17

Дверь открыл Дино – и расхохотался при виде Бритт-Мари. Бритт-Мари решила, что позвонила не в ту дверь, но оказалось, Дино всегда ужинает у Веги и Омара и смеется не обязательно над ней. Очевидно, в Борге это принято – ужинать у других и смеяться без видимой причины. В прихожую выбежал Омар, наставил палец на Бритт-Мари:

– Разувайтесь, а то Сами будет бухтеть, он только что помыл пол!

– Ничего я не буду бухтеть! – пробухтели из кухни.

– Он всегда бухтит, когда у нас день уборки, – объяснил Омар Бритт-Мари.

– Я бы, может, и не бухтел, если бы день гребаной уборки был У НАС, но в этом доме он бывает только У МЕНЯ. КАЖДЫЙ день! – огрызнулся Сами.

Омар многозначительно посмотрел на Бритт-Мари:

– Вот видите. Бухтит.

В дверях появилась Вега. Девочка согнулась и помахала воображаемой бутылкой, пародируя Личность.

– Да понимаете, Бритт-Мари, Сами – он это, как его? Цитрус в анусе!

Дино и Омар захлебнулись от хохота. Бритт-Мари вежливо закивала, часто-часто – это было самое близкое к хохоту из всего, что она могла себе позволить. Потом сняла сапоги, зашла на кухню и осторожно кивнула Сами. Тот указал на стул.

– Ужин готов, – объявил Сами и снял передник, после чего тут же проорал в прихожую:

– УЖИН ГОТОВ!

Бритт-Мари посмотрела на часы. Уже почти шесть.

– А как же ваши родители? – участливо осведомилась она.

– Их нет дома. – Сами начал раскладывать на столе салфетки.

– Они, конечно, задерживаются на работе, – дружелюбно согласилась Бритт-Мари.

– Мать водит грузовики. За границей. Она не так часто бывает дома, – коротко объяснил Сами – он уже расставлял тарелки и стаканы.

– А ваш папа?

– Он свалил.

– Свалил? – переспросила Бритт-Мари.

– Свалил. Когда я был маленький. Вега и Омар тогда только-только родились. Он и не выдержал. Так что в этом доме о нем не говорят. Мать нас вырастила. ГРЕБАНЫЙ УЖИН ГОТОВ, ЖИВО СЮДА, ПОКА Я ВАС НЕ ПРИБИЛ НА ХРЕН! – пояснил Сами сначала Бритт-Мари, а потом – ребятам.

Вега, Омар и Дино нога за ногу притащились на кухню и, плюхнувшись за стол, принялись поглощать еду с таким звуком, словно ее бросили в миксер и подали через трубочку.

– Но кто о вас заботится, когда мамы нет дома? – спросила Бритт-Мари.

– Мы сами о себе заботимся, – оскорбился Сами.

– Ах-ха.

Не зная, что тут уместнее сказать, Бритт-Мари достала блок сигарет с иностранными буквами.

– Обычно я приношу в гости цветы, но в Борге нет цветочного магазина. Я заметила, что вам нравятся сигареты. И предположила, что сигареты – это как цветы для тех, кому нравятся сигареты, – объяснила она, словно оправдываясь.

Растроганный Сами взял блок. Бритт-Мари села на свободный стул и благожелательно откашлялась.

– Вот вы не боитесь рака. Вас, наверное, это радует.

– Есть вещи пострашнее, – улыбнулся Сами.

– Ах-ха. – И Бритт-Мари взяла с тарелки то, что, как она полагала, было такосом.

Омар и Вега говорили одновременно. В основном, насколько Бритт-Мари удалось разобрать, о футболе. Дино почти ничего не говорил, но то и дело смеялся. Над чем, Бритт-Мари не знала. Казалось, Дино и Омару для этого и говорить было не обязательно: посмотрят друг на друга – и ну хохотать. Детей в этом смысле не поймешь.

Сами нацелился в Омара вилкой.

– Сколько раз повторять, Омар? Убери гребаные локти с гребаного стола!

Омар закатил глаза и убрал локти.

– Не понимаю, почему нельзя ставить локти на стол. Какая разница.

Бритт-Мари пристально посмотрела на него и объяснила:

– Есть разница, Омар, потому что мы не животные.

Сами одобрительно взглянул на Бритт-Мари. Омар непонимающе – на них обоих.

– У животных нет локтей, – возразил он.

– Ешь гребаный такос, – посоветовал Сами.

