Глава 8
Вверх-вни-из… вверх-вни-из…
Ветер раздувал упругие паруса. За штурвалом стоят охранники купца, по очереди. Слава богу – все моряки, и все соображают в управлении кораблем. Иначе бы просто беда.
Ночь. На корме и на носу горят фонари, и отблеск пробирается в окошко каюты Олега. Бывшей каюты лекаря. Землянин заперся на ключ и спокойно спал в кровати, усталый, будто пробежал марафон. Его снова отмыли, отвели в каюту, вручили ключ, Олег заперся, сбросил с себя одежду и плюхнулся на застеленную чистым бельем кровать. Сейчас он не хотел ничего – ни есть, ни пить, ни разговаривать. Спать! Только спать!
Глубокая ночь. Наверное – скоро утро. Но не так скоро, чтобы небо начало светлеть. Такое время на Земле называли Час Быка. Самое глухое время, когда в мир вылетает всякая нечисть…
Олег проснулся внезапно. Странное ощущение – будто в каюте кто-то есть. Он знал – никого тут быть не может!
Не успел ничего сделать. Кто-то скользнул в постель, и гладкие, холодные руки обняли его торс.
– Кто?! – вскинулся Олег и одним движением зажег над собой магический шарик-светильник. И едва не ахнул. Только не она! И вообще, как она сюда попала?!
– Вы где взяли ключ?! – спросил, досадуя, что на двери каюты лекаря почему-то нет засова. Везде есть – а тут нет! Впрочем, может, не везде? Может, только в каютах хозяев есть засов, а остальные вот так, с ключами? Спросил и тут же понял, откуда взялся ключ.
– Есть второй ключ, так?
– Есть… – ответила женщина, поглаживая его живот. Грудь ее слегка уменьшилась после лечения, но торчала вперед, как у молоденькой. Как у дочери! Кстати, и правда – она что, помолодела? А ведь Марго что-то говорила на этот счет. Мол, мама стала вроде как моложе. И как это понимать? Тоже – побочный эффект?
Вообще-то все может быть. Он ведь влил в больную столько магической силы, что тут хочешь не хочешь – выздоровеешь! А ведь что такое омоложение? Это освобождение организма от накопленных за его жизнь «ошибок», в конце концов приводящих организм к смерти. По крайней мере, так трактуют старение современные ученые. И Олег с ними был совершенно согласен. Теперь – согласен.
– Зачем вы пришли?
– Глупый вопрос! Я пришла – чтобы – ты – меня – трахнул!
Вот так да. С расстановкой, чуть не по слогам. И без всяких там прелюдий! Впрочем, нет – прелюдиям она как раз уделяет много внимания… оказалось.
– Это неправильно! – Олег с оторопью смотрел на макушку женщины, голова которой совершала поступательные движения, как корабль на волнах. Только гораздо, гораздо быстрее. – Вы не должны этого делать!
– Я сама решаю, что мне делать, а что нет! – облизнулась и продолжила уверенно и даже слегка грубо. Хотя и очень приятно.
– А как же муж?! А если он узнает?!
– У нас с ним доверительные отношения. Я ему позволяю некоторые шалости, он мне – тоже. Помолчи, не отвлекайся!
Замолчал, погасил светильник. Если уж быть неблагодарным скотом, так хоть не засветиться перед кем-нибудь глазастым! А хороша, чертовка! Сейчас она выглядит лет на двадцать, не больше! Худенькая такая, фигуристая, попка объемистая, и это при такой тонкой талии! Статуэтка, да и только!
А плоть уже восстала, да так, что вылетели все мысли о неприличности момента, об этике лекаря, о том, что нельзя злоупотреблять доверием хозяев – не осталось ничего, кроме гладкой кожи, кроме упругих бедер, крепкой груди, горячих губ и сильного языка!
Очень деловитая дама, да. Тут же оседлала его и заскакала, как на жеребце. Хорошо хоть не вопила на весь корабль – такие активные в сексе женщины обычно очень горячи и не сдерживаются во время соития. Эта тихонько постанывала, сопела и шумно дышала – вот и все. Может, сдерживалась, а может, это было ее природной особенностью.
У Олега были связи с женщинами, девушками – до встречи с той, чье имя он помнить не хотел. Первый секс с однокурсницей на новогодней вечеринке – глупый, суетный и даже смешной секс. Она была пьяна, он был пьян, и закончилось это все совершенно отвратительно. В конце этого торжественного акта девушка утробным голосом заявила, что у нее «вертолет» и что сейчас ей будет плохо. И облевала плечо своего кавалера. Олег тогда даже не кончил. Противно стало.
Самое смешное, что девица была девственницей – как и он. И хотя именно девица и увлекла его в комнатушку для совершения злосчастного акта, она потом ему и выговорила – мол, напоил, соблазнил, и вообще он – мерзкий негодяй! Олег до сих пор не понимал, в чем тогда была его мерзкая негодяйность. Его соблазнили – он же еще и негодяй! Да еще и облевали! Нажираться не надо было!
Потом была Галка со второго курса – опытная, умелая, но слишком любящая подарки и рестораны. Олег, хоть и симпатичный парень, и даже красавец – ей точно не подходил. В конце концов она бортанула Олега и успокоилась в объятиях Рафика, парня низкорослого, волосатого, как обезьяна, и толстого, как его бумажник.
Были и еще девушки, по одной, и даже по двое – так-то Олег был довольно популярен у женского пола – высокий, белокурый, красивый – «похож на скандинава» – как сказала одна его пассия. Даже негритянка была – ради интереса переспал с одной, очень симпатичной, курчавой, черной, как вакса, девушкой. Только вот негритянка ему решительно не понравилась – от нее так пахло чем-то таким… мускусным, диким, что отвлекало от секса. Да и неумелой была, будто только что вылезла из своей глиняной хижины. Все-таки искусство секса – это продукт развитой цивилизации, и с европейцами африканцы ну никак не сравнятся.
А вот кого у него ни разу не было – так это замужних женщин. Хотя, честно сказать, они пытались его соблазнить. Был у него некий психологический барьер – «вот не буду заниматься сексом с замужней, и все тут!».
И не в мести обманутых мужей было дело. Во-первых, Олег никогда не был трусом. Драться не любил, но трусом не был.
Во-вторых, у него были и такие случаи, когда сами мужья предлагали ему переспать с их женами. Оказалось – таких любителей экстрима в природе существует более чем достаточно. У них своя психология, под «легальную измену» подведена некая база – мол, он настолько любит жену, что хочет доставить ей как можно больше удовольствия. И таким вот способом – пригласив к ней красивого молодого «жеребца».
Но только вот Олег не хотел быть «красивым жеребцом». Не привлекала его роль ходячего фаллоимитатора. И уж точно не возбуждал взгляд мужчины, которому принадлежит эта женщина. От одной этой мысли сразу все слабеет и опадает!
Кстати, может, потому он и не связывался с замужними, что первой потенциальной замужней любовницей должна была стать именно такая женщина – молодая жена одного из преподавателей, который пригласил студента к себе на чай. Где прямым текстом и заявил, что оценка студента зависит от того, как хорошо он ублажит его жену – слегка вульгарную красотку, чуть располневшую со времени своей свадьбы.
Потом этот дедок попортил Олегу нервы, стараясь занижать оценку при каждом удобном случае. Вот потому, видимо, у Олега и сложился стереотип, заставляющий шарахаться от замужних дам как от огня. Формула: «замужняя любовница» = «неприятности».
В принципе и сейчас – эта замужняя женщина была связана с возможными неприятностями, но тут Олег уже ничего не мог с собой поделать.
