Книга: Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России

Назад: ЕВРОПА И РАДИКАЛЬНЫЙ ИСЛАМ: «Братья-мусульмане» на Западе

Дальше: ВОЗМОЖЕН ЛИ РАДИКАЛЬНЫЙ ИСЛАМ В ИНДИИ?

ЗАПАД И ИСЛАМИЗМ «Стратегия напряженности» в прошлом и настоящем

Ирина Кургинян- ведущий аналитик МОФ-ЭТЦ

В последнее время в политике западных стран наблюдается явная тенденция к новым формам легализации исламизма.

21 сентября 2009 г. в ведущих периодических изданиях США был по разрешению Министерства обороны опубликован секретный доклад генерала Стенли Маккристала, на тот момент командующего войсками США и НАТО в Афганистане. В этом докладе – по сути, варианте новой американской стратегии в Центральной Азии, – включавшем просьбу об отправке в Афганистан дополнительного воинского контингента, содержался более чем примечательный пассаж. Фиксируя «возрастание индийского влияния в Афганистане», генерал отмечал опасность того, что современное афганское правительство «воспринимается Исламабадом как проиндийское». В докладе резюмировалось: «Возрастающее индийское влияние в Афганистане может привести к усугублению напряженности в регионе и вдохновить пакистанцев на осуществление контрмер в Афганистане или Индии»¹. В соответствии с данным тезисом, мера присутствия Индии в регионе оказывалась напрямую зависима от того, что «нравится» или «не нравится» исламистам!

Официальный Нью-Дели отреагировал на доклад Маккристала с более чем понятной настороженностью. «Таймс оф Индиа» в своем комментарии задалась вопросом, не означает ли вышеупомянутое замечание американского генерала, «заставившее индийских официальных лиц задуматься», что Индия должна сократить свое присутствие в Афганистане во избежание столь «эвфемистически предрекаемых терактов»².

Противоположная сторона восприняла подобный «мессидж» со стороны Соединенных Штатов с вполне понятным ликованием. Так, спустя несколько дней после опубликования доклада Маккристала на канале «Аль-Джазира» транслировалось интервью пакистанского эксперта по безопасности в племенных районах Имтияза Гюля. Отметив, что нельзя «валить в одну кучу службу ISI и пакистанских мятежников», Гюль торжествующе сослался на доклад генерала Маккристала как на «первое официальное выражение озабоченности по поводу причастности Индии к событиям внутри Афганистана»³.

Спустя неделю после появления доклада Маккристала в англоязычной китайской правительственной газете «Чайна дейли» была опубликована статья заместителя генерального секретаря Совета по изучению политики национальной безопасности Китая Ли Цингуна, призвавшего США немедленно прекратить военные действия в Афганистане, вывести войска и позволить Хамиду Карзаю при поддержке мирового сообщества начать трехсторонние мирные переговоры с Талибаном и влиятельными полевыми командирами. Между последними и «Аль-Каидой» было предложено провести грань⁴. Столь откровенно проталибские предложения официальный Китай позволил себе впервые. Идея возможности переговоров с Талибаном была, очевидно, уловлена Китаем из достаточно понятных общих тенденций, породивших, в том числе, и антииндийские пассажи генерала Маккристала.

Проталибской линии был, действительно, очень быстро дан ход.

7 октября 2009 г. пресс-секретариат Белого дома заявил о безусловно существующей разнице между Талибаном и «Аль-Каидой»⁵.

Представить данную линию победой американских «реалистов», выступающих против непосредственного вмешательства США в управление внутренней политикой чужих государств, сложно, учитывая, что власть предлагается передать весьма конкретным радикальным силам. О чем и заявил один из главных американских идеологов «реализма» Генри Киссинджер: «Даже у так называемых "реалистов" вроде меня негласное сотрудничество США с движением Талибан в управлении Афганистаном не может не вызвать неприятия». Правда, в качестве альтернативы Киссинджер возложил надежду на «ястребиные» инициативы генерала Маккристала по усилению американского контингента в Афганистане⁶.

Вслед за тезисом о необходимости признания талибов администрация США выступила с принципиально новой трактовкой действий пакистанских властей, ранее серьезно подозревавшихся в сотрудничестве с исламистами.

6 декабря 2009 г. госсекретарь США Х.Клинтон заявила, что власти Пакистана значительно изменили свое отношение к терроризму в регионе, начав реальную войну с ним⁷.

Небезынтересно интервью, данное в январе же 2010 г. ветераном центральноазиатских идеологических войн и нынешним советником Б.Обамы З.Бжезинским. Поддержав идею заключения соглашения с Талибаном, он подчеркнул необходимость «гарантировать пакистанцам, что в случае ухода американцев из Афганистана там не воцарится режим – причем это будет не Талибан, – который окажется более дружественным по отношению к Индии, чем к Пакистану». Попытка корреспондента выяснить, является ли тем не менее американо-индийский альянс «краеугольным камнем» евразийской стратегии США, встретила у Бжезинского развернутый взрыв негодования: «Ну, если это так, тогда я не понимаю этой евразийской стратегии. Потому что если она строится на этом альянсе, тогда мы не решим афганский вопрос, а если мы не решим афганский вопрос и конфликт продолжится, как американо-индийский альянс повлияет на отношения Китая и Пакистана, являющиеся довольно тесными? И как это может содействовать перспективе стабильности в мировом масштабе между Китаем и Индией?»⁸ Таким образом, союз США с Пакистаном был напрямую увязан Бжезинским с активно продвигаемым сегодня (причем отнюдь не только им одним) проектом американо-китайской «G-2».

22 января 2010 г. министр обороны США Роберт Гейтс выразил в Исламабаде сожаление в связи с «тяжелой стратегической ошибкой», совершенной его страной в Пакистане, – возникновением после вывода русских войск из Афганистана «дефицита доверия». Гейтс пообещал, что «США готовы приложить все необходимые время и энергию для формирования подлинного и долгосрочного партнерства с Пакистаном»⁹.

В тот же самый день Гейтс подтвердил намерение американской администрации ввести талибов в афганское правительство¹⁰. При том, что буквально за день до этого не кто иной, как Гейтс, указывал на готовность «синдиката», руководимого «Аль-Каидой» и включающего талибов, «спровоцировать войну в Индии»¹¹!

24 января генерал Маккристал в интервью засвидетельствовал свое признание идеи передачи Талибану роли в будущем афганском правительстве¹². Тем самым самолично подтвердив, что его «ястребиная линия» напрасно воспринималась несогласными вроде Киссинджера в качестве альтернативы альянса с талибами. Смысл новой американской стратегии начал приобретать вполне однозначные очертания.

Заявленный американскими представителями тезис о принципиально новом союзничестве с Пакистаном был сразу же вслед за этим подкреплен конкретными действиями.

1 февраля 2010 г. было объявлено об увеличении США помощи Пакистану с 2011 г. до 3,1 миллиарда долларов¹³ (то есть вдвое по сравнению с обещанным ранее).

2 февраля НАТО, подтверждая данное в Исламабаде обещание Гейтса, заявило о готовности помочь Пакистану в обучении и подготовке его офицерского корпуса¹⁴.

Аналогичную политику активной поддержки режиму, ранее подозревавшемуся в поддержке исламизма, США развернули и в Йемене.

