ГЛАВА 20

Я бродила вокруг озера, пытаясь держаться подальше от костров гришей. Не хотела никого видеть и ни с кем говорить.

Чего я ожидала от Николая? Отвлечься? Пофлиртовать? Чего-то, что освободило бы меня от сердечной боли? Может, я просто хотела таким жалким способом отомстить Малу. Или уже так отчаялась ощутить с кем-то связь, что была согласна на неискренний поцелуй с ненадежным принцем.

Мысль о завтрашнем праздничном ужине повергла меня в отчаяние. «Придумать бы себе какое-то оправдание, чтобы не идти», – размышляла я, шагая по берегу. Я могла бы послать милую записку в Большой дворец, запечатанную воском и украшенную официальной печаткой заклинательницы Солнца:

Когда я дошла до покоев Дарклинга, то обнаружила в гостиной Тамару, читающую книгу. При моем приближении она подняла взгляд, но, должно быть, у меня все и так было написано на лице, поскольку девушка не проронила ни слова.

Я знала, что поспать мне не удастся, потому взяла одну из библиотечных книг – старый путеводитель, в котором перечислялись все известные памятники Равки – и устроилась на кровати. Во мне еще теплилась слабая надежда, что он укажет, где искать арку.

Я пыталась сосредоточиться, но поймала себя на том, что снова и снова перечитываю одно и то же предложение. Голова гудела от шампанского, а влажные ноги так и не согрелись после озера. Возможно, Мал уже вернулся со своей карточной партии. Можно постучать в его дверь, но что мне сказать?

Я отбросила книгу в сторону. Я не знала, что сказать Малу. В последнее время эта проблема возникала все чаще и чаще. Но, быть может, нужно просто начать с правды: что я растерялась и запуталась, и, возможно, теряю рассудок. Что иногда я пугаю саму себя и так сильно по нему скучаю, что это вызывает почти физическую боль. Мне стоило хотя бы попытаться преодолеть раскол между нами, пока не стало слишком поздно. Что бы он ни подумал обо мне после, хуже все равно уже некуда. Я переживу еще один отказ, но не вынесу, если даже не попытаюсь наладить наши отношения.

Я выглянула в гостиную и спросила Тамару:

– Мал здесь?

Та покачала головой.

Я проглотила свою гордость и поинтересовалась:

– Ты знаешь, куда он пошел?

Девушка вздохнула.

– Обувайся. Я отведу тебя к нему.

– Так где он?

– В конюшне.

Предчувствуя неладное, я нырнула обратно в спальню и быстро натянула обувь. Затем мы с Тамарой вышли из Малого дворца и зашагали по газону.

– Ты уверена, что хочешь этого? – спросила она.

Я не ответила. Что бы она ни собиралась показать, мне это вряд ли понравится. Но я не хотела возвращаться в комнату и просто прятать голову под одеяло.

Мы спустились по небольшому склону за баней. Лошади ржали в загоне. В конюшне было темно, но в тренировочных залах горел свет. Я услышала крики.

Самый большой зал представлял собой обычный сарай с грязным полом и стенами, завешанными разнообразным оружием. Обычно здесь Боткин раздавал повинности ученикам-гришам и гонял их по строевой подготовке. Но сегодня помещение было забито людьми: по большей части солдатами, а еще гришами и некоторыми слугами. Все кричали, толкались и пытались любым способом подойти ближе, чтобы рассмотреть, что творилось в центре помещения.

Неузнанные, мы с Тамарой пробирались через толпу. Я увидела двух придворных следопытов, нескольких солдат из полка Николая, группу корпориалов и Зою, которая кричала и хлопала вместе с остальными.

Я почти протолкалась к свободному месту в центре, когда заметила шквального с поднятым кулаком и оголенной грудью, ходящего внутри круга из зрителей. «Эскиль», – вспомнила я одного из гришей, путешествующих с Федором. Он фьерданец и выглядел соответствующе – голубые глаза, почти белые волосы, высокий рост и настолько широкий торс, что он почти полностью перекрывал мне обзор.

«Еще не поздно, – подумала я. – Можешь развернуться и сделать вид, что тебя здесь не было».

Я словно приросла к месту. Знала, что увижу, но все равно изумилась, когда Эскиль отошел и я впервые приметила Мала. Как и шквальный, он был полуголым, грудь и спина в грязи, смешанной с потом. Его костяшки покраснели от ссадин. По щеке текла струйка крови из пореза под глазом, хоть парень, похоже, вовсе его не замечал.

