одевается: черная блузка без рукавов и длинная красная юбка. А поскольку она будет дома и много ходить не придется, то надевает красные туфли на высоченных шпильках.

В семь пятнадцать звонит телефон.

– Катастрофа. Эс-Джей подвела нас. Я могу прийти с Поппи, или мы перенесем свидание. Тебе решать.

Лорел глубоко вздыхает. Ее первоначальная реакция – раздражение. Сильное раздражение. Столько затрачено усилий, не считая сложного удаления волос! И уж не говоря о смене простыней…

Но чувство досады скоро проходит, и она думает – на самом деле, почему бы и нет? Почему бы не провести вечер с Флойдом и его дочерью? Почему бы не воспользоваться возможностью узнать ее немного лучше? Да и постельное белье все равно надо было менять.

Она улыбается и отправляет эсэмэску: Пожалуйста, приходи с Поппи. Это просто замечательно.

Флойд отвечает немедленно.

Фантастика. Спасибо. Но есть одна мелочь. Поппи одержима чужими фотографиями. Если у тебя есть снимки Элли, то лучше убрать их. Я не сказал ей об Элли и думаю, Поппи лучше не знать. Надеюсь, не затруднил тебя. ☺