Глава 36
– Савва Вересов зажиточным помещиком был: две деревни, больше ста душ людских ему принадлежало. Была у него дочка единственная ненаглядная, девица на выданье Елена. Все жениха ей Савва хорошего искал, да подыскать никак не мог, все ему казались недостойными любимой дочери. И проглядел, как Елена сама себе любимого нашла – Степана, сына лесника, знахаря Еремея. Как прознал Савва, с кем дочка спуталась, в такую ярость впал, что на конюшне собственноручно парня плетьми порол, чуть до смерти не забил. Дочку свою Савва вскоре замуж выдал да отправил к мужу, от дома родного подальше.
Переведя дух, Никанор помолчал, поглядел на оконные жалюзи и продолжил:
– Не жилец был бы Степан, кабы не знахарь-отец. Он его и выходил. Затаил Еремей злобу на помещика. Не только наукой знахарства владел лесник, еще и колдуном был сильным, да скрывал свои умения от греха подальше. И года не прошло, как отомстил он Савве за сына – навел проклятье, и стал помещик по ночам полнолунным в оборотня обращаться да по лесам метаться в тоске неутолимой. А после и вовсе сгинул неизвестно куда. Супруга его от горя высохла вся да вроде как умом тронулась. Поместье разорилось, выкупил его кто-то за гроши, а помещица при церкви деревенской доживала. А вот Елена мирную жизнь прожила, трое детей у нее было. Да только пошло проклятье дальше. Нет-нет да обнаруживалось в потомках Саввы по мужской линии. Вот и во мне проявилось. Побольше остальных мне повезло: могу я этим управлять и обращаюсь по желанию да рассудок свой, человеческий в зверином обличье сохраняю. А когда в человечьем виде, то обоняние, чутье звериное, не пропадает, остается. Дочка с зятем не знают про все это. Чудаковатым меня считают, да, но про способность – ни сном, ни духом. А вот Аринка в курсе. Оба мы оказались чудными, что уж тут друг от дружки таиться. Вот такие, в общем-то, дела.
– М-да, дела, – эхом повторил Феликс. Немного поразмыслив, он спросил: – Когда превращаешься, голод, ярость звериная захлестывают?
– Не-е-ет! – махнул рукой Никанор. – Какая ярость в мои-то годы! По молодости бывало чудил, не без этого, а сейчас-то куда яриться. Со своим умом да характером остаюсь в шкуре, спокойный я, добрый, можно сказать, если меня не разозлить, конечно.
– А что может тебя спровоцировать?
Старик подумал, пожевал сухими губами и пожал плечами:
– Да что угодно!
– Понятно. Сама доброта.
– Да нет же, говорю, я не злой, ум-разум не теряю…
Слушая его, Феликс смотрел поверх седых кудрей куда-то в стену. Казалось, еще немного, и на идеально гладком беломраморном лбу проступят морщины напряженного размышления. Оборотень в коллективе агентства мог существенно усложнить и без того непростую ситуацию…
– И для своих я не опасен! – Никанор глядел на застывшее лицо Феликса так, словно мысли его силился прочитать. – Ты ведь для своих тоже не опасен? Или опасен?
Очнувшись, Феликс опустил взгляд. Никакой хитрецы с лукавством в глазах Никанора больше не просматривалось, лишь пристальный, изучающий интерес.
– Ладно, – сказал Феликс, – посмотрим, что можно извлечь из твоей способности полезного для общего дела. Но впредь прошу не устраивать никаких фокусов в присутствии посторонних людей, тем более полицейских. Никто не должен знать, даже догадываться о наших возможностях – все сверхчеловеческое только внутри коллектива.
– Да это все понятно, – с готовностью закивал старик. – Уж прости мне эту чашку кофия, ну… не удержался.
Они вышли из кабинета, и Феликс отдал последние ценные указания: завезти необходимую офисную технику, напечатать визитки, изготовить и повесить над входом в особняк вывеску: «Агентство „ЭФ“».
– Вроде все, – подытожил он. – И в понедельник с девяти утра открываемся. Вопросы, советы, пожелания?
Вопросов ни у кого не нашлось, кроме Валентина:
– А отмечать-то когда будем?
– Это точно необходимо? – В голосе Феликса прозвучало недовольство.
– А как же! Если нарушить традицию…
– Я вот что предлагаю, – вмешался Гера, – возьмем пару бутылок шампанского и в понедельник, по завершении первого трудового дня, выпьем по стаканчику. Можно еще побрызгать шампанским стены офиса, чтобы уж традиция так традиция.
– Годится, – Феликс коротко кивнул и хлопнул в ладони. – Итак, можем расходиться, если что-то понадобится – звоните в любое время суток.
Все вместе они вышли на улицу. Гера закрыл входную дверь, затем запер ворота.
– Ты сейчас куда? – Феликс проводил взглядом удаляющуюся в сторону метро четверку новоиспеченных детективов.
– Я сейчас – везде, – ответил молодой человек, убирая ключи в карман пиджака. – Офисная техника, вывеска, визитки. К понедельнику ведь все должно стоять и висеть на своих местах, верно?
– Верно, – Феликс с улыбкой протянул руку. – Удачи.