Шквальный перешел в атаку. Мал блокировал первый удар, но следующий пришелся ему по почкам. Он закряхтел, опустил локоть и попытался ударить шквального в челюсть.

Эскиль уклонился и широкой дугой рассек рукой воздух. Осознав, что он призывает свою силу, я запаниковала. Ветер эфиреала взъерошил мне волосы, и в следующую секунду ноги Мала оторвались от земли. Эскиль махнул другой рукой, и тело Мала взмыло вверх, врезаясь в крышу сарая. Он парил несколько секунд, прижатый к деревянным балкам силой гриша. А затем Эскиль уронил его. Парень рухнул на грязный пол с такой силой, что должен был переломать себе все кости.

Я вскрикнула, но звук затерялся в реве толпы. Один корпориал громко поощрял Эскиля, другой кричал Малу, чтобы вставал.

Я протолкнулась вперед, и на моих ладонях засиял свет, но тут Тамара схватила меня за рукав.

– Ему не нужна твоя помощь.

– Мне все равно! – прорычала я. – Это нечестная битва! Это против правил! – Гришам строго запрещалось использовать свои способности в тренировочных залах.

– Правила Боткина не распространяются после темноты. Это бой, а не тренировка.

Я выдернула руку из ее хватки. Лучше злой Мал, чем мертвый.

Он стоял на четвереньках и пытался подняться. Меня поразило, что он вообще смог пошевелиться после атаки шквального. Эскиль вновь поднял руки. На полу закружился вихрь из пыли. Я призвала свет, наплевав на то, что об этом подумают Тамара с Малом. Но тут парень перекатился, избегая потока ветра, и вскочил на ноги с удивительной прытью.

Эскиль нахмурился и осмотрел периметр, просчитывая свои варианты. Я догадывалась, о чем он думал. Эфиреал не мог просто дать волю ветру, иначе рисковал сбить нас всех с ног, а возможно, и снести часть конюшни. Я ждала, крепко ухватившись за свет и не зная, что делать.

Мал тяжело дышал, согнувшись пополам и схватившись за бока. Скорее всего, как минимум одно ребро у него сломано. Повезло, что позвоночник цел. Я мысленно молила его, чтобы он сдался. Вместо этого парень выпрямился, зашипев от боли. Затем покрутил плечами, выругался и сплюнул сгусток крови. К моему ужасу, он сжал кулаки и подозвал шквального к себе. Толпа разразилась новыми криками.

– Что он делает? – простонала я. – Его же убьют!

– Да все с ним будет хорошо, – отмахнулась Тамара. – Я видела его в ситуациях и похуже.

– Что?!

– Он дерется почти каждую ночь, когда трезв. А порой и когда пьян.

– Он дерется с гришами?

Тамара пожала плечами.

– Вообще-то у него хорошо выходит.

Вот чем Мал занимался по ночам? Я вспомнила все утра, когда он появлялся с синяками и царапинами. Что он хотел этим доказать? На ум пришли слова, которые я беспечно бросила, когда мы возвращались с вечеринки: «Мне не нужен груз в виде армии беспомощных отказников».

Очень жаль, что назад их не вернешь.

Шквальный сделал вид, что прыгает влево, после чего поднял руки для очередного нападения. В круге задул ветер, и ноги Мала вновь оторвались от пола. Я сцепила зубы, думая, что сейчас его метнут в ближайшую стену. Но в последнюю секунду парень развернулся, вырываясь из воздушной хватки, и кинулся на растерявшегося шквального.

Эскиль громко охнул, когда Мал наскочил на него, прижимая руки гриша, чтобы тот не мог воззвать к своей силе. Крупный фьерданец зарычал, напрягая мышцы и скаля зубы, и попытался вырваться.

Я знала, чего ему это стоило, но Мал усилил хватку. Затем поменял позу и с тошнотворным хрустом врезал лбом по носу соперника. Не успела я моргнуть, как он отпустил Эскиля и начал наносить быстрые удары по животу и бокам шквального.

Фьерданец сгруппировался, пытаясь защитить себя, и силился вдохнуть, пока кровь лилась из его открытого рта. Мал крутанулся и жестко подсек шквального, пнув его сзади по ногам. Эскиль упал на колени, покачнулся, но все же не распластался на полу.

Мал отошел, оценивая свою работу. Толпа свистела и топала ногами, их крики перешли в неистовство, но настороженный взгляд Мала не отрывался от согнувшегося мужчины.