А фактически его желания никто и не спрашивал. Забралась в постель, возбудила и трахнула. «Нравится, не нравится – спи, моя красавица!»
Наверное, это глупо, но Олегу было даже немного смешно – в кои-то веки не он домогается женщины, а она его! Быть объектом харрасмента – это что-то новое в его жизни. И смешное!
Когда они занялись «делом» во второй раз, Олег уже не сдерживался – хватит быть объектом, мужчина он или не мужчина?! Поставил свою неожиданную любовницу на колени, схватил за бедра и показал, на что способно его тренированное тело! И похоже, что дама осталась довольна, не скоро затихнув в его крепких объятиях.
Олег и сам вымотался. Секс – это сродни занятию в спортзале. Пот льется, мышцы натягиваются, как струны, чем это не спорт? Только от спорта одна боль и усталость, а здесь – наслаждение. Ну и усталость – тоже.
Уснули, прижавшись друг к другу. Она повернулась к нему спиной, касаясь ягодицами живота, схватила руку любовника и стиснула между бедер, утопив в горячей влажности. Он – уткнулся носом в ее затылок, утонув в растрепанных волосах, и уснул с последней мыслью, мелькнувшей в его голове: «Я даже не знаю, как ее зовут!»
Он не слышал скрипа открывающейся двери каюты, не слышал шороха ткани, и только когда любовница завизжала, будто ее ткнули в зад острым шилом, вскочил и тут же зажег магический фонарь – аж с кулак размером! Этот фонарь будто прожектором осветил все вокруг. И постель – в частности.
Перед ним сидели две женщины. Можно сказать – девушки. Похожие друг на друга как две капли воды! И только присмотревшись, можно было понять, что они все-таки отличаются. У одной груди были поменьше и торчали вперед более твердо, да и волосы – одна подстрижена покороче, у другой волосы до самой попы. А так – ну близняшки, да и все тут!
– Ты что тут делаешь?! – холодным, командирским голосом спросила одна, уперев кулаки в бока.
– А ты?! – Вторая повторила ее жест, и выглядело это комично.
– Я тебя спрашиваю – чего ты залезла в постель к мужчине, ты, девушка!
– Во-первых, я уже далеко не девушка, если ты не забыла, мамочка! А во-вторых, я-то понятно, зачем тут, а вот ты, замужняя женщина – ты тут зачем? Не пояснишь?!
– Кто ты такая, чтобы я тебе поясняла?! Какое твое дело, что я тут делаю?! Я, может, к моему лекарю пришла! Лечиться!
– И я – лечиться! – Марго сделала такую же каменную физиономию, как у матери, и Олег не выдержал и захохотал:
– Ах-ха-ха! Видели бы вы себя со стороны! Ой, я не могу! Вот что… сестренки… шли бы вы отсюда! И разбирались бы у себя – кто и зачем сюда пришел!
– Я никуда не пойду! – отрезала старшая. – Я еще не получила лечения!
– А по-моему, ты уже все получила! – Марго, прищурившись, окинула мать взглядом, задержавшись на животе. – Аж вспотела! Мокрая вся! Теперь я останусь, и лекарь меня полечит! У меня, может, живот заболел! И голова!
– И для того ты сняла рубаху и трусы! – кивнула мать. – Иди-ка отсюда, моя дорогая! Иначе я скажу отцу, чтобы он тебя выпорол! Как дерзкую, неумную девчонку!
– А я ему расскажу, где застала тебя! И в каком виде! И тогда…
– Тихо! – прикрикнул Олег, которому послышалось какое-то шевеление на палубе – вроде топало множество ног. Он соскочил с кровати, перешагнув через сидящих друг перед другом голых соперниц, и бросился к двери, собираясь ее распахнуть. Но не успел. Дверь распахнулась так, будто в нее ударил здоровенный таран, и в каюту буквально ввалились несколько мужчин, практически обнаженных, в одних лишь грязных тряпках вокруг бедер, но с оружием в руках – мечи, кинжалы, тесаки. И держали они эти железки вполне себе уверенно, явно зная, как с ними обращаться.
На то, чтобы выбросить из себя заклинание, нужно полторы-две секунды. А лучше – три. Потому что Силу нужно собрать, выстроить из нее решетку-каркас и набросить эту решетку (или лучше назвать ее сетью) туда, куда тебе, волшебнику, хочется. А если на тебя бежит толпа с железками в руках? Или даже не бежит, а летит! Тогда что делать? Пока наколдуешь – тебе уже и башку свернут!
Впрочем, случилось даже проще. И банальней. Пришлось идти врукопашную.
Кстати – вот почему боевых магов все-таки обучают боевым искусствам и на очень, надо сказать, приличном уровне. Вот наскочили на тебя супостаты, когда уже закончилась магическая энергия – и что тогда? Или вдруг из-за угла выскочила толпа врагов? Конец боевому магу? А на его обучение, между прочим, затрачено много денег! И нужен он на поле боя как воздух! Частенько от ударов боевых магов и зависит удача в сражении! Так что, «маг – сумей защитить себя сам». Или, если говорить по-русски: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих!»
Первого набежавшего на него здоровяка Олег встретил жестким «маваши» в солнечное сплетение. А может, и не маваши – но чем-то похожим. Да и какая разница, как это все называлось, ведь главным было то, что нападавший, который летел на Олега, как подмосковная электричка, только что не свистел, с ходу нарвавшись на тяжелый удар, сложился пополам и рухнул на пол. В руке он держал короткий абордажный меч, который мгновенно оказался в руке Олега – прежде чем бывший его хозяин нанес полу каюты тяжелый удар черепной коробкой.
Других агрессоров, что бежали следом, Олег срубил за считаные секунды – тот, что слева, споткнулся о бездыханное тело первого и упал прямо под ноги лекарю, чем тот и воспользовался, рубанув по черепу. Тот, что справа, с ходу перескочил через первого, изображая из себя Зорро, и попытался с молодецким покриком разрубить Олега от макушки до пят, как, по легенде, любил делать эпический герой Евпатий Коловрат. Ну и оказался на клинке «жертвы», которая почему-то не пожелала быть разрубленной. Меч Олега вошел ему чуть выше пупка и достал до самого сердца.
Вообще-то ни ловкость, ни сила в тесной каюте особого значения не имели. Если бы во главе нападавших стоял знающий командир, Олега просто бы задавили массой. И тогда бы ему конец. Но… каждый нападавший был сам за себя.
В каюту ворвались шесть человек. Трое побежали на Олега, чтобы покончить с ним как можно скорее и присоединиться к тем счастливчикам, что сейчас раскладывали на коврах двух голых девок, визжавших при этом так, что не могли не привлечь внимания оголодавших без баб мужиков. Это-то Олега и спасло. Теперь он получил возможность перебить негодяев по одному.
Когда очередной супостат пал, выпустив из брюха ворох сизых кишок, Олег тут же напал на другую троицу, участники которой деловито растягивали на полу несчастных женщин. Двое держали яростно сопротивлявшуюся старшую, которая рычала и ругалась такой грязной бранью, что уже одно это должно было убить насильников на месте. Третий боролся с Марго, не уступавшей матери в ярости и силе своих аккуратных, очень стройных рук и ног. Марго громко визжала, а когда замолкала, то плевалась и почему-то обещала отрезать гадам яйца.
Олег даже подивился глупости нападающих – ну как можно было так облажаться и не посмотреть, что трое бойцов уже лежат на полу? Неужели обладание этими двумя бабами настолько важно для них, что можно пожертвовать ради этого своей жизнью?