Доев, Омар и Дино встали из-за стола и, хохоча, убежали в другую комнату. Вега поставила свою тарелку на мойку – с таким видом, будто за это ей полагается диплом. Потом и она тоже убежала.

– После еды некоторые говорят «спасибо», – недовольно проворчал Сами им вслед.

– СПАСИБО! – раздался вопль из неведомых глубин квартиры.

Сами с демонстративным стуком поставил посуду в раковину. Посмотрел на Бритт-Мари:

– Ага. Значит, еда была невкусной?

– Прошу прощения?

Сами покачал головой, произнес что-то, то и дело приговаривая «гребаный», себе под нос, подтащил к себе блок сигарет и скрылся на балконе.

Бритт-Мари осталась на кухне одна. Она уже почти уверилась, что ест именно такос. Вкус оказался не настолько странный, как ей представлялось. Она поднялась, перемыла тарелки, убрала остатки ужина в холодильник, вымыла и вытерла приборы, открыла ящик – и замерла над ним, едва дыша. Вилки-ножи-ложки. В правильном порядке.

Сами стоял на балконе и курил, когда на пороге появилась Бритт-Мари.

– Было невероятно вкусно, Сами. Большое спасибо, – произнесла она, крепко держа себя рукой за руку.

Он кивнул:

– Как приятно, когда люди сами говорят, что было вкусно. Когда их не надо сто раз об этом спрашивать, понимаете?

– Да, – ответила Бритт-Мари, потому что это она понимала.

И, почувствовав себя обязанной сказать еще какую-нибудь любезность, добавила:

– У вас очень опрятный ящик для столовых приборов.

Сами пристально посмотрел на нее и широко улыбнулся:

– Вы классная, коуч!

Бритт-Мари кивнула. И, поколебавшись, сказала:

– Ах-ха. Вы тоже… классный. Сами.

Он и отвез их всех на тренировку в своей черной машине. Вега почти всю дорогу с ним пререкалась, при том что в Борге «всю дорогу» – это не особенно долго. Из-за чего сыр-бор, Бритт-Мари толком не поняла, но вроде бы что-то насчет Психа. И денег. Когда оба замолчали, Бритт-Мари почувствовала, что надо менять тему беседы (из-за этого Психа она начинала нервничать, как из-за ядовитых пауков, если говорить о них слишком много).

– А вы тоже команда, Сами? – спросила она. – Вы и те молодые люди, с которыми вы вчера играли?

– Нет, у нас нет… команды. – Вопрос, казалось, удивил Сами.

– Тогда почему вы играете в футбол? – с недоумением спросила Бритт-Мари.

– Что значит «почему»? – с таким же недоумением спросил Сами.

И ни у той ни у другого не нашлось внятного ответа. Машина остановилась. Вега, Омар и Дино вылезли. Бритт-Мари проверила содержимое сумочки, чтобы убедиться, что она ничего не забыла.

– Вы готовы, Бритт-Мари? – Веге словно уже все надоело.

Бритт-Мари очень сосредоточенно кивнула и указала на сумочку.

– Да-да, разумеется, готова. Да будет тебе известно, я уже составила список!

Сами не стал глушить мотор, чтобы фары освещали парковку. Ребята поставили четыре жестянки с газировкой – штанги ворот. Таково волшебное свойство жестянок с газировкой: одним своим существованием они превращают парковку в футбольное поле. Бритт-Мари достала список.

– Вега? – произнесла она громко и отчетливо. Дети тем временем носились вокруг, с разной степенью успешности пиная мяч.

– Чего? – отозвалась Вега. Она стояла прямо перед Бритт-Мари.

– Это значит «я»? – поинтересовалась Бритт-Мари.

– Вы о чем вообще? – не поняла Вега.

Бритт-Мари в высшей степени терпеливо постукивала ручкой по списку.

– Я составила список присутствующих, голубушка. Услышав свое имя на перекличке, человек должен четко ответить «Я!». Так принято.

– Вы же видите, что я здесь! – Вега недовольно сощурилась.

Бритт-Мари благожелательно кивнула:

– Видишь ли, голубушка, если перекличку проводить как попало, то и список не нужен.

– Вот именно! – сказала Вега.

– Вот именно, – согласилась Бритт-Мари.

– Да на фиг список! Мы уже играем! – простонала Вега и ударила по мячу.

– Вега? – произнесла Бритт-Мари.

– Я-А-А-А! Ну что еще?