Отметим, что смена официальной политики США вызвала отклик в Европе. Так, французская «Монд» не преминула зафиксировать в отношении йеменской ситуации, что с 2009 г. «США начали оказывать военную помощь режиму, который в прошлом неоднократно обвиняли в использовании радикального исламизма в своих целях»¹⁵.

Если новая политика США по легализации исламистов и нацелена на вывод основных американских сил из региона (с усилением сил специального назначения), она отнюдь не предполагает отказа от активного вмешательства, а по сути, раскачки(!) новых конфликтов. Подобная тенденция также налицо.

Во время слушаний 15 декабря 2009 г. в американском Сенате помощник госсекретаря США Джордж Крол указал на то, что территория бывших советских центральноазиатских республик является «осью ключевых для США интересов в области безопасности, экономики и политики». Крол постулировал необходимость «предотвращения распада» этих центральноазиатских государств – территории, по уточнению сенатора Роберта Кейси, продолжающей после распада Советского Союза нести угрозу распространения оружия массового поражения¹⁶.

Согласимся с комментарием выступления Крола, сделанным в «Эйшиа таймс» индийским специалистом М.К. Бхадракумаром, указавшим на тот факт, что «никогда ранее официальный американский представитель не заявлял о намерениях США в отношении бывших советских центральноазиатских республик в столь сильных выражениях». Добавим лишь, что намерение США, по выражению Бхадракумара, «противостоять влиянию Китая в Центральной Азии»¹¹, эволюционирует в последнее время, скорее, в стремление учитывать китайский интерес и мирно делить, а не конфронтационно отстаивать сферы влияния.

Декларируемая территориальная экстраполяция интересов США вкупе с очевидной тенденцией к принципиально новой стадии легализации исламизма чреваты эскалацией конфликтов, с возможным переносом их очагов, прежде всего, в постсоветские среднеазиатские республики и в Индию.

Насколько реальна угроза измены частью западных элит интересам своих модернизированных союзников и их ставки на исламистский фактор? В данной связи представляется целесообразным рассмотреть историю вопроса сотрудничества западных стран с исламизмом, с акцентом на роли в данном процессе действующих и по сию пору элитно-политических групп.

В XX веке наблюдались более чем показательные факты отказа западных стран от поддержки абсолютно лояльных им национально-ориентированных модернизационных режимов на Востоке (режимов, активно развивающих свой энергетический сектор, борющихся с наркотрафиками и т.д.) в противовес движениям, исповедующим крайние формы исламского радикализма. Наиболее яркие примеры такого рода – свержение шаха Ирана Мухаммеда Реза Пехлеви и сотрудничество с пакистанским режимом Мухаммеда Зия-уль-Хака.

Сегодня у власти в Иране находится режим, неоднократно разъяснявший, как и против кого он применит ядерное оружие. При этом очевидно, что ядерная программа Ирана при шахе осуществлялась с помощью Запада и весьма долгое время никого не пугала.

Взятый шахом с 1973 г. твердый курс на ускоренную модернизацию и национальную независимость вызвал, по ряду причин, раздражение даже у весьма дружественной к шаху части западной элиты. Так, бывший президент Франции Валери Жискар д'Эстен рассказал в своих мемуарах о том, как, отговаривая шаха в 1975 г. от дальнейшего повышения цен на экспортируемую нефть, был потрясен его твердым намерением «превратить Иран в третью мировую военную державу», дабы «ни на кого не рассчитывать в деле обеспечения обороны» - в том числе на американцев, которые, по убеждению шаха, не были готовы поддержать Иран в возможной ядерной войне¹⁸.

Хотелось бы остановиться на до сих пор недостаточно изученном вопросе – кто и зачем вывел Иран из того умеренного русла, в котором он двигался при шахе?

С приходом в ноябре 1976 г. к власти в США президента Джимми Картера началось давление на Иран с требованием политической либерализации режима. Шах поддался давлению и сделал определенные шаги по либерализации. Шаги эти привели, однако, лишь к усилению его противников, отнюдь не заинтересованных в утверждении «парламентской демократии» и воспринимавших, по словам шаха, «каждую инициативу подобного рода как свидетельство слабости»¹⁹.

В 1977 г. иранская оппозиция провела серию демонстраций в Иране.

Во время визита в ноябре 1977 г. шаха в Вашингтон он был встречен демонстрацией иранских студентов. Трансляция данного события по телевидению и его открыто негативное в отношении шахского режима отражение в западных средствах массовой информации были расценены в Иране как очевидное свидетельство недоброжелательства к шаху за рубежом и весьма усилили его оппонентов.

Следует отметить, что объективную информацию о происходящем в Иране американская администрация получала как из внутренних, так и из внешних источников. В том числе, по рассказу тогдашнего заведующего иранским бюро Госдепартамента Генри Пречта (ключевой фигуры Госдепа по иранской политике), летом 1978 г. чиновник израильского посольства сообщал ему: «Мы уже в постшахской эре»²⁰.

В докладе ЦРУ, представленном в августе 1978 г. (в Иране в это время нарастало количество антишахских демонстраций), однако, утверждалась очевидная ложь, что шах якобы держит Иран под контролем и что ситуация даже «не предреволюционная». На эту удивительную «неосведомленность» ЦРУ позже указывали многие, в том числе Картер и Пречт²¹.

Вернувшись из Тегерана, Генри Киссинджер обратился в Госдеп, сообщая, что шах исключает возможность прекрасной организации выступлений иранской оппозиции без внешней помощи и задается вопросом, почему ЦРУ встало на сторону его врагов²².

Крайне внятным признаком изменения иранской политики Вашингтона стало назначение в 1978 г. главой специально созданной при Белом Доме под эгидой СНБ комиссии по изучению иранской ситуации бывшего заместителя госсекретаря Джорджа Бол-ла, известного негативным отношением к шахскому режиму. Позже, уже в эмиграции, шах напишет: «Что я мог поделать с неожиданным решением администрации назначить бывшего заместителя госсекретаря Джорджа Болла советником по Ирану?… Болл был среди тех американцев, которые хотели, чтобы США отказались от меня.»²³ .

Один из очевидных американских центров оппозиции шахскому режиму возглавлялся на тот момент госсекретарем США Сайрусом Вэнсом и поддерживавшей его группой в Госдепе, порицавшей шаха с позиций «моралистов»-правозащитников. Эта группа включала в себя столь крупные фигуры, как тот же Пречт, Энтони Лейк, Лесли Гелб, а также вице-президент США Уолтер Мондейл.

В своих мемуарах Картер указывал на «очевидную неохоту» Государственного департамента выполнять президентские директивы в иранском вопросе «полностью и с энтузиазмом»²⁴. Иранские военные не хотели изгнания шаха и предлагали провести чистку в стране в период временного пребывания шаха на одном из островов Персидского залива. Вэнс выступил активно против данного плана. Предлагая отказаться от поддержки как шаха, так и военных, он настаивал на назначении премьер-министром Ирана Шапура Бахтияра, одного из лидеров оппозиционного Национального фронта²⁵.

Шах в своих воспоминаниях писал: «Теперь мне ясно, что американцы хотели, чтобы я ушел. Ясно, что именно этого хотели борцы за права человека в Государственном департаменте, и этого госсекретарь Вэнс очевидным образом добился»²⁶ .