Впрочем, у всех свои причуды и свои нравственные ориентиры. Поэтому Олег не стал долго думать на эту тему, а одним ударом перерубил шею насильника, лежавшего на Марго – тот как раз приноравливался, как бы это половчее засунуть в нее свой отросток, а посему надо было как следует поторопиться – зря, что ли, девственность восстанавливал? Чтобы ее тут же порвал какой-то там подлец?!
Успел тот произвести свое грязное деяние или не успел – Олег определить не смог. Может, и успел – когда обезглавленное тело рухнуло между разведенных ног Марго, та вскрикнула, но крик ее тут же сменился хрипом и бульканьем – кровь из перерубленной шеи врага хлынула ей в глотку, залила нос, глаза, и несколько секунд Марго продолжала хрипеть, булькать и отплевываться, таращась в пространство так, будто пыталась рассмотреть посланцев Создателя, прибывших за душами убиенных в схватке. Параллельно она пыталась сбросить с себя труп. Мужик попался огромный, эдакий бычара с мышцами молотобойца, и потому она долго не могла с ним ничего поделать и только сучила поднятыми к потолку ногами, извиваясь, будто в судорогах оргазма под страстным безголовым любовником.
Картинка соития Марго с безголовым трупом отпечаталась в мозгу Олега на уровне эпической картины «Испытание силы Яна Усмаря», но лекарю сейчас было не до Марго и не до трупов. Живых надо искоренить. Пока они не опомнились.
Один из них уже успел как следует присунуть женщине, имя которой Олег так узнать и не успел, второй же пускал слюни рядом, облизывая ее крепенькие груди, помолодевшие в процессе лечения.
Вначале пал счастливец, которому довелось умереть на красивой женщине (не худшая смерть в мире!). Он залил кровью второго, обернувшегося на шум позади себя, и тот тут же пал, как и его напарник.
Второй насильник упал женщине на грудь, и она не то что не могла его отпихнуть – даже дышала с трудом и только натужно стонала и ругалась.
Олег стащил труп с ее груди, с некоторым трудом отбросил здоровилу, валявшегося между ее ног (и убедился при этом, что тот в самом деле умер достаточно сладко), а потом свалил тело с Марго, чуть не задохнувшейся под тяжестью насильника. Тут он уже не заметил – произошло ли «событие», но это его не интересовало. Не до того! Нужно было понять – откуда взялись эти ребята и что делать дальше. Но вначале – запереть дверь, которую какая-то глупая скотина оставила открытой! И первым вопросом Олега было:
– Кто это?! Откуда взялись эти скоты?!
– Гребцы! – прохрипела Марго и, откашлявшись, добавила: – Какого демона вы дверь не заперли, если собрались заниматься постельными утехами?!
– Какого демона ты дверь не заперла? – Олег уставился на женщину, со страдальческой миной потиравшую грудь.
– Ну забыла! Вы что, ничего никогда не забывали, умники! А сама-то чего не заперла?!
– Я думала – это он нарочно оставил открытой! Меня ждет! – пискнула Марго, с трудом вставая на колени. – Откуда я знала, что это мамочка пришла сюда покувыркаться с моим возлюбленным, да не заперла за собой дверь?!
– Твой возлюбленный?! – охнула женщина. – Да у тебя еще не выросло, чем его можно возлюбить! Возлюбленный! Гляди-ка на нее! От горшка не видать, а туда же, возлюбленный! Я вот отцу скажу…
Обе замолчали и одним прыжком вскочили на ноги:
– Отец! Что с отцом?! Что делать будем?!
– Стойте здесь!
Олег шагнул к двери, выглянул. Ночь уже отступала, и можно было разглядеть, что делается на палубе – неверный свет раннего утра превратил темную мглу в серый рассвет. Видно было, как по палубе перемещаются группы людей по три-четыре человека, все вооруженные и все в драных набедренных повязках – как и те, что ворвались в каюту Олега. Их было человек пятнадцать, и что они искали на палубе – непонятно. Может, отлавливали последних защитников корабля? Олег, в общем-то, понял, что сейчас случилось. Скорее всего, кто-то из рабов, которые находились на судне без цепи и конвоя, решил, что нечего ждать милостей от природы, и его задача взять эти самые милости своими руками. И взял. Напали на охранника, который надзирал за рабами-гребцами, освободили рабов, и те вышли из подполья (в буквальном смысле слова), занявшись планомерным истреблением и насилием на отдельно взятом купеческом корабле. Нормальное дело, чего уж там. На их месте Олег сделал бы то же самое. Нет, не занялся бы ловлей и трахом всех попавшихся под руку женщин – совсем нет. Он бы освободился, захватил корабль и поплыл туда, куда ему нужно – и, между прочим, с хорошей добычей! Что там, в трюмах, Олег так у купца и не спросил. Как и не спросил – какого черта тот попер с собой в рейс всю свою семью. Идиотом надо быть, чтобы идти на такой риск!
А впрочем – какой риск? Две мощные тяжеловооруженные военные галеры в охране, несколько сотен опытных охранников – какой тут риск? Прогулка по морю в компании своей семьи – что может быть лучше?
Скорее всего, так бы все и было, если бы на дороге им не попался некий боевой маг, посчитавший свою жизнь ценнее жизни других людей. Честно сказать, когда Олег начинал об этом думать – у него даже сердце щемило. Вот же гадость какая получилась! Со всех сторон гадость! А он – настоящий гад. Как ни крути.
Ладно. Самобичевание оставим на потом, сейчас нужно выжить и вытащить этих двух девчонок. Почему двух? М-да… почему – двух? А две другие?
А двум другим, похоже, сейчас приходится очень плохо. Потому что стук топоров сменился истошными криками и визгом. А еще – ревом, будто ревет медведь! Папа рядом. Папа в обиду не даст!
Но надо бы и помочь… только как? Если сейчас выбежать наружу и броситься на помощь купцу – оставишь без прикрытия эту вот парочку. А кроме того, чем бить негодяев? Если только парализующим заклинанием. А вдруг у них луки есть? Впрочем, не вдруг, а точно есть! Пару-тройку луков видел у людей на палубе, когда выглядывал. Сделают подушку для иголок из бравого мага.
Как-то похитрее нужно. И не хотелось бы их убивать. Кто приведет корабль в порт? Если перебить всех гребцов – это будет не корабль, а деревяшка в море! Выбросит на берег при первом же ветре.
Впрочем, можно до берега и не добраться. Раздолбает о прибрежные рифы, а там и акулы тут как тут. Акул хватает, не меньше, чем на Земле в южных морях. А может, и больше.
Память услужливо выдала картинку акулоподобной твари с такими здоровыми зубами, что аж мороз по коже прошел!
Впрочем, и зубастые твари поменьше тоже не вдохновляли… у пираний зубки ма-а-аленькие! А что толку?
Решение пришло как-то сразу, после того как глянул на двух перемазанных в крови голых девиц, которые, всхлипывая, пытались оттереть с себя уже густеющую кровь врагов. Они выглядели в своем «наряде» так соблазнительно, что даже вид обезглавленных трупов не смог охладить похоть. Девушки были прекрасны! И, черт подери, правда выглядели как близнецы! Каким образом Олег сумел добиться такого «отката» у старшей – он не знал и думать сейчас об этом мог только отстраненно, как о чем-то совершенно несущественном.
Олег быстро разъяснил обеим красоткам свое гениальное решение проблемы, тут же закономерно встретил полное отрицание, протест, возмущение и в конце концов – тоскливое и обреченное согласие. А что еще делать-то? Не нравится – выходите навстречу толпе возбужденных оголодавших мужиков и сдавайтесь им на милость, живите в качестве палубных шлюх! Недолго, но очень ярко! И главное – насыщенной половой жизнью! Или придумайте что-то иное, попроще и поинтеллигентнее!