Он изучал соперника, потом опустил руки. Затем крикнул гришу:

– Давай же!

От выражения его лица по моему телу побежали мурашки. В нем читался вызов и мрачное удовольствие. Что он видел, глядя на Эскиля, стоящего на коленях?

Глаза шквального остекленели. Затем он с трудом поднял руки. В сторону Мала подул легчайший ветерок. Толпа недовольно загудела.

Мал подождал пару секунд, а потом шагнул вперед. Слабый вихрь Эскиля затих. Мал уперся рукой в центр его груди и презрительно толкнул.

Эскиль упал. Его крупное тело ударилось об пол, и он со стоном свернулся в клубок.

Помещение взорвалось радостными воплями. Ликующий солдат взял Мала за руку и победно поднял ее над головой. Люди начали передавать деньги.

Толпа кинулась к Малу и понесла меня за собой. Все заговорили одновременно. Солдаты хлопали парня по спине и совали деньги ему в ладони. Вдруг перед ним возникла Зоя. Девушка закинула руки ему на шею и поцеловала в губы. Я увидела, как он замер.

В ушах загудело, этот гул заглушал остальные звуки.

«Оттолкни ее, – взмолилась я. – Оттолкни!»

И на секунду мне показалось, что он так и сделает. Но затем Мал обнял Зою и поцеловал в ответ под одобрительные крики толпы.

Сердце ухнуло вниз. Было впечатление, будто я шла по замерзшему пруду, неправильно поставила ногу, услышала хруст и внезапно провалилась, зная, что внизу меня не ждет ничего, кроме кромешно-черных вод.

Мал отстранился от девушки, улыбаясь во все зубы, его щеки были испачканы в крови, и тут его взгляд наткнулся на меня. Он побледнел.

Зоя проследила за его взглядом и дерзко вздернула бровь, увидев меня.

Я развернулась и начала проталкиваться через толпу. Тамара следовала за мной по пятам.

– Алина…

– Оставь меня.

Девушка отстала. Мне было необходимо выйти отсюда, уйти подальше от всех. Глаза застилали слезы. Я не знала, вызвал ли их поцелуй или все, что случилось до него, но не хотела, чтобы люди их увидели. Заклинательница Солнца не плакала, особенно из-за своего стража-отказника.

Да и какое у меня было право на слезы? Разве я сама не хотела поцеловать Николая? Может, если я найду его сейчас, то смогу убедить поцеловать меня вне зависимости от того, кем заняты мои мысли.

Я вылетела из конюшни под сумеречный свет. Воздух был теплым и влажным. Я не могла дышать. Сошла с освещенной тропинки у загона и направилась к укромной березовой роще.

Кто-то дернул меня за рукав.

– Алина, – позвал Мал.

Я стряхнула его руку и ускорила шаг, едва не переходя на бег.

– Алина, стой, – сказал он, с легкостью догоняя меня, несмотря на только что полученные серьезные травмы.

Я проигнорировала его и углубилась в лес. Почувствовала запах горячих источников, подпитывающих баню, резкий аромат листьев березы под ногами. В горле стоял комок. Мне просто хотелось, чтобы меня оставили в покое, дабы выплакаться или справиться с тошнотой, или и то и другое.

– Проклятье, Алина, остановись, пожалуйста!

Я не могла уступить чувству боли, поэтому поддалась гневу.

– Ты – капитан моей стражи! – сказала я, пробираясь через деревья. – Ты не должен драться, как какой-то простолюдин!

Мал поймал меня за руку и повернул к себе.

– Я и есть простолюдин! – прорычал он. – А не один из твоих паломников или гришей. И я не какой-нибудь жалкий сторожевой пес, который будет сидеть всю ночь за твоей дверью в надежде, что может тебе понадобиться.

– Конечно, нет, – вскипела я. – У тебя есть дела поинтереснее. Например, напиваться и засовывать язык в глотку Зое.

– По крайней мере ее не передергивает, когда я к ней прикасаюсь! – сплюнул парень. – Ты меня не хочешь, так какая тебе разница?

– Никакой, – отрезала я, но слово больше прозвучало как всхлип.

Мал неожиданно отпустил меня, и я чуть не упала. Он отошел на пару шагов, проводя рукой по волосам, и скривился от боли. Затем пальцами дотронулся до кожи на боку. Мне хотелось крикнуть, чтобы он пошел к целителю. Хотелось стукнуть кулаком по ушибу, чтобы тот заболел еще сильнее.