Другим центром оппозиции режиму шаха было посольство США в Тегеране. Картер рассказывал о настойчивых предложениях, излагавшихся в докладах посла Уильяма Салливана, требовавшего, чтобы США поддержали Хомейни даже в ущерб Бахтияру и его коалиционному правительству. Как рассказывал Картер, Салливан исполнял его инструкции «неохотно, – когда вообще исполнял»²¹ . Посол утверждал, что правление Хомейни «приведет Иран к демократии»²⁸. Зафиксируем эту оригинальную трактовку исламизма как «демократии»!

В контексте оценки правления Хомейни как «ведущего к демократии» интересно и наблюдение бывшего представителя шаха в ООН Ферейдуна Ховейды, отмечавшего, что в тот период западные правительства осознанно решились принять благородную версию «умеренного» Хомейни. (Ховейда подчеркивал, что в дальнейшем американцы продолжат «парадоксальные поиски умеренных в среде фундаменталистов».)²⁹

По откровенному свидетельству Пречта, еще осенью 1978 г., по предложению политолога из Питтсбургского университета, «персоны нон-грата в Госдепе» Ричарда Коттама, он встретился со сподвижником Хомейни Ибрахимом Язди. Пречт рассказывал о том, как проявил своевременную активность и ранее американского посольства в Тегеране установил «нужные контакты с оппозицией». Было налажено два канала коммуникаций через Язди: при посредничестве политического советника посольства Уоррена Циммермана и прямой телефонный контакт, осуществлявшийся самим Пречтом³⁰. При этом вскоре у посольства возникли контакты и помимо Язди. В конце декабря был установлен контакт с аятоллой Бехести – как пишет Пречт, «наиболее крупным клерикалом, которого мы знали»³¹.

Отметим, что у шаха в США были и очевидные сторонники. К прошахски настроенной элитно-политической группе относились такие крупные фигуры, как Генри Киссинджер, Дэвид Рокфеллер, Джон Макклой, поддерживавшие вариант создания шахом военного правительства³². (В момент революции в Иране Киссинджер в интервью «Экономист» недвусмысленно осудит антишахскую политику США³³.)

Подспудным фоном иранских событий было соперничество в Вашингтоне между Вэнсом и весьма могущественным в тот период советником Картера по вопросам безопасности Збигневым Бжезинским. Бжезинский формально также являлся сторонником проведения шахом твердого курса. Имея в своих руках достаточно рычагов власти, Бжезинский, однако, почему-то не использовал их для сколько-нибудь эффективной помощи шаху.

Соперничество между Бжезинским и Вэнсом выливалось в совершенно противоречивые инструкции Тегерану. Салливан требовал от шаха либерализации, Бжезинский – силовой политики. В итоге, по рассказу Пречта, шах не знал, кого ему слушать: «Шах, бедный парень, был смущен противоречивыми советами»³⁴. Позже Салливан в своей книге «Миссия в Иран» обвинит в неэффективности работы тегеранского посольства Бжезинского³⁵. Сам шах «состоявшийся в итоге в начале ноября знаменитый звонок Бжезинского с выражением слов поддержки» оценил в своих мемуарах немногим выше, чем аналогичные заверения Салливана о «стопроцентной поддержке США» - ввиду «забавного» отсутствия подтверждения данных слов из Вашингтона³⁶.

Существующая версия о прошахской позиции Бжезинского входит в противоречие и с антишахской позицией его соратников в СНБ – в том числе его помощника Дэвида Аарона, Роберта Хантера, Джессики Тачмен³⁷. И не кто иной, как Бжезинский³⁸, просил уже упомянутого Болла, известного негативным отношением к режиму шаха, стать главой специальной комиссии СНБ по Ирану.

Изменение западной политики в отношении Ирана вызвало озабоченность советского руководства. В ноябре 1978 г. Генсек ЦК КПСС Л.И.Брежнев в газете «Правда» предостерег западные державы, и в особенности США, от вмешательства во внутренние дела Ирана³⁹.

Данное советское предостережение возымело нулевой эффект. В декабре 1978 г. «Вашингтон пост» сообщила, что в своем секретном докладе Джордж Болл требует отказа шаха от абсолютной власти, призывая к созданию гражданского коалиционного правительства, включающего оппозиционных лидеров. США предлагалось отвести роль арбитра между правительством и шахом и утвердить американское долгосрочное экономическое присутствие в Иране⁴⁰.

В конце декабря 1978 г. в Тегеран прибыл бывший глава британского МИДа Джордж Браун, передавший шаху настойчивое предложение назначить премьер-министром Бахтияра. Позже шах напишет, что «согласился назначить Бахтияра, которого всегда полагал англофилом и агентом Бритиш Петролеум, под иностранным давлением, после встречи с лордом Джорджем Брауном»⁴¹ . Таким образом, кресло премьер-министра Ирана занял крупный оппозиционный лидер.

Подчеркнем, что решение об уходе шаха было, безусловно, принято не только в Вашингтоне. Известна, в том числе, негативная роль в падении шахского режима британского посла Энтони Парсонса, с которым, по свидетельству шаха, Салливан постоянно в данный период появлялся вместе⁴².

Позиция Франции, в октябре 1978 г. разрешившей Хомейни пребывание на своей территории, также глубоко неоднозначна.

26-28 декабря 1978 г. по поручению Жискар д'Эстена в Тегеране с секретной миссией побывал бывший министр внутренних дел Франции Мишель Понятовски. Как сообщил этот эмиссар в секретной записке в Париж (опубликованной Жискар д'Эстеном в приложениях к его мемуарам), шах был в курсе планируемого предательства американцев. В том числе того, что Салливан уже вступил в «секретные переговоры с лидерами иранской оппозиции по вопросу формирования нового правительства»⁴³ .

В мемуарах тогдашнего главы французской Службы Внешней документации и контршпионажа (ныне СДСЕ) графа Александра де Маранша содержится утверждение о том, что его страна сделала шаху весьма экзотичное предложение – «организовать для Хомейни несчастный случай с летальным исходом». Однако шах отклонил вариант убийства, сказав, что это сделало бы Хомейни мучеником⁴⁴.

Как докладывал Понятовски в своей секретной записке, шах отмечал, что даже изгнание Хомейни из Франции могло бы послужить для иранской ситуации «последней искрой». Вместе с тем вариант высылки Хомейни в Алжир не отвергался шахом однозначно. Однако правитель Ирана не хотел официально подтверждать свое согласие на данную операцию и «полностью полагался на мудрость Франции»⁴⁵. Узнав об этом, французский министр внутренних дел, по воспоминаниям Жискар д'Эстена, «испытал облегчение»⁴⁶, ведь руководство страны вряд ли на самом деле собиралось высылать главного врага верного «друга Франции»⁴¹.

Окончательное решение о необходимости «скорейшего ухода шаха» было принято в декабре 1978 г. на американо-франко-германо-британском саммите в Гваделупе.

Картер утверждал в мемуарах о полном «единодушии» собравшихся лидеров четырех держав в данном вопросе⁴⁸.

По воспоминаниям же Жискар д'Эстена, он сам и канцлер ФРГ Гельмут Шмидт пытались выступить в защиту шаха. Однако, пишет Жискар д'Эстен, «наши аргументы не убеждают Джимми Картера. Мы предчувствуем, что он уже принял на сей счет решение: США не станут поддерживать Иран. Они убеждены, что проиграли здесь свою партию». По рассказу бывшего французского президента, Картер утверждал, что «руководство армии готово взять власть в свои руки» и что «его политические концепции довольно-таки близки нашим собственным»⁴⁹.