Первой пошла старшая. Она как-то сразу успокоилась, подобралась и выглядела сейчас не как голая жена хозяина галеры, которую недавно попытались изнасиловать уже во второй раз. Она вышагивала, как гламурная красотка на земном нудистском пляже где-нибудь в далекой забугорной стране, и дала бы сто очков форы многим земным красоткам. Совершенно не все женщины, сняв с себя всю одежду, выглядят привлекательно. Большинство лучше бы одежду и не снимали! Уж не говоря о тех, кому надо прописать носить только никаб – одежду, закрывающую с ног до макушки.
Женщина, или, скорее, девушка (у Олега теперь язык не поворачивался назвать ее женщиной), вышла из каюты, повиливая бедрами (то ли нарочито, то ли это для нее в порядке вещей), и не было ее примерно минуты три. Когда же она снова появилась в дверном проеме и захлопнула дверь – тяжело дышала, как от долгого бега. И только она успела скрыться за спиной Олега, появились преследователи. Дверь с грохотом распахнулась, и в каюту ввалилась толпа – человек десять потных, вонючих мужиков. Чтобы мгновенно полечь под ударом молний боевого мага.
– В сторону! Тащите их в сторону! – скомандовал Олег. – Часа два будут лежать, ничего с ними не сделается! Оттаскивайте от порога! Чтобы не видно было!
Девушки вцепились в упавших и довольно ловко потащили их вправо от двери. Олег присоединился к ним, и минут через пять все те, кто влетел в каюту и обломался в своих сексуальных надеждах, были аккуратно уложены у стены за кроватью.
– Давай! Веди еще! – скомандовал Олег, и старшая снова пошла к двери. Однако Марго ее остановила и после короткого спора, прекращенного Олегом, отправилась на палубу сама.
Три минуты – и еще десяток! Эти бежали довольно быстро, скорее всего, находились рядом. Они так же полегли, как озимые под ураганным ветром.
– Все! Там только женщины остались, да еще у каюты отца драка! – запыхавшись, сообщила Марго и тут же взмолилась: – Помоги папе, пожалуйста! Он еще болен! Он их не осилит!
Олег кивнул и пошел туда, где кричали, визжали и рычали. И опоздал.
Когда он вышел на палубу, было уже совсем светло. Олег как-то даже не обращал внимания на то, что в каюте, где он расправлялся с нападавшими, можно уже обойтись и без магического фонаря, а теперь, снаружи, ему это сразу бросилось в глаза. Ночной ветер стих, море, покрытое мелкой зыбью, еще слегка покачивало корабль, но было видно, что будет штиль. Палуба, залитая кровью, отблескивала красным в лучах солнца, показавшего край диска из-за изумрудно-зеленой поверхности моря. Если не обращать внимания на кровь и смрад, красивое зрелище – это солнце, сонно вылезающее из морской пучины. И плохо умирать в такое чистое, ясное утро. Впрочем – а когда хорошо умирать?
Таким утром надо купаться в прохладной чистой воде, тискать в скомканной постели теплую, пахнущую сексом женщину, сонно тянущую к тебе пухлые губы. Но никак не смотреть на то, как толпа мерзких потных мужиков терзает бесчувственные тела двух девочек и их отца, перед смертью уложившего не меньше десятка врагов.
Они не смогли его взять врукопашную. Подло, мерзко расстреляли из луков. И только одно в этом было хорошее – он уже не увидел, как мучают его дочерей.
Олег никогда не понимал такого зверства. Он читал об этом – в Средние века, во время Отечественной войны – насиловали, убивали, мучили женщин. Зачем насиловали – еще можно понять. Толпа голодных озверелых мужиков, которые годами живут в скотских условиях, видят женщин только на картинке. Крышу срывает от желания. Но мучить-то зачем?! Зачем уродовать красоту?! Зачем измываться?! Зачем убивать?!
Очень плохо закончили свою жизнь девчонки. И показывать то, что от них осталось, ни Марго, ни ее матери было нельзя. И когда Олег парализовал всю толпу увлеченных зверством негодяев, он завернул тела девчонок в покрывала и крепко завязал узлы, да так, что и развязать было нельзя – кроме как разрезать ножом. А потом подумал еще минуту и превратил оба тела в мелкую серую пыль. И это было правильно – никакой поживы акулам. Им и так хватит свежего мяса – все убитые, само собой, пойдут акулам на корм. Ну не везти же трупы с собой? Часть из тех, кого убили при нападении пиратов, все еще лежали под брезентом в центре палубы, под мачтой и, честно сказать, уже основательно попахивали. Их хотели похоронить в морской пучине, совершив специальный обряд, но руки до этого дела так и не дошли.
Когда Олег завершил магические «похороны» и вышел на палубу, то обнаружил в десяти шагах от себя группу из восьми человек в набедренных повязках – жилистые, мускулистые мужики, заросшие бородами по самые брови. Впереди стоял широкоплечий даже на фоне других седоватый мужчина лет сорока пяти. Он спокойно смотрел на Олега, и когда маг за пару секунд создал два «скрипичных ключа», а именно – Знак Холода и Знак Молний, поднял руки вверх, показывая, что оружия у него нет. И в самом деле – все эти люди не были вооружены и стояли спокойно, не выдавая никаких агрессивных намерений. И потому Олег отменил Знаки, решив узнать вначале – что скажут эти люди.
– Один подойди! – приказал он, высматривая, нет ли где-то скрытой засады.
Седой молча кивнул и неспешно подошел на расстояние трех шагов от Олега, где и остановился, держа руки так, чтобы были видны ладони. И нельзя было бы подумать, что он затеял что-то нехорошее.
– Я Адал! – мрачно пробасил он, глядя в глаза Олегу. – Мы не убивали. Мы отказались убивать и насиловать! И оружие в руках не держали. Потому – не держи на нас зла. Я знаю, что ты хотел нас освободить.
– А кто тогда вас освободил? – так же мрачно спросил Олег.
– Надсмотрщик хозяина, Сегель. Он договорился с нашими, что освободит их и они станут его командой. Купца убьет, тебя убьет, женщин – в рабство, в общее пользование. Мы ничего не могли сделать – их больше, ты же видишь.
– А где этот Сегель теперь? – Олегу очень захотелось, чтобы эта мразь была жива.
– Вон… валяется! – Адал кивнул вправо, к борту, и Олег увидел труп одного из тех, кто был с купцом на галере. Один из выживших его, купца, команды. – Они его тут же убили, как только получили оружие. Дурак! Разве можно было им верить? Тут только я да эти парни (он кивнул на группу позади себя) оказались в рабстве случайно, ни за что. А эти твари – разбойники, грабители, насильники. Мы ничем не могли тебе помочь, извини. Только тем, что не участвовали в бунте. Если ты нам поверишь и отпустишь на волю – мы тебе поможем во всем. Будем тебе служить. Клянусь – не пожалеешь! И в спину не ударим!
– Ты кем был до рабства?
– Моряк. С захваченного пиратами судна. И ребята тоже. Они из моей команды.
Олег подумал с минуту, затем решил:
– Хорошо. Будете мне помогать. Первым делом нужно отнести парализованных… ваших бывших товарищей – к веслам. И заковать их в цепи. Кто-то ведь должен грести! Да и вообще – когда придем в порт – будем их судить. За то, что они сделали здесь. И нужно похоронить убитых. Иначе в порт придет зловонное кладбище. А где женщины? Рабыни куда делись? Их же было не меньше двух десятков? И рабы из обслуги? Их тоже десятка полтора! Где они все?
