Эмили нервно листала журнал. Сидя в кресле в вестибюле клиники, она переворачивала страницы, даже не читая, что на них написано. Время от времени она задерживала взгляд на фотографиях какой-нибудь известной топ-модели или неизвестной ей особы, на которых ловкач папарацци выставил на всеобщее обозрение вскочивший на носу прыщ, или целлюлитные складки на бедрах, или помятую физиономию с кругами под глазами. Вообще-то в такого рода репортажах есть много плюсов: они высмеивают то, чему поклоняются дамские глянцевые журналы, и выпячивают то, что тщательно ретушируется фотошопом. И если читатели узнают, что у их кумиров такие же проблемы с кожей или с весом, то от этого никому хуже не станет.

Но в этот день все было не так. Складки на талии у Бритни Спирс или торчащие кости Пэрис Хилтон не занимали внимания Эмили. Она ждала Ральфа, который должен появиться с минуты на минуту. Что случилось? Почему его так долго нет? Неужели что-то где-то не так? И все разладится?

Она уже чуть было не начала грызть от волнения ногти, как услышала звук подъехавшего такси. Из него вышел кутюрье. Шаги его были легкими, но лицо казалось сумрачным. У Эмили замерло сердце.

– Ну, чем все закончилось? – бросилась она к Ральфу, едва за ним закрылась входная стеклянная дверь.

– Все сделано. Все бумаги подписаны, мой комплект – у меня. Но переговоры были очень трудными.

Лицо девушки засияло. Уж она-то знала, что было поставлено на карту.

– Пойдем ко мне, я тебе все расскажу, – предложил Ральф.

Эмили вприпрыжку пустилась за ним следом, довольная и гордая своей ролью этакой фаворитки. Поднявшись на свой этаж, Ральф одернул куртку, посмотрел на свое отражение в зеркале.

– Ты знаешь, что этот недоумок Рабу имел наглость мне заявить? «Вы так похудели. Уж не больны ли вы?» Притом что на последнем дефиле он просто издевался над моей полнотой! За 4 месяца я потерял 16 килограммов, естественно, это отражается на внешности! Я никогда не чувствовал себя так прекрасно, как сейчас, я бегаю так, будто мне тридцать лет, мои мускулы вновь стали выпуклыми, все тело мое изменилось, а этот индюк только и нашелся, что брякнуть какую-то глупость. И как я мог столько лет работать с таким ограниченным и равнодушным типом?

– Не нервничай, ты просто великолепен!

– Спасибо… Во всяком случае, адвокаты Эдуарда Бертоли провернули колоссальную работу. Благодаря им я могу вернуть свою марку. И теперь никто не сможет пользоваться моим именем.

– Тогда ты должен лучиться от счастья, однако по твоему лицу этого не скажешь.

– Потому что я еще не отошел от нападок этого урода. Когда я опять увидел его, у меня создалось впечатление, что все прошедшие годы он просто тайком потешался надо мной. И если мысль, что я больше ни в чем не завишу от этого хитрого удава, радостным колокольчиком звенит во мне, если я на седьмом небе от того, что добился того, чего хотел, то сознание того, что какой-то проходимец столько лет водил меня за нос, повергает меня в дрожь негодования. И потом, сейчас начинается самый важный этап. Мы переходим от проектирования к реализации. И, пережив не единожды это испытание с командой более подготовленной, чем та, что меня окружает сейчас, могу тебе признаться, что опасаюсь, как мы справимся с трудностями, подстерегающими нас. Теперь – либо пан, либо пропал. Вариант первый – я уложу Рабу на обе лопатки. Вариант второй, очень возможный, – мою коллекцию забросают гнилыми яблоками, и я потерплю полное поражение под улюлюканье газетчиков, которых натравит на меня Ральф. Итак, шансы – пятьдесят на пятьдесят. В худшем случае, мне придется покинуть парижский мир моды и перебраться к «макаронникам», под крыло Ладуре, или искать защиты у святой Ангелины, вместе с тобой.

– Перестань. Мы победим, я уверена, – ободрила его Эмили. – Мы победим, потому что заслуживаем этого. И потому что не может вот так просто пропасть отвага, с которой ты взялся за это дело и которая все перевернула здесь, в клинике.

– Ты мне льстишь! Это как раз меня тут «переделали». Меня научили простоте, смирению, жалости. Вы все помогли мне увидеть настоящую жизнь, очнуться от пустоты и ничтожества моего внутреннего мира, не сбиться в мелочные будни, а вернуться к творчеству и работе. Это я – ваш должник навеки.