С января 1979 г., после «временного» отъезда шаха из страны, иранская оппозиция перешла к решительным действиям. В этот период американцы, по словам шахского посла при ООН, еще исполняли «шоу» на тему их помощи шаху⁵⁰. Неискренний характер данного шоу был, однако, уже всем очевиден. Бахтияр пытался взять на себя роль национального лидера, заключив союз с Хомейни (о посредничестве в данном вопросе он просил Саллива-на⁵¹). Но Хомейни вел собственную игру и не собирался сотрудничать со скомпрометировавшей себя в глазах оппозиции фигурой.

В первые дни 1979 г. Картер направил в Иран заместителя командующего вооруженными силами США в Европе генерала Роберта Хайзера. По рассказу шаха, о прибытии генерала он узнал лишь спустя несколько дней, что было странно, учитывая, что Хайзер, приезжавший ранее не раз эмиссаром в Тегеран, всегда заранее информировал о своих визитах⁵².

В номерах советской «Правды» от 30-31 января 1979 г. Хайзер последовательно обвинялся во взятии контроля над ситуацией в Иране в ущерб власти шаха (генерал характеризовался как «успешно заменяющий шаха наместник» и организатор «военного переворота»⁵³ ).

По высказанному шахом позже твердому убеждению, миссия Хайзера состояла в нейтрализации иранской армии. Шах был уверен в том, что американский генерал вошел в соглашение с главой иранского генштаба генералом Аббасом Карабаги, добившись установления контакта между ним и Мехди Базарганом, будущим премьер-министром Хомейни. Именно предательством Карабаги объяснял шах последующее отсутствие серьезного сопротивления военных приходу Хомейни. Наградой для Карабаги, по мнению шаха, стало спасение его жизни Базарганом после победы исла-мистов⁵⁴.

Убежденность шаха разделял и де Маранш. По его утверждению, администрация Картера, возымев «идиотское желание» сменить политическую систему в Иране, направила туда генерала Хайзера оповестить полностью зависимых от американских поставок вооружения иранских военных, что они не получат ни одного снаряда в случае выступления против Хомейни⁵⁵.

С момента приезда Хайзера в Иран наиболее удивительным является бездействие в Вашингтоне официального сторонника шаха – Бжезинского. Пречт писал о миссии Хайзера: «Если бы исполнялся план Бжезинского, он сказал бы генералам, чтобы они были готовы, когда потребуется, к совершению переворота. Хайзер оставался в Иране до момента угрозы его жизни и возникновения абсолютной ясности того, что игра близится к концу»⁵⁶ .

После того, как Хомейни назначил 4 февраля премьер-министром Базаргана, большая часть иранских военных не признала его. США, однако, так и не оказали им помощи.

Специалист по Ирану в СНБ, «ближайший человек к Бжезинскому»⁵¹ Гари Сик утверждал, что Бжезинский, узнав, что некоторые из иранских военных вступили в соглашение с Базарганом, принял – на основе мнений Хайзера и Салливана – решение не вмешиваться в ситуацию. При этом Салливан апеллировал к тому, что уже поздно что-либо предпринимать, Хайзер же указывал, что вмешательство потребует от США полноценной поддержки шаха⁵⁸. Данную поддержку решено было не оказывать.

Единственную попытку вмешаться Бжезинский предпринял лишь после того, как победа исламистов в Иране стала очевидной. По рассказу Пречта, Салливан весьма недоумевал по поводу выдвинутого Бжезинским требования связаться со сменившим Хайзера в Тегеране генералом ВВС США Филиппом Гастом, дабы он сообщил иранским лидерам, что настало время свергнуть Бахтияра и взять власть в свои руки. Салливан ответил, что это уже не реально: «на тот момент генерал Гаст не был в состоянии спасти даже собственную жизнь»⁵⁹. 11 февраля Хомейни пришел к власти.

Шах в мемуарах привел предсмертные слова, якобы сказанные казненным фундаменталистами командующим шахской авиацией генералом Амиром Хосейном Рабием: «Генерал Хайзер выбросил шаха из страны, как дохлую мышь»⁶⁰.

Никоим образом не желая брать на себя столь сомнительную историческую ответственность, генерал Хайзер в книге своих воспоминаний недоумевал, почему вопрос о возможности военного переворота ему задали в Вашингтоне столь поздно – 11 февраля 1979 г., «а не когда он был в Тегеране». Хайзер рассказывал о своем тогдашнем недоумении: «Какого же нового лидера США поддержат в Иране»⁶¹ ?

Кто займет место нового американского протеже в Иране, выяснилось довольно скоро.

Примечателен комментарий, сделанный 19 февраля 1979 г. в интервью французскому журналу «Пари-Матч» одним из вождей иранской революции аятоллой Хамидом Рухани: «Армия была в руках 40 тысяч американских советников. С момента, когда Америка дала зеленый свет – а я убежден, что Америка дала нам зеленый свет…»⁶².

Позже Картер не скрывал, что отнесся крайне положительно к установлению режима Хомейни: «Он и особенно члены его кабинета министров, имевшие западное образование, сотрудничали с нами. Они защитили наше посольство, обеспечили безопасный приезд заменившему Хайзера генералу Филиппу С.Гасту и послали нам серию дружественных посланий. Базарган публично объявил о своем желании установить хорошие отношения с США и сказал, что Иран скоро возобновит нормальные поставки нефти всем ее потребителям»⁶³ .

Еще более показательна характеристика, данная позже режиму мулл видным картеровским чиновником Госдепа Полом Нитце. Давая крайне негативную оценку тем властям Ирана, которые нарушали «обычаи и традиции, поддерживавшие единство иранского общества на протяжении тысячи лет», Нитце безапелляционно указывал: «Шиитские мусульмане аятоллы Хомейни были единственной группой, которая поддерживала его (общества. – И.К.) связь и по этой причине имели мало проблем в победе над большей частью коррумпированными и слабыми элементами, поддерживавшими шаха»⁶⁴. Тезис, заметим, по сути являющийся утверждением о принципиальной нежелательности модернизации иранского общества.

В 2004 г. Пречт недвусмысленно свидетельствовал в своей статье, что посредником в установлении американцами неформальных связей с пришедшим к власти режимом аятоллы вновь стал Ибрахим Язди⁶⁵.

Вполне ясна была и британская политическая линия в отношении постшахского Ирана. Находящийся в эмиграции шах был поражен, увидев по телевидению британского посла Парсонса, требовавшего в СБ ООН однозначной поддержки Хомейни. Ведь тот же Парсонс в конце 1978 г. уговаривал шаха провести свободные выборы, утверждая, что даже если шах проиграет их – и свой трон! – то останется в истории как демократический правитель⁶⁶.

Возмущение тем, что шаха предали, выразили представители так называемого «Сафари-клуба», созданного в 70-х гг. де Мараншем с целью поддержки национально ориентированных режимов в противовес социалистическим. Данный клуб включал, помимо Ирана, Саудовскую Аравию, Египет и Марокко (о клубе рассказывал, в том числе, посол Саудовской Аравии в США принц Турки аль-Фейсал⁶⁷). И Садат, и глава саудовской разведки Камаль Адхам, и король Марокко Хасан II выразили поддержку шаху.

Итак, на Западе существовала антиисламисткая элитная группа и группа, вставшая на сторону исламизма. Последняя включала в себя несколько вполне противоборствующих по многим другим вопросам составляющих – таких как группа Вэнса в Госдепе, ближайшие соратники Бжезинского в СНБ, американское посольство в Тегеране (рис. 1).