– Попрятались, – так же мрачно пояснил Адал. – Когда все началось и бунтовщики вошли в раж – тут только прячься. Вначале на хозяевах отыграются – это уж само собой, потом примутся за баб-рабынь. Им тоже мало не покажется. И рабы обслуги – они тоже не хотели бунта. Ты же обещал их отпустить, так?
– Обещал, – кивнул Олег. – И отпущу. Только мне нужно привести судно в порт. А я не знаю, как это сделать.
– Приведем, не беспокойся, – не задумываясь пообещал Адал. – И людей хватит. Обслугу поставим на весла, хоть и хлипкие, но немного погребут. Моя команда – на паруса. На одну мачту хватит, даже на две. Много парусов ставить не будем, и потихоньку дотащимся до порта. Штормов в это время года не бывает, все больше штиль, так что ничего страшного не будет. Дошлепаем!
* * *
До порта «дошлепали» через три дня. Без особых приключений. Появлялась на горизонте какая-то галера, но достаточно было Олегу пустить в ее сторону один крупный плазмоид, как та срочно растворилась в пространстве, даже не попытавшись рассмотреть, кто же это решил позабавить экипаж столбом кипящей воды и яркими искрами от распавшегося огневика. Нелюбопытные оказались люди. А может, и не пиратская это была галера, да какая разница? У всех у них рыльце в пушку… у моряков этих.
Оставшихся в живых мятежных гребцов заковали в железо и заставили грести – пока не было ветра. Они привычно взялись за весла, и галера потащилась дальше, тупым носом раздвигая прозрачные морские воды. Надзирать за рабами поставили одного из бывших гребцов, из тех, что остались под командой Адала. И надо сказать, этот мужик рабов не щадил. Стоило одному типу заикнуться про то, какие Адал и его люди сволочи, – он тут же был крепко избит. Остальные после этого уже молчали и только злобно косились.
После бунта гребцов Олег как-то сразу стал терпимее относиться к такому явлению, как рабство. Некоторые люди заслуживали рабства. Даже больше, чем смерти.
Он с мятежниками не разговаривал. Оставил разговор до порта. Начнешь с ними говорить, не выдержишь – и поотрубаешь бошки, а кому тогда грести?
Корабль очистили от трупов. Своих похоронили с молитвой, зашив в простыню, привязав к ногам камень, отправили на морское дно. Чужих – просто скинули в воду, и теперь за галерой тянулось штук пятьдесят акул всевозможного размера. Ждали новых вкусных «бифштексов», которые им бросят с борта. Акулы чуют кровь за многие километры, а от судна несло кровью так, что даже удивительно, что здесь собрались не все акулы Зеленого моря.
Олег, само собой, принял командование судном на себя. В морском деле он ничего не понимал, все-таки Семиг был абсолютно сухопутным человеком, но для того, чтобы вести судно по морю, имелся Адал и его люди. Так что Олег осуществлял общее руководство – ходил по кораблю, смотрел по сторонам и делал умный вид – якобы что-то понимает.
Супруга покойного купца – а звали ее Магда – после той ночи с Олегом практически не общалась. Вместе с единственной оставшейся в живых дочерью она все больше сидела у себя в каюте, выходя только для посещения гальюна, и даже пищу принимала у себя, а не в командирской столовой. Олег ее прекрасно понимал – женщина винила себя в том, что, пока она кувыркалась с любовником, муж защищал жизнь дочерей и умирал под градом стрел негодяев. Как будто могла ему чем-то помочь… Скорее всего, она бы просто погибла вместе с дочками, умирая в мучениях и ужасе. Как ни странно – измена ее спасла. Жизнь иногда выкидывает странные коленца…
То же самое касалось и Марго, хотя и в меньшей степени. Она тоже бы погибла, как и ее сестры, если бы не пошла отдаваться лекарю.
Олег невольно помотал головой, когда к нему пришли эти мысли – глупо, конечно, и говорить об этом девушкам нельзя, однако и от разврата иногда бывает польза. Хотя и редко. Говорил он с хозяйками теперь только по делу, и только о том, что касалось вопросов их выживания. А еще – доставки тела купца домой.
Да, труп купца не бросили за борт. Его уложили в длинный ящик, похожий на гроб, предварительно законопатив все щели, а потом в ящик налили воды. Пресной воды, из корабельных запасов. Воды на корабле было много – на многонедельное путешествие всей большой его команде – вместе с гребцами и охранниками. А осталось людей всего ничего – меньше сотни. Да и плыть до порта всего лишь несколько дней. Так что не экономили.
Когда ящик наполнился водой, Олег сотворил заклинание и превратил воду в лед с температурой, едва ли не равной температуре жидкого азота. Хорошо, что у него хватило ума не потрогать рукой эту глыбу, от которой страшно несло холодом – как из мощного холодильника. У одного из слуг ума не хватило, он потрогал, и пришлось залечивать обмороженную до мяса руку. Рука попросту прилипла к ящику, как язык на морозе прилипает к охлажденному до минусовых температур железу.
Впрочем, для Олега залечить такую рану было теперь плевым делом. Пять минут – и на месте раны только старый шрам. Если бы осталось усиливающее действие магии снадобье – не было бы и шрама.
Раз в день Олег заходил в каюту купца и заново замораживал ящик. Так что труп сохранился лучше, чем если бы лежал в холодильнике. Купец заслуживал того, чтобы упокоиться в родной земле, а не быть съеденным крабами и морскими червями. Хотя чем лучше быть съеденным червями могильными – Олег сказать не мог. Просто чувствовал, что будет лучше похоронить этого человека в родной земле – и все тут!
Галера вползла в бухту кайларской столицы на четвертый день, рано утром. Столичный маяк заметили еще ночью – его мигающий проблесковый огонь был виден на большом расстоянии, – но входить в бухту в темноте, не видя ничего вокруг, посчитали непозволительной глупостью, и Олег приказал лечь в дрейф. Тем более что ветра не было, а быстрых течений у столицы не замечено.
За ночь слабое морское течение протащило судно вдоль берега на несколько километров вперед, и судно оказалось как раз напротив входа в бухту – узкого, с двух сторон защищенного мощными военными фортами, уже пустующими. Они не понадобились. Судьба войны была решена на суше. И теперь эти грозные квадратные башни нависали над проходящими мимо кораблями, как напоминание о том, насколько затратна война и какие ресурсы она отнимает у государства. Чтобы построить такие укрепления, нужны огромные деньги, а ведь их еще надо и оснастить! Баллисты, стрелометы, запас снарядов. Содержание гарнизона фортов – это сродни содержанию военных баз, и хорошо, если, как США, ты можешь обеспечить это самое содержание кучей пустых бумажек, напечатанных на своем денежном станке. А если это все оплачивается чистым золотом?
На рассвете подняли гребцов, и часа через четыре галера медленно вошла в порт, направляясь к грузовым причалам, туда, где виднелись длинные сараи-склады, способные вместить все, что угодно, – от досок и шерсти в тюках до пряностей и сосудов с горючей жидкостью, используемой для снарядов баллисты. Олег уже знал, что где-то в Кайларе добывают нефть, и буквально черпают ее ведрами из глубоких и не очень колодцев. Нефть легких фракций, практически бензин, на ее основе производят «коктейли Молотова», горящие даже на воде. Очень полезная для войны вещь и очень востребованная всеми вояками.
Честно сказать, Олег с замиранием смотрел на то, как такая здоровенная штукенция, купеческая галера, пробирается между стоящими на якорях судами и медленно, осторожно швартуется к причалу. Если бы не Адал, Олег никогда бы не смог причалить, не раздолбав пару-тройку соседних судов, а потом и весь причал, и галеру в придачу. Это вам не на лодке «Прогресс-4», на подвесном моторе маневрировать! Нужно придать галере ускорение так, чтобы она подошла к причалу, не вонзившись в него носом, умудрившись при этом еще развернуться боком и не сломать все весла с правой стороны. Весла убирались буквально за несколько метров до стенки причала, и не дай бог хоть немного опоздать – хорошее весло стоит денег!