– Святые! – выругался он. – Лучше бы мы никогда не появлялись здесь.

– Так давай уйдем, – внезапно предложила я. Полный бред, но мне было плевать. – Давай убежим сегодня и навсегда забудем об этом месте.

Мал горько расхохотался.

– Ты хоть представляешь, как я этого хочу? Быть с тобой – без всяких званий, стен или любых других препятствий? Снова стать обычными? – он покачал головой. – Но ты этого не сделаешь, Алина.

– Сделаю, – возразила я, и по щекам потекли слезы.

– Не обманывай себя. Ты все равно найдешь дорогу обратно.

– Я не знаю, как все исправить, – в отчаянии призналась я.

– Никак! – закричал Мал. – Этого уже не исправить. Тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, тебе предназначено стать королевой, а мне – быть никем?

– Неправда.

Он подошел ко мне, в сумерках ветки деревьев отбрасывали странные тени на его лицо.

– Я уже не солдат. Я не принц и уж точно не святой. Так кто же я, Алина?

– Я…

– Что я такое? – прошептал он.

Мы были так близко. Его запах, ставший мне родным – аромат темно-зеленого луга – потерялся среди запахов пота и крови.

– Я твой страж? – спросил парень.

Медленно провел своей рукой по моей – от плеча до кончиков пальцев.

– Твой друг?

Другой рукой пробежался по второму предплечью.

– Твой слуга?

Я чувствовала его дыхание на своих губах. Мое сердцебиение эхом отдавалось в ушах.

– Скажи, кто я.

Он прижал меня к себе, и его ладонь сомкнулась на моем запястье.

В ответ на его прикосновения мое тело вздрогнуло, как от удара тока, и у меня подогнулись колени. Мир накренился, и я ахнула. Мал резко отпустил мою руку, словно та его обожгла.

Он изумленно попятился.

– Что это было?

Я часто заморгала, пытаясь избавиться от головокружения.

– Что, черт возьми, это было?! – повторил он.

– Я не знаю. – Мои пальцы до сих пор покалывало.

Уголки его губ приподнялись в горькой ухмылке.

– С нами все всегда непросто, не так ли?

Я резко подняла голову, почувствовав прилив злости.

– Да, Мал. Со мной никогда не будет просто, мило или удобно. Я не могу уйти из Малого дворца. Не могу сбежать или сделать вид, что это не мое дело, потому что тогда умрут люди. Я не могу стать просто Алиной. Той девочки больше нет.

– Я хочу ее вернуть, – хрипло ответил он.

– Я не могу вернуться! – закричала я, наплевав, что кто-то услышит. – Даже если ты заберешь ошейник и чешую морского хлыста, мою силу из меня не вырезать.

– А если бы я смог? Ты бы позволила? Ты бы отдала ее?

– Ни за что.

Правдивость этих слов повисла в воздухе между нами. Мы замерли в тени леса, и я почувствовала, как осколок в моем сердце провернулся. Знала, что он оставит после себя, когда боль утихнет: одиночество, пустоту, глубокую рану, которая никогда не заживет, отчаянный край бездны, которую я однажды увидела в глазах Дарклинга.

– Пошли, – наконец сказал Мал.

– Куда?

– В Малый дворец. Я не могу просто бросить тебя в лесу.

Мы молча поднялись по холму и вошли во дворец через покои Дарклинга. В гостиной, к счастью, оказалось пусто.

У двери в свою комнату я повернулась к Малу.

– Я вижу его. Дарклинга. В библиотеке. В часовне. В тот раз в Каньоне, когда «Колибри» чуть не разбилась. В своей комнате, в ночь, когда ты пытался меня поцеловать.

Парень уставился на меня.

– Я не знаю, видения это или визиты. Не хотела говорить тебе, потому что думала, что схожу с ума. И еще потому, что мне кажется, что ты меня боишься.

Мал открыл рот, закрыл, снова открыл. Даже теперь я все равно надеялась, что он начнет все отрицать. Вместо этого он повернулся ко мне спиной. Зашел в покои стражей, остановившись, чтобы взять бутылку кваса со стола, и тихо закрыл за собой дверь.

Я приготовилась ко сну и залезла под покрывало, но ночь выдалась слишком жаркой. Отбросила его к подножью кровати. Лежала на спине и смотрела на обсидиановый купол с созвездиями. Мне хотелось постучать в дверь Мала, сказать, что я сожалею, что все испортила, что мы должны были въехать в Ос Альту вместе, держась за руки. Но изменило бы это хоть что-нибудь?