Рис. 1

Наиболее важный вопрос: только ли соображения экономической выгоды (нефтяная политика шаха), а также элементарного политического неудобства (стремление Реза Пехлеви к независимости) стали причинами прямого попустительства западных стран приходу к власти в Иране исламистов? Данный вопрос напрямую связан с двойственной ролью Бжезинского в истории иранской революции.

Сегодня уже достоверно известно из прямых исторических свидетельств о том, что США осознанно избрали исламизм в союзники в их борьбе против СССР.

В 1996 г. бывший при Картере директором ЦРУ Роберт Гейтс в своих мемуарах «Из тени» признал, что его ведомство начало оказывать тайную поддержку моджахедам еще в июле 1979 г., за полгода до ввода в Афганистан советских войск⁶⁸.

В 1997 г. Бжезинский поведал в интервью «Си-эн-эн» о разработке Госдепом и СНБ США сразу же после вступления советских войск в Афганистан мероприятий по противодействию СССР и о сотрудничестве в этом вопросе с саудовцами, египтянами, англичанами и китайцами. Бжезинский также подчеркнул факт принятия еще в начале 1978 г. подготовленной им закрытой программы «делегитимизации Советского Союза» - побуждения нерусских наций в СССР к независимости⁶⁹.

Год спустя Бжезинский в интервью французской «Нувель Обсерватер» подтвердил касающееся афганской войны признание Гейтса, рассказав, что был автором докладной записки, направленной Картеру за полгода до вступления СССР в Афганистан, в день подписания им секретной директивы о помощи моджахедам. В записке утверждалось, что «помощь побудит Советский Союз к военному вмешательству» или, как Бжезинский объяснил «Нувель Обверватер», «заманит русских в афганский капкан»¹⁰.

Борьба против СССР в Афганистане являлась лишь частью знаменитой стратегии «дуги напряженности», созданной Бжезинским и работавшим с 1977 г. в США бывшим офицером британских спецслужб и востоковедом Бернардом Льюисом. Согласно данной стратегии, создание «зеленой дуги напряженности» должно было дестабилизировать «исламское подбрюшье» СССР в Средней Азии, а также весь Ближний Восток и восток Китая.

Есть очевидные основания утверждать, что данная концепция была впервые применена на практике не в Афганистане, а именно во время революции в Иране. И что именно заявленная Бжезинским уже в тот момент концепция «дуги напряженности» стала решающей в судьбе шаха.

15 января 1979 г. журнал «Тайм» в статье «Полумесяц напряженности» цитировал слова Бжезинского: «Дуга напряженности протянулась вдоль берегов Индийского океана, в регионе с хрупкими социальной и политической структурами, являющимся для нас жизненно важным и находящимся под угрозой раздробления. Проистекающий из этой напряженности политический хаос может быть легко заполнен враждебными нашим ценностям и симпатизирующими нашим врагам элементами». Основным политическим лейтмотивом изложенного Бжезинским стал тезис об «очевидности фактического падения режима шаха Ирана»¹¹ .

Летом 1979 г. – то есть в период подписания тайной директивы о помощи моджахедам – журнал Совета по международным отношениям США «Форин афферс» вновь затронул тему «дуги напряженности», разъяснив, что стратегия США в ближневосточном регионе нацелена как на «сдерживание» Советского союза, так и на «доступ к местным ресурсам нефти»¹².

14 января 1980 г. Бжезинский в интервью все тому же «Тайм» сформулировал более подробно постулаты концепции «дуги напряженности» – уже применительно и к Ирану, и к Афганистану. В данном материале упоминалось, что «ровно год назад, когда шахский режим в Иране рушился, Збигнев Бжезинский начал предупреждать о нестабильности по всей дуге напряженности. к югу от Советского Союза». На этот раз, спустя год, Бжезинский делал акцент на угрозе, которую представлял ввод советских войск в Афганистан. Данное событие он называл угрожающим, в том числе для Ирана и Пакистана – «стран региона, являющихся для США жизненно важными». В статье уже тогда обсуждалось, сможет ли Афганистан стать для СССР своего рода «Вьетнамом» (иначе – в более позднем определении Бжезинского – «капканом»)¹³.

Добавим, что в разработке стратегии «дуги напряженности» по разжиганию исламского «подбрюшья» СССР Льюису помогал французский профессор с русскими корнями Александр Беннигсен. Об их совместной с ЦРУ работе с привлечением советских диссидентов поведала в 2001 г. в центральной российской печати М.Розанова, жена одного из наиболее крупных диссидентов Андрея Синявского¹⁴.

Таким образом, совершенно очевидно, что стратегия «зеленой дуги» впервые официально обсуждалась именно применительно к иранской революции. В контексте не скрываемого сегодня реального содержания стратегии сложно сделать иной вывод, чем тот, что свержение шаха Ирана представляло собой часть глобального политического проекта по разжиганию на Ближнем Востоке исламизма.

Прекращение при Картере ставки на национально-автократические режимы на Востоке оформилось в создании новой концепции взаимодействия США с исламским миром, предполагавшей «дерадикализацию» режимов в арабских странах. Начался активный поиск контактов с так называемым «умеренным исламом». Естественно, деление ислама на «умеренный» и «не умеренный» хорошо подверстывалось под конкретные политические задачи (вспомним описанное выше конструирование образа «умеренного Хомейни»).

В рамках поиска альянсов с «умеренными исламистами», в ходе противостояния с СССР в Афганистане, США вошли в тесный союз с военным диктатором Пакистана Мухаммедом Зия-уль-Хаком.

Роль США в ирано-иракской войне 1980 – 1988 гг. также неоднозначна. Ряд непосредственных свидетелей событий, в том числе тогдашний президент Ирана Аболхассан Бани Садр в своей книге «Моя очередь говорить», утверждают, что именно США, незадолго перед тем помогшие Хомейни прийти к власти, дали старт началу военных действий со стороны Саддама Хусейна.

Как утверждал Бани Садр, иранское руководство было осведомлено о встрече Бжезинского и Хусейна в начале июля 1980 г. Советский посол сообщал, что Хусейн готов «вступить в американский лагерь» и что СССР информировал Ирак о своей оппозиции атаке на Иран (сведения, подтверждавшиеся и алжирским послом). Хомейни, однако, упорно отказывался верить в американо-иракский сговор. Бывший президент Ирана задавался вопросом, почему получилось так, что и Хомейни был уверен, что никто не нападет на Иран, и Саддам Хусейн был уверен, что война будет легкой. «Кто вложил эти идеи им в голову?»¹⁵ - задавал риторический вопрос Бани Садр, намекая на стравливание США двух доверявших им держав.

При этом сам Бжезинский не скрывал своего путешествия в Амман в июле 1980 г. В изданных спустя три года мемуарах он откровенно рассказывал, что подготовил доклад для Картера, объяснявший, что ирано-иракский конфликт «согласовался с американской политикой в регионе»!¹⁶ То есть с той самой стратегией «зеленой дуги», постулирующей не последовательную помощь США каким-либо определенным исламистам, но именно моделирование конфликтов в регионе!