Бритт-Мари, сосредоточенно кивнув, поставила галочку напротив имени Веги. Проделав то же самое с остальными детьми, она раздала им написанные от руки бумажки с коротким и очень официальным текстом, двумя аккуратными линеечками внизу и словами «Подпись родителей». Бритт-Мари была страшно горда этими бумажками. Она писала их ручкой. Любой, кто знает Бритт-Мари, поразился бы столь выдающемуся прогрессу в области самоконтроля: она решилась писать сразу ручкой! Поистине путешествия меняют человека!

– Подписать должны оба родителя? – спросил Пират, который так аккуратно причесал свои рыжие волосы, что Бритт-Мари стало больно, когда в следующую секунду он получил мячом по голове.

– Извини! Я целился в Вегу! – крикнул Омар.

Между ним и Вегой началась потасовка, потом подключилась остальная команда. Бритт-Мари нарезала круги вокруг кучи-малы, не зная, в какой из мелькающих кулаков сунуть бумажки Веги и Омара. В конце концов она решительным шагом пересекла парковку и вручила их бумажки Сами. Тот сидел на капоте черной машины и пил из штанги. Бритт-Мари отряхнула пыль со всех частей своего тела. Футбол – занятие крайне негигиеничное.

– Вам помочь? – спросил Сами.

– Я не располагаю сведениями, что полагается делать тренеру, когда футболисты дерутся, как бродячие собаки, – призналась Бритт-Мари.

– Дайте им побегать, – усмехнулся Сами.

– В каком смысле? – не поняла Бритт-Мари.

– Дурочка, – произнес Сами.

– Вот уж кем я ни в коей мере не являюсь! – возмутилась Бритт-Мари, хотя чувствовала себя именно ею.

Сами засмеялся. Над ней или нет – понять было непросто.

– Да нет, это упражнение такое. Называется «Дурочка». Я покажу.

Он соскользнул с капота и двинулся к багажнику. Бритт-Мари шла следом. Она вложила руку в руку и вопросила – без малейшего укора:

– Разрешите узнать, почему вы сами не тренируете этих детей, если так разбираетесь в футболе?

Сами достал из багажника с полдесятка банок газировки. Протянул одну из них Бритт-Мари со словами:

– Времени нет.

– Возможно, вы были бы чуть свободнее, если бы не посвящали столько времени покупке газированной воды, – заметила Бритт-Мари.

Сами снова рассмеялся:

– Да ну, коуч, вы же понимаете, что муниципалы не допустят к подростковой команде человека с моей уголовной историей.

Словно это пустяки.

Бритт-Мари покрепче вцепилась в сумочку. Не потому, что осуждает людей, ни в коем случае, а просто в Борге очень сильный ветер. И только по этой причине.

«Дурочка», как это упражнение понимают в Борге, заключается в том, что с полдесятка банок газировки выставляют в ряд, с интервалом в несколько метров. Дети выстраиваются у забора между досуговым центром и пиццерией, со всех ног бегут к первой банке, со всех ног – назад к забору, потом со всех ног ко второй банке, которая чуть дальше, потом – со всех ног назад к забору. Потом к третьей банке, назад и так далее.

– Сколько времени они должны бегать? – спросила Бритт-Мари.

– Сколько хотите, – ответил Сами.

– Столько я их гонять ни за что не смогу!

– Вы теперь тренер. Если они не будут вас слушаться, их не допустят до соревнований.

Бритт-Мари это показалось не слишком резонным, однако объяснить подробнее Сами не успел: у него зазвонил телефон.

– Как, вы сказали, называется упражнение? – на всякий случай переспросила Бритт-Мари.

– «Дурочка»! – ответил Сами и сказал в телефон «да», как говорят «да» в телефон, когда оно не утверждение и не вопрос.

Бритт-Мари надолго задумалась и наконец произнесла:

– Хорошее название и для упражнения, и для того, кто его выдумал.

В этот момент Сами уже шел к машине, прижав к уху телефон, так что слов Бритт-Мари он не услышал. Да и никто их не услышал. Даже сама Бритт-Мари, если честно, расслышала их не слишком хорошо. Дети бегали между банками, а Бритт-Мари стояла рядом, чувствуя, как внутри пузырится счастье, и повторяла себе под нос: «хорошее название и для упражнения, и для того, кто его выдумал» – тихо-претихо. Снова и снова.

Она уже сама не очень помнила, когда шутила в последний раз.