«Такие люди, как мы с тобой, не могут вести обычную жизнь».

Никакой обычной жизни. Только битвы, страх и загадочные удары тока, от которых подгибались ноги. Я так долго мечтала стать девушкой, которая понравилась бы Малу. Возможно, теперь этому не бывать.

«Таких, как мы, больше нет, Алина. И никогда не будет».

Глаза защипало от горячих яростных слез. Я уткнулась лицом в подушку, чтобы никто не услышал мои всхлипы. Когда их поток остановился, я впала в беспокойный сон.

– Алина.

Я проснулась от нежного прикосновения губ Мала, легонько касавшихся моего виска, век, бровей. Свет от лампы на тумбочке заблестел в его каштановых волосах, когда парень наклонился, чтобы поцеловать изгиб моей шеи.

На секунду я замешкалась, – сбитая с толку, не до конца проснувшаяся, – но затем обхватила его руками и прижала ближе. И плевать, что мы поссорились, что он поцеловал Зою и ушел от меня, что все казалось таким невероятным. Единственное, что имело значение, это то, что он передумал. Мал вернулся, и я больше не одинока.

– Я скучала по тебе, Мал, – пробормотала я ему на ухо. – Очень сильно.

Мои руки прошлись по его спине и сплелись на шее. Парень снова меня поцеловал, и я счастливо вздохнула от долгожданной теплоты его губ. Он налег на меня всем телом, и я провела ладонями по напряженным мышцам его рук. Если Мал будет со мной, если он любит меня, то надежда еще есть. Сердце громко билось в груди, а по телу пульсировал жар. Не было слышно ни звука, кроме нашего дыхания и шороха тел. Он целовал мою шею, ключицу, упивался кожей. Я вздрогнула и прильнула ближе.

Ведь мне этого хотелось, не так ли? Найти способ, как заделать брешь между нами? Тем не менее, меня охватила паника. Мне хотелось посмотреть ему в глаза, понять, что все наладилось. Я взяла его лицо в руки, подняла за подбородок и, когда мы встретились взглядами, съежилась от ужаса.

Я смотрела в глаза Мала – его родные, голубые глаза, которые знала лучше, чем свои. Вот только они не были голубыми. В тусклом свете лампы они мерцали серым кварцем.

Тогда он улыбнулся – холодной, хитрой улыбкой, которая никогда раньше не затрагивала его губ.

– Я тоже скучал, Алина. – Этот голос… Суровый и гладкий, как стекло.

Лицо Мала расплылось в тени, а затем вновь сформировалось, как образ из тумана. Бледное, прекрасное; эта густая копна смольных волос, эта идеальная линия челюсти…

Дарклинг ласково опустил ладонь мне на щеку.

– Скоро, – прошептал он.

Я закричала. Он обратился тенью и исчез.

Я выбралась из кровати, обхватила себя руками. Кожа покрылась мурашками, тело трясло от ужаса и проходящего возбуждения. В любую секунду в дверь могли ворваться Тамара или Толя. С языка уже срывалась ложь.

«Кошмар», – скажу я. И слово прозвучит твердо, убедительно, несмотря на колотящееся в груди сердце и крик, застрявший в горле.

Но в комнате было тихо. Никто не пришел. Я продолжала стоять и дрожать во мраке.

С трудом сделала вдох. Затем еще один.

Когда ноги перестали подгибаться, я надела халат и выглянула в гостиную. Там никого не было.

Закрыла дверь и прижалась к ней спиной, глядя на смятую простынь на кровати. Сна мне не видать. Возможно, никогда. Я покосилась на часы на камине. Во время белых ночей светало рано, но дворец еще не скоро проснется.

Порылась в куче одежды, которую оставила с путешествия на «Волке волн», и достала простое коричневое пальто и длинный шарф. Для них было слишком жарко, но я об этом не думала. Накинула пальто на ночную сорочку, обмотала шарф вокруг головы и шеи и обулась.

Крадясь через гостиную, я заметила, что дверь в покои стражей закрыта. Если Мал или близнецы и были внутри, то, должно быть, очень крепко спали. Или же Мал веселился где-то под куполами Малого дворца, сплетясь в объятиях с Зоей. Сердце больно сжалось. Я открыла дверь слева и поспешила по темным коридорам наружу.