Еще одним сомнительным инцидентом в истории взаимодействия западных стран с умеренными режимами на Ближнем Востоке является убийство в 1981 г. Анвара Садата, превратившегося, после заключения договора с Израилем, в одиозную для исламских радикалов фигуру. По рассказу Жискар д'Эстена, в феврале 1977 г. в Париже Садат рассказал ему о своем намерении совершить в марте в Ливии переворот, убрав Кадаффи, и просил на это согласия Франции. Однако затем время планировавшегося переворота прошло, а от Садата не было никаких вестей. Наконец, в июле на новой личной встрече с Жискар д'Эстеном Садат рассказал, что «в дело вмешались американцы», которые «настойчиво просили его ничего не предпринимать». Жискар д'Эстен крайне сожалел о том, что египетский лидер не пояснил подробности – «особенно в контексте того, что планировавшаяся операция продлила бы жизнь Садату»⁷⁷. То есть бывший французский президент откровенно разделял ту точку зрении, что некие силы в США вели Садата «вслепую», мешая ему разбираться с радикальными исламскими соседями, что и стало причиной его смерти.

Добавим, что основания говорить о связях США с весьма специфическим режимом Каддафи имеются. Так, в ходе крупного скандала 2004 г. выяснилось, что основатель Американского мусульманского совета Абдурахман Аламуди, с конца 90-х гг. бывший главным признанным «связистом» между американскими мусульманами, Белым домом, Конгрессом и ФБР, читавший лекции для сотрудников Госдепа и готовивший мусульманских священнослужителей для Министерства обороны, имел близкие политические контакты с Каддафи. По признанию Аламуди, он дважды лично встречался с ливийским лидером, и результатом этих встреч была как неудачная попытка покушения на наследного принца Саудовской Аравии Абдуллу, так и вполне удачное налаживание канала перевода денег из Ливии в Саудовскую Аравию и оттуда в Соединенные Штаты⁷⁸. Добавим, что вряд ли Аламуди мог действовать на данном поприще без ведома тесно сотрудничавших с ним американских спецлужб.

Теория поддержки исламистов именно демократической партией США, часто пропагандируемая ее противниками (в частности, данную теорию развивает в затрагивающих иранскую проблематику книгах известный американский журналист Майкл Эванс⁷⁹), представляется малоубедительной в связи с рядом фактов.

Подозрение о наличии секретных договоренностей между американской республиканской партией США и исламистами возникло в день инаугурации в 1981 г. Р.Рейгана, когда произошел так называемый «октябрьский сюрприз» – неожиданное освобождение захваченных ливанскими экстремистами в Тегеране американских заложников. Доказательства намеренного захвата заложников с целью компрометации Картера подробно приводил, в том числе, все тот же бывший президент Ирана Бани Садр. Из его рассказа явствовало, что новые договоренности входили в противоречие с предшествующими международными элитными консенсусами. Как утверждал Бани Садр, в июле 1980 г. неофициальный представитель Жискар д'Эстена информировал его о том, что французский президент «очень хотел вмешаться» в иранскую ситуацию, «но американцы дали ему понять, что они готовы выступить с войной». «Если вы сделаете один шаг в сторону Ирана, – было сказано ему, - мы вам ноги поотрываем»⁸⁰ .

В ходе громкого скандала «Иран-контрас» стали известны соглашения рейгановской администрации по продаже оружия Ирану в обмен на освобождение американских заложников, захваченных мусульманскими активистами в Бейруте (деньги за оружие поступали никарагуанским «контрас»). Есть основания полагать, что «Иран-контрас» вскрыл связи между администрацией Рейгана и Ираном, налаженные еще в период подготовки «октябрьского сюрприза». На этом особенно настаивал Бани Садр, подчеркивая, что сообщниками соратников Рейгана в обоих случаях были «одни и те же» иранские фигуры – Акбар Хашеми Рафсанджани, Бехзад Набави и командующий «Стражей исламской революции» Мохсен Резаи⁸¹.

Известно, что все тот же республиканец Рейган усилил поддержку исламистов в Афганистане.

Наконец, поскольку одним из главных подозреваемых в деле «Иран-контрас» был Джордж Буш-ст., линия специфической политической преемственности внутри республиканской партии также налицо.

Итак, в альянсах с исламизмом оказались замешаны представители как демократической, так республиканской партий США (рис. 2):

Рис. 2

После вывода советских войск из Афганистана ситуация на Ближнем Востоке, безусловно, сильно изменилась.

С одной стороны, с уходом СССР из Афганистана паритет сил в регионе рухнул и моджахеды начали усиленными темпами экспортировать исламизм в разные страны мира. С другой же стороны, уход СССР, а спустя два года и его распад окончательно развязали США руки в их политике в регионе.

Приведем откровение заместителя министра обороны США по вопросам планирования профессора Алвина Бернштейна, сделанное им 23 марта 1999 г. в интервью радиостанции «Свобода»: «…Администрация Рейгана оказывала помощь одной из сторон в гражданской войне в Афганистане, Сальвадоре, Никарагуа, но мы никогда не посылали наши войска в эти страны. Мы давали оружие, делились разведданными, и только. Мы никогда не участвовали в наземных операциях по той простой причине, что всегда опасались реакции Советского Союза. Мы попросту не хотели эскалации региональных конфликтов до уровня глобального противостояния»⁸². Добавим, что после окончания «холодной войны» ситуация кардинальным образом изменилась.

В 90-х гг. НАТО открыто военными действиями поддержало исламистов в Югославии.

Продолжилась и полупубличная поддержка США радикальных исламистов в Египте, Тунисе, Алжире, Сирии и других ближневосточных государствах. Данных исламистов американцы не только, следуя давней традиции, называли «умеренными», но и активно навязывали оную трактовку в качестве официальной. К примеру, в начале 90-х гг. представители американского правительства предъявляли публичные претензии тунисским властям в связи с отсутствием легализации запрещенной исламистской организации «Ан-Нахда» («Возрождение»). Не случайно глава данной партии Рашид аль-Ганнуши соглашался с выдвинутым французским журналом «Экспресс» предположением о том, что «американцы более сговорчивы, нежели европейцы»⁸³.

После окончания «холодной войны» концепция взаимоотношений США с исламистскими режимами уточнялась и совершенствовалась. Так, в 1995 г. в докладе специалистов из Рэнд корпорейшн, бывшего представителя ЦРУ в Иране Грэхема Фуллера и Яна Лессера, постулировалась возможность сосуществования исламистов и западного мира. Авторы утверждали, что исламисты борются против авторитарных режимов, которые отказывают им в политическом признании⁸⁴.

Стратегия «дуги напряженности», несмотря на окончание «холодной войны», продолжала развиваться. В 1992 г. в «Форин афферс» появилась статья Бернарда Льюиса, в которой, в контексте окончания «холодной войны», обсуждалась новая американская политика на Ближнем Востоке. Льюис утверждал, что исламский фундаментализм «может даже ускорить» «ливанизацию» ближневосточных стран: в условиях ослабления центральной власти (и в контексте отсутствия гражданского общества и приверженности строительству национального государства) данные страны «дезинтегрируются по примеру Ливана»⁸⁵. Таким образом, именно исламский фундаментализм, мешая развитию наций, сможет поспособствовать краху ближневосточных государств, что с течением времени неизбежно приведет к установлению в регионе «нового мирового порядка»…

Подчеркнем, что вышеупомянутый доклад Джорджа Крола, требующий вмешательства США во имя «предотвращения распада» постсоветских государств Средней Азии, является, по сути, не чем иным, как экстраполяцией льюисовского тезиса о «ливанизации»!