Можно было бы, конечно, и на рейде встать, не причаливая к берегу – так и дешевле, и проще, ведь за каждый день постоя судна берется приличная мзда, но решили все-таки причалить. Набрать свежей воды, продуктов, а еще – новых гребцов на весла. А также решить, что делать с теми, кто зверски убил двух девчонок, пепел которых торжественно развеяли по Зеленому морю.
И Магда, и Марго прекрасно поняли, почему Олег так поступил. Почему не оставил их тела на месте. Ему почти не пришлось ничего объяснять. Женщины не плакали, и только когда пепел посыпался в воду, Магда побелела, всхлипнула и едва не упала. Олег ее подхватил на руки и отнес в каюту, из которой она не показывалась весь день.
Марго была расстроена, но особого горя на ее лице Олег не заметил. Возможно, она была более скрытной, чем ее мать. А может, между сестрами не было такой любви, как между матерью и ее дочерьми. Так бывает. Олегу не хотелось обвинять Марго в черствости – кто знает, какие отношения были в их семье.
Гребцов приковали к длинной цепи и под надзором Олега вывели на палубу, где они и стояли, щурясь на солнце, звеня своими оковами и украдкой оглядываясь по сторонам.
Олег обошел ряд рабов и выбрал из них тех, кого видел в каюте дочерей купца. Он запомнил их всех – специально запоминал, стоял и смотрел, как их, парализованных, отволакивали вниз, под палубу, приковывали к веслам.
Тупые, зверские лица, бегающие глаза, взгляд которых утыкался в палубу, из-за страха встретиться со взглядом судьи и палача в одном лице. По крайней мере, они так думали – что Олег их судья и палач. Но эти подонки ошибались.
Когда от толпы отделили убийц хозяина и его дочерей, он послал матроса за Магдой и Марго. Те пришли быстро – они ждали того, что сейчас должно было произойти. А что именно – Олег оставил выбор за ними. Не ему решать.
Женщины были одеты как мужчины – в штаны и рубахи. Обе были без малейших следов косметики, что никак не испортило их красоты. Есть такие женщины, которые не очень-то нуждаются в косметике – только глаза слегка подкрасить. Более того – накрась их, как всех обычных женщин, и красота уйдет, сменившись вульгарностью.
Олег подошел к женщинам, посмотрел в лицо – вначале Магде, потом Марго. Они смотрели на него бесстрастно, похожие, как две сестры-близняшки. Под солнечными лучами их сходство было еще разительнее, чем ночью после лечения, а может, тот процесс, который запустил лекарь, продолжался все эти дни, пока шли к порту. Но сейчас это не имело никакого значения.
Косметики на лицах никакой еще и потому, что траур, какая тут косметика? Хотя кто знает, какие правила у богатеев Зелана. Они ведь зеланки, не кайларки, так что Семиг не особо разбирался в их нравах. Странно, но по прошествии очень короткого для истории времени после распада единой Империи жители Кайлара и Зелана все больше стали расходиться в своих предпочтениях – в одежде, в пище. В Зелане одевались более ярко, легко и даже сексуально, в Кайларе – скромнее, в одежду из более тяжелых тканей и в блеклых тонах.
То же самое касалось еды – зеланцы обожали все острое, пряное, странное на вкус – в этом очень напоминая китайцев. Кайларцы предпочитали простую, сытную еду – кусок мяса, хлеб, пироги.
Возможно, все это было следствием географического положения двух империй, Зелан – это юг, Кайлар – север.
Сейчас мать и дочь выглядели сущими кайларками, надев скромную, темную одежду, вероятно, служащую у зеланцев погребальным убором. Вот только зачем они надели мужское? Этого Олег не знал, и в принципе его таковое обстоятельство не особо беспокоило. У каждого свои причуды. Ну, захотели дамы вырядиться в обтягивающие бедра мужские штаны и темные, почти черные мужские же рубахи – это их личное дело!
– Я вас пригласил, чтобы вершить суд! – торжественно объявил Олег, возвысив голос, чтобы слышно было всем, кто находился на палубе корабля. Впрочем, похоже, и не только корабля – зеваки на причале замедлили шаг, начали стягиваться поближе, перешептываясь и поглядывая на палубу. Бортовое ограждение, местами разбитое вдребезги, позволяло видеть почти все, что происходило на судне.
Олег начал короткий рассказ, будто судья, зачитывающий обвинительное заключение. Он видел такое по телевизору и теперь старался следовать увиденному, пусть даже и в сильно урезанном виде. Спектакль, само собой. Но люди старины любят спектакли, это для них в порядке вещей. Норма. Зрители будут в восторге.
Изложив все, что мог, само собой, опуская подробности, Олег указал на шестерых бунтовщиков, что стояли перед ним:
– Это были они. Вон тот, – Олег указал пальцем на высокого звероподобного мужика, презрительно скривившего губы, – насиловал старшую девочку, уже мертвую. А этот… этот – добивал младшую. Остальные стояли и смеялись, подбадривали этих. И точно принимали участие в преступлении. Я предлагаю матери девочек и ее сестре назначить кару этим нелюдям. Как капитан этого корабля (Адал объяснил Олегу его права и возможности капитанской должности), я имею право судить. Вы, будучи наследниками, теперь хозяева этих рабов и можете поступить с ними так, как хотите. Можете приказать их казнить, можете продать в рудники, можете оставить на судне. Итак, ваше решение?
Женщины замерли, их взгляды блуждали по мрачным, испуганным, злобным лицам насильников. Потом Магда не очень громко, но звонко сказала:
– А ведь вас хотели отпустить. Мы слово дали лекарю, что, если он нас вылечит, мы вас отпустим! А теперь что? Вы довольны?
Рабы молчали, переминаясь с ноги на ногу. Цепи позванивали, грудь вздымалась, дыхание было учащенным и тяжким. Ну да, будет тут тяжкое, когда решается – жить тебе или умирать!
Олег не знал, какое решение примут женщины. Он бы на их месте просто убил этих тварей – без затей, без изуверства. Просто убил, и все. Хотя и это в какой-то степени неправильно. Разве они заслужили легкую смерть? Но все равно – не опускаться же до уровня этих тварей?!
– Подведите ко мне этого! – Магда указала на того насильника, что замучил младшую девочку. – Сюда его!
Она указала на люк, закрывающий вход вниз, под палубу. Тяжелая дубовая крышка, окованная по краям медью, сейчас была закрыта, и получилось что-то вроде импровизированного эшафота.
Насильника подхватили под руки, отцепили от общей цепи, разомкнув замок, и под рычание, ругань и вой негодяя подвели к хозяйке. Она жестом показала, как следует его уложить, а потом… приказала перевязать ему ноги выше колен. Перетянуть их у самого паха. А еще – перетянуть член. Под корень.
Насильник понял, что с ним хотят сделать, стал ругаться черной бранью, а потом вдруг зарыдал, стал умолять убить его, не мучить. Но женщина, лицо которой превратилось в жуткую и прекрасную белую маску, была глуха и к его ругани, и к его стонам и плачу. Она повернулась к Олегу и попросила:
– Когда я закончу, ты остановишь у него кровь и залечишь раны. Слышишь? Он должен жить как можно дольше! Долго, очень долго! И каждый день помнить о том, что он сделал! Иначе справедливости в этом мире нет! И пусть все видят! Пусть все знают, что бывает с теми, кто насилует и убивает маленьких девочек! Помнишь, что ты сказал? «Девочек насиловать нельзя!»