– И тебе, – улыбнувшись в ответ, Герман пожал твердую холодную ладонь.
Добравшись домой, Феликс не успел войти в квартиру, как заявились ворон с Доном Вито.
– Под дверью вы меня, что ли, караулите? – Зайдя в гардеробную, мужчина начал переодеваться.
– Не без этого! – каркнул Паблито. – Как дела? Рассказывай!
– Дайте хоть передохнуть немного.
– А ты рассказывай и передыхай!
Понимая, что они все равно не отстанут, Феликс в общих чертах поведал историю Никанора, добавив, что пятый член коллектива, которого он безуспешно искал, все это время был рядом. Не допускала компания «Гнозис» никакой ошибки, все верно – их пятеро, он сам шестой.
– Оборотень? – ахнул Дон Вито. – Тот милейший седовласый старикан – оборотень?!
– Для меня это тоже оказалось сюрпризом.
Переступив через сидящих на пороге гардеробной птицу с крысой, Феликс пошел в гостиную, решив наконец вернуть предметы обстановки на места.
– А оборотни, они вообще как – лучше вампиров или хуже? – заторопился следом ворон.
– Паблито, знал бы ты, как я устал за сегодняшний день от дурацких вопросов.
Остановившись посреди комнаты, Феликс огляделся, решая с чего начать.
– Может, я не так выразился, но ты же все равно понял, что имелось в виду!
– Да понял я, понял. Все по-своему хороши, что оборотни, что вампиры, лучше только личи.
– Кто? – не понял Паблито.
– Могу объяснить! – с готовностью пропищал Дон Вито. – Когда я жил при библиотеке, об этом тоже доводилось читать!
– Какой ты молодец, объясняй, – и Феликс пошел в спальню, где хранились убранные из гостиной вещи.
Усевшись напротив ворона, крыс покопался в воспоминаниях и произнес:
– Личами называют оживших мертвых колдунов. Если человека можно сделать вампиром против его воли, то личем становятся исключительно по собственному желанию. Чтобы стать бессмертным, колдун проходит ритуал «Вечной ночи», приносит жертву и умирает, чтобы возродиться. Душа его не остается в теле, она заключается в специальный сосуд и живет отдельно от мертвого тела. На вид личи довольно неприятные. Представь себе полуразложившийся труп или скелет…
– Хватит, я понял! – Паблито брезгливо встряхнулся. – Такое нам точно ни к чему!
В гостиную вернулся Феликс, он нес скрученный ковер. Завидев мужчину, крыс осторожно поинтересовался:
– Как думаешь, это не слишком… не слишком… сложно, когда в одном небольшом коллективе сразу и оборотень, и вампир?
– Есть иные кандидатуры? Или другие варианты? Как-нибудь сработаемся. Хотя и думать не хочется, какая увлекательная жизнь начнется у меня с понедельника.
Бросив ковер на пол, Феликс расстелил, расправил его и пошел обратно в спальню. Вскоре он вернулся с двумя напольными вазами.
– А как остальные отнеслись к такой новости? – спросил Паблито. – Или все, кроме тебя, были в курсе, что дедуся непростой?
– Нет, и рассказывать пока не стали. Потом будет удобный момент, посвятим в курс дела.
– Интересно, как он должен выглядеть, этот «удобный момент»? – пробормотал крыс.
Расставив вазы по местам, Феликс снова вышел из комнаты.
– Да уж, – покачал клювом ворон, – агентство получается всем на зависть, всем на удивленье. Представляю…
Но тут опять вернулся Феликс, и ворон благоразумно замолчал.
Закончив приводить гостиную в порядок, мужчина огляделся, подмечая всякую мельчайшую деталь, и остался доволен результатом: все предметы, детали интерьера находились на своих местах.
– Когда к Даане зайдешь? – прозвучал крысиный голос из-под расшитой скатерти.
И Феликс вдруг вскипел.
– Вито! – рявкнул он, ударяя кулаком по крышке стола. – Ты чего добиваешься, а?! Скажи прямо, объясни четко! Если я где-то должен, чем-то обязан, так скажите! Не в моих привычках накапливать долги!
– Да нет же! – пропищал Дон Вито, не показываясь из-под скатерти. – Просто я подумал, что необходим хотя бы визит вежливости к женщине, которая смогла тебе помочь…
– Когда опять начнешь думать своим маленьким крысиным мозгом о делах больших двуногих существ, укуси сам себя за хвост – должно помочь! Теперь убирайтесь отсюда оба, хочу наконец отдохнуть! Отдохнуть молча, в тишине!
– Меня-то за что? – обиделся Паблито. – Пускай Вито выкатывается, а я останусь.
– Оба я сказал!
Ворон нехотя поплелся к балконной двери, крыс выскочил из-под стола и стремглав бросился в прихожую.
Оставшись в одиночестве, Феликс походил по комнате, отдышался, размышляя о том, что и с этими совершенно для него нехарактерными резкими приступами гнева тоже надо что-то делать. Подумал, что надо завтра же спросить Петра и Павла, когда его организм придет хоть в относительный баланс с самим собой и окружающей средой. И придет ли хоть когда-нибудь вообще.