Вышеприведенные многочисленные факты и свидетельства позволяют выдвинуть предположение о том, что на протяжении XX – начала XXI веков часть западных элит эффективно использовала радикальный исламизм для осуществления стратегии «управляемого хаоса» и с целью кардинального переустройства мира. Речь, вновь подчеркнем, идет лишь об определенной части западных элит, при этом объединенной «поверх» партийного принципа. Представители данных элит и сегодня принимают активнейшее участие в политике – тот же Бжезинский или Жискар д'Эстен, автор проекта Европейской конституции, легшего в основу подписанного в 2007 г. странами-членами Евросоюза Лиссабонского договора.

Расклад сил в мире с распадом СССР кардинально изменился – и кардинально же изменилась риторика и «образ врага». Бывшие антисоветские идеологи, сознательно строившие в XX веке альянс с исламизмом, оправдывая его «борьбой с СССР», ныне чрезвычайно откровенны в своих пристрастиях. Так, Бжезинский в конце 2009 – начале 2010 г. настойчиво выдвигал тезис об абсолютной невозможности для США атаки на режим Ахмадинежада вкупе с крайне резкими антиизраильскими высказываниями. В сентябре 2009 г. в интервью сайту «Дэйли бист» Бжезинский заявил о том, что США должны помешать возможному военному удару Израиля по Ирану – военным же путем: «Мы не вполне беспомощные маленькие дети. Они должны будут пересечь наше воздушное пространство в Ираке. Мы что, будем сидеть там и просто смотреть?»⁸⁶

Данный тезис влиятельный идеолог обосновал весьма своеобразно. В третьей части уже упомянутого интервью, в первой части которого Бжезинский мотивировал невозможность базировать американскую стратегию на союзе с Индией приоритетностью союза с Китаем, появилось и объяснение его антиизраильской позиции. Бжезинский пояснил, что причина нового для США императива сдерживания израильской атаки на Иран следующая: «Китайцы все активнее участвуют в иранской экономике, потому что им нужна энергия, и они не будут нам особенно благодарны, если мы создадим конфликт в регионе»⁸¹. Таким образом, и в случае с Индией, и в случае с Израилем центральный стержень заявляемой «стратегии сдерживания» един: приоритет союза с Китаем. При этом, напомним, китайско-пакистанский императив Бжезинского уже начинает подтверждаться на практике.

Итак, ранее исламизм поддерживался частью западных элит под предлогом «холодной войны» с СССР, сегодня – под предлогом дружбы с Китаем. Однако каждый раз в качестве приоритета предлагается все более глубокий союз с исламизмом и отказ от таких модернизированных союзников, как Индия, Израиль и, естественно, правопреемница «Советов», Россия. Безусловно, в случае торжества происламистского альянса, именно эти три страны региона оказываются в наибольшем проигрыше. Насколько реальна возможность дальнейшего развития в данном направлении «стратегии напряженности» и игр в «ливанизацию», показывает как опыт прошлого, так и более чем тревожащие тенденции настоящего.

Примечания

¹ McChrystal S.A. Commander's Initial Assessment. 30 August 2009 // The Washington Post. 21.09.2009.

² Rajghatta C. India's growing clout in Kabul may impact stability // The Times of

India. 23.09.2009.

³ Afghan report stirs Pakistan debate. english.aljazeera.net. 26.09.2009. http:// english.aljazeera.net/news/asia/2009/09/2009926101231313412.html

⁴ Qinggong Li. Afghan peace needs a map // The China Daily. 28.09.2009.

⁵ Baker P., Schmitt E. Afghan War Debate Now Leans to Focus on Al Qaeda // The New York Times. 08.10.2009.

⁶ Kissinger H. Deployments and Diplomacy // Newsweek. 12.10.2009. P. 32 – 33.

⁷ Clinton H.R., Gates R. Interview With David Gregory of NBC's Meet The Press. www.state.gov. 05.12.2009. http://www.state.gov/secretary/rm/2009a/12/133216.htm

⁸ The Afghan war and the «Grand Chessboard». Part 1. The Real News Network. 13.01.2010. http://therealnews.com/t2/index.php?option=com_content amp;task= view amp;id=31 amp;Itemid=74 amp;jumival=4695

⁹ Gates R.: US regrets «grave mistakes» in Pakistan // The Daily Telegraph. 22.01.2010.

¹⁰ Dombey D. US aims for Kabul talks with Taliban // The Financial Times. 22.01.2010.

¹¹ Lashkar in Qaeda terror syndicate, trying to provoke Indo-Pak war // The Indian Express. 21.01.2010.

¹² MacChrystal sees Taliban role // The Finanical Times. 24.01.2010.

¹³ Госдеп США в 2011 финансовом году получит более $7 млрд на деятельность в Афганистане и Пакистане // Trend News. 01.02.2010. http://ru.trend.az/regions/world/usa/1630818.html

¹⁴ Пахомов Е. НАТО готова помочь Пакистану в подготовке офицерского корпуса // «РИА» Новости. 02.02.2010 http://www.rian.ru/world/20100202/207343163.html

¹⁵ Terrorisme // Le Monde. 30.12.09.

¹⁶ Pannier B. U.S. Wants Cooperation With Central Asia, But Also Progress On Rights,Democracy. Radio Free Europe / Radio Liberty. 16.12.2009. http://www.rferl.org/content/US_Wants_Cooperation_With_Central_Asia_But_Also_Progress_On_Rights_Democracy/1905973.html

¹⁷ Bhadrakumar M.K. China resets terms of engagement in Central Asia // Asia Times Online. 24.12.2009. http://www.atimes.com/atimes/Central_Asia/KL24Ag06.html

¹⁸ Жискар д'Эстен В. Власть и жизнь. М.: Международные отношения, 1990. Т.I. С. 78 – 79.

¹⁹ Pahlavi M.R. Answer to History. N.Y.: Stein amp; Day, 1980. P. 149.

²⁰ Precht H. The Iranian Revolution 25 Years Later: An Oral History with Henry Precht // The Middle East Journal. Vol. 58. № 1 (Winter 2004). P. 10.

²¹ Carter J. Keeping Faith: Memoirs of a President. N.Y.: Bantam Books, 1982. P. 438; Precht H. Op. cit. P. 15.

²² Precht H. Op. cit. P. 10.

²³ Pahlavi M.R. Op. cit. P. 169 – 170.

²⁴ Carter J. Op. cit. P. 449.

²⁵ Ibid. P. 444 – 445.

²⁶ Pahlavi M.R. Op. cit. P. 165.

²⁷ Carter J. Op. cit. P. 444, 446.

²⁸ Ibid. P. 449.

²⁹ Hoveyda F. The broken crescent: the «threat» of militant Islamic fundamentalism.

Westport, Conn.: Praeger, 2002. P. 145 – 146; Idem. «Moderate Islamists»? // American Foreign Policy Interests. Vol. 23. № 2 (April 2001). P. 53 – 59.

³⁰ Precht H. Op. cit. P. 14, 18, 21.

³¹ Ibid. P. 21.

³² Seliktar O. Failing the Crystal Ball Test: The Carter Administration and the Fundamentalist Revolution in Iran. Westport, CT: Praeger Publishers, 2000. P. 103.

³³ Kissinger H. Kissinger's Critique // The Economist. 10.02.1979. P. 31-36.