Олег стоял в растерянности – что делать? Участвовать в казни таким вот образом? Он, врач, будет залечивать раны казнимых? Участвовать в казни?
А впрочем – ну не залечит, и что? Их выкинут прямо так, без лечения. И будут они ползать, истекая кровью, пока не умрут от болевого шока и заражения крови. Так надо?
Но ведь заслужили! Точно заслужили!
– Хорошо… – кивнул он, едва шевельнув губами, и женщина молча кивнула. Затем Магда шагнула к мачте, вытащила из петель здоровенный, острый как бритва топор и подошла к дергающемуся, как червяк на раскаленной мостовой, преступнику.
Топор в руках этой совсем невысокой женщины казался огромным, будто сделанным для кино, ненастоящим. Эдакий деревянный муляж, покрытый серо-стальной краской. Но это был не муляж. Женщина держала его на плече, как заправский лесоруб, и видно было – ее аккуратные, маленькие руки достаточно сильны, ведь она – купеческая жена, которая ходит в поход по морю со своим мужем.
Олег многого про нее не знал, но тут же понял – она точно не была изнеженным, хрупким цветком.
Женщина подошла к лежащему мужчине, размахнулась под непроизвольный вздох наблюдателей, и с силой, яростно закричав, опустила топор на бедро казнимого, лежавшего полностью обнаженным. Топор с противным чавканьем и хрустом врезался в мясо, прошел через кость и воткнулся в крышку люка с глухим, отозвавшимся внутри галеры звуком.
Первым ударом она немного промахнулась, не рассчитала ширины бедра, да и бедро было объемистым, мускулистым. Опытный мясник отрубил бы его одним ударом, а тут – не привыкшая работать топором женщина. В общем – каждую ногу ей пришлось ударить три-четыре раза.
Казнимый уже потерял сознание, когда к нему подошла Марго с небольшим, очень острым ножом в руках. Почему Олег определил, что нож был очень острым? Да потому, что стальной клинок мгновенно отхватил член насильника почти под самый корень, чуть ниже шнура, которым его перевязали бойцы.
А затем Магда оглянулась на Олега и требовательно посмотрела ему в глаза. Олег содрогнулся, но вида не показал, шагнул к лежащему в луже крови обрубку человека и возложил руки на культи. Через несколько минут сосуды срослись, мясо и кость приобрели зарубцевавшийся вид. Как и обрубок члена, жалко торчавший внизу живота. Большего Олег не мог, да и не хотел делать.
Казнимого оттащили в сторону, вместе с обрубками его тела. Он так и лежал без сознания – Олег погрузил его в сон, чтобы не мешал, не действовал на нервы стонами и мольбой.
Следующим был тот, кто убивал старшую девочку. И все повторилось – стук топора, крики, только этот до последнего был в сознании, и когда Марго отрезала его член, умолял, просил, рыдал: «Убейте, пожалуйста, убейте! Пожалуйста, смилуйтесь!»
Но над ним не смилостивились. И он занял место рядом с первым насильником.
А потом был третий. Четвертый. Пятый.
Магда махала топором так, будто всю свою сознательную жизнь только и делала, что казнила преступников. Ни следа усталости, ни сожалений, ни слов. Только белое как мел лицо, забрызганное кровью, да топор, слишком большой для стройной, как юная дева, женщины.
Когда шестой насильник остался лежать возле борта – без ног и члена, – Магда выпустила из рук окровавленный топор, покачнулась и каким-то утробным, хриплым голосом проговорила:
– Этих вывезти на базарную площадь и оставить. Остальных продать в рудники – пусть там подыхают. И помогите мне дойти до каюты…
Она снова покачнулась, едва не упала. Олег подхватил ее на руки и понес, пачкаясь в крови, забрызгавшей всю одежду женщины. Уже лежа у него на руках, Магда потеряла сознание.
Олег и подоспевшая Марго ее раздели и уложили в постель. Пока раздевали и укладывали, Магда так и не очнулась. Мозг, перегруженный эмоциями, отключил сознание во избежание разрушения личности. Так определил Олег.
На удивление, Марго держалась гораздо лучше своей матери, она была деловита, спокойна, будто не эта юная девица недолгое время назад резала члены взрослым мужикам, орудуя ножом, как заправский кастратор. Олег вначале подивился такому спокойствию молоденькой девушки, а потом списал все на средневековые обычаи, в которых всякие ужасные казни были не то что в порядке вещей – они даже являлись чем-то вроде развлечений для жадных до зрелищ горожан. То-то казни преступников и сжигание всевозможных ведьм и колдунов собирали целые площади – это было одним из видов народных гуляний. Так что к виду крови народ Средневековья был привычен.
А если вспомнить сказки тех времен, то покажется, будто их сочиняли совершеннейшие маньяки. В этих сказках злодеев в конце мучили так, как не приснится и в дурном сне, и сегодняшняя казнь покажется детской игрой. Негодяев и лошадьми разрывали, и «испанский сапожок» надевали, и в печи живьем сжигали – ужас, что творили. Олег, уже став взрослым, наткнулся в сети на оригиналы сказок и был просто шокирован описанными в них зверствами.
Вместе с Марго он организовал вывоз калек на базарную площадь, где под перешептывания и любопытные взгляды толпы оставили безногих кастратов сидеть на заплеванной, грязной земле. Олегу не было их жаль. У каждого свой персональный Ад. И они получили то, что заслужили.
В этот же день остальных гребцов, участвовавших в бунте, отвели на невольничий рынок, находившийся рядом с портом, и продали работорговцу, покупающему рабов для работы на свинцовых рудниках. Он был рад получить сильных, здоровых рабов и дал за них вполне приличные деньги. Хотя и занизил цену.
Тут же, на рынке, купили рабов на весла, и здесь уже пришлось как следует постараться – здоровых рабов продавали недешево, и, кроме того, Олег не хотел покупать тех, что по документам числились отпетыми бандитами. Впрочем, и с этим справились неплохо – рынок был переполнен рабами, в основном должниками из деревень. Крестьяне – здоровые, сильные мужчины, хоть и не имевшие дела с греблей, но вполне умелые и основательные. А главное – не такие злостные негодяи, какие прежде сидели на веслах этой галеры. Олег имел кое-какие планы на этих рабов – после того, как в должной мере ознакомился с историей каждого из купленных. Честно сказать – он хотел их отпустить, сделав из них гребцов наподобие тех, что были на пиратской галере. Гребцов за плату, а не гребцов-рабов. Но это уже потом. Позже.
В этот же день они с Марго зашли в портовую администрацию, где внесли плату за стоянку судна – за неделю вперед. Им предстояло стоять в порту скорее всего не одну неделю, но пока решили оплатить так.
Сходили в гильдию наемников, где Марго заключила контракт, наняв в охрану судна пятнадцать человек, а в администрации еще оставила заявку о найме команды галеры – палубных матросов не хватало на обслуживание двух мачт. Их нужно было еще с десяток.
До вечера они успели столько, что Олег и сам бы не поверил такой потрясающей производительности. Не своей – Марго. Девушка и на самом деле (как и говорил отец) оказалась просто-таки фонтаном деятельности и знала о работе купца столько, сколько Олег о медицине. А может, и больше.
Благо, что все необходимое купцам находилось как раз рядом с портом, практически и не надо было особо от него удаляться. Свежую воду закачали из нескольких огромных бочек, подвезенных к кораблю, действуя насосами, похожими на ручки виденной Олегом в кино ручной железнодорожной дрезины. Свежую зелень, мясо – стащили в трюм, где Олег наморозил специальные емкости с водой, которые служили холодильными элементами. Их не так часто намораживали, довольствуясь солониной и копченостями, но почему и не использовать погреба по полной, если на борту есть сильный маг? Свежее мясо все-таки гораздо вкуснее приевшейся солонины, особенно – свежая дичь.
