– Очень удобно, правда, – немножко солгала Сара, пристраивая голову на плечо Люсио, и удовлетворенно вздохнула.

Молодой человек гладил ее волосы и легонько целовал в лоб. Все те несколько дней, что она жила у него, он неизменно был внимателен и не скупился на ласки, лишь бы доставить ей удовольствие. Иногда, чувствуя неудовлетворенность, но отказываясь признаться в этом, она полагала, что он намеренно сохраняет эту дистанцию, как какую-то зону безопасности, вне которой все может произойти, даже самое плохое. Да, все правильно, она ему доверилась не для того, чтобы почувствовать себя готовой пойти еще дальше, но это было уже давно. Как дать ему понять, что давно пора сломать последний барьер, пора осмелиться и шагнуть в пропасть, пора выйти из разряда друзей и принадлежать друг другу безраздельно? Она хотела бы выкрикнуть ему все это, прошептать на ухо или написать в нежных письмах. Но есть такие слова, которые она никогда не смогла бы ни написать, ни произнести, ни даже подобрать. А еще ее удерживал страх обмануться или показаться ему смешной, нахальной, отталкивающей. «Как ему сказать, какой улыбкой дать ему понять…» – крутились в голове слова песни.

Она приподняла голову и смущенно потерла нос:

– Снял бы ты рубашку, а то она кусается, в носу щекотно.

Люсио хитро посмотрел на девушку:

– Только под ней у меня ничего нет, это не страшно?

– А тебе не холодно? – ушла от прямого ответа Сара.

Расценив этот полуответ как приглашение, молодой человек стянул с себя рубашку, бросил ее на кресло и снова лег.

– Не холодно, если ты покрепче прижмешься ко мне.

Обняв ее обеими руками, Люсио осторожно поцеловал Сару в щеку. Она же, расхрабрившись, пошла в атаку на последнее препятствие: сначала робко, потом смелее гладила его торс, понемножку спускаясь к животу, пока ее пальцы не наткнулись на пояс джинсов, которые Люсио не осмелился снять.

– Знаешь, дорогая, если ты будешь продолжать в том же духе, я больше ни за что не отвечаю.

Нажатие ее ладони не ослабело. Сара потянулась приоткрытыми губами к Люсио, он не мог устоять и, прильнув своими губами к ее, обхватив их, осторожно стал нащупывать кончиком языка ее язычок. Сара буквально сомлела от нежности его поцелуя. Затем она почувствовала, как его пальцы заскользили по ее спине. От их прикосновения по ее телу пробежала сладкая дрожь. Голова закружилась.

И как раз тогда, когда она уже почти забылась, ее сердце пронзил страх. Если они на этом не остановятся, если Люсио и дальше будет раскрывать ее тело, то он найдет одни кости. Да кожу, которая от ее голодания стала шершавой, дряблой и тусклой. Он увидит отвратительное тело, лишенное всяких признаков женственности. А этого она совсем не хочет. Теперь ее охватила нервная дрожь, к которой примешались ужас, паника, отвращение к себе и ненависть к своему физическому облику. Слишком рано, слишком быстро… или слишком поздно. И напрасно она так ждала этого мига всепоглощающей страсти, этих минут нежности. Этих мгновений, длящихся вечность, когда чистая любовь торжествует от того, что наконец кто-то нашел кого-то. Нет, ее удел – всегда только боль.

Люсио почувствовал, как она напряглась, и забеспокоился:

– Ты хочешь, чтобы я остановился?

Девушка была в смятении, разрываясь между своими страхами, такими знакомыми, и неожиданными желаниями, такими новыми.

– Нет, только выключи свет. Я не хочу, чтобы ты видел меня голой, – прошептала она, радуясь тому, что желание оказалось сильнее страха.