³⁴ Precht H. Op. cit. P. 17.

³⁵ Sullivan W. Mission to Iran. N.Y.: Wyndham books, 1980. P. 285.

³⁶ Pahlavi M.R. Op. cit. P. 165.

³⁷ Seliktar O. Op. cit. P. 103.

³⁸ Carter J. Op. cit. P. 441.

³⁹ Ответ Л.И.Брежнева на вопрос корреспондента «Правды» // Правда. 19.11.1978.

⁴⁰ Hoagland J. Findings, in Part, Run Against Grain of Current Policy // Washington Post. 15.12.1978.

⁴¹ Pahlavi M.R. Op. cit. P. 170.

⁴² Ibid. P. 162.

⁴³ Секретная записка президента от Мишеля Понятовски. Париж. 29.12.1978. Приложение. // Жискар д'Эстен В. Власть и жизнь. Т. 1. С. 303-304.

⁴⁴ Marenches Alexandre (comte de), Christine Ockrent. Dans le secret des princes. Paris: Stock, 1986. P. 256.

⁴⁵ Секретная записка президента от Мишеля Понятовски. Париж. 29.12.1978. // Приложение. // Жискар д'Эстен Валери. Власть и жизнь. Т. 1. С. 305.

⁴⁶ Жискар д'Эстен Валери. Указ. соч. Т. I. С. 91.

⁴⁷ Там же. С. 92.

⁴⁸ Carter J. Op. cit. P. 445.

⁴⁹ Giscard d'Estaing V. Le Pouvoir et la Vie. Paris: Compagnie 12, 2006. T. 3.

⁵⁰ Hoveyda F. The fall of the Shah. N.Y.: Wyndham books, 1980. P. 182.

⁵¹ Sullivan W.H. Op. cit. P. 235 – 236.

⁵² Pahlavi M.R. Op. cit. P. 172.

⁵³ Петров А. К событиям в Иране // Правда. 30.01.1979; Иран: тревожные дни // Правда. 31.01.1979.

⁵⁴ Pahlavi M.R. Op. cit. P. 172 – 173.

⁵⁵ Marenches A. (comte de), Christine O. Op. cit. P. 256.

⁵⁶ Precht H. Op. cit. P. 23.

⁵⁷ Ibid. P. 21.

⁵⁸ Sick G. All fall down: America's tragic encounter with Iran. N.Y.: Random, 1985. P. 156.

⁵⁹ Precht H. Op. cit. P. 25; Sullivan W.H. Op. cit. P. 240.

⁶⁰ Pahlavi M.R. Op. cit. P. 173.

⁶¹ Huyser R.E. Mission to Tehran / Introduction by General A.M. Haig. London:

Andre Deutsch, 1986. P. 283 – 284.

⁶² George Menant a interroge l'Ayatollah Rouhani, Chef de la communaute chiite d'Europe // Paris Match. 09.02.1979. P. 64 – 65.

⁶³ Carter J. Op. cit. P. 450.

⁶⁴ Nitze P.H. From Hiroshima to Glasnost: at the center of decision. N.Y.: Weidenfeld, 1989. P. 137.

⁶⁵ Precht H. Op. cit. P. 30 – 31.

⁶⁶ Pahlavi M.R. Op. cit. P. 21.

⁶⁷ Interview with Prince Turki al-Faisal, Saudi Arabia's Ambassador to the United States. Part II. Saudi Arabia US Relations Information Service. 02.03.2006. http://www.saudi-us-relations.org/articles/2006/interviews/060314-turki-interview-2.html

⁶⁸ Gates R. From the Shadows: The Ultimate Insider's Story of Five Presidents and How They Won the Cold War. N.Y.: Simon amp; Schuster, 1997. P. 349.

⁶⁹ Interview with Dr. Zbignev Brzezinski. CNN/National Security Archive interview. 13.06.1997. http://www.gwu.edu/~nsarchiv/coldwar/interviews/episode-17/brzezinski2.html

⁷⁰ Jauvert V. Les revelations d'un ancien conseiller de Carter. «Oui, la CIA est entree en Afghanistan avant les Russes…» // Le Nouvel Observateur. 15 – 21.01.1998.

⁷¹ Iran: The Crescent of Crisis // Time magazine. 15.01.1979. P. 6 – 11.

⁷² Lenczowski G. The Arc of Crisis: It's Central Sector // Foreign Affairs. Vol. 57. № 4 (Spring 1979). P. 796.

⁷³ Nation: An Interview with Brzezinski // Time magazine. 14.01.1980. P. 10.

⁷⁴ Розанова М. Кавказская пленница. Таковой, увязнув в Чечне, постепенно становится Россия // Независимая газета. 11.05.2001.

⁷⁵ Bani-Sadr A.H. My turn to speak: Iran, the Revolution amp; Secret Deals with the U.S.; from a series of interviews by Jean-Charles Deniau / Foreword by L. Bruce Laingen. Wash.; N.Y. etc.: Brassey's (US) Inc., 1991. P. 70.

⁷⁶ Brzezinski Z. Power and Principle: Memoirs of the National Security Adviser, 1977-1981. N.Y.: Farrar, Straus amp; Giroux, 1983. P. 568 – 569.

⁷⁷ Жискар д'Эстен В. Указ. соч. Т. 1. С. 150-153.

⁷⁸ Pipes D. Abdurahman Alamoudi: A Slick Islamist Heads to Jail // New York Sun. 3.08.2004; Seper J. U.S. Muslim admits guilt in plot; Conspired to kill Saudi prince //The Washington Times. 31.07.2004.

⁷⁹ Evans M. Atomic Iran, Countdown to Armageddon… How the West Can Be Saved. Phoenix, AZ: Time Worthy Books, 2009; Idem. Jimmy Carter the Liberal Left and World Chaos: A Carter/Obama Plan That Will Not Work. Phoenix, AZ: Time Worthy Books, 2009.

⁸⁰ Bani-Sadr A.H. Op. cit. P. 28.

⁸¹ Ibid. P. 29.

⁸² Косовский кризис и удары НАТО. Русская служба Радио «Свобода». 23.03.1999. http://archive.svoboda.org/programs/SP/1999/SP-68.asp

⁸³ Ghannouchi: «Pour quoi je suis islamiste» / Par Girardon J. // L'Express. 29.04.1993.

⁸⁴ A sence of siege: The geopolitics of islams and the West, Rand corporation, 1995 //Politica Exterior. №50 (Mars – avril 1996). P. 123 – 135.

⁸⁵ Lewis B. Rethinking the Middle East // Foreign Affairs. Vol. 71. № 4 (Fall 1992). P. 116 – 117.

⁸⁶ How Obama Flubbed His Missile Message / By Gerald Posner // The Daily Beast. 18.09.2009. http://www.thedailybeast.com/blogs-and-stories/2009-09-18/how-obama-flubbed-his-missile-message/2/

⁸⁷ The Afghan war and the «Grand Chessboard». Part 3. 16.01.2010 // The Real News Network. http://therealnews.com/t2/index.php?option=comcontent amp;task=view amp;id=31 amp;Itemid=74 amp;jumival=4715

Назад: ЕВРОПА И РАДИКАЛЬНЫЙ ИСЛАМ: «Братья-мусульмане» на Западе

Дальше: ВОЗМОЖЕН ЛИ РАДИКАЛЬНЫЙ ИСЛАМ В ИНДИИ?