Когда вечер опустился на город и на кораблях зажгли фонари – во избежание столкновений и для того, чтобы следить за ворами и грабителями, пытающимися забраться на борт, Олег уже не чуял рук и ног, гудевших так, будто он за этот суматошный день пробежал как минимум марафонский забег. Колдовство утомляло сильнее любого спортивного состязания, это Олег уже знал наверняка. А ему сегодня пришлось и лечить, и замораживать – много, много магической силы пропустил через себя. Пришлось, как только вошел в свою каюту, тут же усесться медитировать и подключаться к Океану Силы – свой запас был уже на исходе. А Олег не собирался оставаться без «орудия главного калибра». Мало ли как оно сложится… вдруг кто-то нападет на корабль.
Теперь Олег никому не верил. Только себе. И то… не на сто процентов.
Ужинали в общей столовой, где раньше обедали, ужинали и завтракали всей семьей. Теперь из семьи остались только двое, мать и дочь. Странно, но обе перед ужином умудрились каким-то образом постричь волосы (видимо, были умелицы среди рабынь) – теперь у обеих были короткие, не достающие до плеч волосы «а-ля паж», с подрубленной по брови челкой. Олег не знал, как называется такая прическа, его никогда не интересовали дамские штучки с модой и прическами. Но то, что они сделали, было очень красиво.
К ужину они вышли в «сарафанах», оставляющих открытыми плечи и частично грудь, и опять Олег поразился сходству матери и дочери – вот уж точно сразу скажешь: «мамина дочка». Сестры-близнецы, да и только.
Обе грустные, молчаливые. Марго, которая весь день была примером деловитости и силы, вяло ковырялась в тарелке, отщипывая от куропатки маленькие кусочки, ее мать была такой же расслабленной и усталой, но обе были настолько красивы, настолько соблазнительны, что Олег старался не смотреть в их сторону. Когда видишь скорбящих вдову и дочь покойного и при этом твоя плоть норовит выскочить из штанов – чувствуешь себя не просто каким-то сексуальным маньяком, а настоящим, законченным негодяем.
На аппетит сексуальные страдания не повлияли, так что Олег умял целую куропатку, закусил сладким пирогом, запил все это чем-то сокоподобным (компот, что ли?) и выпил целую кружку легкого розового вина, которое явно было сродни «Крымскому игристому» – пузырьки плясали по языку и почему-то напоминали о мандаринах, еловых ветках, об оливье, селедке под шубой и бое курантов.
Олег даже слегка затосковал – другой, волшебный мир это, конечно, хорошо, но все-таки – так хочется домой! Туда, где людям не отрубают ноги и не отрезают члены.
Нет, все-таки в голове Олега не укладывалось – как эти две милые, стройные, нежные красотки могут совершать такое зверство? И не в состоянии аффекта, нет! Совершенно обдуманно, методично и без малейшего намека на жалость! Когда один из преступников умолял Магду не делать того, что она делала, кричал про маму, рыдал и всхлипывал как ребенок, у нее даже мускул не дрогнул на каменно-белом лице. Оттяпала ноги и не поморщилась.
Может, она перед этим что-то приняла? Какой-то наркотик? А что… вполне возможно. Иначе ни одна женщина бы такого не выдержала. Наверное…
Отсюда и ее сила, неутомимость, бесчувственность к чужой боли. Точно, она что-то приняла. У нее даже движения были другими – быстрыми, четкими, сильными, как у мужчины.
Решив при случае расспросить Марго или Магду, Олег извинился и отправился в свою каюту. Спать. Он уже успел принять душ – окатился теплой пресной водой из старых запасов, предварительно как следует намылив потное и пыльное тело.
Прислуживали в столовой рабы с «Синей птицы», которых в этот же день и освободили, пообещав справить документы об освобождении позже, когда придут в столицу Зелана.
Дождавшись, когда из каюты выйдет служанка, стелившая ему постель, Олег запер дверь на ключ и растянулся на чистой простыне. Глаза слипались, а в мозгу вертелись картинки одна другой ярче и ужасней. Да, у него уже притупилось это ужасание смертями вокруг себя, не мучила мысль о том, сколько людей он убил своей рукой, но то, что произошло сегодня утром, его все-таки достало.
Но долго думать ему не пришлось. Уснул. Провалился, как в темную яму.
Когда посреди ночи кто-то тихонько вполз в его постель, Олег даже не удивился. Он и ждал чего-то подобного, и опасался. Ждал потому, что не мог забыть прошлую ночь и хотел ее повторения – в части секса, конечно. Опасался потому, что помнил – под прекрасной оболочкой этой женщины скрывается существо, способное спокойно отрубить ноги беззащитному человеку. Пусть даже и негодяю. А вдруг она однажды решит, что Олег такой же негодяй? И что она тогда ему отрубит?
Но когда к тебе прижимается горячее гладкое тело, пахнущее фиалками, когда голова отключилась, захлестнутая приливом похоти – не до страхов и мыслей о гуманизме. Только двое – она и он, и ничего больше на целом свете. Старая, вечная, как мир, история.
Женщина тяжело дышит, ее тело изгибается дугой, она с силой тянет на себя такого медлительного, такого страшно медлительного любовника! Ее бедра сжимают мужчину, а руки толкают, вжимают его туда, где он давно уже должен быть, да что-то медлит, медлит, медлит!
И Олег вошел. И она вскрикнула, снова выгнулась, задергалась, едва не встав на мостик, но не отпустила своего мужчину.
И так было долго – очень долго! Или очень коротко… Разве время тут имеет значение? Кто за ним следит?
И только когда Олег отвалился от любовницы, упал на постель и отдышался, в голову ему вдруг закралась странная мысль – что-то не так! Что-то было не так!
И когда он уже практически был уверен – что именно не так, зажег магический фонарь, осветивший каюту и не оставивший никаких тайн.
– Ты с ума сошла! – Олег посмотрел на девушку, которая рассматривала испачканную красным руку с выражением искреннего удивления. – Что мать скажет?! Если узнает?! Мне проблемы не нужны! Я только-только выбрался из проблем, и мне не хватало еще встать меж двух огней!
– Не будет никаких проблем… – Марго вытерла руку о простыню и потянулась, заложив руки за голову. – Мы с ней договорились.
– О чем?! О чем вы договорились?! – настороженно спросил Олег, уже зная ответ и чувствуя себя немного куртизанкой. – Это что за договоры такие?!
– Ты не муж ей, а я – взрослая женщина. Отца нет, кто может мне указывать, с кем спать, а с кем не спать? Теперь я свободна… увы.
Марго вдруг закрыла лицо руками, уткнулась в плечо Олега и тихонько зарыдала. Он обнял ее, погладил по голой, потной спине и едва не скрежетнул зубами – утешитель хренов! Опять хочется! Еле сдержался, чтобы не облапить и…
Марго прорыдалась, вытерла глаза краем простыни.
– Так что за договор? – не отставал Олег.
– Ну… мы по очереди будем с тобой! – невозмутимо ответила Марго. – То она, то я. А чего ты так смотришь? Что такого-то? Она сейчас в трауре по отцу, ей нельзя. А мне можно! Похороним папу, и она к тебе будет приходить. Или ты хочешь, чтобы она и сейчас к тебе приходила? Так-то можно, только придется потом в храме отмаливать грех. Во время траура лучше воздержаться от секса, как и положено вдове. Ты лучше вот что скажи – как это я вдруг оказалась девственницей? И зачем?
